Серебряная трава

Ева садится рядом, пропускает серебряные волосы сквозь пальцы. Переливчатые, жесткие, гладкие. Задевает подушечками ухо – и тут же бросает взгляд в лицо. Спарда хмурится, глядя в книгу, но ее это давно не пугает. Пальцы скользят по виску, по гладкой щеке, подбородку, пока ее демон всеми силами стремится сохранить суровое безразличие. Она доходит до шеи, обвивает руками плечи и жмется к теплу, ловя недолгие спокойные минуты. Дети в соседней комнате – и, к счастью, пока спят. Оба. Редкая удача. Дети демона беспокойны и почти не дают отдохнуть. Надо накормить, убаюкать, просто покачать на руках… Пока они слишком малы, чтобы действительно отличаться. Обоим, наперебой, нужны материнское тепло и любовь. Оба не отказываются и от отцовских объятий. Но они нечасто одновременно спят в кроватке, даже во сне потихоньку таская друг друга за края ползунков и одеял. Ева косится в сторону спальни. Пока что дети там, но к году переберутся в свою детскую. Такие маленькие, но уже как будто познавшие суть мироздания и оттого полностью седые. Она вновь запускает кончики пальцев в волосы Спарды и тихо спрашивает: – Не подумай, что я возражаю… Просто мне интересно. Ты мог выбрать любой облик. Почему твои волосы словно седые? Спарда смотрит на нее. В светло-голубых глазах мелькает улыбка. Зрачки скользят туда же, в направлении спальни, и обратно. Должно быть, понял, о ком она подумала. – Пепельные, – уточняет он и откладывает книгу. – Я выбрал их не случайно. Вам, людям, подземный мир кажется чудовищным, вы зовете его адом. Все верно. Но там есть и то, по чему я скучаю. Он запускает руку в волосы, растрепывает прическу. Взгляд мутнеет, будто устремляется в прошлое. – Демоны создаются сразу и полностью. Мы можем меняться по своему желанию, превращаться как угодно, но среди нас не бывает маленьких детей. Однако когда-то все мы были неопытны и впечатлительны. – И ты тоже? – Ева улыбается. – Когда же ты появился? – Это было очень давно. Вздох. Пауза. Тяжелая рука ложится на ее плечи. – Я любил бродить по полям сражений. По собственным и по чужим. Читать по следам промахи и ошибки... Траву вытаптывают не сразу. Она живуча и мнется по-разному. Но дюжина схваток между демонами – и земля становится голой... В аду нет солнца, и трава там пепельного цвета. Жесткая, упругая, щекочет ладони, когда идешь и ведешь ладонями по колосьям. У меня даже было развлечение: в бою защищать ее от противников. Я впитывал силу поверженных, но и траве доставалось немного энергии. В моем любимом месте она порой поднималась выше моего роста. – Должно быть, было красиво, – отзывается Ева. Она расслабленно глядит по сторонам, щекой греясь на груди Спарды. В доме чуть прохладно и пахнет яблоками: на кухне печется пирог. Где-то наверху поскрипывают перекрытия: не мыши, конечно. Дерево реагирует на погоду. Близится осень. За окном, на улице, воздух в сумерках почти синий. Дома же – мягко и светло. – Я так и не выяснил, что это и откуда оно берется, – вновь дрожит в его груди. Ева закрывает глаза. – А потом уже было не до того… Пришло время, и я сразился с легионами Мундуса. Они были беспощадны. Земля под ними чернела от крови. Но я оказался сильнее. Уже у портала я обернулся в последний раз – и заметил, что эта пепельная трава вновь лезет из-под земли. Я был изумлен. А потом я запечатал врата – и мой человеческий облик принял вид, к которому ты так привыкла. Выдох. Вдох. Больше он не говорит – ждет ее ответа. Ева открывает глаза – и опять пропускает ближайшую прядку сквозь пальцы. – Больше похоже на серебро, чем на пепел, – отвечает она. На самом деле, оттенок его волос – самый необычный из всех, что она встречала в жизни. Ни одна аналогия здесь не идеальна. Но сравнение с пеплом заставляет думать о сражениях, о страхе… о мире демонов, который порою, кажется, пытается до нее дотянуться. Редкими ночами, когда она просыпается ночью – и оказывается одна. Трогает постель, вздыхает – и с надеждой смотрит в окно. Спарда возвращается быстро, не давая ей заскучать, и ложится обратно. Волосы влажные, от кожи пахнет гелем для душа, но едва заметная нотка… чего-то адского все равно тревожит ее – подсознательно. Он защищает семью. А серебро – это спокойствие, безопасность, человеческая жизнь. У Спарды много серебра и много золота; они живут в большом доме, выстроенном по его вкусу, и не знают недостатка ни в чем. Ее супруг воплощает величие и сдержанность. Он достоин всего, что имеет. И она старается соответствовать. Обычно удается. Горожане относятся к ним, как к семье из Средних веков – в положительном смысле. Некоторые даже как будто кланяются, встречая их по пути. Должно быть, ощущают ауру силы. От него веет чем-то особенным, даже если не думать, не знать, кто он такой... – Как тебе угодно. Пусть будет серебряная, – отвечает Спарда на ее сравнение, и от тепла в тихом голосе Ева улыбается. Нет, ее самоконтроль бесполезен, когда они наедине. Ее демон вызывает в ней столько любви и нежности, что таить их в себе невозможно. – Называй, как нравится, – продолжает он. Она еще раз, на секунду, прижимается к нему, наслаждаясь замиранием в груди, ощущает себя безумно, бесконечно счастливой – и встает: на кухне ждет пирог. Спарда любит яблоки. Это кажется ей довольно метафорическим. Но об этом она расспросит его в следующий раз.