Губернатору и господу богу знать не положено

Дэнни действительно знает, как это бывает. Со времен полицейской академии одно и то же: кто-то преувеличенно наивно хлопает ресницами и кокетливо скользит глазами по бедру в нужном месте: «Вы арестуете меня, офицер?» Но настоящие наручники — не игрушка, правда-правда, детка, это может быть крайне неприятно, потому что они специально для очень плохих людей, а если ты хочешь, завтра мы найдем те, что не изуродуют нежную кожу твоих запястий и не сломают кость. Как правило, этим и ограничивалось — партнеры предпочитали шарфы, чулки, и — о боже! — иногда галстуки, но слишком быстро сдавались, желая трогать или обнимать, и Дэнни их не винил. Когда однажды он ловит тяжелый, потемневший взгляд Стива, медленно ползущий по ремню и чуть дальше назад, где поблескивают хромом два кольца на короткой цепи, на секунду что-то горячо и щекотно екает у него в груди. Стив нагибается к его уху и шепчет вовсе не то, что Дэнни привык слышать: — Ты позволишь? Дэнни прикрывает глаза и коротко кивает. Почему бы нет, в самом деле? И дальше ничего не происходит. По крайней мере, из того, что Дэнни счел бы странным. Целых три дня они продолжают свою обычную игру, в которой ему несомненно отведена роль плохого копа. Это он ворчит на Стива (по поводу, конечно), не соглашается с командой в расследовании (и оказывается прав), клянет слишком жирные маласадас, внезапный ливень и чьи-то (известно чьи) привычки стягивать с себя рубашку посреди общего зала и оставлять следы спермы на сиденье Камаро после долгих поцелуев и слишком быстрой взаимной дрочки. В конце концов, он так взвинчен, что сам готов приковать Стива к ящику стола, рулю или пожарному гидранту, лишь бы тот прекратил пожирать его глазами средь бела дня в присутствии двух полицейских отрядов. Для этого существует спальня, не так ли? Может, потому-то Стив и застает его врасплох. Поздним пятничным вечером, когда Дэнни твердо намерен провести уик-энд в его доме, чтобы только в понедельник после работы вернуться в свою квартиру. Его атакуют, едва он выходит из душа с полотенцем вокруг бедер. Если бы не знакомый запах и шипящее: — Тс-с, расслабься, Дэнно, это я, — он бы уже врезал локтем под дых тому, кто набросился сзади, жестко фиксируя шею и накидывая на глаза плотную повязку. Ладонь Стива гладит между лопаток, неуклонно подталкивает в сторону кровати, а после Дэнни чувствует холод металла на правом запястье и характерный щелчок зубцов. Попался. Стив настойчиво и молча тянет его руку, пристегивая второе кольцо к одной из вертикальных планок изголовья. Затем ловит левую ладонь, нежно целует в центр, и так же быстро защелкивает вторую пару наручников. — Надеюсь, ты использовал не мой галстук, животное, — ворчит Дэнни, но тут же замолкает: пальцы Стива требовательно прижимаются к его губам. Поглаживают нижнюю и осторожно толкаются внутрь, призывая занять рот чем-то поприятней болтовни. Дэнни посасывает и облизывает подушечки, понимая, что Стив больше не касается его нигде — лишь запах, чуть сбитое дыхание и тепло тела совсем рядом. Но Дэнни не может дотянуться. Только сжать на весу кулаки и прикусить зубами плотную мозоль на указательном пальце. Стив отбирает и эту малость, напоследок оставляя влажный след на его подбородке. Матрас скрипит, но ничего не происходит. Стив где-то на краю кровати, и, кажется, его взгляд прожигает глубокие полосы от губ до кромки полотенца вокруг бедер. Дэнни способен пошевелить ногами, упереться в матрас и потянуться вперед. Его запястья скованы, но кольца наручников скользят вверх-вниз по изголовью, и это лучше, чем жесткая сцепка, от которой быстро затекут руки. Он еще раз призывно вскидывает бедра, но в ответ получает очередное «Тс-с!» и легкий довольный смешок. И не знает, что хуже — молчать, не видеть или не иметь возможности дотронуться до Стива. Все — плохо, и точно так же все хорошо. Прекрасно в неведении и напряженном ожидании. Губы Стива касаются сгиба локтя. Только один легкий поцелуй, а после язык скользит по внутренней стороне плеча, проводя мокрую дорожку. Стив дует на нее, а у Дэнни твердеют и начинают гореть соски. Нос зарывается в волосы под мышкой, Стив шумно дышит, вылизывая кожу, и бедра Дэнни сладко подрагивают. Он чувствует, как скользит, разворачиваясь, край полотенца, натянутый вставшим членом. Дэнни подается вперед. «Эй, детка, посмотри, что тут у нас», — безмолвно демонстрирует он. Но Стив гребаный супер-котик и проявляет чудеса выдержки — не отвлекаясь, продолжает сосредоточено лизать и целовать, слегка прикусывая и спускаясь языком чуть ниже, ближе к соску, и от этого у Дэнни встают дыбом самые тонкие волоски от шеи до самых икр. Дэнни пылает. Безмолвно умоляет всем телом. Мечется по постели, стучит металлом по изголовью, перемещает бедра так, чтобы хоть на секунду коснуться ноющим членом не воздуха, а Стива. «Так тебя учили пытать задержанных?» — хочет спросить он, но издает только глубокий протяжный стон, когда Стив быстро обводит языком головку и тут же отстраняется, ловя губами губы Дэнни. Это жестоко, не на шутку беспощадно. На чувствительной коже горят фантомные следы поцелуев, но пальцы Стива лишь поглаживают живот: почти невесомо, едва касаясь волос чуть выше пупка. И Дэнни разводит колени шире, когда Стив дышит на его сосок. Потирает медленно, осторожно, словно боясь причинить боль, но тут же глубоко и ощутимо втягивает в рот другой, царапая зубами, и от контраста Дэнни глухо стонет, наверняка добавляя себе синяков на дернувшихся запястьях. Он хочет чувствовать Стива больше, обнять, подмять под себя, гладить ладонями литое, скульптурное тело, твердые бицепсы и выцеловывать нежную кожу за ухом, но ему остается лишь тянуться к невидимой цели с риском вывихнуть плечо, скрести пальцами ног по матрасу, елозить спиной по простыне, а задницей по полотенцу, сбивая ткань в неприятные складки. Когда он чувствует, как прогибаются пружины, и его обдает жаром тела Стива, разместившегося между бедер, Дэнни готов. А, нет, не очень-то. И потому он кричит — почти как от боли, нетерпеливо и восторженно выводя «Блядь, боже, господи, блядь-блядь, Стив, пиздец», когда вместо ожидаемого глубокого и жадного отсоса получает два в одном: влажный и нежный язык Стива на яйцах и безжалостные пальцы, выкручивающие левый сосок. Он различает довольную усмешку Стива, и его легкий ответный стон, и обещания в скрипе каркаса кровати, который гнется под весом двух тел. Ну, может, едва слышный хруст суставов, с которым Стив разводит его бедра как можно шире, был слегка лишним, и поясница завтра будет ныть от неудачного прогиба, но все теряется в сладком трепете нервных окончаний, когда язык Стива касается промежности, а после — сразу, без предупреждения ввинчивается в анус. Дэнни надеется, что трещит изголовье, а не его кости, но даже если и так — он не остановил бы эту горячую пытку. Стив приподнимает его бедра, и половинки задницы удобно ложатся в широкие ладони. Он держит Дэнни на весу, слегка покачивая вперед-назад, и тот помогает, толкаясь бедрами и глубже насаживаясь на язык Стива. По коже стекает слюна и, «блядь-блядь-блядь-прости-пиздец-о-о, вот так хорошо-еще раз» — Дэнни хотел бы видеть его лицо, но все, что может сделать — скрестить ноги вокруг шеи Стива, сильнее втискивая его в себя. Но тот отрывается, находит ухо Дэнни под краем широкой повязки, приникает губами, долго, тяжело и безмолвно дышит, а его щека, мокрая от пота и слюны, прижимается к щеке Дэнни, пока он скользит — наконец-то! — тяжелым горячим членом по яйцам, промежности и анусу. — Давай, детка, — шепчет Дэнни. — Трахни меня. Наверное, Стив действительно ждал только позволения, потому что издает глухой низкий рык и два пальца тут же врезаются в Дэнни — неглубоко, должно быть, на середину первой фаланги, растягивая влажный мягкий вход, и почти сразу после — член Стива заменяет их, уверенно толкаясь внутрь. Дэнни нетерпеливо подгоняет его, перекрещивая ноги на талии, наддавая пяткой по упругой заднице. Внутренней стороной бедер он ощущает, как дрожит Стив: мелко, всем телом, будто силится удержать неподъемный груз, а не осторожно входит в узкую тесноту. И когда его яйца почти липнут к мокрой от смазки коже, Дэнни сжимается вокруг члена: раз, другой, третий, и — все! — Стив сдавленно шепчет: — Не могу больше, держись, детка! — упирается ладонями по бокам от головы Дэнни и начинает таранить его с такой силой и скоростью, будто летящий по тоннелю поезд метро. Дэнни чуть смещает бедра и в награду получает лучший из толчков по простате со времен сотворения мира. Он задыхается от ощущений, ловит ладонями пустоту, изгибается так, что задница повисает в воздухе, а затылок продавливает дыру в подушке. Пот Стива капает ему на лицо — сладкий, соленый, пряный на губах, а его прерывистое дыхание над ухом становится протяжным, а после — высоким надрывным всхлипом. Дэнни почти на грани, но знает, точно чувствует — до полного кайфа ему не хватает совсем немного — не чтобы член терся о жесткий пресс Стива, нет. — Сними, сними, — умоляет он, когда чувствует, что горячий узел внутри вот-вот развернется тугой спиралью. — Мне нужно видеть тебя. Стив проделывает какой-то акробатический трюк: не останавливаясь, не меняя угла и скорости, срывает повязку с его глаз, и — вот он весь — с безумным, затуманенным страстью взглядом, темными пятнами румянца до самой груди, взмокшими волосами и растертыми, опухшими губами. Точно так же ищет в глазах Дэнни ответное безумие. Толкается резко — ладонями от матраса, становясь на колени, а бедрами вперед — глубоко и сильно вперед. На всю длину. Жестко удерживая Дэнни, чтобы тот не мог шевельнуться. И это все что нужно: пульсирующий жар становится крупной горячей дрожью, и Дэнни выстреливает длинной струей, покрывая спермой лицо и грудь. Стив накрывает ладонью теплые капли и закидывает голову в гортанном стоне, пережидая сладкие спазмы вокруг члена. Закусывает губу и медленно, осторожно продолжает движение, а после захлебывается вдохом, всем телом падая на Дэнни, позволяя ему почувствовать малейшие сокращения мышц живота и бедер. А после ловит его лицо в ладони, выдыхает прямо в губы, жадно, глубоко целует, смешивая стоны — еще дрожащий свой и тихий нежный Дэнни. Тот не двигается, придавленный приятным весом горячего расслабленного тела, недовольно всхлипывает, чувствуя, как опадающий член постепенно выскальзывает из него, и лишь слегка поворачивает бедра, чтобы задержать его подольше. — Я хотел бы вылизать тебя дочиста, — шепчет Стив, — но не могу даже пошевелиться. — Хваленый тренинг котиков, кажется, слегка переоценен, — смеется Дэнни, понимая, что игра окончена, и елозит по комку простыней, сталкивая Стива вбок. — Надеюсь, ключ не завалился под кровать. Иначе я сломаю тебе изголовье. Стив шарит по тумбочке, медленно перетекая на колени, и все же расталкивает бедра Дэнни плечом, языком касаясь краев растраханной дырки. Дэнни шипит, выкручивается, и, ей-богу, чуть не заезжает ему пяткой в лоб. — Если что, у меня есть мазь, — говорит Стив, целуя его освобожденные запястья с широкими ярко-алыми полосами на них. — Ты раньше?.. — Делал это? Нет. Не так. Не с той стороны. Ну, в смысле... — Я понял. — А ты? — Когда-нибудь я расскажу тебе о секретных спецпрограммах подготовки, — фыркает Стив, но улыбается так нежно, что Дэнни не требует ответа. Он знает его.