Любовь и Оккультизм

— Боже мой, какая ты красивая! Путник выглядел настолько искренне очарованным, что ведьма даже задумалась, не привораживала ли она его пару лет назад. Она стояла на пороге избы в своей обычной льняной мешковатой одежде, увешанная талисманами и медальонами. Ее волосы были взъерошены, лицо было грязным после дневного похода за травами, а глаза не выражали ничего, кроме усталости. Короче говоря, либо путник врал, либо был дураком. — Зачем пришел? — спросила ведьма. — Мне очень неловко просить! — виновато улыбнулся он, — Но мне сказали, что здесь в лесу живет ведьма. — Кто сказал? — недоверчиво поинтересовалась она. — Да, в общем-то… Толстый такой мужчина с чирием на половину лица. Симпатичная девушка, молодая совсем, такая, знаешь, пышная. Деревенский староста. Женщина-доярка. Да так-то вообще вся деревня знает, что ты здесь живешь, это не то чтобы секрет, как я понял. — Ну вообще да, — согласилась ведьма. — Так чего хотел? — Очень пикантная ситуация… — путник снова начал кокетничать, — Но мне нужно средство для сексуальной силы. Я готов заплатить! — Ну еще бы ты не был готов заплатить! — усмехнулась ведьма, — А сколько? — Сколько угодно! Деньги — не проблема! Ну, то есть, оно ведь не стоит как лошадь? — Нет, конечно. Значительно дешевле лошади. — Тогда любые деньги, как я и сказал. — Но не больше лошади?.. — Ну это уже вопрос принципа, знаешь ли. — Хорошо, будет тебе отвар для сексуальной силы. Приходи завтра с утра. Ведьма уже собиралась закрыть дверь, как вдруг путник сделал шаг ей навстречу. — Прости, пожалуйста, но ты не могла бы меня приютить на ночь? — Ты что, какой приютить, нет, конечно! — удивилась такой наглости ведьма, весь образ который ясно давал понять, что она ценит уединение. — Просто уже поздно, холодно, да и я не местный, боюсь не найти дороги из леса. Пожалуйста-пожалуйста! Ведьма оглядела путника с головы до ног. Он был одет в некогда нарядный, но теперь уже потасканный и потертый длинный кафтан, явно предназначенный для того, чтобы производить эффект на окружающих, а не защищать владельца от непогоды. На затылок был лихо надвинут берет с торчащим из него пером, обнажая пшеничного цвета вихор, а также пару красных от холода ушей. А за спиной, вместе с сумкой, путник нес разгадку своего несуразного образа: лютню. — Хорошо, — сказала ведьма, — Люблю мужчин, которые умеют просить. — Серьезно? — На самом деле нет. Один раз дашь им то, чего они хотят, так они никогда с шеи не слезут. Скорее люблю мужчин, которые не стесняются признать свою слабость. — С этой частью мы вроде разобрались, когда я попросил отвар?.. — Черт тебя дери, умник, ты будешь заходить или нет? — Да, да, очень! Путник радостно забежал внутрь избы и, пока ведьма запирала дверь на все засовы, с большим интересом принялся осматривать свой новый ночлег. Склянки, растения, обереги и руны — все вызывало его живейшее любопытство. — А кто это у нас такой маленький и хорошенький? Кто это у нас такой важный лежит? Кто это такой красивенький? Кто красивенький? Кто красопеточкин-пипеточкин? Кто? Кто? Кто такой? Кто? Кто красивый? Кто? — Мав, — ответила кошка. — Ты красивая, да, ты красивая у нас, да, ты, такая красивая кошка, ну какая же ты красивая кошка, ну какая же ты красивая кошка, настоящая барыня, кошка-картошка, самая красивая кошка на свете, что за кошка, чудо, а не кошка, украшение кровати, избы, провинции и государственной системы феодализма, вот какая ты кошка, самая-самая красивая кошка на свете, моя любимая кошка. О Боже, это что, Сатана? Взгляд путника упал на фигуру с козлиным черепом. — У меня была сатанистская фаза, — развела руками ведьма. — Понимаю, да. Так ты сделаешь отвар прямо сейчас? — Да, дело недолгое. — А из чего делается такой отвар, если не секрет? — Не секрет конечно, — с этими словами ведьма начала выкладывать на стол ингредиенты, перечисляя каждый, — Перемолотый олений рог, тебе, думаю, хватит двух щепотей. Чабреца и имбиря побольше. Крапива хороша очень, добавим тебе. Бычье семя тоже не помешает. — Разве что моей самооценке. — Три лепестка сушеного утроцвета сейчас натру тебе. И будешь снова как в шестнадцать. — А можно мне двойную порцию оленьих рогов и половину бычьего семени?.. — Кто здесь ведьма, ты или я? — Молчу, — примирительно подняв руки, сказал путник, и сразу же заговорил, — А ты не боишься вот так рецепты раскрывать? Вдруг местные украдут? — Не, не украдут. — Почему? — Они мне не верят, — пожала плечами ведьма, добавляя в котел две щепотки оленьих рогов. Взглянув на жалостливые глаза путника, она, вздохнув, добавила еще щепоть. — Но при этом все равно приходят за помощью? — А куда они денутся? — Знакомая ситуация, да. С этими словами путник принялся снова рассматривать убранство избушки. — А ты сам чем живешь? — спросила ведьма, достав из-под стола скляночку. — Историями! — увлеченно воскликнул путник, — Обожаю истории! — И много придумал? — она быстро кинула содержимое склянки в котел. — Ой, да почти все, — махнул путник рукой и вдруг резко обернулся, — Ну не могу, какая же ты красивая! — Ты это, по-моему, всем говоришь, — укорительно улыбнулась ведьма. — Кому, например? — Да вот кошке, например. — Мав, — сказала кошка. — Она понимает по-человечьи? — осторожно спросил путник. — Немного, — улыбнулась ведьма. — Тогда я тебе на ухо скажу, — и действительно, путник подошел к ведьме вплотную, наклонился к ее уху и нежно прошептал, — Ты гораздо красивее. — И не стыдно кошке сердце разбивать? — ведьма заливисто рассмеялась. — Если ты ей расскажешь, то это на твоей совести, а не на моей! — засмеялся путник вместе с ней, — Куда можно одежду сбросить? — Жарко от костра, да? Сейчас травы добавлю, еще жарче будет. Кидай на кровать. Путник аккуратно положил кафтан на кровать, чтобы не потеснить кошку, а вещи поставил рядом. Ведьма добавила в кипящий котел травы и комната наполнилась вонючим дымом. — Скоро готово уже будет! — А почему ты вообще живешь одна? — вдруг поинтересовался путник, — Почему не хочешь быть с людьми? — Ха! С людьми! — ведьма смачно плюнула в котел, — Чего хорошего в людях? — А чего плохого? — Ну давай я тебе расскажу, — сказала ведьма, вооружившись увесистой ложкой и, к успокоению путника, начав перемешивать ей содержимое котла, — Родители бросают своих детей? Мужья бьют своих жен? Жители деревень забрасывают тебя камнями за то, что ты отличаешься? Дворяне насилуют, кого хотят? Король требует податей за любой чих? — Ты к ним жестока, — покачал головой путник, окутанный едким дымом. — Я к ним жестока?! — удивилась такой наглости ведьма, — А они не жестоки?! — Ну, они глупые. А ты знаешь, как устроен мир, и все равно его не принимаешь. — Я слишком хорошо знаю, как устроен мир, чтобы его принимать. — Правда? А знаешь ли ты, как тяжело королю? Он совсем молодой, он хочет жить и развлекаться, а вместо этого обречен нести ношу ответственности за каждого человека в королевстве. Он бы, может, век бы не видал этого дворца, а только бы путешествовал и радовался. А вместо этого вынужден принимать решения, любое из которых, даже самое маленькое, влияет на жизни всех вокруг. — Велика ноша, если ему на эти жизни наплевать, — процедила сквозь зубы ведьма, — Я видела, как его солдаты волокли старенького мужичка в тюрьму, за то, что он вступился за свою дочурку. Что его семье теперь делать без мужчины в хозяйстве? — Ну ты как-то справляешься. — Потому что я знаю, как выживать самой. У меня есть знания. — Ну так научи их. — Послушай сюда. Если я стану частью этой системы, система тут же меня перемелет и перетрет, как те оленьи рога. Стоит мне выйти из леса, как я сразу попаду в этот мерзкий круговорот насилия, жадности и похоти, где тебя то бьют, то грабят, то насилуют. Здесь, в лесу, я хотя бы нахожусь наверху пищевой цепи. — Ну так и чем ты лучше короля? Взгляд путника был холоден. Взгляд ведьмы был полон гнева. Она с шумом поставила на стол трехлитровую банку бычьего семени. Путник испуганно сглотнул. — Отвар скоро будет готов, — сказала она, и в ее голосе звенела сталь, — Жди в тишине. — Слушай, извини, я был не прав, — голос путника звучал мягко, как в момент знакомства. — Это никак не повлияет на рецептуру отвара, — все еще холодно сказала ведьма, щедро зачерпывая ложкой последний ингредиент и кидая в котел. — Да и черт с ней. Выпью все, что дашь. Мне просто правда стыдно. Ты выживаешь, как можешь, а тут я прихожу весь такой модный в твою избушку и начинаю тебя жизни учить. Ты молодец, ты очень хорошо справляешься с жизнью. Ты умная и сильная. И если общество к тебе не готово, это его проблемы. Ты не обязана рисковать собой ради них. Ведьма хмыкнула. — Пей, — протянула она путнику деревянную кружку. — Прямо из котла зачерпнуть?.. — Да, тут на несколько приемов. — Вот как… — с интересом прошептал путник и зачерпнул себе порцию. Принюхавшись, он осторожно отхлебнул. — Пей сразу целиком, так будет проще. — Боже, какая гадость… — зажмурившись и тяжело вздохнув, он в три могучих и полных несчастья глотка осушил кружку. — Чувствуешь что-нибудь? — лукаво спросила ведьма. — Нет пока. Так вот, я продолжу? Ты не обязана рисковать собой ради остальных. Ты прекрасна такая, какая ты есть. Люди тебя лучше не сделают. На природе, в одиночестве, сильная и гордая, ты даже лучше. Ты как цветок на вершине горы, за один взгляд на который надо побороться. Ты как прекрасный зверь на поляне, которого не выследить и не поймать, а только запомнить. Может быть, вся система, такая уродливая, какая она есть, существует лишь для того, чтобы ты на ее фоне сияла еще ярче? И пытаться вписать тебя в нее — это лишить мир чего-то невероятно красивого? — Я никогда не слышала, чтобы кто-то так обо мне говорил, — очень серьезно сказала ведьма. — А я никогда не видел, — путник, прихрамывая, сделал шаг навстречу ней, — Чтобы кто-то… — он сделал еще один неуклюжий шаг, — Варил такие эффективные отвары. Она засмеялась. Он схватил ее за сильную спину и прижал к себе. Она вцепилась в его шею и заглянула глубоко-глубоко в глаза. Он задержал взгляд буквально на мгновение, чтобы насладиться моментом, и жадно впился в ее бледные губы. К большому неудовольствию кошки, они повалились на кровать и не освобождали ее еще очень долго. *** — Знаешь, ты ведь совсем не в моем вкусе. Они лежали в кровати, голые и потные, переплетясь конечностями. Они успели несколько раз заняться любовью, несколько раз вздремнуть, выпить дневную порцию чистой воды и даже съесть пару важных ингредиентов. Им было жарко и хорошо, звериные шкуры были скинуты с кровати на пол, а кошка, поняв бессмысленность попыток устроиться рядом, забилась в дальний угол избы. — Да? — путник совсем не обиделся, а даже наоборот, улыбнулся, — Почему? — Мне нравятся более мужественные мужчины. — Да ладно? Даже более мужественные, чем я? — Представь себе, да. — Любой мужчина всего лишь один, но в менестреле их много. Поняла? “Menestrel” и “men”. — Да, поняла. Я слышала, что вы любите, когда в вас бывает много мужчин. — Ну хоть в чем-то мы с тобой похожи. — Так вот, я встречалась с одним дровосеком. Тоже жил вдали от деревни со своей семьей. Ходил ко мне в тайне от жены. — Окей. — Он был большой и волосатый, с огромной бородой. — Замечательная история. — Он был единственный, кто мог довести меня до оргазма. — Очень… Здорово… Было… Об этом… Узнать… Повисла тишина. — Это что, вся история? — Ну да, — пожала плечами ведьма и поцеловала путника в щеку. — Просто потрясающе. Надо будет написать по ее мотивам песню. История на все времена, у тебя талант. — Сказала, как есть. — А чем хоть кончилось? — Король призвал его в армию и его убили на войне. Жена и дочь работают проститутками в городе. — Слушай, я правда понял, что мир устроен не идеально. Мы могли бы поменьше об этом говорить? — Почему тебя это так смущает? — Потому что я гол и полон любви, милая. Я пытаюсь сбежать от жестокости мира в твои объятия. Ведьма задумалась. — Ну да, ты прав, извини. — Спасибо. Ты, кстати, тоже совсем не мой типаж. — А какой у тебя типаж? — Ну обычно я останавливаюсь в монастырях. — Серьезно? — Ну да. Это стереотип, что все монашки страшные и ненавидят мужиков и секс. Среди них очень много адекватных. — Не, я избегаю монастырей. — Могу понять. Ты же ведьма. — Нет, не поэтому. Я просто не верю в Бога. — Ну, не сказать, что я удивлен. В Дьявола ты тоже больше не веришь? — ведьма помотала головой, — Лесные духи? Древние боги? — Я бы сказала, что верю в себя, но после разговора с тобой задумалась. Если я боюсь вернуться к людям, значит не так уж сильно я в себя верю, правда? — Прости, пожалуйста, что наш разговор на тебя так повлиял. — Нет-нет, я даже благодарна тебе. Ты ведь не оскорбил меня, наоборот, ты решил, что я могу быть еще сильнее, чем уже есть. — Я искренне верю, что ты можешь. — Но если я поверю в себя, ничем хорошим это не кончится. Меня забьют камнями, казнят или бросят в тюрьму. — Скорее всего сожгут на костре, если честно. — Да, ты прав, скорее всего сожгут на костре. — Это не стоит риска. Тебе нечего доказывать, милая. Я верю в тебя в любом случае. Я люблю тебя. Ведьма молчала. Повисла неловкая пауза. — У тебя есть планы на завтра? — наконец спросила она. — Вообще я собирался двигаться дальше, но могу провести у тебя два дня. — Два дня? — Да, ровно два дня. — Я была бы рада. — Спасибо, — сказал путник, поняв, что это предел нежности, который он получит сегодня. Не считая секса, который он полагал скорее нормой нежности, — А у тебя есть планы? — Жене старосты нужно зелье, чтобы вытравить плод, но это не срочно, завтра с утра сделаю. Можно сходить на охоту. Заодно покажу тебе лес. — О, я бы посмотрел лес! — Давай тогда так и поступим, когда проснемся. Спим? — Спим! Подняв шкуры с пола, они укрылись и сладко уснули в обнимку. *** — С ума сойти, никогда не видел, чтобы зайцев ловили в ловушки! Неуклюже перешагивая через коряги, путник следовал за уверенно идущей ведьмой, проверяющей свои ловушки в лесу. Он представлял охоту совсем иначе, но ему все равно было очень интересно. Он никогда не чувствовал себя в лесу, как дома, но от его спутницы исходили такие сила и спокойствие, что они невольно передавались и ему. — А ты думал, как ловят зайцев? — Я как-то больше представлял, что это делают другие животные. — Откуда, по-твоему, охотничьи собаки у обычных людей? Нам приходится искать другие способы. — Это ли не прекрасно? — широко улыбнулся путник, — О Боже, кто это такой пушистый и ушастый у нас? Кто это такой мощный, с такими могучими лапищами? Кто это такой красивый и дерзкий, воплощение хитрости и смекалки! А впрочем, и на тебя нашлась управа, негодливый ты красавец, и на тебя нашелся кто-то поумнее!.. — Прежде, чем ты привяжешься к нему еще больше, — сказала ведьма, крепко сжимая напуганного зайца за лапы и вытаскивая его из ловушки, — Знай, что мы его сегодня съедим. — Я понимаю, — виновато развел руками путник, — Просто пытаюсь насладиться этим чудом, пока он жив. Ведьма прижала голову зайца к земле, ужас мелькнул в его глазах в последний раз, и она вонзила в него кинжал. — Все-таки зайцы очень красивые животные, — сказал путник с гордостью, — Тебе нравятся зайцы? — Мне нравятся кошки. Кошка — мое тотемное животное. — О да, тебе очень подходит! Такая же красивая и грациозная, такая же независимая и уверенная в себе, — ведьма улыбнулась, — А какое у меня тотемное животное? Она внимательно присмотрелась к его лицу, как будто это был очень серьезный вопрос. — Выдра. — Выд… Выдра? — ведьма кивнула, — Точно выдра? Посмотри еще разок. — Точно выдра. — Блин. — А каким животным ты хотел быть? — Если честно, я хотел быть львом. — Ну львы у нас в лесу не водятся, извини. — А выдры водятся? — Да, на реке. — А мы сходим посмотреть? Ведьма засмеялась. — Если ты хочешь, давай сходим. Выдры очень милые. — Ты очень милая. — Ты тоже очень милый. Она пристально посмотрела на него. Он игриво поцеловал ее в губы. Кролик истекал кровью у нее в руках. — У тебя такие красивые глаза. Возможно даже самые красивые глаза, что я видел. А я видел много глаз! — Не сомневаюсь. На тебя обращено много глаз, не так ли? — Да, порядочно так. Она посмотрела на него еще раз, со странным подозрением. И этих глаз, какими бы прекрасными они ни были, он боялся. — К разговору о зверях, — наконец сказала она, — У меня как-то был секс с оборотнем. — Начинается. И как он в постели? — Зверь. — Не знаю, чего я ожидал. *** — И вот часть этого прекрасного зайца нам бы пришлось отдать королю, — сказала ведьма, жадно впиваясь своими острыми ровными зубами в жесткое мясо. — Мне правда жаль, — сказал путник, виновато улыбнувшись, — Я сам не фанат нашей системы налогообложения. — Тебе нравится? Мясо, в смысле? — Секунду, прожую и расскажу… В общем, я едал во многих кухнях, харчевнях и хороших домах. И я честно тебе скажу, ты готовишь зайца виртуозно. Это натурально один из трех лучших зайцев, что я ел в своей жизни, и единственная причина, по которой я не могу более точно определить место этого зайца в списке победителей, это потому что вкус тех зайцев у меня из памяти уже неплохо так подвыветрился. Но я уверен, что пройдут годы, и вкус этого зайца останется со мной. И тогда я смело, искренно и без обиняков поставлю его на первое место. И вспомню тебя добрым словом, великолепная ты хозяюшка. Ведьма захлопала в ладоши. — Как же ты прекрасно делаешь комплименты! Меня никто так никогда не хвалил. — Ты этого заслуживаешь, красотка! — путник торжественно откусил еще кусок. — Пей отвар, пей, — заботливо кивнула ему ведьма на деревянный стакан. — Да я и так полон сил, спасибо. — Нет, серьезно, пей. Тебе нужно. — Мне не нужно, — сказал он и пристально посмотрел ей в глаза. — Но ты уже почти сутки без… — Мне не нужно. — Хорошо, — сказала она и, поджав губы, отвела взгляд. — Я люблю тебя, — произнес он предельно отчетливо, смотря на нее с решимостью и теплотой. Она молчала, — Пойдем смотреть выдр сегодня? — Да. Можем хоть сейчас, — она встала, чтобы убрать со стола. — Если ты не против, сейчас бы я занялся кое-чем другим, — он тоже встал и подошел к ней. Она взглянула на него с растерянностью и непониманием. Он обнял ее за талию и подошел ближе. Положив ему руки на грудь, она снова заглянула ему в глаза, как вчера, но совсем с другими эмоциями. Сложно сказать, что за чувства искрились между их стремительно сближающимися красивыми лицами. Можно только позавидовать ведьме и путнику, которые, застыв в страстном поцелуе, были лишены необходимости что-то объяснять и формулировать. *** Они наслаждались друг другом до самого заката. Только когда солнце уже уставше садилось за горизонт, а лес был освещен наиболее таинственно и игриво, они побороли естественную для счастья лень и вышли из избушки. И да, то, что у них было, нельзя назвать никак иначе, кроме как счастьем. Они, такие разные и такие смешные вместе, окруженные то зельями для вытравливания плода, то окровавленными животными, держались за руки и смеялись, как будто не было в мире других проблем, кроме как набраться сил слезть с кровати. И наблюдая за выдрами, которые, чтобы их не прибило к берегу, спали парочками и держались за лапки, они то глупо хихикали, то нежно целовались, то вдруг замирали и в молчании смотрели друг другу в глаза. — Хорошо, я понимаю, почему ты не любишь короля, — сказал путник, лежа у ведьмы на коленях и любуясь на звезды, когда все остальные слова уже были по много раз сказаны, — Но почему ты не веришь в Бога? — Ну ты чего, — смешно надула щеки она, — Мы же это обсуждали. Мир слишком плохой, чтобы верить в Бога. — Но мир плохой из-за людей. Бог создал много прекрасных вещей. Выдр и зайцев, звезды и речку, меня и тебя. — Плохое слишком бросается в глаза, — после недолгой паузы сказала ведьма, — Большинство людей видит плохое слишком часто. Не всем дано видеть вокруг столько прекрасного, как тебе. Некоторым людям верить в Бога чуть сложнее, чем прочим. — Но у тебя ведь всегда есть ты. Ты видишь себя каждый день. Почему же ты не веришь? — Потому что этого недостаточно, — сказала ведьма, и на глазах у нее выступили слезы. — Мне достаточно. Он попытался встать, чтобы романтично поцеловать ее, но закряхтел и упал обратно. Она попыталась нагнуться, чтобы поцеловать его в ответ, но не сумела изогнуться. Они засмеялись, повалились на траву и целовались в обнимку, пока не стало совсем темно. *** — Знаешь, я тут понял, почему мы с тобой так счастливы. Это утро они встретили с меньшей страстью, но большей любовью. Шкуры не были разбросаны, а кошка не стеснялась подходить к ним почаще. Ночлег превращался в дом, в их счастливую жизнь потихоньку проникали упорядоченность и ясность. Но не настолько сильно, чтобы они снова не лежали в кровати до полудня, иногда просыпаясь, целуя друг друга, и ложась снова, путая сон и реальность. — И почему же мы так счастливы? — спросила ведьма с улыбкой. — Казалось бы, мы такие разные. Я — прекрасный незнакомец с медовым голосом и еще более медовыми глазами. Ты — прекрасная незнакомка, сильная, смелая, исцеляющая людей и повелевающая лесом. Я житель города и стяжатель неги. Ты бунтарка, презревшая блага цивилизации. Я алкаю славы и признания, ты ищешь уединения и покоя. В чем секрет нашего счастья? Как оно может быть? — Ну не томи же, — она поцеловала его в щеку. — Мы победили время, милая. — Как это? — Мы вчера ничего не делали толком. Сегодня ничего не делаем. Спим, когда хотим. Встаем, когда хотим. Едим, что хотим и как хотим. Мы победили порядок и расписание дня. Мы победили систему. И нет системы страшнее, чем время. Только время говорит нам, когда рождаться и когда умирать! Не существуй этого негодяя, мы бы были счастливы вечно. Просыпались бы, когда душа попросит. Спали бы, когда устанем. Никто бы не умирал, еда бы не портилась, даже сборщики податей не знали бы, когда им приходить! В Раю не было времени! Время — главный враг людей. И мы с тобой его одолели. Любовью. Это ли не чудо, милая? — Какая хорошая мысль, — искренне восхитилась ведьма, — Но знаешь, мне кажется, дело в другом. — Ничего себе. И в чем же? — Мы знаем, сколько нам отмерено. Мы оба знаем, что ты уйдешь завтра в путь. И это дает нам свободу провести наше недолгое время счастливо. Зачем видеть недостатки, если завтра прощаться? Зачем не замечать достоинства, если скоро и их не будет? Сила в знании, мой нежный. Но люди не знают, сколько им отведено прожить, вот и спешат постоянно куда-то, пытаются решить все проблемы, пытаются съесть всю еду, собрать с крестьян все деньги. Знай король, что ему завтра умирать, разве пошел бы он на войну? Да нет конечно. Он бы обнял близких, выпил вина и, может, даже извинился бы перед кем-нибудь. Незнание наших лимитов рождает в нас страх. Все в жизни можно измерить и спланировать, кроме самой жизни. Это-то и сводит нас с ума. — Не соглашусь. — Аргументируй. — Меня только ты сводишь с ума. Он начал целовать ее в шею. Она засмеялась, потом застонала, потом начала целовать его в ответ. После короткого и страстного секса, в котором забыть о времени было всем на руку, они продолжили разговаривать. — Милый, ты давно не пил отвар. — А тебе сейчас показалось, что стоило бы? Я просто устал! — Нет, серьезно, выпей. — Я правда не буду. Я люблю тебя. Они снова пристально смотрели друг другу в глаза, не решаясь что-то сказать. Он нежно улыбнулся. Она улыбнулась расслабленно. Их глаза говорили так много, но всемогущее время приближало тот неминуемый момент, когда вслух им придется сказать еще больше. *** — Я хочу спеть тебе песню. День был проведен бессмысленно и счастливо. Событий было так мало, что их нет смысла описывать, а чувств было так много, что их описать и вовсе невозможно. Но и путник, и ведьма, знали, что это их последний вечер вместе. И напряжение росло, пускай они и до последнего делали вид, что этого не замечают. — Я бы очень хотела, чтобы ты мне спел. — Это будет немного странно, поэтому заранее извиняюсь. Я переписал слова другой песни. Усевшись рядом с костром и привычным движением взяв в руки свою лютню, которая уже успела забыть прикосновения хозяина, он нежным и звонким голосом запел.

Назови меня выдрой, назови меня львом, Я уйду и не дам нам побыть вдвоем. Моя жизнь так легка, что я ветром ведом, Но с тобой я впервые увидел свой дом. В журчаньи реки. В предрассветных лучах. В отсутствии страха. В твоих глазах. Я влюбленный в жизнь путник, мне надо идти, Своим искренним чувством мой путь освети. Жара или вьюга, мы любим друг друга С разных концов земли. И кем бы не стали, и с кем бы не спали Важны лишь только мы. Мне не нужен ответ, я все равно повторю. Что я верю в тебя. Я тебя люблю.

С любовью глядя на ведьму, он продолжил перебирать струны лютни, все тише и тише, пока треск костра не остался единственным звуком в их маленьком раю. Ведьма сидела неподвижно, а потом легко-легко сказала: — Я тоже тебя люблю. И заплакала. Отбросив лютню, путник подбежал к ней и обнял за плечи. И она непривычным движением вырвалась из его объятий. — Что случилось, любимая? — спросил он в растерянности. — Почему ты не пил отвар? — закричала она сквозь слезы, — Почему ты все сделал… Так?! Я знаю, кто ты! Я знаю, кто ты! — Кто я? — спросил путник с любопытством. — Ты король! Ты король, будь ты трижды проклят, и теперь я люблю тебя! По-настоящему! — Ой, это так неловко… — путник отошел на шаг назад, давая ведьме необходимое личное пространство, а затем почему-то расправил рубаху на груди, будто готовясь объявить что-то важное, — Это очень неловко, но ты все не так поняла, любимая. Я не король. — А кто ты тогда? — спросила она, утерев слезы. — Я Бог. Она смотрела на него совершенно уникальным взглядом, в котором было одновременно непонимание происходящего и понимание всего сущего. — Ты правда Бог? — Ну да. Извини! — Ты как-то подозрительно часто извиняешься для Бога. — Да хорош, ты видела этот мир? — виновато развел руками он и улыбнулся. — Но… Но зачем ты ко мне пришел? — Ну просто иначе ты меня не впускала. — И ты поэтому не пил отвар? Ты знал, что это приворотное зелье? — Стоп, там было приворотное зелье?! — удивленно воскликнул Бог. — Да, я хотела приворожить тебя. — Потому что думала, что я какой-то там король? — Нет, потому что ты мне понравился! — Ты мне тоже понравилась! Зачем я пришел по-твоему? — За средством для потенции. — Ну ты меня обижаешь, — надулся он, — Ты же видела, как я хорош. — Ну… — покрутила она рукой в воздухе, — Третье-четвертое место. — Ну это не народной медициной лечится явно, я просто ленивый. — Так почему ты пришел? — Я увидел, как ты собираешь травы, и влюбился. — Это… Это очень мило… — Да… То, что ты пыталась меня приворожить, тоже очень мило. — Вообще это очень неэтично. — Вообще да, согласен, я не для того вам свободу воли давал, чтобы вы друг другу подмешивали что-то в напитки. Но я правда не в обиде, не переживай, пожалуйста. — А с королем ты вообще знаком? — Да нафиг мне сдался этот король, ты о чем вообще, — расхохотался он, — Ты мне лучше объясни, что тебе мешало любить Бога до того, как я к тебе лично пришел? — Может я хотела любить его на равных, — кокетливо уперла руки в боки ведьма. — Ну так и любила бы. — Но ты же меня не любил! — Я всегда тебя любил! — Но не лично!! — Ну так ты бы меня любила тоже не лично!!! Они засмеялись. Он осторожно подошел поближе, она обняла его и прижала к себе. Чмокнула в губы. — Я все равно в тебя не верю, извини, — улыбаясь, сказала ведьма. — Да чего в меня верить, вот он я, тут стою. Ты в себя верь, — сказал Бог. *** Следующее утро было необычным. Между Богом и ведьмой не было секретов, любви ничто не мешало. Но большой и страшный секрет сгущался вокруг их маленького избушечного рая. Скоро им надо было расставаться. Бог собирал разбросанные по дому вещи в сумку. Ведьма собирала травы и паковала старенький гримуар. Бог собирался путешествовать дальше по Земле, а ведьма поверила в себя и собиралась выйти к людям, чтобы поделиться с ними своими знаниями. Сборы, начатые решительно, становились все медленнее и неувереннее. Бог и ведьма не хотели прощаться. А потом Бог сел на кровать, уставился в одну точку и заплакал. — Все-таки время опять победило, — сказал он сквозь слезы, когда ведьма заботливо обняла его и прижала его голову к груди, — Мне так хочется остаться, любимая. Так хочется никогда не расставаться с тобой. Так хочется, чтобы чудо, которое мы случайно сотворили, длилось вечно. — Ничего не длится вечно, любимый, — сказала она, гладя его непослушные пшеничные волосы, — Мы слишком разные, мы обязательно друг другу надоедим. Я не хочу пытаться продлить то хорошее, что у нас есть. Я не хочу быть несчастлива с тобой. Бог, понимая, кивнул. И вдруг в его глазах загорелся озорной блеск. Он посмотрел на ведьму и обнял ее за плечи. — Милая, ты ведь собираешься выйти к людям? Я могу оставить тебе один подарок. — Какой? — Я могу сказать тебе точный день, когда они тебя сожгут. Ведьма засмеялась. Бог засмеялся вместе с ней, но потом поймал себя на мысли, что не понимает юмора. Ведьма смотрела на него, влюбленно улыбаясь. — Мой самый любимый, не говори ни слова. — Но почему? — Потому что я не хочу быть счастлива без тебя.