моя домашка по русскому языку

Вечерело. Странное ощущение душноты висело в воздухе, не смотря на стремительно падающую температуру. Осень во всех ее красках накрывала город, желтые листья уже почти все опали, и уже больше месяца висело некое чувство странной задумчивости. Все сводилось к тому, что чем дольше Уран занимался мелкими делами, тем больше их становилось. Кражи со взломом, проникновение на чужую территорию парня с деменцией и все в подобном ключе. Тем страннее было работать над странным новым делом. Мужчина поежился, то ли от прохладного ветра, внезапно разыгравшегося под вечер, то ли от воспоминаний. Как раз в тот момент когда он думал о том чтобы скрыться от ветра в каком-нибудь магазинчике, из-за поворота вышел молодой парень в светло-бежевом пальто. Улыбаясь, он махнул рукой и прибавил шаг. Подойдя к машине, он улыбнулся еще шире: — Ты не долго ждал? — Ровно столько, сколько нужно чтобы успеть заскучать. Две фигуры двинулись по проспекту к небольшому заведению в жилом доме. Уран познакомился с Кассини какое-то время назад. Наверно, всего несколько месяцев прошло с того момента, как они столкнулись в лифте и начали разговор о чем-то отвлеченном. Постепенно, это переросло в какую-то дружбу, и иногда они просто прогуливались по городу или заходили в какие-нибудь кафе, бары. Внешне они отличались очень разительно — Кассини высокий, с длинными светлыми волосами, суховатый, какой-то не складный. Уран же — коренастый шатен, хорошо сложенный, к тому же, ввиду профессии постоянно занимающийся спортом. Но им было правда интересно вместе, и они без проблем нашли общий язык буквально сразу же. Уран, который ранее не имел таких близких отношений с кем-либо, очень легко доверился своему другу, и пару раз, в каких-то мелочах, они помогали друг другу. Они сидели в баре уже какое-то время, просто разговаривая обо всем подряд. Разговор тек в мирном русле, постепенно переходящий от обсуждения домашнего быта к рабоче рутине. Если Кассини как учитель старших классов, имел право на выходные, то лейтенант полиции не мог позволить себе такой роскоши. Каждый день был на счету, каждый час. Из-за этого Уран несколько тревожно сидел на одном месте. — Ну знаешь, я тоже не могу выбрать сам себе день отдыха, — Мужчины сидели за столиком в отдалении. — Один день в неделю это конечно хороший выходной, но в основном бумажной волокиты столько, что нет возможности целый день заниматься ничем. — Уран понимающе кивнул. — Я бы хотел пару дней выходных, но мне кажется, я не имею права, особенно сейчас. — Почему? Уран задумчиво потянул коктейль через трубочку. Медленно мышцы расслаблялись, думать становилось все проще. — Ну да, это дело не предавали огласке… — Он думал как полегче выкрутиться из этого разговора, но потом как-то расслабился. — Вообще это не должно, наверно, как-то это интересовать, не знаю. — Сержант задумчиво покрутил трубочку в пальцах. — Не хочешь делиться? Уран посидел еще пару минут в задумчивости. — Пожалуй хочу. Дело какое-то… Странное. Вроде бы понятен состав преступления, вроде бы и есть примерный круг действий, но Никак не могу понять ни мотива преступника, ни то где он может скрываться, ни где сама семья или их тела находятся. — А что, далеко это? — Буквально в паре кварталов отсюда, — выдохнул шатен. — Да и круг сам тоже не маленький, практически полгорода. — О, так много… — Кассини потянул это так удивленно, словно ему только что сделали комплимент. Урана это немного рассмешило. — А, что конкретно происходит? — Ну… — Лейтенант сделал еще один глоток, практически осушив стакан, и начал рассказ — Все началось около двух недель назад. Целая семья из родителей и их восьмилетнего ребенка просто пропала, будто бы никого и не было. То есть… Совсем. Никого. Просто три человека испарилось. А вещи все на своих местах, нет каких-то лишних отпечатков пальцев, или чего-то подобного. Они словно ушли на прогулку все вместе и не вернулись. Пропажу заметила учитель начальных классов, когда один из ее учеников неделю не появлялся в школе. На телефон никто не отвечал, дома никого не оказалось. Полиция тоже ничего не нашла и развела руками. Что делать дальше? Не понятно. Все что у меня есть, это свидетельство о том, что отец семейства — странный, не очень приятный тип, и что вся семья вела не то чтобы затворнический образ жизни, но то, что они там не развлекались, можно было понять. Везде странные иконы, явно не от христианской церкви, а на полках священные писания, но не библия. Насчитали около 30 томов, и все написаны от руки, каллиграфически ровным почерком. — Уран задумчиво потер лоб, — И везде говорят о неком боге Мученик. В одних книгах его учения, в других — история. — Мученик? — Кассини как-то криво усмехнулся. — Да, и на самом деле это действительно интересно. В писании говорится о том, что мы произошли из другой рассы, где у людей была кровь разного цвета. Они делились на касты по цвету крови, и всего каст было 12: Низшая — цвет бургунди, и высшая — фуксия. И чем выше твоя каста, тем более человек склонен к насилию из-за своего положения. Все высшекровки — фиолетовые оттенки и фуксия — относятся к королевским семьям, синние оттенки — ближе к дворянам. Зеленый цвет — знать с более низким статусом, а красная — к крестьянам. В этом спектре есть только определенные оттенки, но по преданию однажды появился человек с мутацией — конфетно-красного цвета кровь не могла причислить его даже к низшей касте — он был мутантом, такого цвета небыло в спектре. Он не получил своего имени и поэтому прослыл просто Неклейменным. Возможно, из-за этого он видел странные видения о том, каково было жить его предкам, до того как на престол взошла императрица Миина. Эти видения несли искру революции. Со временем, видения дали цель его путешествиям. Он проповедовал еретические идеи, которые больше никто не смел рассматривать, не говоря уже о риске их обсуждения. Он поддерживал добродетели прощения, сострадания и равенства среди всех линий крови. Он благоразумно распространял своё послание, аккуратно проповедовал лишь тем, кто внимал, никогда не привлекал к себе нежелательного внимания. Но его растущее движение могло оставаться незамеченным среди властей лишь некоторое время. Захват Неклеймёного был неизбежен, и когда это произошло, вопрос остался не в том, когда его закуют в железо, но в том, насколько горячим оно будет, если он откажется отречься. Говорят, что во время его покаяния, сострадание Мученика к его людям претерпело божественную трансформацию, превратившись в безграничную пылающую ярость. Она горела жарче, чем железо, которым он был прикован к позорному столбу, и краснее, чем кровь, пропитавшая его Рейтузы Праведника. Его ярость пронеслась по всему космосу вместе с его последним дыханием. Это Безграничное Восклицание было последней проповедью Мученика, и где-то в его волне была зашифрована правда о его учениях, ждущая, чтобы раскрыться любому, кто унаследует его ношу. Это подняло восстания, неизбежные восстания. По преданиям, все мы — дети Мученика, а люди других каст погибли в войне за веру. Но только одно не сходится. Его предания были пропитаны любовью к ближнему, и важностью сострадания к любому. Не значит ли это, что эта семья, проповедующая любовь и мир во всем мире, должна жить спокойно и дальше, без всяких эксцессов? Что такого произошло, что они просто пропали? не могли же они сквозь землю провалиться. — Ты не думаешь что это какое-то паломничество? — Кассини странно смотрел на Урана. Шатену невольно становилось не по себе от такого глубокого взгляда. — Это была буквально первая же моя мысль и первая версия в этом расследовании, но если они собирались в паломничество, разве не должны были их заметить люди в окрестностях? Ориентировки висят по всему городу, да и не только. Да и разве не должны были они взять какие-то вещи с собой? Мне кажется, здесь что-то не так. Алкоголь был выпит, людей в зале стало заметно меньше в вечер воскресенья, а Уран чувствовал какой-то укол совести из-за того, что он сидит сейчас здесь, а не пытается еще раз осмотреть дом семьи, в поисках улик которых нет. — И что думаешь сейчас? — Кассини поднялся, собирая вещи. — Это как-то связано с этим писанием? — Я думаю да, — Уран оплатил счет, и устало потер глаза, — Если с этой семьей произошло что-либо не из-за кого-то другого, значит это как-то идет изнутри. Потому-то это и странно, разве это не какая-то мирная утопическая религия? — Я думаю… Ты не прав. — Блондин первый прошел к выходу, Уран сразу за ним. — Не думаешь, что здесь все не так просто? Может, как раз в самом исповедании все дело. — А ты сам-то верующий? — Странно усмехнулся Уран. — Ну как сказать… Я в этом что-то понимаю. — Неоднозначно ушел от ответа Кассини. Они шли по улице, под прохладным ветром. Уже давно стемнело, и чем дальше они уходили от центра города, тем меньше становилось фонарей вокруг. — Кассини, куда мы идем? — Если хочешь, можем пойти в другую сторону, но там, через пару кварталов находитмя мой дом. — О. — Затуманенный алкоголем, Уран ни о чем не думал. Приятный вечер выходил из-под определения «уютный», и идти домой не хотелось. «Когда-нибудь я расплачусь за свою недальновидность арматуриной во лбу.» — мелькнула невеселая мысль у лейтенанта. — Есть много поверий по поводу подобных писаний, — перебил его мысли Кассини. — Ты сказал, что… ярость пронеслась по миру вместе с его последним дыханием, — Блондин потер подбородок, Уран поправил федору, которая чуть не слетела ввиду сильного порыва ветра. — Не фигуральное ли это выражение? В некоторых поверьях дыхание было равно душе, и это может значить, что убийца ищет конкретную душу конкретного… Мученика. — Имя святого он произнес с каким-то благоговением. — Ты хочешь сказать, что сами члены семьи просто… — Ну кто знает. — Тихий вой ветра нагонял странную холодную атмосферу. Где-то далеко лаяла собака а затем резко все прекратилось, и на улице повисла такая тишина, словно бы Уран оглох. Он на автомате потянулся к поясу, но потом вспомнил что сейчас — он обычный гражданский, а подобное — не повод для самообороны. Тем не менее, резко стало некомфортно. Он успел пожалеть что повелся на эту прогулку. Постепенно он начал замедлять шаг. — Многие фанатики убивали членов своей семьи когда разочаровывались в том, что именно они переемники своего Бога. Считаетися, что в тот момент когда убийца перерезает жертве горло, можно увидеть душу человека, будто бы покидающую тело через рану. Шатен сначала не обратил на это внимания, но потом задумался, уже полностью остановившись. — Кассини… Откуда ты это знаешь? — Ты спросил верующий ли я. Так вот, верующий. — Они шли по тихому проулку, мимо недостроенного дома. С другой стороны был обычный частный сектор, но Урана проняло резким холодом, когда он понял что они совсем недалеко от дома пропавшей семьи. Взгляд лейтенанта остановился на каком-то продовольственном фургоне, возле которого они стояли. «Странное место для него в такое время» — Ты знал про эту веру раньше? — Конечно. — Неожиданно Уран почувствовал, что голос его друга доносится не сбоку как до этого, а сзади. Он не успел повернуться. — Ведь я писал эти тома. Мой отец — безграмотен. Резко шатен провалился в темноту, где-то на задворках сознания ощущая резкую боль в затылке.

***

Когда Уран снова смог открыть глаза, он уже не был на улице, но холодно было так, словно бы наступила зима с ее сухим и грубым холодом. В небольшом помещении царил полумрак, и шатен еле мог различить силуэты вещей рядом. Первой реакцией лейтенанта было дотронуться до саднящего затылка, но он не смог — и руки и ноги были крепко связаны. От холодного пола поднималась влага, и запах разносящийся по помещению напоминал холодильник. «а может и не просто напоминает» — Извернувшись, Уран провел пальцами по поверхности пола и стены у которой он лежал. Она была рифленая, и местами с кусками льда. — «Может, это тот самый фургон?» Лейтенант попытался подняться, и все что он смог, это сесть на колени. попытавшись оглянуться с, хоть и небольшой, но высоты, он осознал что то, что он сначала принял за мешки, прислоненные к стенкам — вовсе не мешки. Уран хотел было подняться на ноги, но связанные щиколотки не давали ему полной свободы действий. В какой-то момент он осознал в какой ситуации находится, и с этого момента ему физически приходилось сдерживать себя, чтобы не поддаться панике. Медленно опустившись обратно на холодный пол, он лежал перебирая все возможные варианты. Веревка на руках упорно не поддавалась. Послышался лязг дверей фургона, они наконец открылась, Уран замер от неожиданности. Он не видел что происходит но ясно слышал странное дыхание смешанное с каким-то рычанием. Слабый свет фонарей с улиц пропал, но видимо, дверь закрыли не до конца. Послышались шаги, а затем странное шуршание. Странные мокрые звуки поднялись в воздух. Уран открыл глаза и еле сдержал себя чтобы не заорать от ужаса. Картина открывшаяся перед ним освещалась фонарем с дороги из щели дверей. Одна фигура склонившись над другой, буквально отрывала куски от голого тела. Запах крови и мяса стал настолько резким, что Уран еле сдерживал рвотные позывы. Не отдавая себе отчет он задергался, и на шум, фигура повернула взгляд на него. В ужасе он узнал в этом человеке отца семейства, того самого, которого соседи описывали как тихого, безобидного но странного человека. От всего происходящего, от панического страха и от отвращения к увиденному, лейтенант не мог ничего сказать, только ощущал как ком в горле давит на трахею. Дышать в фургоне было нечем. — Ах, где мои манеры. — Каннибал как ни в чем не бывало, легко поднялся на ноги и подошел к молодому мужчине. Резким движением он посадил Урана к стенке и приблизился. То ли из-за удара и резкой смены положения, то ли из-за слез стоящих в глазах, у него все двоилось в глазах. — Я Сатурн. А это — Человек, если его еще можно так назвать, провел рукой по воздуху. — Моя семья. Заикаясь, Уран попытался что-то сказать, но язык не поворачивался. Он с трудом осматривал несколько мешков лежащих по углам огромного холодильника на колесах. Неожиданно, Сатурн коснулся Лейтенанта и закрыл ладонью ему рот. Когда тот ощутил на лице ледяную влагу крови, он еле сдержался чтобы не впасть в истерику. — Хочешь спросить, что здесь происходит? Что же, детектив, — Он рассматривал его холодным пристальным взглядом. — Ты правильно понял, что в этом замешан я и Мученик. Его дух перешел в нашу семью, ведь мы — прямые потомки. У меня есть доказательства, и ты не можешь это отрицать, — неожиданно его речь стала какой-то сбитой. — Не можешь, все что ты можешь это сидеть и слушать меня. Хочешь знать что тут происходит? — Он мерзко улыбнулся и Уран понял что уже не может сдерживать рвотные позывы. — Я ищу дух Мученика, чтобы принять Священное Бремя. А ты, — Он ткнул его пальцем в грудь и быстро поднялся. В лице он резко переменился от благоговейного идиотства до яростного свирепства. — Ты мне мешаешь. Ты мешаешь всем нам. Но теперь все будет намного проще, ведь ты не будешь здесь, под нашими ногами. А ведь это мой сын натолкнул тебя на эту мысль. На разгадку. — Он отошел бормоча что-то под нос про революцию. Уран с трудом пытался сложить в голове все происходящее в единую цепочку. — Кассини — твой сын? — Единственное что смог вымолвить он. — Да. — Резко посерьезнел Сатурн. — От бывшей жены. Она быстро ушла, когда я попытался просвятить ее. Мученик не заставляет слушать его, Мученик дает благословение только тем кто в этом нуждается, — его речь снова начала сбиваться. — Поэтому она ушла с миром. Но рано или поздно — всему приходит конец. — Он вернулся с телу в отдалении. Уран уже не мог сдерживать себя и рыдал в голос от ужаса происходящего. — И божественной любви тоже есть конец. — Какое-то время слышались только влажные хлюпающие звуки. — Я — Сатурн, пожирающий своего сына, и это и есть Божий замысел. В этом вся суть — Сильные, как Кассиди, выживают, а слабые, как Тефия — Он резким движением вырвал еще один кусок плоти — Погибают. Таков закон мира. И такова наша природа. Хищники чистят мир от мусора. Такого как он. Разве можешь ты меня осуждать за мою правду? Резко дверь открылась, и вошла еще одна фигура. В ней Уран узнал своего бывшего друга. Дверь фургона закрылась, на этот раз с глухим лязгом, на затвор. В темноте послышались влажные звуки трапезы.