***
Я была подростком, мне уже пятнадцать лет. Читая книги для подростков, я вспомнила про "Сумерки". Просто все это время у меня слишком все было загружено по максимуму, и когда стало проще, я вспомнила то, что всегда было частью моей жизни, старой жизни. Стала искать эту книгу, гуглила писательницу и ни ее, ни книг, ни фильмов, даже актеров — ничего не было. Новая волна зависания настигла незамедлительно. Последняя попытка достичь хоть чего-то родного и знакомого, это радость от знания, что Форкс существует. Вздох облегчения, потом упрашивания родителей съездить туда, увы, но я получала отказ. Родители были заняты, старшая сестра тоже, зато братья оказали мне поддержку, согласившись меня туда доставить для путешествия. Что самое интересное, оказалось, там, в Форксе, у нас были дальние родственники мамы. Там жил дедушка и он жил в резервации. Тут меня, конечно, посетила шальная мысль: "Да не, не может быть, чтобы оказалось, что он оборотень", — с этого я посмеялась. "То, что есть Форкс, не значит, что там вампиры и оборотни, да и если бы так, то я не знала, как тут с распределением времени, и когда появится Белла, или я уже опоздала, или приехала рано", — столько мыслей, но все они сдувались холодным ветром из лесов, ударяя в лицо каплями моря. На берегу лежали куски деревьев, выглядело это красиво и чарующе. Я скучаю по тому времени, когда могла слышать. Скучаю разве что по музыке.*********
Сегодня был урок полового воспитания, и тут давали мешок муки, назначали партнера, и мы с этим партнером должны были заботиться о нем. Могли дать кукол, но они задержались, и воспитывать мешок с мукой мне предстояло с Эдвардом, что не собирался от меня отставать, ведь я его соулмейт. Да, я забыла сказать, в этом мире не только мир "Сумерек", но и это пресловутое предназначение друг другу. На удивление, я ничего не чувствовала в отличие от Эдварда. Я предлагала Эдварду сделать из нашего ребенка пирог или пирожки, но он отказался и забрал этот мешок муки у меня, говоря, что мамочка не хотела так говорить, что просто у меня плохое настроение, а так я их люблю. По окончании этого задания нам дали презервативы и сказали, что быть родителями это сложно и что лучше предохраняться, чем таскать потом до восемнадцатилетия мешок муки. Очень поучительно. Эдвард единственный принимал это испытание и старался быть серьезным, я же, конечно, жестко шутила на этот счет. Разумеется, были подколы: "Ой, Эдвард, смотри, вы так похожи, вы оба бледные, как смерть" и всякое такое. Как все так вышло, что он оказался моим избранником? Ну, его имя было на моем затылке, на тот момент я подумала, да мало ли этих Эдвардов. В общем, о том самом вампире я подумала в самую последнюю очередь. Побывав в Форксе, мы уехали, но так получилось, что мы попали в аварию и очутились в ближайшей больнице, в которой был тот самый отец Эдварда, и сам он там почему-то оказался, может, зашел за документами для школы. Не важно куда, важней, что я встретила его, и он, как и я, был, кажется, в шоке, но вот он приближается, словно хищник, и вот я зажмуриваюсь, почему-то думая, что мне сейчас конец — не знаю, почему я об этом подумала, но итог таков: вот я стою, зажмурив глаза, мой слуховой аппарат отключен, я чувствую его руки на себе, и он меня обнимает, чувствую, на удивление, приятное тепло. Это сила соулмейта? Он что-то говорил, но я не слышала его слов, как и он моих. Это была эпичная первая встреча. Тишина в голове, потом я смотрю на дверь, краем глаза замечая какие-то движения, встречаю взглядом его. Я в шоке: точная копия Паттинсона. Затем чувство тепла от метки, меня всю потряхивает, я напугана, словно зверь, загнанный в угол, которого сейчас растерзают, но вот он обнимает меня, и все резко прекращается: все это мельтешение и чувство тошноты — все уходит, я чувствую его тело и запах, такой приятный. Он осторожно обнимает меня, потом нежно гладит по голове. Я вижу его улыбку, он так счастлив, что, кажется, расплачется. В ту минуту, если бы кто-то встал на его пути, он бы умер, я это точно знаю. Отсюда и было это чувство страха. В общем, после той судьбоносной встречи меня ждало лишь одно, что он не будет учиться в Форксе, а уедет туда, куда и я. Конечно, его семье было бы проще просто похитить меня... Слишком много всего, я запуталась и, честно, напугана очень сильно. Я не была готова ни к нему, ни к тому, что он мое предназначенье. Не то, что Эдвард, тот самый. Вот так все обернулось, и я думала, что все это будет невзаимно — так и было в начале с моей стороны, но я оттаяла, смирилась, поддалась магии этих меток и его красоте, и все мои усилия сошли в ноль. Он был искренен, особенно в те минуты, когда обнимал, и как я ощутила всю ту тоску и одиночество, когда он был без меня. Столько чувств его вывалилось на меня в один момент, можно сказать, все те болезненные воспоминания и ощущения удавили мою невзаимность, и в конечном итоге я сдалась. Да, я сопротивлялась, но это было чертовски сложно. Стоило только взглянуть в его глаза, в эту печаль, тоску, ощутить его руки на своих, видеть его мучения, как он хочет быть отчаянно со мной, ведь все, чего он хотел, была я. Да, мне после той встречи снились кошмары в стиле «Сияние», где я убегаю в ванную, и Эдвард сначала стучит в дверь, просит его впустить, потом канючит, кажется таким слабым и жалким, но а после все затихает, и тогда он просто голыми руками делает дыру в двери, и я вижу его лицо и кричу. Вы когда-нибудь слышали, как кричат глухонемые? Это душераздирающая картина. И все это было сном. Кошмарным сном, но это факт, что мне нужно сдаться, чтобы не сводить с ума и без того свихнувшегося вампира, который так отчаянно цеплялся за имя любимой, которой стала я.************
Думаю, все это для Эдварда тоже было впечатляющим, точнее, он выглядел счастливым, а я расстроенной, вернее сказать, встревоженной, потому что меня ждало признание Эдварда, что он вампир, ведь у соулмейтов нет секретов друг от друга. Я ценила время, проведенное без него, мне нужно было время, чтобы осознать, поскольку все тяжело укладывалось в моей голове. Новая жизнь, новая семья, тело, эта глухота. Я толька начала осваиваться, и тут все это, и самое интересное, что я чувствую что-то к нему. Это все, конечно же, из-за его имени на моем теле и моего на его. Но все же мой разум остался. Я не Элизабет, я все еще Хэлин. Я люблю спать, когда идет дождь, мне нравится мороженое с печеньем и слушать рок на полную громкость. Когда я злюсь, из глаз льются слезы, я все помню и я — все еще я. У меня другое тело, я каждый раз смотрю в зеркало и вижу чужачку, и мне хочется закричать на зеркало за то, что оно показывает не меня. Тяжело расслабиться и плыть по течению новой жизни, ведь я все ещё Хэлин. Эдвард усиленно учил язык жестов. Первое время мы общались через телефон, а дальше уже могли общаться более-менее на жестах. Так как он мой соулмейт, то он чувствовал, когда со мной что-то не так, и он жаждал быть рядом со мной всегда, старался взять за руку или прикасаться, видимо, для соулмейта важна тактильность со своей половинкой. Сначала меня это напрягало, смущало, но под его чуткостью и заботой любой сточит острые углы. Он же не виноват, что его долгожданный соулмейт окажется такой злюкой. В общем, я привыкла, да и его прикосновения действовали, как расслабляющий массаж, правда, я чувствовала себя намного лучше. И когда я оставалась одна, чувствовала, что мне чего-то не хватает. Быть чьим-то соулмейтом совершенно не то, что встречаться или быть влюбленным, эти чувства гораздо выше и чище, словно ты находишься на совершенно иной стороне. Все становится ярче и осмысленнее, можно даже сказать, что это то, чего мне не хватало там, в той жизни. Мои фантазии, в которых я находила утешение, таяли, забывались и выглядели нелепыми, и, точнее сказать, я обрела то, что всегда хотела. Да, это безумие, но это теперь моя реальность. Хоть мы быстро сошлись, новость для наших семей была обескураживающей. Моя семья приняла эту новость радостно, его тоже, но некоторые трудности все же были, я ведь человек, а он вампир, так что больше всех трудилась семья Калленов. Притворяясь людьми, они встречались с моими родными и обговаривали нашу свадьбу и вообще.************
Все, что нам нужно, это только мы: он и я, все остальное было пустым. Эдвард не давал мне шанса быть без него. Если я переживала легко время без него и его прикосновение, то он тяжело переносил, наши поцелуи — это отдельная тема. Что касаемо свадьбы, эту тему подняла его мама. Когда она об этом сказала при мне, у меня слуховой аппарат выпал, Эдвард подхватил его на лету, не дав встретить пол. Он сказал маме, чтобы она перестала, и увел меня в свою комнату, потом прятал лицо в своих ладонях, потом в моих и, поднимая на меня взгляд, виновато говорил, что он понимает, что еще слишком рано поднимать эту тему, но если на прямую: соглашусь ли я стать его женой? Да, вот такие дела творились. Мне еще только шестнадцать, а меня уже замуж зовут. Ну, не просто он мой предназначенный, он меня ждал гораздо дольше, чем я его. Мы договорились на том, когда мне исполнится восемнадцать, тогда и поженимся, а пока придется подождать. Он согласился, как и вся семья, все были рады, мы даже назначили точную дату, и его семья была в предвкушении этого дня, моя же семья тоже была рада, но считала, что мы спешим, на это я парировала, что когда они друг друга встретили, то поженились в тот же день, и причем эта импульсивность соулмейтов была — ну, да, романтичная, но и такая уж скоропостижная. На это мой отец замолк и лишь чмокнул в лоб, восторгаясь, какая разумная и стойкая у него дочь, не то, что он с моей мамой. Им тогда было по шестнадцать и семнадцать лет. Для вампиров найти своих соулмейтов было целым событием, ведь это то, чего они ждали всю свою вечность. Томительное ожидание, когда уже думаешь, что никого никогда не встретишь. На удивление, когда они становились вампирами, имена, которые были на них, исчезали и в редких случаях оставались. Так было с Эдвардом, он долго мечтал о том дне, когда встретит свою предназначенную, можно сказать, его семья знала, что он жил только ради той встречи, временами впадая в истерику после тяжелых умозаключений, но его тоже можно понять: вечный Хатико звучит очень печально и болезненно. Он постоянно смотрел на свою руку, где было имя Элизабет Т. Он рассказывал мне о том дне, о самом радостном в его смерти, он делился этими чувствами со мной, прислоняясь своей головой к моей. Вот он пришел к отцу, зашел в кабинет, но его там не было. Ему нужно было перекинуться лишь парой слов, и он почувствовал, что ему нужно отыскать своего отца и, когда он зашел в палату и увидел меня, это чувство было схоже с тем, словно он опять начал дышать Рассказывал, как метка на его руке вдруг отдала все тепло телу, чувство радости захлестнуло его. Он направился ко мне. Я выглядела шокированной и напуганной, но, когда он меня обнял, все встало на свои места. Он только изрек: — Наконец-то я встретил тебя, моя Элизабет Т. Да сохранения метка своего соулмейта была не у всех вампиров, это было большой редкостью, можно было посчитать на пальцах, у скольких вампиров была такая метка. Эдвард не мог читать моих мыслей, зато мог чувствовать все, что чувствую я: головную боль, порезы, он даже мог забрать мою боль себе. Конечно, у меня были мысли, а что будет, когда я тоже стану вампиром, мы разделим это чувство перерождения? Так много вопросов и так мало ответов. Я была Элизабет Томия — на руке у Эдварда так и было написано, а его имя на моем затылке — место очень сложное для моих глаз — там было Эдвард К. Когда он смотрел на своё имя у меня на затылке, он всегда смеялся от того, как укромно оно спрятано, и целовал. Мне было щекотно, я прикрывала своими руками затылок, а потом накрывала его губы пальцами, прося прекратить эту атаку, на что он начинал целовать мои пальцы, а потом мои губы. В этих поцелуях мне казалось, мы можем пробыть вечность, мне становилась так легко и хорошо, он чувствовал то же самое. Наши чувства были одинаковы.