Dream coma.

— Ну и что это такое? Питер и сам не против узнать это, но, увы, никто не объяснит ему этого. Ни ему, ни кому-то ещё. Да и что здесь объяснять? Его шатания и терпкий запах алкоголя, следующий за ним шлейфом? Или то, что он пришёл именно сюда, а не домой или в свою комнату? Что нужно объяснить, чтобы самому понять, почему? Почему, чёрт возьми, эти глаза сводят его с ума? Почему не выходят из головы, заставляя вспоминать два холодных изумруда, иногда на кратчайший миг становящиеся тёплыми зелёными лугами? Почему этот голос преследует его во снах? Почему?! — Паркер, я с тобой разговариваю. Либо говори, либо выметайся. Я тебе не Старк, чтобы терпеть такое, — голос. Снова он. Такой бархатный и низкий, чуть дрожащий от напряжения. В нём будто звучит лёгкое волнение, но это такие глупости. Какое волнение? За кого? За него? Такой бред приходит в пьяную голову, однако, Питер скатывается по стене на пол, глядя на него снизу вверх. — Ты знал, что злость тебе не к лицу? Точнее, к лицу, да, но улыбка всё равно подходит больше. — Чего? — Брат тебе никогда этого не говорил? Неудивительно. Зачем говорить что-то такое? Наверное, только у меня в голове всё мешается сейчас, — хмыкает Паркер, зажимая ладони между коленями. — Но твоя улыбка такая красивая. Особенно, если она искренняя. Не натянутая или фальшивая, а настоящая. Я видел такую лишь однажды, из-за чего запомнил навсегда. — Кажется, тебе пора, пока ты не натворил чего-то лишнего, — хмуро произносит Локи, помогая ему подняться, но парень не спешит отталкиваться от стены, глядя на него каким-то больным взглядом. — Думаю, что не решусь больше завести этот разговор, даже если буду под ещё бо́льшим градусом. Хотя и сейчас соображаю вполне нормально, — вздыхает Питер, проводя ладонями по лицу, и кусает нижнюю губу до крови, приводя себя в чувство. — Оттолкни меня. Скажи раз и навсегда проклятое «нет». Просто пошли меня. Умоляю тебя. Лафейсон непонимающе смотрит на него, пытаясь поймать взгляд карамельных глаз, но тот успешно прячет его, из-за чего приходится подцепить крепко за подбородок и заставить посмотреть на себя. Видимо метаболизм делает своё дело, раз теперь проглядывается почти ясная осмысленность. Тогда что это за бред? Зачем? В чём толк? Локи не находит ничего лучше, чем спросить прямо: — Почему я должен говорить это? — Я ведь знаю, что ты никогда не почувствуешь того же, — обречённо пожимает плечами Питер, дёргая опущенными уголками губ, и прикрывает глаза. — Знаю, что такой, как я, не пара тебе. Поэтому сделай это, прошу. Не мучай меня. Глупо? Да, понимаю. И всё же… — Тебе нужно проспаться. Ты не понимаешь, о чём говоришь. С утра наверняка станет стыдно, — качает головой Лафейсон, сжимая свободную руку в кулак, и берёт его за плечо, направляя к своей кровати. — Ложись. Футболку сейчас дам. Тебя в таком виде никуда не отпустишь сейчас, ведь найдёшь приключений на свой зад. Паркер поджимает губы от обиды, но послушно переодевается в футболку, стягивая затем с себя штаны, и ныряет под одеяло с головой, обнимая подушку. Станет ли ему стыдно? Безусловно. Пожалеет ли об этом с утра? Нет. Он только решился, признался, пусть и не прямо. Пожалеть — не пожалеет, однако, осадок останется, ведь в ответ так ничего и не прозвучало. То есть и настраивать себя не на что. Локи устало выдыхает и переводит взгляд на сопящий кокон из одеяла, опираясь на подоконник поясницей. И что ему делать? Как реагировать? Это недоразумение наверняка напилось только из-за этого, а ему-то не легче. Никто не примет их, если он ответит со всей честностью, что тоже погряз в этой широкой улыбке, освещающей всё в округе. Все ополчатся против него, опять, если в ответ полетит холодное: «Ты для меня ничего не значишь», ведь сердце Питера будет разбито. — Как же всё сложно с тобой, Паркер, — вздыхает Лафейсон, отворачиваясь к окну и глядя куда-то вдаль. Хорошо было раньше. Ни о чём таком задумываться не нужно было. Никто не желал его внимания в таком ключе, а теперь? Теперь есть улыбка и взгляд карамельных глаз, прикованный почти всегда к нему. Разве это ужаснее? Нет. Не ужаснее. Он так задумывается, что пропускает тот момент, когда чьи-то руки обнимают его за талию. Хотя почему чьи-то? Только один человек не имеет инстинкта самосохранения, позволяя себе такое. Да и, признаться честно, это приятно, чтобы начать возмущаться. — Знаю, что нельзя было так взваливать на тебя всё это. Мои чувства должны были остаться при мне, но почему-то не мог сдержаться. Будто что-то заставляло меня признаваться. И я помню, что вообще не собирался пить. Это странно и непонятно всё, — бормочет ему между лопаток Питер, потираясь там же носом, и обнимает сильнее. — Но я не жалею ни о чём, честно. Ни о том, что пришёл, ни о том, что признался. — Признался? Я не слышал ни одного слова признания, — усмехается Лафейсон и поворачивается к нему лицом, опуская ладони ему на талию и заглядывая в глаза, что светятся смущением и теплом. Неужели правда? Паркер чуть мнётся, нервно облизывая губы, и, не придумав ничего лучше, утыкается носом ему в шею, опаляя её горячим дыханием. Локи слегка вздрагивает от этого и тихо смеётся, перекладывая руки уже на поясницу, послушно дожидаясь каких-либо слов. — Я думал, что слова ничего не значат, особенно эти, — бормочет парень, обнимая его за талию сильнее. — Правда, сейчас они нужны. Да? Тогда слушай. Я. Тебя. Люблю. Давно ли? Кажется, что с самой первой секунды нашего знакомства. Однако мы оба знаем, что это глупость. Так что смирись с этим. — Смириться с тем, что какое-то паучье недоразумение любит меня? Хм, — Лафейсон наигранно задумывается, проводя одной ладонью по его позвоночнику, чтобы зарыться пальцами в волосы Паркера на затылке, другую руку оставляя на пояснице. — Думаю, что и тебе придётся смириться, кроха. Потому что, если ты сейчас ответишь мне «да», то никогда уже не сможешь сказать «нет». Пойдёшь на это? Останешься со мной навсегда? Питер шокированно поднимает голову, сжимая его плечи, и не может поверить, что ему это не послышалось. Остаться с ним навсегда? Для этого нужно сказать лишь «да»? Это цена их совместного будущего? Так чего здесь медлить, если сердце давно уже бьётся только для него? — Нужно сказать одно слово и всё? Ох, это так сложно… — тянет Паркер слишком серьёзно и не может сдержать улыбки, когда видит непонимание в любимых глазах. — Да. Я могу хоть тысячу раз сказать это «да», если от этого зависит наше с тобой совместное будущее. Но сам-то ты уверен, что не сбежишь? — Уверен, как ни в чём другом, — хмыкает Локи и накрывает губы парня своими, прижимая к себе сильнее. Питер готов поклясться, что это не его довольный стон разнёсся по комнате, но покрасневшие щёки не дадут соврать. Слишком долго он ждал этого. Слишком долго мечтал. Слишком нежно и в то же время страстно целует его Лафейсон. Слишком приятен контакт кожи с кожей. Всего слишком. Только никто не против, ведь слишком желанно всё это.

***

Паркер нетерпеливо притоптывает, стоя около стены джета, и не может дождаться, когда они уже приземлятся на Базе. Его не было два дня, а ему кажется, что вечность, потому что Локи остался здесь. Наверное, поэтому хочется поскорее сорваться с места и бежать к нему, но высота ещё слишком большая. — Ребёнок, успокойся. Всего пару минут, и ты сможешь бежать к своей льдышке, — насмешливо произносит Старк, получая в ответ злющий взгляд. — Спокойно. Я ничего не говорю против, хотя мог бы. — Нет, не могли бы. Я же ничего не говорю про вас и… — Питер с намёком ухмыляется, не договаривая, но Тони и так всё понимает, поднимая руки в жесте «сдаюсь». — Молчу-молчу. Какой же ты, — смеётся он и взлохмачивает ему волосы, подмигивая. — О, всё. Идём на посадку. Готовься бежать к своему принцу. — Мистер Старк! Однако больше ничего парень сказать не успевает, ведь их немного сотрясает, когда джет садится, а после ему уже не до них. Паркер быстро выбегает на дорожку, наплевав на боль в спине, и запрыгивает на вышедшего к ним Локи, даже не замечая остальных. — Безумно соскучился по тебе, — шепчет Питер, будто говоря самый главный секрет. Хотя почему будто? — И я, кроха. Я тоже безумно скучал, — улыбается ему Лафейсон, целуя в щёку. — Не хотелось бы вас отвлекать, но Паучку следует сходить к Хелен, потому что его неплохо так приложило спиной, — как бы между прочим сообщает им Тони, устало опираясь на Стрэнджа, стоящего рядом с ним. — Мистер Старк! Я же не сказал Стефану, что у вас на бедре рваная рана! — Паркер! — Что, чёрт возьми?! — звучит возмущённый вопрос Стрэнджа и Локи, из-за чего они переглядываются. Вот так попали.

***

— Снова? — Даже говорить не хочу. — Тогда не говори, а просто отдохни. Питер грустно кивает и ложится на диван, укладывая голову на колени мужчины. — Как ты терпишь вечные пропадания Тони? — спрашивает парень через десять минут тишины. — Не знаю. Может, из-за того, что я и сам нередко пропадаю в библиотеке или по своим делам? Или из-за того, что нам обоим иногда нужно побыть в одиночестве? — пожимает плечами Стефан, поглаживая его по голове и перелистывая страницу книги. — Тебе нужно просто отдохнуть, Пит. Не думай ни о чём. Я уверен, что он потом тебе всё объяснит. — Надеюсь. Очень на это надеюсь, — кивает Паркер, подтягивая колени к груди, и начинает медленно засыпать, наслаждаясь лёгкими поглаживаниями. Сколько проходит времени, парень не знает, но, кажется, немало, ведь просыпается он уже в своей кровати, а на талии лежит бледная рука Лафейсона. Вздохнув, Питер накрывает её своей, переплетая пальцы. Может, не стоило так себя накручивать? Наверняка за полтора года отношений не должно возникать никаких мыслей об изменах. Это ведь Локи. Какие измены? Тот бы прямо сказал, а не сбегал на сутки, приходя к нему по ночам. Да и не пахло от него чем-то лишним. Только лесом после дождя и капелькой мороза. Тор тоже наверняка знает что-то, потому что иногда смотрит на него задумчиво, будто оценивая. Это сбивает с толку и заставляет нервничать. — Кроха, — раздаётся тихий шепот ему в затылок, из-за чего Паркер чуть вздрагивает и поворачивается к нему. — О чём задумался? — Ни о чём, — честно врёт он, приподнимая уголки губ. — Давно вернулся? Думал, тебя сегодня не будет. — Мне Стефан всё рассказал, — спокойно говорит Лафейсон, подавляя зевок, и разворачивает его к себе полностью, прижимая сильнее. — Всё-всё? — нервно спрашивает Питер и продумывает пару сотен способов убийства одного мага, чтобы не распространялся о таком всяким Богам. — Понятия не имею, о чём ты говоришь, фей. — Да? А я думаю, что прекрасно понимаешь, кроха, — усмехается Локи, наклоняясь к его уху, пока ладонью ведёт по талии и бедру. — Только ни одно предположение не оказалось верным. Ты правда думал, что я могу тебе изменять? Или просто пытаюсь так избавиться от тебя? Серьёзно? Паркер чувствует, как щёки заливает жгучий румянец, но находит в себе силы покачать головой. Последний вариант точно был сразу откинут, как и другой тоже. — Что мне оставалось думать, когда ты уже который день уходишь с утра и возвращаешься лишь тогда, когда стемнеет? Ты не у Стефана, не в Асгарде. Я говорил с Валькирией. Тебя там и не видели. Тогда где? К чему такая секретность? Разве за два года нашего знакомства я не удостоился доверия? — тихо спрашивает Питер, облизывая нервно губы, и невольно прогибается в спине, когда правую ягодицу опаляет ощутимый удар. — Да, исчезал, но это же, чёрт возьми, не повод подозревать меня в таком! Захотел бы переспать с кем-то другим, сказал бы тебе, только в этом есть маленькая загвоздка. Знаешь, какая? — усмехается Лафейсон, поглаживая место удара, будто извиняясь. — Какая? — чуть недовольно бормочет парень, утыкаясь носом ему в шею, и обнимает за пояс. — Я не хочу спать с кем-то другим. Никогда. Слышишь? Только ты. Для меня только ты. Навсегда, — с улыбкой шепчет Локи, доставая что-то из-под подушки, и берёт его ладонь в свою. — Помнишь, что я говорил тебе, когда всё это началось? — Конечно. Что-то про то, что «нет» никогда не будет между нами. Только «да», — кивает заторможенно Питер, чувствуя, как дыхание сбивается всё сильнее, а на безымянном пальце ощущается прохлада металла. — Это?.. — Именно, кроха. Теперь я жду от тебя всего лишь одно-единственное слово, — выдыхает Лафейсон, сжимая его ладонь своей рукой. — Ты выйдешь за меня? Паркер быстро моргает, стараясь прийти в себя и ответить уже безоговорочным «да», как до ушей начинает доноситься ужасный писк, которого в этой спальне просто не может быть. Мотая головой из стороны в сторону, он останавливает испуганный взгляд на Локи, но не находит никого рядом с собой. — Боже, что это такое? Где ты? Тони! Стефан! Пятница! Кто-нибудь, отзовитесь, — просит парень, пока перед глазами всё плывёт не то от слёз, не то от чего-то ещё. Никто так не отзывается, а писк становится всё громче и громче, заставляя затыкать уши ладонями, а тело содрогаться от боли.

***

Наверное, в итоге он теряет сознание, потому что потом наступает тьма. И яркий свет, пробивающийся даже сквозь зажмуренные веки. Правда писк тоже не исчез, но перестал быть оглушающим. — Неужели?.. — раздаётся откуда-то сбоку женский голос, из-за чего по телу пробегает новая волна дрожи. — Питер пришёл в себя! Тони, позови Хелен. Он очнулся! Очнулся? Пришёл в себя? Ну вот. Точно потерял сознание и заставил остальных поволноваться. Надо же было так. Тогда что за странный писк звучал тогда в спальне? Не мог же взяться из ниоткуда, доводя его до такого. Здесь явно что-то не то. Да и где Локи? — Пеп, отойдите от него. Мне нужно его осмотреть, а вы пока выйдите, — раздаётся второй голос, принадлежащий уже Хелен. И как Паркер мог не узнать голос Пеппер? Наверное, стукнулся головой. Не слабо так ударился. — Ну что, малыш? Очнулся? Ты не представляешь, как все тебя ждали. Некоторые неделями не уходили из палаты, надеясь, что ты придёшь в себя. Питер замирает на мгновение, надеясь, что ему послышалось. Неделями? Ждали? Не уходили из палаты? Как это вообще возможно? По ощущениям не прошло и пары часов, а здесь недели. Глупости ведь, да? Просто шутка. — Та-ак. Чего ты нервничаешь, Пит? Успокойся, а то снотворное вколю. У тебя сердцебиение за сто десять умчалось. Тише, маленький. Открой глаза, если можешь, — шепчет Хелен, но после сразу же просит Пятницу убавить освещение на минимум, чтобы свет не ослеплял. Паркер делает глубокий вдох, стараясь успокоиться, и приоткрывает глаза, испуганно осматривая такое знакомое, но в то же время совсем забытое помещение. Разве в последний его приход сюда стены не были оливкового цвета? Старк ведь давно забраковал этот лазурный. Да и остальное тоже было совсем другим. Неужели он и вправду на несколько недель выпал из жизни? Сразу после предложения. Предложения… Где Локи? — Гхр… — горло до невозможности саднит, а голос не поддаётся, словно Питер несколько лет ничего не говорил и вмиг разучился это делать. Доктор Чо правильно его понимает и подносит стакан с трубочкой ко рту, давая ему отпить. После обратно убирает и принимается осматривать парня, сверяясь с показателями. — От физических ран ты оправился ещё пару месяцев назад, но с остальным тебе придётся сложнее, Пит. Наверное, даже придётся снова чему-то учиться. Например, ходьбе и ползанию по стенам. Но это малая цена тому, что ты сейчас вообще жив, — грустно улыбается Хелен, сжимая его левую ладонь в своей, и хмурится. — Только что с твоей памятью? Что ты помнишь после щелчка? — Ще… щелч-ка? — невнятно переспрашивает Паркер и распахивает глаза, снова осматриваясь. Танос. Инопланетяне. Космический пончик с непонятным управлением. Снова встреча со Стефаном. Новость про уничтоженный Асгард и Богов. Титан. Встреча со Стражами Галактики. Танос. Щелчок. Смерть и пара мгновений со Стрэнджем в Камне Души. Возвращение и война. А потом мощь Камней Бесконечности, пробирающаяся во все клеточки тела, и щелчок. Что ему терять, если Локи был мёртв? Но что странно, так это его появление перед ним после распыления армии читаури. Глюки? Нет, ведь потом были лучшие два года в его жизни. А были ли?.. — Что… Что прои… зошло? После щелчка. — Значит, не помнишь, — вздыхает Хелен, отводя взгляд, и сжимает его ладонь сильнее. — Появился Локи и доктор Стрэндж. Только благодаря им удалось быстро перекинуть тебя в Ваканду, где и провели несколько сложнейших операций, но исход был один. — К-какой? Я в-ведь жив, д-да? — паникующе спрашивает Питер, почти подскакивая, однако боль в спине простреливает неслабо, из-за чего он падает на кровать, хватаясь за её руку, как за спасательный круг. — Тише, ребёнок. Не дёргайся, прошу, — строго произносит она, снова взглянув на приборы. — Конечно, жив. Не зря ведь они провели в операционных столько времени. Просто… битва была год и месяц назад. Исход и правда был один. Кома. Нам повезло, что энергия не убила тебя. Это… Питер не слушает её больше, глядя остекленевшими глазами в потолок. Кома. Он так много читал об этом состоянии, когда хотел поступать на врача, чтобы спасать жизни людей. Только Паркер бы никогда не подумал, что сам попадёт в эту ловушку, которая теперь будет медленно отравлять ему жизнь. Почему отравлять? Да потому что там у него было всё: Локи, отвечающий взаимностью, семья и счастливая жизнь. А здесь? Здесь из этого может быть только семья, по крайней мере, Стефан. Но остальное? Нет. Наверное, парень слишком долго молчит, не обращая ни на что внимания, ведь Хелен куда-то исчезает, оставляя его одного. Как глупо… Может, никто не ожидал, что вернётся оттуда он совсем другим, но что есть, то есть. И больше невозможно всё это терпеть, из-за чего Питер выдёргивает из вены капельницу, убирая с себя все датчики. Хочется куда-нибудь далеко, где ничего не будет напоминать разрушенный мир из далёкой комы. Жаль, что такого места нет. Хотя есть, но кто оценит такой порыв? Правильно, никто. Скинув непослушными руками с себя тонкое одеяло, Паркер садится на кровати, перебарывая желание зашипеть от боли. В конце концов, парни не кричат от боли и не воют, так чем он хуже? Ничем, потому и опускает ноги с постели, понимая, что это будет очень тяжело. Особенно сейчас. Но трудности никуда не денутся, если перед ними пасовать. Так что Питер встаёт на дрожащие ноги, сглатывая, и делает неуверенный шаг вперёд, держась руками за край кровати. И ему повезло с этим. Однако со вторым шагом всё рушится, а сам парень летит на пол, ударяясь коленями о него. И всё внутри мешается в убийственный коктейль, рвущийся наружу со слезами и болью. Беспомощность, мечта, ставшая реальностью на такой краткий срок, понимание, что теперь всё будет по-другому. Так хочется свернуться в клубочек и жалеть себя до бесконечности, но у него никогда такого не получалось. Сейчас, к сожалению, так же. Зато никто не запрещает ему просто свернуться на холодном полу и выплеснуть эмоции, чтобы потом почувствовать апатию и равнодушие ко всему. И не такое переживал. Справится. Главное, поставить цель. Совсем другую, не похожую на прежние. Получится ведь, да? Должно получиться. Рядом кто-то опускается, из-за чего Питер дёргается, потому что не слышал никаких шагов. В нос ударяет знакомый запах книг и чего-то травянистого, а перед глазами мелькают моменты из той, далёкой жизни, из-за чего поток слёз только увеличивается, пока его притягивают к себе. — Тише, ребёнок, тише, — тихо шепчет Стефан, погладив парня по голове, и пытается хоть как-то успокоить, но всё без толку. — Что случилось, Пит? Почему ты встал? — Я… я ненавижу… к-как же сильно-о нен-навижу… — всхлипывает Паркер, слабо сжимая пальцами его футболку. — З-зачем я очнулся? Заче-ем?! — Потому что был нужен нам здесь. Разве нет? — растерянно произносит Стрэндж, не ожидая таких слов. И как на это реагировать? Что говорить? Здесь бы явно Пеппер справилась лучше. Или кто-то ещё. Тот же Локи, например. — Что именно ты ненавидишь? Питер хихикает сквозь слёзы и отстраняется от него, пряча лицо в ладонях. Ненавидит? О, он многое ненавидит. Можно список составлять. Там бы появилось не меньше двухсот пунктов, если даже не больше. Только есть ли смысл говорить хоть о чём-то, если первым и самым главным в этом списке будет он сам? Лишь из-за него самого всё это происходит. Боль, отчаяние и тоска по тому, чего в реальной жизни даже не было. Не влюбись Паркер, то не появилось бы это. А так… всё. Это просто конец всего. Так глупо, не так ли? Только очнулся, а уже конец. В этом весь Питер Паркер. В истерике, рвущейся наружу, пока Стефан снова обнимает его, а Плащик мягко поглаживает по спине, в усталости и разочаровании. Вот вся суть его. Или не вся? — Ну и что это такое? — снова звучит этот бархатный низкий голос, чуть дрожащий от напряжения. Дежавю, посланное добить его или спасти? Судя по взгляду ледяных изумрудов, именно первое. Да он и не против. Всё равно терять уже нечего. Или есть что?