***
Когда Феникс получил известие о смерти прокурора, он был один в офисе. Хотелось кричать. Феникс был чертовски зол на себя. Он уже хотел было вскочить из-за стола и начать все крушить, но лишь один случайно брошенный взгляд на Чарли его остановил. Вместо этого, Райт лишь сел на диван, подпирая голову руками, рыдая. Майлз спас его, когда они были детьми. И все эти годы Райт бережно хранил изображение доблестного Эджворта в своих воспоминаниях. Что бы прокурор ни говорил, Феникс знал, что был ему обязан. Но он не смог выполнить своих обязательств — теперь на его руках была кровь когда-то его лучшего друга. Феникс отказался от нескольких клиентов после, как он выражался, «трусливого ухода когда-то достойного человека». Но, разумеется, это не были его настоящие чувства. Он не презирал и не ненавидел его, нет. Единственным человеком, к которому он имел эти ощущения, был никто иной, как сам Феникс Райт. Фениксу стало невыносимо смотреть в зеркало, ведь видел он лишь живое (в отличие от кое-кого) разочарование. Ему было тошно вставать по утрам, есть, спать, читать, смотреть что-либо. Ему казалось, он не заслужил всего этого. Что-то внутри него сломалось, и он (снова) ощущал тяжелейшую непоправимую вину. Он стал чувствовать отвращение к самому себе. Но уже спустя еще одну неделю он снова начал принимать клиентов. Каждый день он начинал с зеркала, зачесывая волосы и стараясь улыбаться как можно более искренне. Он вновь надевал свой синий костюм, вновь крепил блестящий значок на лацкан пиджака, в его глазах горел огонь решимости, а все его действия были полны уверенности. Но ему по-прежнему было больно слышать его имя. Райт просил не упоминать его больше никогда. Он утверждал, что ненавидел его. Однако, достаточно было бы спросить его снова, уже имея магатаму при себе, можно было бы увидеть несколько черных замков. Райт был один слишком долго, слишком долго он был наедине с собой и со своими мыслями, вновь и вновь вспоминая о нем. Но, как говорится, «вспомнишь солнце — вот и лучик». Появление Эджворта перед судом Ангарда стало очередным спасением для Райта. Увидев его в полицейском департаменте, Феникс был зол, счастлив, грустен… Он чувствовал какое-то тяжелое облегчение, ему хотелось смеяться и плакать. Вспоминая его не так давно, Райт был уверен, что презирал того, а сейчас был готов броситься ему на шею. Все же тревожность помогла сгладить все те чувства, оставляя адвоката в неустойчивом равновесии, которое, впрочем, вскоре было разрушено, ведь по совершенно неизвестным причинам судьба сводила их снова и снова, Майлз не спешил возвращаться в Европу, а Феникс… А Феникс не был против.***
После суда над Ангардом Райт снова ощущал, что он был в должниках Майлза. Сам же Майлз был твердо уверен, что был обязан другу детства за то, что тот помог ему выбрать новый путь в жизни. Не прошло и недели, как прокурор позвал Райта на дружеское чаепитие у себя в офисе, на что Феникс, разумеется, согласился. — Шах и мат, ха! — самодовольно произнес Райт, сбивая красного короля своей синей пешкой. Эджворт нахмурился, но руку широко улыбающемуся адвокату пожал. Он и не думал, что Феникс так хорошо играл, слепо веря, что сам бы выиграл на раз два, потому был в себе разочарован. — Будешь чай? — услужливо, едва скрывая разочарование в себе и некую озлобленность, предложил прокурор. Феникс задумался, но кивнул. — У меня он как раз уж заварен, с этим сортом я познакомился в Англии, где его принято называть черным порохом¹ из-за схожести плотно скрученного чайного листа с порохом, забавно, что китайцы называют его… Майлз продолжил рассказывать множество интересных чайных фактов, однако Феникс был сосредоточен не столь на рассказе, сколь на самом рассказчике, наблюдая за его выражением лица. Эджворт был действительно заинтересован в теме, потому говорил и говорил, практически убаюкивая своим бархатным голосом. Но чай был уже разлит, протянув чашку Райту, прокурор замолчал. Настало время Фениксу побыть рассказчиком. — А знаешь, пока тебя не было, я однажды защищал с амнезией, — растерянно, с особой гордостью и радостью оживил разговор Райт. Майлз, конечно, хмыкнул, но не выслушать Райта не мог, ведь тот всегда рассказывал с такой уверенностью, таким восторгом, что даже история про упавший на пол бутерброд в его исполнении была бы потрясающе интересна. Ну, разумеется, сам прокурор бы этого никогда не признал. Ни-ког-да. Что за глупые глупцы… Оба смотрят друг на друга, думая, что их не видят, что их не замечают, однако, пожалуй, видят все и замечают все. Кроме них самих. Феникс вновь смеется. Над чем? Его ударили огнетушителем по голове? Стоп, что? И это смешно? Кошмар, что за дилетант, что за глупец, что за… Феникс Райт. Эджворт в своих самых глубоких размышлениях уже начал противоречить самому себе. «Неужели я выбрал этот путь? Неужели это то, чего хочет сам Майлз Эджворт? Вынужден признать, я виновен». Майлз кивнул в отрицание самому себе и, отложив чашку с уже давно остывшим, но почти нетронутым чаем, подошел к Райту. — А еще, после того, как мы сходили в цирк... - начал было Феникс, но замолчал на середине предложения, банально забыв о том, что хотел сказать. А забыл потому, что холодные и немного дрожащие пальцы Майлза коснулись его подборка и притянули к себе, оставив между их лицами лишь пару сантиметров. Райт удивленно раскрыл глаза, впав в ступор, чувствуя дыхание Эджворта, чувствуя его сердцебиение. Майлз обхватил обеими руками шею Феникса и настойчиво поцеловал его. Если бы глаза адвоката были бы все ещё открыты, он бы лишь убедился, что чертов Майлз Эджворт ухмылялся, вновь и вновь слегка размашисто прикасаясь губами к губам Феникса. Если бы Эджворт мог, он бы никогда не заканчивал этот поцелуй, однако в дверь постучали. Феникс сразу же отпрыгнул в сторону, но, оступившись, упал прямо на диван. Прокурор лишь цокнул на это, но услужливо подал руку, помогая тому встать. — Я ведь не встреваю? — Дик Гамшу зашел в самый подходящий момент и, разумеется, понял все так, как оно и было, — а впрочем, простите, вы заняты, я зайду попозже. Детектив хотел было уйти, однако Эджворт остановил его. — Нет, нет. Все в порядке, что Вы хотели? — как ни в чем не бывало деловитым тоном спросил прокурор, в то время как Феникс краснел, все ещё сидя на диване. Дик передал какие-то документы и спустя пару минут разговоров вышел, стараясь не бросать взгляда на адвоката, который все еще не мог переварить случившееся. Как только дверь в кабинет закрылась, Майлз сел рядом с Фениксом и вновь протянул руку к его лицу. На этот раз просто чтобы поправить выбившуюся прядь. — Я надеюсь, это не обновленный отчёт о вскрытии, Майлз, — робко попытался разрядить обстановку адвокат. — Узнаешь завтра в суде, — хитро ухмыльнулся Эджворт, не отрывая взгляда от Феникса.