***
Клуб MAD TRIGGER CREW встречает их атмосферным полумраком, лёгкой дымкой и приглушённым отблеском неоновых ламп. Бусуджиме нравится холодный неон – тёмно-синий цвет напоминает ему о бескрайних морских просторах. Аохитсуги выглядит как завсегдатай – он уверенно лавирует между столиками, стойками и людьми, протаскивая Мейсона за собой сквозь толпу двигающихся под ритмичную музыку тел. Местечко, что так любил Саматоки, находится почти в самом углу, но именно оттуда открывается отличный обзор на всё помещение клуба, а в особенности – на чуть возвышающуюся над полом сцену. – Тебе пиво или что покрепче? – интересуется Аохитсуги, устраиваясь на самом крайнем барном стуле у стойки и приглашая Рио сесть на соседний. – В первый день в Йокогаме напиваться не планировал, – Бусуджима следует приглашению и усаживается рядом с Саматоки, приветственно кивая бармену. – Да и кому тогда тебя домой вести? – Чё сказал? И без тебя справлюсь, – Аохитсуги фыркает, небрежно бросая через плечо: – Бармен, две кружки пива. Пока что. Пока бармен выполняет их заказ, Мейсон оглядывается. В заведениях подобного рода ему никогда не доводилось находиться (Саматоки бы сказал, что всё бывает впервые), поэтому раз есть возможность, стоит хотя бы осмотреться. Помещение клуба было довольно просторным, и даже при этом им с Аохитсуги пришлось пробираться сюда сквозь толпу. Забавное наблюдение – у самой сцены почти никого. Саматоки говорил что-то про танцоров – судя по всему, это для них, потому что обычные посетители рассредоточились вокруг, не стремясь занимать свободное пространство. Две кружки со стуком приземляются на стойку, и Рио благодарит бармена – благо, не на английском, чтобы не заслужить в свою сторону косой взгляд. Впрочем, название у клуба отнюдь не японское – может, здесь всем было бы глубоко плевать на то, на каком языке говорят их посетители. Аохитсуги ничего так толком и не рассказал про это место, заявив только, что Бусуджиме просто стоит увидеть всё собственными глазами. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, да? – Ты обещал рассказать мне про своего командира в подробностях, – Саматоки времени не теряет и делает крупный глоток из своей пивной кружки, глядя на друга. – Здесь? – Мейсон обхватывает ручку ладонью и двигает кружку к себе, не решаясь пока пить. – Мы могли бы и в более тихом месте об этом поговорить. – Да ну тебя! Пока самое интересное не начнётся, нам всё равно делать нечего – не молча же бухать, в конце концов – с этим я и в одиночку справляюсь, – Аохитсуги локтём пихает Рио в бок со смешком и двигает свой стул ближе. – Рассказывай давай, пока я не передумал. – Ну, раз так... Время за разговором летит для Бусуджимы незаметно – давно они с Саматоки так не общались. Жизненные обстоятельства не позволяли обоим долго висеть на телефоне, не говоря уже о разнице во времени, а потому подобные дружеские посиделки вызывали чувство теплоты и лёгкой ностальгии – когда-то они довольно часто собирались с Аохитсуги, чтобы обсудить дела, дальнейшие планы на жизнь и всё, что их беспокоило. – Brings back memories, – с улыбкой заявляет Мейсон, ставя опустевшую кружку на стойку. На лице Саматоки играет довольная усмешка, только вот взгляд направлен не на Рио, а куда-то за его спину. – Саматоки? Только сейчас Бусуджима замечает, что стало как-то тихо. Музыка перестала играть, а посетители клуба в предвкушении столпились вокруг сцены. Такая атмосфера молчаливого ожидания прекрасно знакома Мейсону – в армии ему приходилось сидеть в засаде часами, однако сейчас он ощущает какой-то подсознательный трепет. Неужели настрой окружающих передался и ему? – Началось, – хмыкает Аохитсуги, когда свет в помещении полностью гаснет. Всего на несколько мгновений, но этого достаточно для того, чтобы произвести должный эффект – когда на сцену оказывается направлены прожекторы, освещающие её прохладным голубоватым свечением, на ней, обволакиваемые лёгкой дымкой, стоят танцоры. Взгляд Рио сразу же оказывается прикован к нему. В чёрном кожаном костюме, подчёркивающем каждый изгиб его тела, в самом центре над всеми возвышается он. Тонкие руки, обтянутые лакированными перчатками, властно сжимают набалдашник трости – в тишине слышится лёгкий перезвон колец на изящных пальцах. Он небрежно ведёт плечом, и цепочка на золотом наплечнике, украшенном шипами, слегка дрожит, заставляя каждого находящегося в этом помещении с необъяснимым благоговением ожидать выступления. Следующие несколько минут сопровождаются для Бусуджимы круговоротом эмоций. Тишина нарушается музыкой, и вместе с ней отмирают танцоры – всё это время они стояли совершенно неподвижно, будто марионетки, готовые в любой момент начать двигаться по мановению руки кукловода. И кукловодом в этом театре был он. Ирума Джуто. Только на сцене он может раскрыться по-настоящему. Только на сцене он может почувствовать себя свободным. Только на сцене он может быть собой. Только на сцене. Всё внимание зала приковано исключительно к нему – Джуто чувствует на себе десятки благоговейных взглядов, кожей ощущает, как его буквально пожирают глазами, как следят за каждым его движением.Let's go It's my show Baby, do what I say Don't trip off the glitz That I'm gonna display
Все здесь будут подчиняться только ему и его видению – выступления Ирумы всегда безупречны, и он ни на секунду не позволяет расслабиться.I told ya I'm a hold ya down until you're amazed Give it to ya 'til you're screaming my name
Джуто никогда не позволяет себе ослабить хватку – ни на трости, ни на внимании зрителей. Его движения завораживают, приковывают к себе взгляд и заставляют забыть, как дышать.No escaping when I start Once I'm in I own your heart There's no way you'll ring the alarm So hold on until it's over
Зрители поддаются его чарам, а сам Ирума всю жизнь находится в плену у ритма – именно он заменяет Джуто пульс. Его сердце бьётся в такт музыке, не пропуская ни единой ноты – Ирума же не упускает ни одной связки, ни малейшего поворота головы, ни даже самого незаметного взмаха рукой. Он верил, что в сценическом искусстве не существует незначительных деталей – именно детали придавали выступлению красоту и целостность. Джуто не мог обойтись ни без одной из них – всё ради передачи атмосферы.Oh, do you know what you got into? Can you handle what I'm 'bout to do? 'Cause it's about to get rough for you I'm here for your entertainment
Не все посетители имели представление о том, что их ждёт, когда приходили в MAD TRIGGER CREW. Одно оставалось неизменным – однажды увидев выступление Ирумы Джуто, они всегда возвращались. Раз за разом, словно подсев на наркотик. Этим наркотиком являлся сам Джуто. Ирума выступал на сцене в первую очередь для самого себя. Внимание зрителей – приятный бонус и подспорье в сохранении душевного равновесия. Он решил это давно, решил, что может быть собой только на сцене, позволяя приоткрыть завесу тайны над своей жизнью только на те несколько минут, что играет музыка.Oh, I bet you thought that I was soft and sweet 'Ya thought an angel swept you off ya feet But I'm about to turn up the heat
Вне сцены Джуто носит маску, сбрасывая её только под светом неоновых ламп. Только стоя здесь, в этом клубе, будучи освещённым приглушённым голубоватым светом и окутанным в дымку, поддаваясь ритму и утопая в звуках музыки, Ирума может почувствовать себя собой. На этой сцене каждое его выступление – это безмолвный крик души, который никогда не будет услышан, потому что оказывается скрыт громкой мелодией и отточенными движениями. И если бы Джуто спросили, для чего он выступает, его ответ был бы прост:«I'm here for your entertainment»
К сожалению или к счастью, только одному Ируме известно, что это ложь. Все его выступления заканчиваются одинаково – зрители, наконец выйдя из состояния благоговейного оцепенения, аплодируют ему, а Джуто с загадочной улыбкой скрывается за кулисы, чтобы на следующий день вновь превратиться в гипнотизёра, способного ввести в транс десятки людей. Сегодня привычная череда событий нарушается. Он встречается взглядом с одним из посетителей – тем, что сидит за барной стойкой в самом углу помещения. В его глазах Ирума замечает тот же трепет, что и у всех, кто видит его на сцене впервые. И всё же... Что-то заставляет Джуто ему улыбнуться. – Ну что, понравилось? – усмехается Саматоки, но Рио совершенно его не слышит. Все его мысли заняты только этим выступающим – его движениями, его эмоциями, его потрясающим взглядом и завораживающей улыбкой. Бусуджиме никогда не доводилось видеть ничего настолько красивого, а потому он понятия не имеет, как справиться с потоком нахлынувших на него чувств. Тело, впрочем, работает быстрее головы. Ирума по привычке грациозно разворачивается, чтобы направиться за кулисы, как вдруг что-то тянет его назад – несильно, напротив, даже бережно, как будто специально с учётом того, что Джуто от неожиданности может дёрнуться и упасть. Хотя, скорее всего это всего лишь плод его воображения – кто здесь вообще стал бы задумываться о подобном? Обернувшись, Ирума снова ловит на себе этот взгляд. Глаза цвета чистейшего моря, в которых волнами плещется беспокойство – совершенно не то, что Джуто ожидал увидеть. В голове столько вопросов, но ни одного ответа, и от этих мыслей хочется сбежать, однако тяжёлая ладонь в чёрной перчатке не даёт Ируме этого сделать. – What's your name? Они оба стоят в оцепенении несколько секунд – Рио, на эмоциях выпаливший вопрос на чистейшем английском, и Джуто, понятия не имеющий, как на такое реагировать. Он прекрасно понял незнакомца, но... зачем кому-то потребовалось его имя? Ирума, впрочем, берёт себя в руки – настало время вновь надеть маску и скрыться, пока она не треснула. «Джуто».***
– Что на тебя нашло? – Саматоки делает глубокую затяжку, хмурясь, и бросает недовольный, но вместе с тем обеспокоенный взгляд на друга – таких выходок от вечно спокойного Рио он уж точно не ожидал. Жаль только, что сам Рио не знает ответа на этот вопрос. – Давай на сегодня разойдёмся, – предлагает Бусуджима, и Аохитсуги с ним не спорит – решает пока не допытываться и дать Мейсону время разобраться в себе самостоятельно. – Звони, если что, – бросает напоследок Саматоки, прежде чем направиться ловить такси. – Хорошо, – отсутствующим голосом отзывается Рио. Ему и правда хотелось бы знать, что на него нашло. А ещё Бусуджиме немного совестно за то, как он повёл себя по отношению к другу, особенно учитывая то, что они не виделись больше года. Надо будет завтра извиниться перед Аохитсуги, а пока... Стоило взять себя в руки. Это Джуто повторяет себе уже битый час, прокручивая в голове сегодняшнее выступление. Точнее, не само выступление – оно было безупречным, как и всегда, – а то, что произошло после. Ируме уже однажды довелось сталкиваться с подобным вниманием со стороны посетителя клуба, и, сказать по правде, повторять этот опыт ему не хотелось. Но было всё же во взгляде того незнакомца что-то, что заставило Джуто и улыбнуться ему, и сообщить своё имя так просто... – Соберись, тебе это не нужно, – произносит Ирума в пустоту своей комнаты, снимая сценический костюм. Завтра Джуто снова придётся предстать перед зрителями, а потому у него нет времени размышлять о всякой ерунде. О ерунде ли?***
Саматоки, пусть и поворчал немного для виду, простил Рио довольно быстро и даже сказал не забивать голову подобными вещами. Он крайне великодушен и ни капли не обиделся, однако Бусуджиме придётся заплатить за выпивку в следующий раз – но Аохитсуги не обижается, нет. Мейсон на такое заявление не может удержаться от лёгкой улыбки – всё-таки, друг у него замечательный, а алкоголя он ему купит столько, сколько захочет, если это будет значить, что между ними с Саматоки всё снова гладко. Впрочем, вчерашний танцор всё не желал покидать мысли Рио, а потому он решился сделать то, что раньше никогда бы не сделал – прийти в клуб снова, чтобы вновь посмотреть на выступление Джуто. Красивое имя. Да и сам он чертовски красивый – Бусуджима не станет отрицать очевидного. Однако зацепила его вовсе не внешняя красота, а именно то, что Мейсон вчера увидел на сцене. Это был не сценический образ. Рио не мог подобрать подходящих слов для того, чтобы описать увиденное, но был уверен в том, что его взгляду предстало что-то хрупкое, настоящее. Возможно, он ошибается, возможно, этот Джуто просто поразительно талантливый актёр, но Бусуджиме хотелось верить в то, что его чувства его не подвели. Для того, чтобы в этом убедиться, он снова отправляется в MAD TRIGGER CREW. Помещение клуба вновь встречает его полумраком и голубоватым свечением неоновых ламп, однако сегодня Мейсон пришёл сюда не для того, чтобы разглядывать интерьер. Он здесь с одной конкретной целью, и он не отступится, пока её не достигнет. Гаснет свет. Для Ирумы это сигнал к тому, что пора выходить на сцену – хорошее выступление начиналось с эффектного появления танцора, и в этом Джуто равных не было. Как и во всём остальном – не зря он считался местной звездой, а зрители толпами шли в MAD TRIGGER CREW, чтобы насладиться выступлениями Ирумы. Когда свет прожекторов разгоняет кромешную тьму, Джуто может разглядеть в толпе множество знакомых лиц. Эти люди уже не первый раз приходят сюда, и пусть Ирума не уделяет им своё внимание, зрительная память у него крайне хороша. А ещё вот эти голубые глаза цвета моря он ни с чем не перепутает. Вчерашний незнакомец, который настолько хотел знать имя Джуто, что остановил его на сцене, тоже здесь. Тоже смотрит на Ируму в предвкушении шоу. И Джуто не может разочаровать своих зрителей. Но прежде всего он не может разочаровать себя. Заигравшая музыка знаменует начало нового выступления – очередного безмолвного крика души Ирумы Джуто, что никогда не достигнет чужих ушей. Очередной попытки глотнуть свободы в те несколько минут, что отведены для него. Очередного момента снятия маски. И Рио это видит. Он наконец понимает, что настолько зацепило его в выступлении Джуто – искренность. Несмотря на абсолютную безупречность всех движений, он не выглядел как бездушный робот, выполняющий команды, что были записаны в его программу. Нет, его шоу были живыми, и теперь Бусуджима готов поспорить на что угодно, что он оказался прав в своих догадках. Джуто, выступающий на сцене – настоящий. И то, что Мейсон видит на этой сцене, ему нравится. Он не назвал бы себя впечатлительным, напротив, Рио нередко говорили, что он не проявляет эмоции вообще, а потому подобная реакция с его стороны не может быть сфабрикованной. И кажется, что именно он будет первым, кто за громкой музыкой и идеальными движениями увидит нечто большее. Ируму это пугает. Он не может толком объяснить причину своих страхов, но оказывается, что он совершенно не готов к чужому пристальному вниманию. Джуто по глазам понимает, что это другое – его раскрыли, в нём видят не просто образцового танцора, на которого приятно посмотреть. В нём видят его самого. В прошлый раз ничем хорошим это не закончилось. Поэтому он сбегает – позорно скрывается за тяжёлым чёрным занавесом, как только выступление заканчивается, и даже не смотрит незнакомцу в глаза. Эгоистичные желания вновь берут над ним верх – Ирума не хочет обжигаться снова. Ещё больше он не хочет надевать маску на сцене, ведь тогда не останется ни единого места, где всё ещё существует настоящий Джуто. Решение вновь вернуться к выступлениям далось ему с трудом, но он действительно не мог жить без этого, а теперь... Теперь Ирума совершенно не знает, что ему делать. Он может только убегать. На следующий день, послезавтра, ещё через день – до тех пор, пока от него не отвяжутся. Но незнакомец с красивыми голубыми глазами продолжает приходить на его выступления, не оставляя ему и шанса – Джуто выдыхается. Он устал от этой моральной погони, а ещё хотел бы знать только одну вещь. Есть ли смысл бежать? Его не преследуют – Ирума ни разу не слышал от других танцоров, чтобы у них спрашивали насчёт него. Этот незнакомец просто приходит, смотрит шоу, а стоит только Джуто покинуть сцену – его и след простыл. И больше никаких активных действий – ни расспросов, ни угроз, ни попыток где-то подловить, найти, догнать... В чём дело? Рио не понимает. Не понимает, почему от него убегают и больше не хотят даже смотреть в его сторону, хотя ранее они с Джуто никогда не пересекались и Бусуджима уж точно ничего плохого ему не сделал – в ту самую ночь, когда Мейсон решился узнать у танцора его имя, ему ответили. И Рио искренне восхищался тем, как Джуто держался на сцене. Его выступления действительно завораживали, так, что до самой последней ноты льющейся из колонок мелодии Бусуджима не мог отвести от него взгляд. Может, стоило выразить свои эмоции напрямую? Мейсон не до конца уверен в своей стратегии, но всё же решает действовать. Если не сработает – придётся отступить и перестать беспокоить Джуто. Тем более, что время пребывания Рио в Йокогаме не резиновое – совсем скоро ему придётся снова возвращаться в Америку, так может лучше было просто молча удалиться, как будто он никогда и не появлялся в клубе MAD TRIGGER CREW и не спрашивал у потрясающего танцора его имя? Но как раз по причине скорого отлёта Бусуджиме и хотелось до последнего наслаждаться выступлениями Джуто, пока у него не отняли эту возможность. Гадать смысла не было – лучше спросить напрямую. Если его попросят не приходить – Мейсон поступит по чести и не будет больше посещать MAD TRIGGER CREW. А если же нет, тогда... – Excuse me... Ирума вздрагивает, когда слышит чужой голос, покидая клуб через чёрный ход. Именно он служил для Джуто путём отхода, а потому обнаружить там кого-то было довольно неожиданно. И не просто кого-то, а того самого незнакомца с голубыми глазами. – Я не собираюсь причинять вред, – в подтверждение своих слов Рио поднимает руки – их пусть и учили никогда не сдаваться врагу и не показывать, что они безоружны, но перед Бусуджимой сейчас никакой не враг, а гражданский, которому стоит продемонстрировать благие намерения. – Мы можем поговорить? Ирума, сказать по правде, шокирован. Никто никогда не вёл себя с ним подобным образом, а эти поднятые вверх руки и вовсе смешат – ну кто же станет так делать? Впрочем, Джуто находит это отчасти очаровательным – пожалуй, ему и правда не собираются вредить. – Sure, – отзывается Ирума практически без акцента, прислонившись спиной к стене клуба. – Или лучше по-японски? Рио не может не отметить для себя этот жест – в чужом голосе не слышится издёвки, у него без всякой насмешки интересуются, как ему удобнее будет говорить. Мейсон решает выбрать японский – всё-таки, у Джуто из-за него и так достаточно проблем, не стоит заставлять человека разговаривать на том языке, который для него сложнее. – Как тебе удобно, – Бусуджима всё же опускает руки, потому что стоять в таком положении несколько неловко, особенно после того, как ему дали согласие на переговоры. – Мне просто бывает сложно переключиться поначалу, прошу прощения. Я свободно говорю по-японски. Ирума шумно выдыхает – сдержать смешок по-другому не получается. Почему-то вся эта ситуация его забавляла, хотя должна была пугать – всё это время он боялся этого незнакомца, а тот в итоге ведёт себя так, что Джуто даже не за что зацепиться. Он просто не может видеть в нём угрозу, несмотря на внушительный рост и телосложение. – Так... о чём ты хотел поговорить? – Я понимаю, что это не моё дело, но я хотел узнать причину, по которой ты меня избегаешь. Если моё присутствие на выступлениях причиняет тебе дискомфорт – я не буду больше появляться, – Рио никогда не умел ходить вокруг да около, а потому высказывает всё напрямую. Всё-таки, он пришёл кое-что прояснить, а не играть в кошки-мышки. – Мне просто... они действительно нравятся. Твои выступления. They're breathtaking. До Джуто не сразу доходит смысл слов, сказанных незнакомцем (хотя пора бы уже узнать его имя) – и дело вовсе не в знании английского. Как бы там сказали носители языка? It's too much to take in. К похвале Ирума привык, однако не к такой комбинации. Им и его выступлениями восхищаются, но при этом готовы отказаться от всего этого, просто чтобы не причинять дискомфорт. Никто никогда настолько не ценил его личные границы. Джуто трудно об этом вспоминать, и он бы вполне мог ограничиться парой слов, однако что-то говорит ему, что этому незнакомцу стоит знать. Даже не так... он имеет право знать, пожалуй? – Дело не совсем в тебе, – после долгой паузы наконец нарушает молчание Ирума. – У меня был... один рьяный поклонник, скажем так. Тоже любил мои выступления, делал комплименты, приходил на каждое шоу. И я тогда ещё наивно верил в то, что раз кто-то разглядел в моих выступлениях настоящего меня, этому человеку можно доверять. Я ошибся. Джуто снова замолкает, понимая, что не может говорить дальше. Слова не желали формироваться в предложения, а голос просто не выходил наружу. Прямо как тогда. Тогда он не смог даже пошевелиться, чтобы начать танцевать. Он не мог ни петь, ни двигаться – ничего. Его отправили на отдых, сказали взять перерыв, убеждали, что это временно и что его всегда будут ждать. Ирума настаивал на уходе. Клялся себе, что никогда больше не выйдет на сцену, что ни за что не подпустит к себе ни единого человека. Но только на сцене он мог быть собой. Осознание приходило постепенно, расползаясь по организму, словно яд. Джуто казалось, что у него началась наркотическая ломка – настолько хреново ему было без выступлений. Он сам лишил себя единственной отдушины, что у него оставалась, и теперь медленно умирал. Так не могло продолжаться – и Ирума вернулся. Вернулся, но стал избегать любых контактов. Рио решает не уточнять, что конкретно произошло между Джуто и этим человеком – ему это знать совершенно ни к чему. Ясно одно – он глубоко травмирован, а Бусуджима напомнил об этой травме, пусть и ненамеренно. – Мне жаль, что так произошло, – Мейсон нарушает тишину первым, не решаясь всё же подходить к Джуто в таком состоянии, чтобы ненароком его не напугать. – На самом деле, если бы не мой друг, я бы никогда не посетил подобное место. Но я рад, что он привёл меня сюда. Рад, что смог увидеть твои выступления. И что... что ты не бросил, несмотря на всё случившееся с тобой. «Ты сильный, Джуто». У Ирумы, кажется, весь мир ушёл из-под ног. Ему никогда не говорили ничего подобного, к нему никогда не относились подобным образом, а тот факт, что его не расспрашивают, да ещё и не пытаются лезть тогда, когда он наиболее уязвим, заставляет чувства и эмоции смешиваться в огромный водоворот, что вот-вот утянет Джуто за собой. Такое правда бывает? В этот раз уже тело Ирумы работает быстрее головы – он не успевает осознать до конца, как его руки уже обнимают незнакомца с потрясающими голубыми глазами (да спроси ты уже его имя, чёрт возьми!), а голос ненадолго возвращается к своему обладателю, чтобы Джуто мог прошептать лишь одно слово: «Спасибо». Рио от такой смены обстановки теряется всего на секунду, однако решает обнять Джуто в ответ – раз уж он проявил инициативу, можно считать, что Бусуджиме позволено хотя бы это. Они стоят так недолго, не больше минуты – Ирума отстраняется первым, слегка поджав губы, но даже в темноте улицы можно разглядеть едва заметную улыбку, украшающую его лицо. – Приходи на следующее выступление, – собравшись наконец с мыслями, произносит Джуто, и поднимает взгляд на столь запомнившиеся ему голубые глаза. – Как тебя... – Рио, – Мейсон кивает, – Бусуджима Мейсон Рио. – Так официально, – в этот раз Ирума позволяет тихому смешку вырваться наружу. – До завтра, Бусуджима Мейсон Рио.***
Весь день перед встречей для обоих проходит волнительно – Рио спрашивает у Саматоки, не стоит ли ему одеться более официально, а Джуто не может найти себе места, раз за разом повторяя перед зеркалом танец. Аохитсуги уже успевает раз двадцать пошутить про то, что Бусуджима так переживает, будто на свидание собрался, пока Мейсон размышляет над тем, во сколько лучше прийти в клуб. – Да не парься ты так, – Саматоки на вопрос о ближайшем цветочном уже не может сдержать явной усмешки. – Ты уже не к свиданию, а к свадьбе готовишься, что ли? – Но обычно ведь выступающим дарят цветы, если шоу понравилось, разве нет? – Это клуб, Рио, к-л-у-б, не театр, – Аохитсуги качает головой, однако судя по задумчивому лицу Рио, его великая мудрость до друга не дошла. Ну и чёрт с ним. – А розы – не слишком банально? – задаёт очередной вопрос Бусуджима, не обращая внимание на то, что Саматоки уже закипает. Его голова сейчас была занята слегка другим. – Да хоть горшок с кактусом ему подари! – взрывается Аохитсуги, которому вся эта хрень романтического содержания уже начала действовать на нервы. – Думаешь, ему понравится? – абсолютно невозмутимым тоном интересуется Мейсон, чем окончательно добивает Саматоки. – Рио, блять! Рио всё же решает остановить свой выбор на красных розах. Когда Джуто находит его в зале взглядом, сердце Ирумы невольно пропускает удар. Кажется, что на мгновение сбился ритм самой музыки, и Джуто приходится сконцентрироваться, чтобы не совершить ошибку – он не может позволить себе облажаться. Особенно сегодня. В голубых глазах Рио на протяжении всего выступления плещется всё то же трепетное восхищение, что Ирума заметил ещё в их первую встречу. Ему вновь аплодируют поражённые зрители, но Джуто на них не смотрит – только на Бусуджиму, одними губами произнося заветное: «встретимся у чёрного хода». Когда Ирума оказывается за дверью, его встречают с букетом и тёплой улыбкой. «Ты просто потрясающий». Не «твои выступления», не «твои движения» – именно «ты»; эту деталь Джуто никак не может выбросить из головы, слегка подрагивающими от волнения и усталости руками забирая у Рио розы. Ирума не может поверить в то, что всё это происходит именно с ним. Что в этот раз вместо ножа в спину он получает красивый букет, а в его творчестве видят его самого, а не идеальную технику исполнения танца. Может быть, в будущем Джуто снова пожалеет о своём решении довериться. Может быть, всё это – очередная ложь. Но в неё хочется верить. В этот раз и Джуто, и Рио действуют вполне осознанно. В этот раз они позволяют эмоциям взять над собой верх, высвободиться наружу и вылиться в чувственный поцелуй, который оба запомнят надолго. Ирума запомнит тяжёлые, но мягкие ладони на собственной талии, бережно прижимающие его к крепкому телу Бусуджимы. Тот, в свою очередь, запомнит тонкие пальцы, осторожно скользящие по его щеке и ласково касающиеся коротких волос. Оба запомнят этот день как один из самых лучших в их жизни.