КНИГА 1. В СВЕТЕ КРОВАВОЙ ЛУНЫ. ВСЁ РАДИ ЛЮБВИ

То, что начало происходить дальше повергло в глубокий шок новеньких вампиров. Из-за потайной двери, что находилось прямо в стене каменного зала, вывели шестерых плачущих детей, возрастом от четырех до семи лет. Они с ужасом жались друг к другу и, захлебываясь слезами, звали своих родителей. У Чонгука сжалось сердце, предчувствуя нехорошее. К тому же сверху из динамиков раздалась нагнетающая музыка подобной той, что проигрывают в фильмах ужасов перед страшным моментом. Все сопровождающие крепко держали молодых вампиров, чтобы те не смогли вырваться в случае чего. Как только макнэ понял, что детей собираются обескровить, перерезав им горло, то смог вывернуться из цепкой хватки и одним ударом вырубить своего охранника. Однако он не добежал всего пары шагов, как снова рухнул на пол от дикой боли. К нему тут же подскочил Шон и всадил в шею шприц с зеленой жидкостью, после чего оттащил к остальным. От введенного препарата сердце Чонгука набрало такие обороты, что чуть не вылетело из груди. В глазах все поплыло, а шум в ушах заглушил детские крики. Тело сделалось ватным и хоть сознание противилось происходящему, но сделать он ничего не мог. Очень быстро на смену волнению пришло равнодушие и апатия. Когда над детьми был занесен жертвенный кинжал, Чон закрыл глаза, чтобы картина убийства не отпечаталась у него в памяти и в будущем не напомнила о себе муками совести. Запах страха и отчаяния в воздухе перемешался с вожделением, а затем к нему добавились новые неизведанные ранее нотки. Тонкий аромат чего-то сладкого, нежного и невинного вызвал во рту макнэ обильное слюноотделение и появление клыков. Неудержимая жажда обуяла его сознание так, что он вообще перестал соображать. Глаза распахнулись сами собой, запечатлев небольшую горку из детских тел возле алтаря. Чаша была заполнена кровью, которая тонкой струйкой стекала по желобку в кубки. Когда все они были наполнены, их раздали вампирам и все без исключения, выпили их до дна. На вкус детская кровь значительно отличалась от крови взрослого девственника. Хоть она и была такой же сладкой, но в ней присутствовала нотка какой-то трогательной неги, которая нежными потоками растекалась по всему телу. В голове младшего сразу же возникли образы улыбающейся матери и смеющегося брата. От этого на душе стало так тепло, что он не хотел возвращаться в реальность. Однако строгий, приказной голос Хосока вырвал его из этих грез. — Дети мои! — сказал он. — Вкусив этой невинной, волшебной крови, вы стали полноценными вампирами и вступили в ряды наивысших существ. Готовы ли вы присягнуть мне на верность и беспрекословно выполнять все мои приказы? — Готовы! — хором ответили вампиры. — Готовы ли вы вечность служить мне верой и правдой? — Готовы! — Готовы ли вы пожертвовать самым дорогим, что у вас есть в подтверждении вашей клятвы? — Готовы! — Тогда идите и убейте ваши семьи, потому как теперь вы все принадлежите темному миру, где нет места человеческой слабости. — Будет исполнено, господин! Сопровождающие вывели вампиров из замка и вместе со своими подопечными разбежались в разные стороны. Намджун хотел было рвануть за макнэ, но Хосок остановил его: — Остановись или Джин умрет прямо сейчас, — сказал он. — Но господин, для Чонгука убийство его семьи станет глубочайшей травмой, которая обернется против Вас, — взволнованно сказал он. — Не думаете, что слова убитой Вами девчонки имеют смысл? — Если я и умру, то не от рук дневного вампира. Знаешь, Намджун, мне очень приятна твоя забота обо мне и мое предложение занять место в моем одиноком сердце еще в силе. Чон нежно провел кончиками пальцев по гладкой щеке Кима и, игриво подмигнув, последовал на выход из подземелья. Ошарашенный вампир еще с минуту стоял, переваривая услышанное. — Это что сейчас опять подкат был? — спросил он вслух. Его передернуло от той мысли, что однажды вместо подтянутого тела Джина он увидит тощий скелет Хосока. Да, тот и раньше подкатывал к нему, но дальше слов и флирта дело не заходило. Чон менял фаворитов со скоростью света и Ким не хотел становиться одним из них. Всю свою жизнь он мечтал о такой любви, о которой писали поэты всего мира, и вампир получил ее, повстречав Джина. Однако он слишком долго жил отшельником, поэтому слащавые чувства быстро надоели ему, но и без Джина он уже не мог жить. Этот парень заменил ему семью и восполнил давно утраченные чувства. Благодаря этому, Намджун смог полюбить сам и почувствовать себя слабым безумцем перед тем, кого вампиры боялись больше всего. Тем временем Чонгук летел так, что сопровождающий еле успевал за ним. В душе не было никаких чувств, а в голове лишь одна мысль — убить свою семью. Где-то глубоко в подсознании он понимал, что происходит что-то неправильное. Однако из-за сыворотки не мог в полной мере осознать это и от этого злость еще сильнее закипала в нем. До своего родного дома макнэ добрался за считанные часы. Свет в окнах не горел, потому как была глубокая ночь и все, видимо, спали. Чон остановился у ближайшего дерева, вглядываясь в темноту и принюхиваясь к запахам. Мать с братом находились внутри, но для того, чтобы войти в дом нужно было разрешение хозяина. Вампир уверенно вошел во двор и подошел к двери. Через несколько секунд за ней раздался встревоженный лай собаки, из-за чего в двух окнах сразу же зажегся свет. — Мам, что случилось? — послышался сонный голос брата. — Не знаю, — ответила растерянно женщина. — Джой внезапно стал лаять на дверь. Тише, пес, что ты там такое почувствовал? Собака залаяла еще сильнее и даже злобно зарычала, когда Чонгук прижался лбом к двери. — Джой не хочет, чтобы ты открывала дверь, — сказал мальчик. — Мам, мне страшно. — Не бойся, малыш, мы никого не пустим и Джой нас защитит, — ответила женщина. От этих слов Чон хищно улыбнулся, предвкушая кровавый пир. Только он собрался сказать матери, что вернулся ее без вести пропавший сын, как в голове у него раздался ужасный треск. Он схватился за виски и отошел на несколько шагов от двери, пытаясь прийти в себя. Невыносимый звук пробирал до дрожи и не давал сосредоточится на мыслях. Среди этих помех вампир еле распознал слабый голос, который звал его. — Макнэ. — Джин? — удивился парень. — Да, — ответил тот. — Ты жив! Где ты? — Макнэ, не делай этого. — Чего не делать? Тебя плохо слышно. Что с твоим голосом? — Макнэ. — Да, Джин. — Борись изо всех сил и выполни то, что мы задумали. Я не могу долго блокировать воздействие этой энергетической волны. Из-за выпитой тобой детской крови, привязка к клятве очень сильна, а сыворотка усиливает ее действие в несколько раз. Ты должен перебороть это желание убийства, иначе потеряешь смысл в жизни и останешься совсем один. — Джин, пожалуйста, скажи, где ты и я приду за тобой. — Я в одной из камер подземелья Хосока, но боюсь, что ты не успеешь меня спасти. — Нет, хён, не говори так! — Макнэ, послушай меня. Ты правда особенный, поэтому должен изменить историю. Хосок не должен развязать очередную бессмысленную войну. Обещай, что помешаешь ему. — Хён, не говори так, будто ты со мной прощаешься. Я не смогу без тебя. — Гук-и, малыш, я всегда буду рядом, только, пожалуйста, не становись монстром. Я люблю тебя, макнэ. — Джин, ты слышишь меня? Джи-иин! Треск в голове Чонгука резко прекратился и на него с новой силой накатила жажда крови. Он метнулся к заветной двери, за которой билось два напуганных человеческих сердца и одно отважное звериное. Острые когти царапали деревянную обшивку, оставляя глубокие борозды. — Кто бы Вы ни были, уходите, иначе я вызову полицию! — сказала женщина. Ее голос сводил с ума вампира, который безумно желал впиться в ярёмную вену на ее шее. Новая порция сыворотки привела в действие накопившуюся часть препарата в его организме и вампира накрыло не по-детски. Гнев, ярость и жажда крови задушили голос разума и Чон готов был разнести в щепки эту чертову дверь, которая отделяла его от желаемого. «Макнэ, я люблю тебя», — внезапно всплыло в мыслях Гука. — Джин, помоги мне, — прошептал он, но ответом ему была пугающая тишина. — Пожалуйста, я не справлюсь без тебя. Чонгук упал на колени, хватаясь за голову и пытаясь заглушить в себе все негативные эмоции. Эти ощущения были подобны ломке от вовремя не принятой дозы, когда хочется все нутро вывернуть наружу. Он катался по земле, раздирая кожу когтями, чтобы хоть как-то ослабить действие сыворотки. Внезапно Чон почувствовал посторонний запах другого вампира и, резко сорвавшись с места, нагнал его в считанные секунды. Им оказался Шон, который сопровождал макнэ на посвящении и которому назначено было проследить, чтобы его подопечный выполнил условия клятвы. Тут память младшего подкинула ему образы напуганных детей, что словно овец принесли в жертву нечисти и он обрушил всю свою ярость на этого вампира. Избив его до полусмерти, Чонгук поднял его одной рукой за глотку и насадил спиной на выступающий сук дерева. От такой силы удара ветка проткнула тело насквозь, и вампир обмяк, повиснув на ней. Юша опустился рядом с ним на землю, тяжело дыша. Его сознание постепенно прояснялось и с первыми лучами солнца он наконец-то понял, что победил в своей первой главной борьбе с самим собой. Убитый им вампир превратился в пыль и только тогда он смог спокойно покинуть это место. Макнэ шел по утренним улицам, не замечая того, как они постепенно заполнялись людьми. Кто-то спешил на работу, кто-то в школу или университет, а кто-то занимался пробежкой. Чужие головы были забиты бытовыми проблемами и всякой прочей ерундой, но никто не думал о смерти. Пока люди здоровы и полны энергии им хочется жить. Однако чужое желание насытиться человеческой кровью может легко оборвать эту нить. Люди не верят в существование темного мира, поэтому не понимают, в какой опасности они все находятся. Каждый день многие из них пропадают без вести и зачастую это не связано с криминалом. Чонгук всегда знал, что был рожден для чего-то очень великого. Сначала он думал, что станет знаменитым спортсменом и в дальнейшем будет передавать свой опыт юниорам. Однако теперь Чон понял, что его миссия намного значительнее и масштабнее. Спасение темного мира от гнета безумного вампира и всего человечества от порабощения и вымирания — это и есть наивысшая цель дневного вампира. Гук вернулся домой, когда уже стемнело. Не раздеваясь, он рухнул на диван прямо в гостиной и заснул крепким сном на целые сутки. Может, младший и дольше проспал, если бы его не разбудили мощные раскаты грома, которые сопровождались громкими ударами в дверь. Сонный макнэ потер глаза и выглянул в окно. На улице во всю разбушевалась стихия. Шквалистый ветер гнул деревья до самой земли, а плотная стена ливня лилась нескончаемым потоком, образуя огромные лужи на земле. Молнии разрезали небо на куски и оглушительные раскаты грома заставили парня поежиться. Он было развернулся, чтобы подняться к себе, но какое-то странное, тревожное чувство остановило его. Юноша тихо подкрался к входной двери и резко распахнул ее, а на порог тут же упало тело Намджуна. Чон затащил его внутрь и, закрыв дверь, перевернул вампира на спину. Вся его одежда промокла до нитки, а сам он выглядел настолько бледным, что если бы Чонгук не знал, что перед ним вампир, то подумал, что тот был мертв. Он потряс старшего за плечи и тот сразу же открыл глаза. — Хён, с тобой все в порядке? — спросил Гук. — Мелкий, это самый ужасный день в моей жизни, — ответил тот. — Что случилось? — Никогда не думал, что мне придется просить у тебя помощи. — Ого, так все хреново? — Хосок хочет убить Джина. — Я знаю это. — Откуда? — Джин связался со мной и в очередной раз вытащил меня из дерьма. Он сейчас находится где-то в подземелье замка этого старикашки. — Непривычно слышать то, как ты его называешь тем более, что больше двадцати пяти ему не дашь. — Говорю по факту, потому как ему хрен знает, сколько лет на самом деле. Короче, прими душ и давай за ужином обсудим кое-какие детали. — Надо же, а ты повзрослел, мелкий. — Вот именно, поэтому перестань меня так называть. — Не перестану, потому как я все равно старше тебя. Чонгук широко улыбнулся и протянул руку старшему. Тот ухватился за нее и, встав на ноги, дружелюбно похлопал младшего по плечу. Через час вампиры привели себя в порядок и сидели за накрытым столом. Макнэ с аппетитом поглощал человеческую еду, запивая ее апельсиновым соком. Намджун наблюдал за ним с удивлением, попивая холодный кровавый напиток из бокала. — Не понимаю, как ты можешь это есть, — сказал он. — О, я люблю покушать, — весело ответил тот. — А тебе самому не хочется вспомнить вкус еды? — Нет. Я так долго живу на этом свете, что уже отвык от всякой пищи. Кровь вполне насыщает меня, поэтому остальная еда кажется отвратительной. — Это, потому что ты зациклен на этом, да и вообще, ты, когда в последний раз расслаблялся? — Я что так соблазнительно выгляжу в этом халате? — Да, я не об этом, хотя халатик и правда тебе подходит, — и макнэ прыснул со смеха. — Очень смешно. Что в этом доме нет одежды побольше, чем эти детские шмотки? — Прости, хён, но я как-то не рассчитывал, что ты станешь моим гостем. Обещаю, что в следующий раз обязательно прикуплю что-нибудь специально для тебя. — Размечтался, ноги моей в твоем доме больше не будет, так что давай ближе к делу. — Хорошо, тогда скажи, а ты сам как вообще относишься к этой войне с оборотнями? Тоже считаешь их дикими существами? — Дикие твари есть в каждом виде не только темного мира, но и человеческого. — Значит, ты в принципе не против их существования? — К чему ты клонишь, мелкий? — Хочу понять, насколько тебе можно доверять и не всадишь ли ты мне в спину кол, когда узнаешь о моем замысле. Хосок рассказал мне твою историю, и я жалею, что не услышал ее тогда от тебя. Возможно, я не совершил бы тех глупых поступков, за которые мне стыдно до сих пор. Однако я не хочу, чтобы ты продолжал этот кровавый и бессмысленный путь мщения. Те, кто виновен в твой трагедии, давно уже мертвы, но остальные не имеют к этому никакого отношения. — Не нужно разговаривать со мной, как с безумным маньяком. Моя боль от утраты давно уже утихла, и я нейтрально отношусь ко всем видам темного мира. — Тогда я не понимаю, почему ты поддерживаешь Хосока в его безумной идее истребить всех оборотней? — Тебе еще многое предстоит узнать о темном мире. Здесь законы суровые и за неподчинение следует только одно наказание — смерть. Когда я стал вампиром, то заключил с Хосоком договор о том, что он ни при каких обстоятельствах не тронет того, кого я смогу полюбить. Я только через пятьдесят лет знакомства с Джином узнал, что Чон подкатывал к нему. На самом деле, мелкий, я понимаю твои чувства. В Джина невозможно не влюбиться. Он совсем не похож на вампира, ведь у него очень светлая душа. Джин побоялся изначально рассказать мне о намерениях Хосока, но когда я узнал об этом, то сам пошел к нему и потребовал объяснений. Тогда-то Чон и поставил мне условие: либо я полностью подчиняюсь ему во всем, либо он заберет Джина себе. — Подожди, но у вас же с ним был письменный договор об этом. Выходит, он нарушил свое обещание? — Да и тогда я понял, что Хосоку нельзя верить. Прикрываясь благим делом, в виде очищения планеты от тупых животных, он ведет свою игру за единоличную власть над всеми. Когда Чон сказал, что ты вместо меня возглавишь битву против оборотней, я убедился в этом окончательно. — Ну, то, что он безумный гений это я давно понял. Ты сам-то хочешь участвовать в этой войне? — Если честно, то нет, но Хосок выдвинул мне новые условия. Если я откажусь, то на этот раз Джин действительно умрет. — А если я скажу, что есть способ убить Хосока, ты рискнешь ради Джина? — Мелкий, ты серьезно? Еще никому этого не удавалось, поэтому не думаю, что очередная бредовая затея может сработать. — Хён, жизнь не стоит на месте и, возможно, все прошлые варианты действительно были провальными, но как говориться: «Все гениальное — просто». Я знаю, как противодействовать способности Хосока насылать боль. Джин опробовал эту теорию на деле, и она действительно работает. — Правда и в чем она заключается? — Если я расскажу тебе, ты готов сразиться с Хосоком? — Почему я? — Потому что, во-первых, ты — самый сильный из всех вампиров, а во-вторых, ты один из приближенных и имеешь прямой доступ в жилище этого старикашки. Поэтому, когда я обезврежу его воздействие, ты легко сможешь воткнуть ему кол в сердце. — Хосок не дурак, он может заподозрить неладное. — Значит, тебе придется усыпить его бдительность. — Каким образом? Хотя, постой. Ну, нет, это так мерзко. — У тебя уже возникла идея? — Чон давно подкатывает ко мне. В принципе я мог бы ответить ему, но боюсь, что отвращение выдаст меня. — Ха-ха-ха! Вот это поворот. Твои милые ямочки сводят старикашку с ума, и он мечтает трахнуть твою очаровательную попку? — Заткнись, мелкий! — Думаю, этим действительно нужно воспользоваться. — Меня стошнит прямо на Хосока, если он прикоснется ко мне. — Я знаю, чем заглушить твое отвращение. — И чем же? — Адский напиток, помнишь? — Не напоминай. — Да, ладно, признай, тебе ведь понравилось. — Мелкий, еще одно слово, и я отымею тебя прямо на столе, чтобы ты почувствовал разницу. — Воу, ты такой секси, когда сердишься. — Ну, все, ты нарвался.