Сказать "Прости"? А может попрощаться?

Weh, weh, mein Herz ist shwer Gab für immer meinem Libsten her Siene wilde Rose blüht nicht mehr       Для Бьорна Катерина была сродни чуду. Ведь столько шрамов на теле могла носить только эта Империя.       Швеция всегда восхищался её так быстро появившейся силе. А ведь он помнит, какой она была в самом начале своего пути. Несуразная, дикая девчонка по имени Русское Царство, с горящим любопытным взглядом, как у маленькой рыси. Тогда она уехала к Голландии, дабы научиться строить корабли, которые, даже спустя несколько десятков лет, так и остались для неё "Лебедями". Царь Пётр был ей и учителем, и старшим братом, чего искренне не понимали остальные страны, в том числе и он.       А потом началась война, оставившая большой рубец в сердце Бьорна. Предательство брата, потеря земли, а самое страшное — унижение. Он проиграл этой девчонке, которая после победы стала Империей. Этому мелкому, невоспитанному Царству, которое толком на других языках говорить не может.       Так он думал довольно долгое время. Но когда настало время встречи — позорной для него встречи — понял, как сильно ошибался. Бьорн даже не заметил, как его враг из странной страны с востока превратился в статную Империю. Катерина возмужала, вытянулась и обрела форму. Глаза не потеряли огня, однако тот огонь уже не был любопытным, но холодным и стальным. Она не сводила с него глаз на протяжении всего подписания мира, словно высматривала на нём что-то. А потом до него дошло, что предметом её взора стали видневшиеся на шее рубцы. Когда встреча закончилась, Катерина попросила о личной аудиенции, которую начала с улыбки и слова: — Прости. — За что? — За раны. Больно было наверно.       Тогда-то он и понял, что пропал. Окончательно и бесповоротно. Сколько раз он пытался избавиться от этого навязчивого чувства, что Россия ему дорога. Они — соперники, древние враги и потомки народов, которые воевали с самого начала. Но чем-то Катерина его зацепила. Сколько раз она ранила его, сколько боли принесла ему. Забрала Финляндию и Прибалтов, скинула с небес на землю.       Но в то же время она стала для него другом, настоящим, который сможет выслушать и поддержать. После битв она с виноватым видом приходила в его покои и, извиняясь за каждую рану, бережно накладывала марлю. А он в ответ мог лишь смотреть на рубцы, покрывавшие почти всё её тело. Она не позволяла трогать, а уж тем более помогать себе.       Однажды, на одной из Больших встреч, где собирались все страны, в дальнем углу сада Катя подарила ему розу. Она отличалась от других роз, которые он видел, эта роза была бордовой, как венозная кровь, но в то же время такой яркой, как огонь. Странно это всё было, и если бы их увидели, то что бы подумали? Девушка дарит мужчине цветы, как же так? На расспросы Швеции, зачем эта роза, и что она от него хочет, Империя ответила: — Это дикая роза. Они растут на одних очень далёких руинах на севере. Не знаю, как они выжили, но именно эта напомнила мне тебя. Моя дикая роза.       И ушла, не сказав более ничего. А Швеция понял, что не только он страдает от чувств.       Бьорн понимал, что им нельзя любить. Они не созданы для этого, потому что на их плечах лежат человеческие жизни, которые так легко потерять. Но вместе с этим они ценили то, что имеют. Каждая встреча, каждый бал, каждая война — всё это давало им повод увидеться тот самый лишний раз. Катерина и он — два холодных сердца, две дикие розы, что цветут вдали, среди разрушенного северного замка.       Но когда-нибудь розы перестанут цвести.       Это случилось так внезапно, что Швеция не успел понять, как это произошло. То злополучное убийство, первый спор — и вот уже в Европе горит алым огнём война. Этот бой он не смог принять, но видел, как в нём участвует Катя. Бьётся изо всех сил, пытается спаси свою семью и своих людей. И всё вроде бы шло хорошо, пока в один из дней она не пришла к нему домой. Одна, в порванном мундире и обгорелыми волосами. Но самое страшное — с потухшими глазами.       Она прихрамывала на левую ногу, но не принимала помощи. Катерина вытащила его на крышу где открывался вид на мирный Стокгольм, покрытый синей морозной пеленой. Но Швецию не волновал вид своей столицы. — Почему ты пришла одна? Где твои люди? — голос был жутко спокойный, хотя так хотелось показать своё волнение. А Катерина лишь устало выдохнула и улыбнулась через силу. — Я не надолго. Скоро наступит февраль, будет много дел, поэтому пришла проведать тебя. — Тебе плохо, — он понимал, почему пришла Империя. Хотя он так не любил это слово. Оно сразу делает страну такой отдалённой, недоступной. Но вот она здесь — его Катя, его дикая роза, такая уставшая и... — Зима — красивое время года, ты так не считаешь? — Очень красивое. Мы были рождены в нём. — Жаль только, она отбирает жизни. — Что? — Бьорн, — она подошла к нему вплотную, — Швеция, роза моя. Сколько лет мы живём бок о бок, сражаясь, ссорясь, смеясь и радуясь. Я хочу извиниться перед тобой. — Зачем? — ему едва хватало сил, чтобы не схватить её и удержать здесь. Он знает, к чему ведут эти слова, что случится потом. Он не хочет этого, не хочет! — Ты прекрасная страна, Швеция, ты хороший человек. В тебе столько добра и тепла, столько храбрости и отваги. Для меня было отрадой быть с тобой рядом. Пожалуйста, не ввязывайся больше в войны, я хочу, чтобы ты жил. Жил и радовался жизни, — она нежно коснулась его холодной щеки. — Катя... — кривая улыбка сама появилась на его лице. Хотелось убиться, чтобы остановить время на этом моменте. Он чувствовал, как Россия дрожит, но не от холода, а от того, что её сердце... — Прости, и спасибо за всё, — то было её последней фразой. Или это было то горькое слово, которое никто из них не осмелился сказать?       Катерина ушла. И больше не вернулась.       А роза, закованная в медь — единственное, что осталось от неё. И он прекрасно помнил, как впервые в жизни он позволил себе заплакать. Weh, Weh, mein Herz ist schwer Gab für immer meinen Liebsten her Seine wilde Rose blüht nicht mehr Mir ist — oh — so kalt, er kommt nie mehr...