Наша сладкая ночь пропахла арамом

Эта история переносит нас в далёкое прошлое, когда люди уже знали про cat, но ещё не были способны мыслить на их уровне. Древняя деревня неизвестного имени и происхождения. Жизнь здесь протекала, и тот засор унитаза был пятном позора для всего рода людского. Но нашей главной героине было плевать на всё, пока в кармане ещё лежали 100 руб. Крестьяночка мыла посуду в реке, попутно думая о смысле бесполезного существования в этом древнем мире. Руки её потели, она уж была готова всё кинуть, лишь бы не видеть ненавистные остатки тюри, но тут.. Она увидела. Его. "Ева", — промямлил он. Она сразу же узнала тот неуверенный голос. "М. Ты вернулся... — от удивления девушка уронила самовар. — Генерал Таня..... — слезы на глазах, чувства на замок и тд. — Моё нежное сердце уже сладко отчаялось в попытках нежно дождаться тебя со сладкой войны в Питере". "Сладко сладко", — только и смог ответить Таня. "Пошли в хату, я накрою на стол тюрю и оливье при свечах, можешь избить меня, любимый Павел, а потом мы посмотрим на арам при лунном свете". "Стандартный набор русской женщины", — вздохнул Таня. Сердце Евы хрустнуло от такого несправедливого безразличия. Она прекрасно знала о своей посредственности и нежно думала о том, как скучна и некрасива она была, и не заслуживает такого мужчину жизни. Видеть его раз в месяц, прощаться после второго м или мм, чувствовать его безразличие — всё это было мучением для хрупкой девушки. Но она старалась держать себя в руках и не думать о шлюхах Павла Шмелева. Всё ещё в сладких слезах, Ева привела какулю в свой сарай. Как всегда, пока она прибиралас, умывалас, мыла пол в туалете, Таня лишь сидел и киберспортивно наматывал ус на руку. Накрылась тюря. "Ну рассказывай", — Ева села за стол в своем праздничном деревенском мятом сарафане. "Ну". "Ну то есть и. Как закончилась война и чё и тд и м". Таня застыл в своём привычном безразличии и Ева снова приняла всё на себя, обидно скрывая нервный тремор руки. А он завис. "Ну и", — пригрозила Ева. "Ева, я так люблю тя и скучал типа". Девушка мигом забыла о всех школьницах и была удовлетворена моментом сладости отношений. Впервые за годы она почувствовала себя норм. "Паш...". "Но... — Таня замешкался. — Я тебя обманывал. На самом деле я не был на войне. Я просто сидел в Питере и пил пиво с червями, сидя на поп". Ева была вне себя от горя. Она не могла поверить, что пока она старалась, училась и работала сельским трудом, выживала на самые дешёвые стикеры и омлет, Таня просто развлекался с червям и другом Нюшей Шурочкиной. "Ева, послушай..". Он не успел договорить, ибо в помещение ебано запрыгнула чудовищная картина. О ней писали все и говорили, рисовали её, унижали её, падали к её ногам половыми тряпками. Айгерим стукнула единственной ножкой, сотрясая всю деревянную избу. "Мрасс что отлыниваешь от армии опять ничем не занимаешься сидишь целый день на поп иди хоть поработай хоть рабом чмырём тряпкой половой рогоносцем ни дня не работал даже ни разу не почувствовал вкус спермы любовника убогий ты Ваня". "Айгерим! — закричала Ева. — Не трогай моего самца с правильным красивым лицом и большими глазами плиз". "Вера....... Прочь с дороги мне нужен только лоли кун". "Нет! — Ева прикрыла любимого всем своим украинским телом. — Как ты можешь так айгеримно нарушать моё нежное счастье?! Почему ты вечно разрушаешь нас сладкими оскорблениями, приносишь нежный хаос и смех в наши жизни?!!". "Всё ради сладких мемов" . И Айгерим выстрелила. Из Евы полилась кровь и она. Споткнулась и упала. Перед глазами поплыли все правила учений выживания украинской эмо школы. "У зайца заболи, а у имя.. А у имя.... Ахх..." — но. Было поздно, она ничего не успела бы сделать со своими ранами на теле и в душе. Девушка лишь с последними силами нежно обхватила шею любимого и начала душить. "Ванлав на нибисах, — приговорила Ева. "Мы обязательно встретимся в следующей жизни и снова полюбим друг друга. Прошаи...". На последнем вздохе Евы даже у Айгерим полилась слеза. В небе зажёгся последний одинокий арам. "Невинная жертва наша простая деревенская девочка Марiя, — еле сдерживала слезы мем икона. Она нежно перевела взгляд и яростно посмотрела на безжизненное тело Тани. — За все свои грехи ты переродишься в клопа". Громко хлопнув дверью, Айгерим покинула деревенскую халупу. Она была рада снова устроить кровавую сексуальную сцену как она любила, но после этой почему-то что-то печальное зародилось в глубинах её души. Девушка прожила с этой таинственной печалью до конца дней своих.