Отдай хоть секунду своего спокойствия, потому что рядом с тобой я забыл, что это.
Полоска света ползет по линии подбородка, тяжелый взгляд Артура спускается к полу, усталый и холодный, наверняка устал от собственных утех. У Ксандра в голове неразбериха с привкусом сухого красного, оставшегося разводами по кромке бокала на подоконнике и оттенками серого. Перламутрово светло-серый, никак не простой серый. Какие-то важные лица заселились на этаже, улыбаются-скалятся при встрече в холле, сами по себе дешевки, пошлость, копия выцветшей истории вампиров, раздражение, душащая мерзота в глотке. Ксандр знает, что они лицемеры, знает, что лицемер и он, это не маска, уже, часть личности, кожа, глаза и выражение лица, все в нем вранье. Ксандр правой поднимается к первым двум пуговицам; общество Артура его совсем не тяготит, совсем наоборот. Артур скользит глазами, лениво ловит движение бледных узловатых пальцев, спускающихся по пуговицам, бледность кожи теряется в темноте и Ксандр упускает легкую усмешку Артура, хотя он точно знает о ее присутствие, невесомом-колком. -София не знает, что ты тут, наверняка обидится,-Ксандр шепчет это себе чуть ли не под нос, как стеснительный подросток, спуская с плеч рубашку, в этом есть что-то пьяняще обворожительное. -Хватит уже говорить об остальных, скажи что-нибудь про себя. -Про себя или про Ксандра,-мужчина изламывает губы в горькой усмешке, скидывая верх полностью. Рубашка остается полупрозрачным силуэтом на спинке стула. Ксандр падает на кровать вяло и тяжело, теряя последнюю волю к существованию в этом дне, ритуал на каждый вечер, чтобы каждое утро проснуться как будто вчера — неправда. Когда ты бессмертный баланс времени неограничен, а потому можно не бояться быть кем-то другим, за вечность найдется минута побыть собой. -Артур, пожалуйста, займись уже делом, хватит чесать языком. Вампир усмехается, когда ловит в речи Ксандра что-то живое, приятное. Стекло зрачков последнего упирается высокий потолок, ползет по нему сонной мухой, ожидая, когда эта мигрень кончится прикосновением к белой коже и рыжей головой в области паха. Они оба – живые трупы в их бледном великолепии, тень жизни по другую сторону реальности, пыль былого величия вампиров. Оба чувствуют себя плохо прописанными героями бульварного романа, как глупо и скучно. Артура в моменты перехватывает сладкая истома, секундный разряд возвращающий пульс, Ксандр не похож на дефибриллятор, но мгновенно возвращает чувство жизни. Он раскинулся звездой, растворяясь в мягкости перины, совсем без слов, будто совсем без сознания. Артур скопился туманным силуэтом в углу комнаты, поправляющим галстук. -Нет, я не буду тебе сосать Ксандр. Ксандр приподнимается на локтях, искренне смеясь над Артуром. -Чего? -Либо мы занимаемся полноценным сексом, либо заканчиваем этот цирк. Ксандр пробежался поверхностным взглядом по уложенной назад рыжей шевелюре, по лицу, отмечая сведенные брови, и скомканному силуэту, в легких вибрировало древесиной и жаром. В какой-то момент вампир начинает заливаться смехом сильнее. -Если ты думаешь, что я твоя поклонница, которой ты будешь ставить условия, то ты глубоко ошибаешься, я тебя здесь не держу, ты сам сюда приперся. Он прыгнул с кровати, направляясь к окну, тем не менее Артур совсем не планировал уходить и даже отвечать что-то. Его чуть задорный нрав сменился холодным спокойствием, превращаясь в тяжелую тишину между мужчинами. У Артура было стойкое ощущение, как будто они поменялись ролями. Забавно. Нравилось. Воспалённое же сознание Ксандра пульсировало в костях желанием устроить полный беспорядок, сломать внутреннего перфикциониста, разрушить красное дерево стульев, рвать шелк и бархат и конечно же эту блестящую усмешку на спокойном в своем безразличии лице Артура. Артур подпер рукой подбородок, вновь устраиваясь в кресле, в свете луны было видно, как у друга бледнеет от злости кожа, как проявляются желваки на ранее спокойном лице, как спадают короткие черные пряди на лоб – всего этого хватило чтобы считать нарастающую ярость.Дружим кажется вечность, а знаем друг друга лишь из прошлого, когда вечности еще и не было.
Он опустил глаза вниз, как будто в гипнозе собственных мыслей. -Ну что молчишь, хочешь замять этой тишиной свое идиотское предложение ранее? Когда взгляд Артура вновь поднялся Ксандр уже был достаточно близко, чтобы он мог заметить сияющие красной агрессией глаза, сам чуть испугавшись своих эмоций Ксандр старался их в себе подавить, и невозможно спорить, у него это получается идеально, поэтому в следующую секунду он уже стоял ровно, не теряя в лице презрения направленное на собеседника, чтобы не выглядеть совсем идиотом с перепадами настроения. В комнату ворвался холодные ветер, раскачивая легкую тюль и тяжелые портьеры, холод освежил обоих, Ксандр покрылся мурашками, не чувствуя нарастающего мороза, комната казалась должна была вновь погрузится в эту тягучую тишину, так было бы правильно, еще правильнее сейчас же разойтись.Но у каждого свои взгляды на правильность.
Артур перехватил удаляющуюся руку Ксандра, застыв в неустойчивом положением, чуть приподнятый над креслом, слова не хотели разрушать эту выстроенную ими обоими стену между друг другом, но Артур хотел. -Если из всех вариантов, Ксандр, этот был самый настоящий ты, то…- он задержался вглядываясь в лицо друга. Брови Ксандра чуть взлетели вверх, а темно красные глаза казались до боли тоскливыми, словно готовые быть вновь отвергнутыми, для вампира - слишком живые, для бессмертного – слишком юные, метались в углы комнаты, пытаясь скрыть это. -…То я все еще, люблю тебя. Мужчина прикрыл глаза и веки его задрожали вместе с густыми черными ресницами, волосы совсем растрепались. -а я тебя нет, Артур. 1:17 -Знаю. Они поцеловались и казалось тела их были впервые за вечность такими теплыми, нет, горячими. Поцелуй получился скомканным, смазанным, из-за перемещения по комнате в слепую. Две мертвые души в масках по разные стороны Европы.Два живых идиота в одной комнате.
Ксандру лень открывать глаза, готовый наслаждаться лишь прохладным поцелуем с табачным послевкусием, растворяясь-теряясь между смятым бельем. Артуру хочется разделить бесконечность зрачков с глазами напротив. У Ксандра глаза спелой вишни, иногда слишком яркие, Ксандр этот оттенок обязательно назовет Пламенная маджента Крайола. У Артура глаза никак не красные и не алые, отдают рыжиной его волос, оттенок называется Бисмарк-фуриозо. У Ксандра цепной реакций от прикосновений поднимается грудь хриплым вздохом в чужие губы, мурашками под вуалью бледности, и легкой вибрацией где-то в груди, он сжимает замком рук голову Артура, не давая создать лишнего миллиметра для вздоха между, кажется воздух уже испарился, остался только Ambre Topkapi. Границы между легким азартом и невыносимым желанием теряются за полосой сознания, превращаясь в синонимы. Ксандр останавливается, отодвигая лицо Артура, пользуясь смешанными чувствами, отдышкой и замешательством, он перебрасывает его на другую сторону кровати, не давая опомниться вдавливает в матрас без шансов пошевелится. -Научись раздеваться, идиот. Глаза мужчины чуть сверкают красным отблеском, пуговицы разлетаются сверкающими крошками на пол, рубашка приходит в негодность. Ксандр сдавливает пальцы на шее Артура, чуть задевая кожу и покрывая ее красными линиями царапин, от невыносимости происходящего у Артура слабеет все тело, разрываясь на беспомощные атомы. Коленкой Ксандр опирается о широкий деревянный борт кровати, и находясь в неустойчивом положение ему удается одной рукой продолжать оглаживать шею, вздрагивающий от возбуждения кадык; обездвижил лишь движением пальцев; другой проводить по бедру, то сдавливая ее до неприятной дрожи, то легко проходя нежными касаниями ощутимыми сквозь брюки. И все это в купе с невесомыми поцелуями на торсе, кружит голову от блаженства, отчего зрачки закатываются далеко за орбиты, глаза прикрывается и остается лишь тяжелое хриплое дыхание, прерываемое сдавленными стонами. Движения слишком правильно-приятные, словно отточенные, но при этом только лишь для них двоих. Это заученные движения вечности? У обоих перехватывает дыхание.Или случайное первоткрытие в оболочке искренности?
Ксандр кусается, царапается и рвет последние детали дорого костюма, позволяя себе неистовость во всем обнажённом возбуждение, балансирующим между агрессивной похотью и нежностью, в своей открытой неотразимости выточенной бесконечностью на правильных чертах лица, скулах, аккуратных губах, сломанных в полуулыбке, и полуприкрытых глазах с обрамлением пушистых ресниц. Артуру лишь положено наслаждаться этим, зажатым между подушек и одеял крепкой хваткой, и ждать немого разрешения о перехвате инициативы. -Мне кажется, что эта вечность была дана нам для этой секунды. Рука Артура сжимает ладонь, перехваченную у бедра. -Знаешь,- продолжает Артур,-ты улыбаешься при всех, и весь из себя джентльмен, и твои движения пропитаны манерами-усталостью, твоя походка легкая и спокойная, и ты всегда смотришь сквозь. Но твои глаза все еще… -Отчего же ты так много болтаешь о любви. Ксандр подтягивается к лицу Артура затыкая его поцелуем, спокойным и нежным. Он переваливается на спину. -Если ты сейчас мной не займешься, то моя вечность будет ровняться следующим 10 секундам. -Какой же ты шутник, когда настоящий. Выстроенная несмелыми шагами навстречу связь, казалась ощутимой веревкой, сковывающей их в теплые объятия навстречу друг другу. Артур лениво выпускает из пряжки ремень, чувствуя приятное расслабление и совсем слабое восторженное волнение. Блестящей влагой на коже, растрепанный, с тяжело вздымающейся грудью, во всей красе, теперь так рядом, что можно почувствовать запах вина, мускуса и совсем слабого аромата мокрого Амстердама. Кровать чуть скрипит под их телами. И Артур долго всматривается в глаза напротив, отчего в голове уже кружится. И если бы эти чувства, не имеющие аналогов ни в одном словаре мира, были бы материальны, они бы давно прожгли его ребра, разъели желудок, оставляя лишь огромную дыру, но это лишь пульсирующие ощущение под кожей, разлитое огнем по венам. Они слишком далеки от реальности, от Амстердама, от душных объятий ночи, запаха жухлой листвы, дышащими огненным дыханием переулков в неоне, исколотого стеклобетоном города, покрытым скорлупой старой брусчатки. Между этим городом и глазами напротив Артур знает, что выберет, и он готов исчезнуть, позволяя растворится в темноте под ними, поглотить расширенным и стеклянным всего себя. Он бережно сохраняет этот момент в своей памяти, страстный поцелуй, замеченный лишь луной и яркую вспышку внутри груди. Ксандр зажимает собственное удовольствие в сжатых губах, рваных от собственных укусов. Артура это устраивает. Три касания о большой палец – нравится, четыре – нет. У Ксандра счет остановился на трех. У Ксандра от небывалого удовольствия и какой-то особенной радости слезы на глазах, стекают по щекам и вырываются вместе с шепотом. Женщины-Мужчины, тысячи раз у обоих, но не с кем так обнажённо, словно впервые. И это дикий восторг с отдушкой усталости, разрывающее материю нечто, вспышка, звездная туманность в зрачках и двоящиеся пальцы, дрожащие от оргазма конечности, сорванный голос и влага на губах, электричество на кончиках узловатых пальцев, бьющее молниями при прикосновении. У Ксандра чуть больше причин понять Виктора, и чуть меньше носить свои маски. Он вертит рыжую прядь, скручивая на фаланге, и лениво моргая – почти в дреме, напротив – хлопает светлыми ресницами, изламывая брови, чуть легкой улыбкой, освещая весь сумрак. -Знаешь, забудь, что я тебе сказал ровно,-косясь на настенные часы,-55 минут назад. 2:12 Иногда спокойствие не то, что я хочу видеть рядом. Иногда мне хватает насмешки в спину, если у нее послевкусие Ambre Topkapi