Бегонии // Begonias

Было шесть вечера, и все, наконец, перетащили всю мебель и коробки в свои комнаты. Дрим вытянул руки над головой, слыша, как они хрустят, и ощущая, как они растягиваются. По сути, они распаковали не так уж и много. Многие коробки были всё ещё заклеены. Казалось, что пока Бэд закрыл на это глаза, слава Богу, вместо этого он предпочел перейти к «более насущным вопросам». Бэд громко похлопал в ладоши, привлекая внимание двух тянущихся ребят, смотря, как они повернулись к нему, а их лица не выражали ничего кроме «Чёрт, ну вот опять». — В нашем холодильнике мышь повесилась, и мы можем ещё вечность есть только бутерброды с арахисовым маслом и джемом… — он улыбнулся и положил руки на бёдра. — Так что пора идти за продуктами! Сапнап сразу назначил Дрима на поход с Бэдом, а сам соврал и сказал, что распакует ещё вещи, пока их не будет. Бэд закатил глаза прежде чем спросил Дрима одним выражением лица, устраивает ли его всё, на что Дрим кивнул. В итоге Дрим сел за руль, потому что Бэд не знал, как водить механику (машина с механической коробкой передач). Тем не менее, Бэд был реально вежлив, когда они слушали музыку, которая им нравится, и каждые пару минут спрашивал Дрима, хочет ли он послушать что-то другое. Дрим улыбался, пока другой парень вайбил. Бэд в конце концов достаточно увлекся своим пением, чем убедил Дрима подпевать. И Дрим знал, что их недодуэт застрянет в его голове на долгие часы. Поначалу Дрим волновался, что они не позаботились о списке, но потом, когда он и Бэд бродили между прилавками, он понял, что довольно легко просто взять всё, что, по их мнению, могло пригодиться. В детстве Дрима всегда ругали за то, что он плохо собирался, так что это было приятным изменением. Было приятно просто плыть по течению. Вдобавок, Дриму было весело наблюдать, сколько нездоровой еды он сможет положить в тележку, прежде чем Бэд заметит и заставит его положить это обратно, и это всегда заканчивалось тем, что оба сильно смеялись. Прошло некоторое время, прежде чем они добрались до кассы, но Дрима это не волновало. Двухчасовой шоппинг показался ему получасовым, учитывая то, как много он улыбался и смеялся. Способ оплаты продуктов был прост. Каждую неделю каждый из них сдавал по пятьдесят долларов на продукты, и если оставалось лишнее, то это шло на продукты на следующую неделю. Они забыли попросить у Сапнапа его часть, так что Дрим решил, что он оплатит её, несмотря на постоянные жалобы Бэда на то, что, вероятно, они набрали продуктов на четыреста долларов. Большинство продуктов, которые они взяли, были холодными, которые не пережили бы жару Техаса, к примеру, молоко, сыр, мясо и овощи. Дрим был горд, что мороженое тоже попало в этот список, спрятавшись прямо у Бэда под носом. Пока они складывали продукты на задние сидения и в багажник машины Дрима, он не мог не наблюдать за выражением лица Бэда. Он был таким… Настоящим. Его было легко читать, как интересную книгу. Бэд обмахивал лицо руками, жалуясь на жару, но было видно, что это не всерьез. Он казался довольным этой новой жизнью, жизнью с людьми, о которых заботился, которые заставляли его улыбаться, даже не пытаясь. Когда они забрались в машину, Дрим продолжал видеть счастливое лицо Бэда у себя в голове. Ему всегда было радостно видеть своих друзей счастливыми. И он не заметил, как нахмурилось его лицо. Иногда, когда он погружался в свои мысли, Дрим думал о мозголомных психологических вопросах, которые нужно было задать себе; Это дало бы ему повод задуматься. Он поймал себя на том, что вспоминает вопрос, который задавал себе, когда он учился на втором годе средней школы. Ещё тогда, когда он был маленьким дураком. Когда у кого-то депрессия, всё становится скучнее? Чувствует ли человек с депрессией радость и грусть совершенно иначе, чем другие? Прежде чем он начал принимать антидепрессанты, подъем утром требовал серьезных усилий. Когда он просыпался, не было доброго утра. Были только жалкие чувства и нескончаемая ненависть к себе. Даже если у него был действительно хороший день, он никогда не видел свою улыбку такой же яркой, как у его друзей. Так что он подделывал её. Он заставлял себя выглядеть счастливее чем на самом деле. Его психолог сказал ему, что это был его способ защитить других от того, что он чувствовал внутри, и он верил ей. Она знала о психическом здоровье больше, чем Дрим бы узнал за всю свою жизнь. Но в конце концов грань между его настоящей и фальшивой улыбками стерлась, что даже он не мог сказать, какая была настоящей, а какая нет. Итак, сможет ли он когда-нибудь почувствовать счастье так же, как его друзья? Сможет ли он когда-нибудь так же широко улыбаться, так же громко смеяться и делать это всё без дополнительных усилий? Он не имел понятия. Его незнание иногда пугало его, но он не знал ответа на этот вопрос. Поэтому он предположил, что ему, вероятно, просто нужно научиться на собственном опыте. Песня, которую он мог бы отнести к тому моменту, начала играть, и у него возникло ощущение, что Бэд рылся в его плейлистах, пока он тянулся, чтобы увеличить громкость. Может, он никогда не будет счастлив, как кто-либо другой, но Дрим лучше потерпит неудачу, чем перестанет пытаться, только потому что умирает. Он проживёт остаток своей жизни по полной. Он уговорит остальных заняться скалолазанием, прыгнуть с парашютом, прыгнуть с тарзанки, кататься на американских горках, пока их не вырвет, испечь пирог, поужинать со своими любимыми людьми и, может, он… Может он расскажет им. Дрим напевал мелодию, пока его мозг размышлял, не обращая внимания на беспокойство на лице Бэда.