Suncity

Увези меня в солнечный город, Отвези меня, отвези туда, Где я оставил своё сердце. Отвези меня, отвези, Принеси мне его.

Khalid — Suncity.

      Минхо жил ради таких ночей.       Обычно ему почти невозможно было уйти — за ним следили, как за ястребом, днём и ночью. Он знал, что это было для его собственной безопасности, но ему было 22 года. Он просто хотел дышать. Пусть даже всего на пару ночей в месяц, он дорожил своей свободой.       Когда он вошёл в город, там кипела жизнь. Перед отъездом он заверил своих охранников, что ему ничего не понадобится, что у него был долгий день и всё, чего он хотел — выспаться долгой-долгой ночью. Минхо чуть не рассмеялся над тем, какими легковерными они были, но решил, что должен уважать их легковерие — в конце концов, это было единственное, что помогло ему выбраться из замка.       Эта часть города была прекрасна, и Минхо любил её больше всего на свете. Уличные фонари были высокими, но свет плясал на булыжных мостовых. Минхо никогда не видел магии — не верил в неё — но город наполнил его чувством, которое, как он думал, должно быть, было очень близко.       Было уже поздно, но на улицах кипела жизнь. Минхо бывал в городе всего пару раз, но был уверен, что тот никогда по-настоящему не спит. На каждом углу стояли торговцы, дети бегали босиком по лужайкам, играла музыка, люди пели. Было много вещей, которые Минхо не любил в своей жизни — вещи, которые он ненавидел в том, чтобы быть принцем — но не было ничего, что он любил больше, чем своё королевство, особенно этот город.       Каждый раз, выходя из дома, он покупал безделушки, с гордой улыбкой смотрел на детей — будущее своего королевства — и собирал цветы, которые увядали в тусклом свете его спальни. Минхо умел находить общий язык с этими цветами, но всегда подбирал новые и ставил их у своего окна, наслаждаясь тем, как их яркие краски освещали его жизнь, даже если это длилось так недолго.       Но больше всего на свете он любил танцы. Он часто стоял в стороне от кружков, собравшихся вокруг пар, хлопая в такт, наблюдая, как их ноги скачут по земле. Воздух наполнился смехом, и он улыбнулся вместе с остальными. Он хотел бы знать, как это сделать, хотел бы быть достаточно беззаботным, чтобы присоединиться к ним.       Не то чтобы он никогда раньше не танцевал. Он бывал на многих балах и приёмах. Он даже брал уроки. Знал шаги почти к каждому вальсу, и у него было бесчисленное множество партнёрш. Он знал, что умеет легко и непринуждённо подметать пол в бальном зале. Но сейчас всё было совсем по-другому. Музыка была быстрой, приподнятой, такой, какую он слышал только в стенах города. Он всегда пьянел от музыки, и ему нравилась идея такого рода танцев, и ему жаль, что он не знает шагов. Иногда он думал, что, может, там и нет шагов, и люди просто следовали туда, куда вела их музыка. Он хотел бы знать, как это сделать, хотел бы быть достаточно беззаботным, чтобы присоединиться к ним.       Сегодня он был настроен решительно. Несмотря ни на что, он собирался танцевать. Но он нервничал, поэтому начал с того, что знал — с продавцов. Он осмотрел палатки, поражённый всем тем, о существовании чего даже не подозревал. Там были маленькие мешочки, кошельки и карточки с фокусами, которые заставляли Минхо громко смеяться — чего он никогда не делал. В замке всегда были тихие улыбки и вежливые кивки.       Он не торопился, обходя каждую палатку. На последней его взгляд зацепился за что-то. Это было кольцо, и это была одна из самых красивых вещей, которые он когда-либо видел. Сапфир, оправленный в серебряную ленту, которая обвивала драгоценный камень в замысловатом, уникальном дизайне. Он долго смотрел на него, переводя взгляд на продавца.       — Что это? — спросил он, слегка коснувшись его пальцем.       Продавец поднял бровь.       — Глаз дракона, — сказал он, наблюдая, как Минхо смотрит на предмет.       Глаза Минхо вспыхнули, яркие и возбуждённые. Он знал, что драконов не существует, но ему нравилась эта идея, нравилось играть в магию, которую продавали люди.       — Глаз дракона, должно быть, стоит очень дорого, — сказал он с лукавой улыбкой на лице. Глаза торговца расширились, и Минхо серьёзно выпрямился. — Сколько?       Продавец наклонился вперёд, сосредоточенно прищурив глаза.       — Я вас знаю?       Минхо слегка запаниковал, отодвинувшись назад, так что его лицо снова оказалось в тени. Он слегка рассмеялся.       — Я так не думаю.       Продавец продолжал смотреть на него, и Минхо увидел тот самый момент, когда он понял, кто Минхо на самом деле. Продавец с любопытством наклонился вперёд.       — Неужели это действительно…?       — Кольцо, сэр, — вежливо напомнил Минхо. Он изобразил улыбку, надеясь, что продавец поймёт намёк на то, что он не хочет раскрывать свою личность. Сейчас он не был принцем, он был просто ещё одним человеком, наслаждающимся волшебством города.       Продавец кивнул, глядя широко раскрытыми глазами на Минхо.       — Для вас? — прошептал он. — Бесплатно. Подарок от моей семьи вам.       Минхо промурлыкал, глядя за спину торговца на маленькую кровать, стоявшую в глубине палатки. Там спал ребёнок, светлые волосы падали ей на лицо. Он с улыбкой оглянулся на продавца.       — Ты можешь рассказать мне о кольце?       Продавец снова кивнул, поднимая кольцо с чёрной подушки, на которой оно лежало.       — Её зовут Нанбёль. Говорят, она приносит удачу. У неё долгая история богатых и преуспевающих владельцев, — не было ничего необычного в том, что кольца носили имена, особенно если они были старыми и славились тем, что приносили человеку — удачу, мужество, смирение или даже любовь.       Минхо нахмурился и покачал головой.       — Мне не нужно никакого богатства, — сказал он, глядя на торговца. — Но… ты действительно думаешь, что она принесёт мне удачу?       — Да, — ответил продавец, и Минхо понял, что тот не лжёт. — Нанбёль уже давно живёт в нашей семье, — с нежностью сказал он.       — Тогда зачем её продавать? — спросил Минхо, внезапно смутившись.       — Что? — сказал продавец, нервно глядя на Минхо.       Минхо указал на кольцо.       — Вы сказали, что Нанбёль уже давно живёт в вашей семье. Зачем продавать её сейчас?       Продавец смущённо улыбнулся, потирая рукой затылок.       — Ах, — сказал он. — Ну, видите ли, это… — мужчина покачал головой. — Я не собираюсь рассказывать вам трагическую историю, ваше Выс… сэр. Я искренне верю, что Нанбёль найдёт у вас хорошее место. Может, она принесёт вам удачу, о которой вы мечтаете.       Взгляд Минхо смягчился. Он сунул руку в карман и вытащил из него большую сумму денег, зная, что сейчас серьёзно переплатит. Он ухмыльнулся продавцу:       — Этого достаточно?       Продавец ахнул, широко раскрыв глаза, когда увидел сумму денег, которую Минхо положил на стол.       — Ваше Высочество, я не могу-       — Простите, вы, должно быть, перепутали меня с кем-то другим, — прервал его Минхо, подмигнув мужчине, когда тот поднял глаза с недоверчивым выражением на лице. Минхо мягко улыбнулся. — Возьмите деньги, их никогда не хватит на такую бесценную вещь, как Нанбёль.       В городе его редко узнавали. Он знал, что люди имеют общее представление о том, как он выглядит, но по большей части его легко было не заметить из-за того, как редко он появлялся на публике. Каждый раз, когда он делал что-то публично, они как будто видели нового принца — и даже тогда, это часто было издалека, где никто не мог ясно разглядеть его лицо. И всё же время от времени попадались люди, которые могли его узнать, особенно когда он вынимал большие суммы денег, которые мало у кого в городе были.       — Спасибо, Ваше Высочество, — сказал продавец, несколько раз поклонившись, когда упаковал кольцо и передал его Минхо.       Минхо поклонился в ответ, милостиво принимая прекрасное кольцо.       — Спокойной ночи, — сказал он, уходя. Он вытащил кольцо из сумки, чтобы на секунду полюбоваться им. Удача, подумал он. Он не верил в удачу. Минхо с улыбкой провёл большим пальцем по камню. Он также не верил в магию, но город всегда доказывал ему, что он ошибается.       Он ещё немного побродил по улицам. Радостно смотрел на людей, гордясь тем, что это его королевство. Он всегда считал, что как принц, король или кто бы он ни был, он должен править не народом, а рядом с ним. Но его родители никогда не соглашались, слишком беспокоясь о его безопасности. Минхо всегда сопровождали по улицам стражники или сажали в экипажи. Он ненавидел чувствовать себя связанным, пойманным в ловушку собственной жизни.       Его мысли резко оборвались, когда он на кого-то наткнулся. Он почувствовал, как кто-то слегка дёрнул его за карман, и резко обернулся, быстро поймав запястье руки, которая только что была у него в кармане, подняв его вверх, чтобы увидеть руку, сжимающую сумку с кольцом. Минхо поднял бровь, разглядывая незнакомца. Его ухмылка стала ещё шире, когда он осознал, насколько тот красив, глаза блуждали по широко раскрытым карим глазам и тёмным, грязным волосам; это вкупе с красивым румянцем на пухлых щеках возбудило интерес Минхо. Он заметил, что незнакомец, казалось, светится в свете лампы, его розовый рот удивлённо раскрылся.       — Вор? — спросил Минхо, переводя взгляд с губ незнакомца на его глаза.       Незнакомец покраснел ещё сильнее, пытаясь вырвать своё запястье из рук Минхо, но тот лишь крепче сжал его, охваченный любопытством. Он никогда не был так очарован незнакомцем, которого видел на улице, но что-то в этом парне заставило Минхо затаить дыхание.       Мальчик прищурился, отказываясь от попыток вырваться из объятий Минхо.       — Я не вор, — возмутился он.       Минхо удивлённо поднял брови. Другая его рука потянулась к руке парня, проскользнула между пальцами и вынула из его руки пакет с кольцом. Он поднёс его к лицу парня, наблюдая, как тот съёжился.       — О, правда? — сказал он. — Тогда что это?       — Я, — начал незнакомец.       — Нет необходимости лгать мне, — сказал Минхо, немного смягчаясь. Он отпустил руку парня, ожидая, что тот убежит, но тот стоял на месте. Минхо был весьма впечатлён. Несмотря на то, что его поймали, в глазах парня не было и намёка на стыд. Во всяком случае, он выглядел таким же любопытным, как и Минхо.       — Как тебя зовут? — спросил Минхо.       — А тебе-то что? — легко в ответ спросил тот.       — Серьёзно? — сказал Минхо, закатывая глаза. — Я не собираюсь играть в игры, иначе мы проведём здесь всю ночь, — он лукаво усмехнулся. — Не то чтобы это было так уж ужасно, — добавил он, снова оглядывая его с ног до головы.       Мальчик снова покраснел, яркий и красивый, и Минхо солгал бы, если бы сказал, что ему не нравится.       — Джисон, — пробормотал парень, избегая взгляда Минхо. — Хан Джисон.       Минхо ухмыльнулся, приподняв пальцем подбородок парня.       — Мило, — сказал он.       Джисон отстранился.       — Прошу прощения? — прошипел он. — Я… нет… — снова фыркнул Джисон, убедившись, что между ними достаточно расстояния, чтобы Минхо больше не мог к нему прикоснуться. Минхо заметил яркий румянец на его лице, возбуждённое чувство трепетало в груди. — Теперь ты должен мне своё имя, — сказал Джисон, выпрямляясь, чтобы придать себе немного достоинства.       Минхо игриво промурлыкал.       — Я никогда не говорил тебе, что назову своё имя, — сказал он, наслаждаясь тем, как глаза Джисона сузились от разочарования.       — Ну, если это всё, — сказал Джисон, — желаю тебе приятно провести вечер.       Минхо запаниковал, поняв, что парень вот-вот уйдёт, и, хотя Минхо был склонен кокетничать, Джисон был единственным человеком, которым он искренне слишком долго интересовался. И дело было не только в том, что парень был хорош собой — хотя он и был хорош собой. Минхо казалось, что он видит в нём магию города — живые глаза и пылающие щёки — и Минхо восхищался смелым выражением его лица, когда он встречался с глазами Минхо, что он редко получал. Обычно люди просто соглашались со всем, что говорил Минхо (за исключением его родителей, но это была другая история).       — Подожди! — крикнул Минхо, протягивая руку и снова хватая мальчика за запястье.       — Может, ты прекратишь это делать? — прошипел Джисон, отдёргивая руку. Он огляделся, потом скрестил руки на груди. — Чего хочешь?       Минхо моргнул, глядя на парня, пытаясь понять, чего же он хочет. Когда он слишком долго молчал, парень закатил глаза, собираясь уйти во второй раз за эту ночь. В панике Минхо произнёс слова:       — Ты хорошо знаешь город? — вылетело у него изо рта ещё до того, как он понял, что говорит. Он не понимал, что говорит, просто не хотел, чтобы Хан Джисон уходил.       Джисон спокойно встретил его взгляд.       — Я здесь вырос, — сказал он с гордостью. — Я, наверное, знаю эти улицы лучше, чем кто-либо другой.       Минхо ухмыльнулся и пошёл вперёд, пока снова не оказался рядом с парнем, взволнованно схватив его за руку.       — Покажи мне город! — взмолился он, широко раскрыв глаза, полные надежды. — Пожалуйста!       У Джисона отвисла челюсть, он явно был ошарашен. Он посмотрел вниз, туда, где Минхо держал его руку, потом снова на его лицо.       — Нет, — сказал он. — Ни за что.       Минхо нахмурился.       — Но почему?       Джисон усмехнулся, снова отдёргивая руку. Минхо надулся от потери контакта, но держался на расстоянии, когда Джисон впился в него взглядом.       — Почему нет? — высокомерно повторил Джисон. — Потому что я пытался обокрасть тебя, и по какой-то богом забытой причине ты теперь не оставляешь меня в покое. Тебе это не кажется немного странным?       Минхо невозмутимо моргнул.       — Нет.       Джисон вздохнул, глядя на него.       — Я не знаю, кем ты себя возомнил, но я ни за что не покажу тебе город, — он придал своему лицу суровое выражение. — Ни за что.       Лицо Минхо снова вытянулось от разочарования. Он не хотел, чтобы другой парень уходил, но он не мог держать его здесь, если он так явно не хотел оставаться. Минхо уже собирался сдаться, но мальчик всё не уходил, словно ждал, что Минхо скажет что-то ещё. Если бы это была игра, то это был бы ход Минхо, но он боялся, что вот-вот проиграет. Минхо был уверен, что у него закончились идеи, когда вспомнил о тяжести в руке. Он ухмыльнулся, понимая, что вот-вот поменяется ролями — может быть, ему всё-таки удастся выиграть. Он кивнул Джисону.       — Протяни руку.       Джисон бросил на него осторожный взгляд, но всё равно протянул руку. Минхо открыл мешочек и положил кольцо, лежавшее в нём, на ладонь Джисона. Минхо ухмыльнулся, наблюдая, как глаза Джисона расширились, метаясь туда-сюда между Минхо и кольцом.       — Её зовут Нанбёль, она приносит удачу, — сказал Минхо, вспомнив, что сказал ему продавец.       Выражение лица Джисона было настороженным, когда он повертел кольцо в руке.       — Покажи мне город, — снова попросил Минхо, уже уверенный в ответе Джисона. — Одна ночь, и ты можешь оставить Нанбёль себе.       Джисон прищурился.       — Откуда ты знаешь, что я просто не возьму… Нанбёль прямо сейчас и не убегу? — сказал он, и имя кольца сорвалось с его языка как-то странно, неуверенно.       Минхо пожал плечами.       — Не знаю, — сказал он.       Джисон недоверчиво покачал головой.       — Кто ты такой? — спросил он. Не в первый раз — и Минхо знал, что не в последний — Минхо был очарован глазами Джисона, прекрасными под уличными фонарями и сияющими от любопытства.       Минхо удивлённо моргнул.       — Ты правда не знаешь? — спросил он.       — А должен? — ответил Джисон, бессознательно наклоняясь ближе, чтобы рассмотреть лицо Минхо. Минхо ждал, затаив дыхание и заставляя себя оставаться неподвижным, пока глаза Джисона блуждали по Минхо. После долгого молчания Джисон покачал головой.       Минхо рассмеялся, у него закружилась голова.       — Ты правда не знаешь! — сказал он. Он оборвал себя, прочистив горло, когда Джисон смерил его странным взглядом. — Прости, я… — он замолчал в нерешительности. — Меня зовут Минхо, — сказал он, намеренно опуская свою фамилию.       — Минхо, — сказал Джисон, и сердце Минхо ёкнуло от того, как Джисон произнёс его имя, голос звучал слишком красиво, образуя слово. Джисон ещё раз взглянул на Нанбёль, прежде чем кивнуть. — Хорошо, Минхо. Мы заключим сделку. Я покажу тебе город, но только на одну ночь.       Минхо нетерпеливо кивнул.       — Только на одну ночь, — заверил он его, забирая Нанбёль из рук Джисона и засовывая её обратно в карман. — На всякий случай, — сказал он, когда Джисон поднял бровь.       Джисон закатил глаза, но Минхо заметил, как на его лице появилась лёгкая улыбка.       — Тогда пошли, — сказал он, дразня его взглядом через плечо. Минхо задался вопросом, не пытается ли Джисон решить, как вести свою игру, и не пытается ли он выиграть. Тем не менее, его сердце пропустило удар, и он широко улыбнулся.       — Ещё кое-что, — сказал он, останавливая Джисона.       — Да?       Минхо опустил голову, впервые за этот вечер смутившись.       — Ты должен научить меня танцевать, — сказал он.       Глаза Джисона удивлённо расширились, потом подозрительно сузились.       — Ты не умеешь танцевать?       Минхо печально посмотрел вниз по улице, на группу людей, которые смеялись, пели и беззаботно двигались.       — Не совсем, — пробормотал он.       На секунду ему показалось, что Джисон откажется, но на его лице появилась хитрая ухмылка.       — Ладно, — сказал он.       Сердце Минхо снова затрепетало, и он ухмыльнулся, возбуждение охватило его, когда он немного пробежал, чтобы догнать Джисона — чего он никогда не делал, никогда не чувствовал необходимости делать. По какой-то причине у него возникло ощущение, что сегодня вечером их будет много, и его улыбка стала шире, возбуждённой.

***

      Первое место, куда Джисон привёл его, казалось, было небольшим парком, подальше от ночной жизни города. Здесь было тише, и уличные фонари едва освещали траву. Поначалу Минхо растерялся, его глаза блуждали по оживлённым улицам. Но он всё равно последовал за Джисоном в парк, ловя глазами, как трава, казалось, светилась — роса ловила лунный свет.       По мере того как они шли дальше по траве, шум становился всё громче, музыка и звуки города сливались в хор голосов. Джисон остановился прямо на краю пруда, мельком взглянув на Минхо, когда тот широко раскрыл глаза и, опустившись на колени, принялся водить руками по воде. Минхо потревожил лягушку, которая отдыхала рядом с ним, и рассмеялся от удовольствия, когда лягушка прыгнула в мерцающий пруд и уплыла прочь.       Минхо ухмыльнулся, и детская радость охватила его, когда он взглянул на Джисона.       — Это что, лягушки? — спросил он, имея в виду окружавший их шум.       Джисон наклонил голову, глядя на Минхо так, словно пытался понять, шутит тот или нет.       — Звук? — спросил он. Минхо нетерпеливо кивнул, благоговея перед всем этим, а Джисон в замешательстве нахмурил брови. — Да, это лягушки. Их можно услышать каждую ночь, когда город, наконец, засыпает.       Джисон снял пиджак, оставшись в поношенной, струящейся голубой рубашке, не слишком похожей на белую рубашку Минхо, и сел поверх пиджака. Он откинулся, чтобы посмотреть, как Минхо рассеянно скользит пальцами по воде, слушая кваканье лягушек и наблюдая, как вода танцует вокруг его пальцев. Минхо понимающе замычал, но больше ничего не сказал. Он не знал, как объяснить Джисону, что никогда не оставался в городе достаточно долго, чтобы увидеть, как тускнеют огни и люди отдыхают, услышать, как он становится таким тихим, что песни лягушек плывут по улицам вместо торопливой, радостной музыки. Он не знал, как объяснить, что к тому времени он уже был в своей постели — в другом мире, без магии, где цветы умирали слишком быстро на его подоконнике, и он был слишком далеко, чтобы услышать, как может звучать целый хор лягушек.       Минхо выпрямился, и Джисон внимательно посмотрел на него, вставая, как будто он спешил в следующее место. Но Минхо ещё не был готов. Он сбросил туфли и осторожно положил кольцо на траву — просто чтобы подразнить Джисона. Затем он натянул штаны так высоко, как только мог. Джисон поднял брови, глядя на Минхо, и в его глазах промелькнул весёлый огонек, и Минхо подумал, не светятся ли они тоже из-за лунного света.       Он заставил себя отвернуться. Вместо этого он нерешительно шагнул в пруд, радостно смеясь, когда грязь и трава под его ногами захлюпали. Он беспечно плескался в воде, пока вода не дошла ему до колен, и, несмотря на то, что он старался держать штаны сухими, вода пропитала низ насквозь. Тем не менее, он повернулся к Джисону, улыбаясь так, что показались все зубы.       — Ты должен войти! — крикнул он, игриво плеснув немного воды в Джисона.       Джисон отпрыгнул назад, пыхтя.       — Я не играл в этом пруду с тех пор, как был ребёнком, — крикнул он в ответ.       Минхо нахмурился, глядя на бурлящую вокруг воду. Луна отражалась в ряби, отчего вода казалась чистой, почти хрустальной. Он никогда не играл в пруду — его детские годы были наполнены строгими уроками и важными встречами. Он оглянулся на младшего, скептически уставившегося в пруд, с печальным выражением на лице.       — Может, в этом и проблема, Джисон.       Джисон прищурился.       — Ты похож на сирену, — сказал он, избегая намёков Минхо. — Пытаешься заманить меня на верную смерть, Минхо?       Минхо немного покрутился в воде, наслаждаясь грязью между пальцами ног и промокая одежду. Он нарушал так много правил — он никогда не чувствовал себя таким свободным. Он встретился взглядом с Джисоном, и на его лице появилась злая ухмылка. Он вышел из пруда, и Джисон, должно быть, заметил выражение его лица, потому что глаза младшего расширились, и он быстро замотал головой, собираясь убежать. Однако он опоздал, потому что Минхо легко поймал его за руки и медленно попятился назад, пока он снова не достиг воды.       Джисон рассмеялся — коротким, пронзительным смешком. Он был ярким и громким, и Минхо любил этот звук больше, чем всё, что он когда-либо слышал — больше, чем лягушек, больше, чем музыку на улицах. Он продолжал тащить Джисона, пока тот не отшатнулся, и они оба упали в воду. Джисон захлебнулся, рухнул на Минхо и попытался удержать верхнюю часть тела над поверхностью, но Минхо снова рассмеялся, обхватил Джисона руками, перевернул их и потянул вниз, пока они оба не промокли с головы до ног. Когда Джисон, наконец, вырвался из хватки Минхо, тот хихикал. Джисон пристально посмотрел на него, но это не скрыло лёгкой улыбки на его лице.       — Ты, похоже, и вправду, сирена, — сказал он.       Минхо промурлыкал, глядя на Джисона сквозь опущенные ресницы с видом, который, как он знал, был более чем соблазнительным.       — Красивый? Неотразимый? — предложил он.       — Пиздецки смертельный, — отрезал Джисон, покраснев.       Это ругательство застало Минхо врасплох. Никто в замке не ругался, но это слово так легко слетело с губ Джисона, что оно было почти красивым. Минхо снова засмеялся, прошептав «блять», и Джисон посмотрел на него, как на сумасшедшего.       Он плеснул на младшего, мстя за свою предыдущую атаку, а потом заорал:       — Блять!       — Какого… какого хрена? — Джисон разинул рот, пробираясь через пруд, чтобы уйти от непрерывных волн воды, которые Минхо продолжал посылать на него. — Ты с ума сошёл? — прошипел Джисон, но в его словах не было ни капли яда.       Минхо задумчиво вздохнул. Он откинулся назад, чтобы плыть, не обращая внимания на то, что было ещё рано, и он промок до нитки. Он сосредоточился на луне над головой, пребывая в покое.       — Только на сегодня, — сказал он, наклонив голову, чтобы посмотреть на Джисона.       Парень закатил глаза и скрестил руки на груди.       — Что ты хочешь этим сказать? — упрямо потребовал он.       Минхо снова встал, слегка пошатываясь, когда вода закружилась вокруг него.       — Ничего, Джисонни, — ответил он, наслаждаясь тем, как младший заикнулся и покраснел от этого прозвища. Он явно собирался что-то сказать, поэтому Минхо начал выбираться из воды, обернувшись, чтобы спросить, идёт ли Джисон или нет, но обнаружил, что тот демонстративно отвернулся, его пухлые щёки порозовели. — В чём дело, Джисонни? — спросил он. Он не собирался отказываться от этого прозвища теперь, когда знал, какую реакцию оно вызвало.       Глаза Джисона метнулись к нему, потом снова отвели. Он спрятал смех за ладонью.       — Просто… твоя рубашка, — сказал Джисон, не в силах скрыть смешок, хотя и покраснел.       Минхо посмотрел вниз, и, конечно же, его белая рубашка была полностью прозрачной, тонкая ткань облегала верхнюю часть тела, легко показывая контуры его торса. Он знал, что привлекателен, всегда был уверен в своей внешности, и не мог не наслаждаться реакцией, которую это вызвало у Джисона. Минхо ухмыльнулся, подняв бровь на Джисона. Он вытянул руки вперёд, небрежно закинув их за голову так, чтобы обнажить грудь.       — Нравится то, что видишь?       Джисон внезапно перестал смеяться, пытаясь скрыть смех кашлем.       — Нет, на самом деле ты выглядишь нелепо, хён.       Ухмылка Минхо стала ещё шире.       — Хён, да?       Осознав свою ошибку, Джисон широко раскрыл глаза.       — Я-       Минхо закатил глаза, с трудом удерживаясь от воркования по поводу того, как мило выглядит Джисон, когда смущён. Он кивнул Джисону, который стоял в воде, уставившись на него.       — Ты собираешься оставаться там всю ночь?       Джисон глянул вниз, очевидно, только сейчас осознав, что он всё ещё по пояс в пруду, прежде чем вынырнуть, съёжившись от мокрой одежды. Он бросил взгляд на Минхо.       — Ты меня бесишь.       Минхо спокойно встретил его взгляд, невинно улыбаясь.       — А ты симпатичный, — сказал он.       Джисон только ещё больше нахмурился, отводя взгляд, чтобы подойти к траве и взять куртку. Он взглянул на неё почти с тоской, прежде чем швырнуть в Минхо, и едва сдержал смех, когда она упала ему на лицо.       — Надень её, — сказал он ему.       Минхо стянул куртку, ощупывая пальцами тонкую ткань, и с любопытством посмотрел на Джисона.       — Разве тебе это не нужно? — сказал он. — Может похолодать.       Глаза Джисона блуждали по телу Минхо, прежде чем вернуться к его лицу.       — Пожалуйста, ради моего здравомыслия, надень её.       Минхо просиял, чувствуя, что это маленькая победа. Он накинул куртку на плечи. Она была немного великовата для Джисона, но идеально подходила ему. Она была не в очень хорошем состоянии, заметил Минхо, но всё равно придвинул её поближе к себе. Он и раньше носил экстравагантную одежду, жакеты, расшитые драгоценными камнями и жемчугом, шёлк — что угодно. Но, надев поношенную куртку Джисона, он чувствовал, что она действительно чего-то стоит.       Минхо тепло улыбнулся, затем посмотрел вниз на ноги младшего и рассмеялся.       — Я куплю тебе новые туфли.       Джисон проследил за взглядом Минхо и увидел ботинки, покрытые грязью, сквозь которую просачивалась вода. Он моргнул, глядя себе под ноги, потом закатил глаза.       — Хё… ты не должен этого делать, — сказал он, прочищая горло, чтобы скрыть тот факт, что он почти сказал хён снова.       — Я настаиваю. Куда мы идём дальше? — спросил он, таща Джисона за собой, как будто собирался идти впереди, слушая короткий смех Джисона позади себя.

***

      — Джисонни, когда мы будем танцевать? — заныл Минхо, слегка дёргая Джисона за рубашку.       Они переоделись, Минхо настоял на том, чтобы купить им обоим чистую, сухую одежду, но Джисон был полон решимости сохранить свою собственную рубашку, низ которой был лишь немного влажным от пруда. Они оба были одеты в чёрные брюки, плотная ткань обтягивала их, и Минхо солгал бы, если бы сказал, что не проверял Джисона — парень покраснел, встретив взгляд Минхо после переодевания. Минхо знал, что его глаза, должно быть, потемнели, медленно скользя по Джисону. Младший прошипел что-то вроде «хватит пялиться», и Минхо бесстыдно ухмыльнулся.       Джисон закатил глаза, выдёргивая руку из хватки Минхо. Это, похоже, было их постоянной темой — Минхо был довольно цепким, и Джисон избегал его прикосновений, как будто они обжигали. Он даже имел обыкновение отходить на несколько шагов от Минхо, что старшему не очень нравилось — ему нравилось гоняться за кем-то для разнообразия. И чем дольше длилась ночь, тем больше Минхо думал, что за Джисоном стоит гоняться. Минхо тщательно следил за тем, чтобы младший не чувствовал себя неловко. Было несколько случаев, когда Джисон задерживался слишком долго, прежде чем отодвинуться от Минхо, задевая его пальцами, или когда он поворачивался, чтобы посмотреть на него, сверкая глазами и дразня. Минхо не знал, как относится к Джисону; в одну секунду он краснел и отталкивал его, в следующую ухмылялся и тащил обратно — казалось, Джисону нравилась их маленькая игра, толчки и притяжения.       Джисон прервал его размышления, повернувшись к нему. Озорная улыбка мерцала под фонарными столбами.       — Ещё слишком рано для танцев, — сказал он. — Лучше всего танцевать перед рассветом, когда половина города слишком устала, чтобы двигаться, а другая половина слишком взволнована, чтобы устать.       Минхо медленно кивнул. Это было поздно — к тому времени он всегда далеко уходил. Во время своих редких поездок в город он всегда уходил довольно рано ночью, зная, что должен вернуться в свою постель до рассвета. Он нахмурился. Он не сможет остаться на танцы, к тому времени он соберёт свои цветы и исчезнет из города. Разочарование поселилось глубоко в его груди. Он не хотел покидать город — или Джисона, на самом деле — но он знал, что ему придётся это сделать.       Его настроение испортилось, и он даже не заметил, что идёт медленнее, не поспевая за Джисоном, хмуро уставившись в землю.       Джисон замедлил шаг и остановился, бросив на него осторожный, нерешительный взгляд. Должно быть, он на что-то решился, потому что легонько улыбнулся и подтолкнул Минхо локтем.       — Эй, — сказал он, — что случилось?       Минхо взглянул на Джисона и вздохнул. Он не мог рассказать Джисону всего — ему нравилось, что Джисон не знает, кто он такой, что он обращается с ним, как с любым другим человеком, которого пытается обокрасть на улице. Он заставил себя улыбнуться.       — Ничего, просто думаю.       Джисон нахмурил брови.       — По какому поводу?       Покачав головой, Минхо продолжил свой путь.       — Ничего особенного. Но у меня есть вопрос, — добавил он в конце, с любопытством глядя на Джисона.       — В чём дело? — медленно спросил Джисон с настороженным выражением лица.       — Зачем ты пытался меня обокрасть? — спросил Минхо. Он знал, что его тон был спокойным, терпеливым, и он не казался злым. Он засунул руки в карманы, целеустремленно коснувшись ладонью руки Джисона, просто чтобы увидеть, как мальчик покраснел и чуть-чуть отодвинулся в сторону.       Джисон потёр затылок.       — Я надеялся, что это не всплывёт, — честно признался он, смущённо смеясь. — Я не очень горжусь этим, но-       — Ты вор? — закончил за него Минхо, игриво приподняв бровь.       — Нет! — Джисон фыркнул. — Я просто… периодически… балуюсь искусством-       — Воровства, — уточнил Минхо.       — Может, ты прекратишь это? — раздражённо сказал Джисон. — Я не вор. Просто делаю то, что должен, окей? Ты этого не поймёшь.       Минхо остановился, свирепо глядя на него.       — Я не пойму? — сказал он, пытаясь подавить своё разочарование.       Джисон закатил глаза.       — Прошу тебя, ты никого не обманешь своими красивыми кожаными туфлями, сверкающими серьгами и милым личиком, окей? Ты, наверное, понятия не имеешь, каково это — бороться за выживание.       Минхо стиснул зубы и отвернулся.       — У меня могут быть деньги, — медленно и ядовито сказал он. Джисон встретил его взгляд спокойно, почти как вызов. — Но это не помогает выжить.       — Я уверен, что помогает, — ответил Джисон, поворачиваясь на каблуках, чтобы уйти.       Минхо схватил его за руку, оттягивая назад, пока он не оказался в опасной близости от младшего, и если бы он не был так расстроен прямо сейчас, он был бы искушён. Он держал Джисона так, чтобы тот не мог уйти, не обращая внимания на яростное выражение его лица.       — Мне плевать на деньги, — сказал он, подчёркивая каждое слово. Он вздохнул, когда Джисон слегка дёрнул рукой, и Минхо отпустил его, чувствуя себя виноватым за свою вспышку. — Прости, — пробормотал он, отводя взгляд от глаз Джисона.       Джисон смотрел на него с тем же огнём, который Минхо заметил и полюбил, когда впервые встретил его.       — Да, но когда деньги — единственное, что может сохранить тебе жизнь, может быть, ты и твоё дурацкое кольцо удачи поймёте меня.       Минхо провёл рукой по лицу, затем взъерошил волосы, на этот раз не обращая внимания на то, что они, вероятно, встали дыбом и были растрёпаны весьма неуместным образом.       — Ты не понимаешь, Джисон, — печально сказал он, глядя в землю — в пространство между ними. Почему он всегда заканчивал с таким большим пространством между людьми? — У меня никогда не было… — он обвёл рукой всех присутствующих, — этого. Я никогда не играл в пруду, не писал музыку и не танцевал при свете уличных фонарей. Вся моя жизнь была под контролем с самого первого дня. Блять, я даже не могу выбрать, что буду есть на завтрак. Кому нужна такая жизнь? — Минхо тяжело дышал, слова легко вырывались у него изо рта с огнём, о существовании которого он даже не подозревал. — Мои родители даже не разговаривают со мной, разве что ругают. И у меня не может быть никаких контактов с людьми, потому что они все в таком ужасе, что поводок вокруг моей шеи не достаточно плотен. Поэтому они все пытаются выяснить способы, чтобы затянуть его сильнее, а я, блять, просто хочу дышать, — Минхо даже не понял, что плачет, пока Джисон не потянул его в крепкие объятия, успокаивая.       Радуясь, что они спрятались на обочине улицы, подальше от толпы, Минхо всхлипнул, уткнувшись лицом в плечо Джисона, в его шею. Тот вздрогнул, но не отпустил его, а только медленно провёл руками по спине. Минхо не плакал по-настоящему с тех пор, как был маленьким мальчиком — это было неуместное поведение для принца. Но Минхо также не думал, что его удерживали — действительно удерживали — так долго. Когда он успокоился, Джисон отстранился, и Минхо тихо заскулил, не желая терять тепло парня. Джисон мягко смахнул слёзы, хмуро глядя в лицо Минхо.       — Прости, — прошептал он.       Минхо рассмеялся влажным смехом, достаточно восстановив своё достоинство, чтобы освободить руки от рубашки Джисона и отступить назад, вытирая оставшиеся слёзы.       — Это не твоя вина, — сказал он.       — Нет, я сожалею, что не понял этого раньше, — сказал Джисон, его голос был почти далёким, когда он посмотрел на Минхо. Во взгляде Джисона что-то изменилось, и Минхо это не понравилось, он слегка съёжился под его пристальным взглядом. Джисон прервал их пристальный взгляд, слегка склонив голову. — Принц Минхо, — пробормотал он, почти виновато отводя взгляд.       Минхо моргнул, его сердце упало. Джисон был умён, а Минхо выдал слишком многое. Он в панике огляделся, но никто не слышал Джисона. Он быстро протянул руку вперёд, одним пальцем приподняв подбородок Джисона. Хотя выражение его лица было по-новому настороженным, он увидел знакомый огонь — мятежный блеск — в его глазах, и ему отчаянно захотелось разжечь его, чтобы Джисон забыл, кто Минхо такой.       — Пожалуйста, не делай этого, — сказал он.       Джисон грустно, почти горько улыбнулся.       — Я должен. Ты ведь мой принц, не так ли?       — Я не хотел, чтобы ты знал, — настаивал Минхо, ненавидя новую стену, которую Джисон неуклонно возводил между ними. — Я… я не хочу, чтобы всё это было только потому, что я твой принц, — тихо добавил Минхо, глядя в землю. — Я не хочу ничего менять.       — Кроме того, что всё изменилось, — отрезал Джисон, прежде чем спохватился. Он глубоко вздохнул, стараясь не смотреть на Минхо, и провёл рукой по волосам. — Боже, я пытался обокрасть тебя. Ты мог бы посадить меня за это в тюрьму, — сказал Джисон.       Минхо открыл рот, собираясь возразить, что он никогда бы так не поступил, но мрачный взгляд Джисона остановил его.       — Теперь я знаю, что ты не должен выходить из замка, и тот факт, что именно я веду тебя по улицам? — Джисон горько рассмеялся. — Бесполезный вор? И, блять, если бы я танцевал с тобой… Король и Королева снесли бы мне голову.       Минхо встревоженно поднял голову.       — Этого никогда не случится!       Глаза Джисона заострились, и он снова впился взглядом в Минхо, как будто внезапно забыл о том уважении, которое оказывал ему раньше.       — Точно. Потому что я уверен, что они одобрили бы твои танцы по городу и плескание в прудах с грязным маленьким вором, — горько рассмеялся Джисон. — О чем ты только думал?       Минхо стиснул зубы, глядя прямо в глаза Джисону.       — Я думал, что у меня никогда не было свободы, — сказал он. — И что я люблю этот город больше всего на свете и хочу провести в нём хотя бы одну ночь. Что ночью я хочу научиться танцевать, играть, любить и быть нормальным.       — Ты принц, — прошипел Джисон. — Ты не можешь быть нормальным.       Минхо замер, слова, казалось, пронзили его грудь. Он знал, что он не сможет стать нормальным, но, эти же слова от Джисона, были более болезненны.       — Думаешь, я этого не знаю? — сплюнул он в ответ, чувствуя боль в сердце. — Как ты думаешь, почему я здесь? Просто… — Минхо глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Он оттолкнул боль, свою боль и встретился взглядом с Джисоном. — Только на сегодня, — Джисон посмотрел на него с сомнением и нахмурился, так что Минхо широко раскрыл глаза и надул губы. — Пожалуйста, Джисонни.       Джисон скрестил руки на груди и повернул голову.       — Это ужасная идея, но… — он вздохнул, глядя на отчаянное выражение лица Минхо. — Хорошо. Но я думаю, что мы должны установить некоторые границы.       Минхо моргнул, выпрямляясь.       — Например, какие?       Джисон вскинул руки, внезапно занервничав, и Минхо пришлось спрятать улыбку в ладони.       — То… что ты постоянно прикасаешься ко мне, например! — сказал он, и щёки его вспыхнули.       — Эй, ты меня обнял, — сказал Минхо, небрежно пожимая плечами.       — Это… это не имеет значения, — пробормотал Джисон. — Ты плакал, это не считается.       Минхо замурлыкал.       — Это было мило.       — Вот! — сказал Джисон, немного повысив голос. — Это тоже запрещено.       — Что? — невинно спросил Минхо.       — Говорить такие вещи, — сурово уточнил Джисон. Он поднял руку, отсчитывая, и начал перечислять. — Не называй меня «милым», не дуйся, и не смотри на меня этими… этими глазами, — сказал он, кивая головой, как будто всё это имело смысл.       Минхо надул губы, уже нарушая одно из правил.       — Это мои глаза, Джисонни. Я не могу их изменить.       — И никакого «Джисонни», — добавил Джисон, указывая на него.       — Ты совсем не весёлый, — заныл Минхо. — Ты хотя бы будешь звать меня хёном?       Джисон на секунду заморгал, застыв в шоке.       — Ты… ты, правда, хочешь, чтобы я называл тебя хёном?       Минхо ухмыльнулся.       — Да, я пытаюсь сохранить свою личность в секрете, помнишь? Это поможет, если ты не будешь произносить моё имя, — сказал он. Честно говоря, он лгал. Он просто хотел, чтобы Джисон называл его «хён», потому что ему нравилось чувство близости, которое подразумевал этот титул. Но логика была здравой, и он не мог не задержать дыхание, пока Джисон обдумывал это.       — Прекрасно, — простонал Джисон.       Минхо молча зааплодировал. Было странно, как он мог перейти от борьбы с Джисоном к плачу, и снова стать невероятно счастливым — и всё это за пару минут. Ему редко позволяли быть таким эмоциональным, поэтому он решил, что всё в порядке, даже если ему казалось, что всё вокруг движется слишком быстро, и он просто пытался не отставать. Минхо всегда был эмоциональным человеком, и подавить чувства было трудно. Было удивительно легко позволить плотине прорваться, но труднее восстановить её. Интересно, будет ли он когда-нибудь таким же, как сегодня, когда ему придётся вернуться в замок?       Он покачал головой, стараясь как можно дольше игнорировать эту мысль, и игриво посмотрел на Джисона.       — Ты назвал меня хорошеньким.       Глаза младшего расширились.       — Я этого не делал! — пробормотал он. — Когда?       Минхо ухмыльнулся, целеустремлённо хлопая ресницами, наслаждаясь тем, как Джисон поджал губы и отвёл взгляд.       — Когда кричал на меня, — сказал он. Джисон вздрогнул с виноватым видом, но Минхо махнул рукой, показывая, что он не расстроен. — Ты что-то говорил о моих дорогих туфлях, серьгах и хорошеньком личике.       Джисон стиснул зубы, и Минхо это понравилось.       — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — солгал он.       Минхо захихикал, радостно и возбуждённо.       — Ты считаешь меня хорошеньким!       Глаза Джисона вспыхнули.       — Хён, правила, — напомнил он ему.       Минхо кивнул с притворной серьёзностью.       — Точно. Начиная с этого момента, — он помолчал, оглядываясь по сторонам. Город просто продолжал жить, игнорируя их, как будто их вообще не было. Как ни странно, Минхо это нравилось — он ненавидел всегда быть в центре внимания. Он моргнул, глядя на Джисона, с любовью наблюдавшего за городом, и мягко улыбнулся. Может, если бы он был просто центром внимания для одного человека — он фыркнул, прерывая свои собственные мысли, а затем заговорил:       — Куда дальше?       Джисон на секунду задумался, а потом широко улыбнулся.       — У меня есть отличная идея, — сказал он, прежде чем пойти. Однако он не двигался долго, прежде чем снова повернулся к Минхо, и на его лице появилась озорная ухмылка. Минхо это нравилось — нравилось, как Джисон легко возвращался к своему обычному «я», возясь с Минхо так, что его сердце бешено колотилось, так, как никто другой никогда не осмеливался. — Протяни руку, — сказал он.       Минхо поднял бровь, слишком поспешно подчиняясь. Джисон наклонился вперёд, обхватил тыльную сторону ладони Минхо своей и бросил что-то в раскрытую ладонь Минхо, прежде чем сомкнуть пальцы вокруг неё. Он наклонился, и Минхо замер, осознав, что близость была совсем другой, когда он не контролировал себя. Он наблюдал, как ухмылка Джисона стала шире, когда Минхо заволновался, поскольку игра поменялась в пользу младшего. Когда губы парня оказались совсем рядом с ухом Минхо, он прошептал:       — Тебе следует получше следить за этим, мой принц, — Минхо поёжился. — На этих улицах полно воров.       Джисон отстранился, выглядя довольным собой, и снова обернулся.       Покраснев, Минхо крикнул ему вслед:       — Так, значит, всё в порядке только тогда, когда ты это делаешь? Как насчёт правил, Джисон?       Джисон ухмыльнулся через плечо, хихикая.       — Постарайся не отставать, хён. Это будет долгая ночь.       Голова Минхо закружилась, и он смотрел, как Джисон танцует по улице, а люди вокруг него двигаются так, словно его здесь и нет, но глаза Минхо не отрывались от фигуры младшего. Джисон пробирался сквозь толпу с привычной лёгкостью, и Минхо не хотелось отводить взгляд. Джисон повернулся и встретился с ним взглядом, на его лице был вопрос, как будто он спрашивал, идёт ли Минхо или нет.       Минхо посмотрел на свою руку, разжал пальцы и увидел, что Джисон вложил ему в руку мешочек с кольцом. Он моргнул, вытащил Нанбёль и долго смотрел на неё, потрясённый. Когда Джисон получил кольцо? Он громко рассмеялся, снова встретившись взглядом с Джисоном и увидев в его глазах вызов. Боже, Минхо совсем пропал. Он ухмыльнулся, затягивая завязки сумки и привязывая её к брюкам, прежде чем спрятать саму сумку в карман.       Он уверенно подошёл к Джисону.       — Попробуй достать её сейчас, — сказал он, подмигивая.       Джисон покраснел и медленно перевёл взгляд с тела Минхо на сумку в кармане. Он моргнул и быстро отвёл взгляд.       — Может, и попробую, — пробормотал он. Он всё ещё краснел — доказательство того, что он не совсем привык к игре Минхо, но старался не отставать.       Минхо возбуждённо засмеялся.       — Что на тебя нашло? — спросил он, поддразнивая. Отношение Джисона изменилось, особенно после того, как он только что установил правила, которые фактически отключили флирт Минхо. Почему Джисон казался более уверенным теперь, когда он знал, кто такой Минхо?       Джисон покачал головой.       — Ничего. Ты прав, нам надо идти, — сказал он, пытаясь взять себя в руки, но безуспешно. — Я имею в виду, что у тебя есть только одна ночь, верно? — он посмотрел на старшего, и если бы Минхо не знал его лучше, то подумал бы, что глаза Джисона печальны.       Минхо кивнул, думая, что Джисон чего-то недоговаривает, но в этом не было необходимости.

***

      После их ссоры что-то изменилось между ними. Минхо изо всех сил придерживался правил Джисона, держа руки при себе (по большей части) и флиртуя только тогда, когда не мог удержаться. Например, первое, что они сделали после ссоры, — пошли за едой. Минхо быстро понял, что аппетит у Джисона ненасытный, но смотреть, как он ест, было забавно. У него была привычка набивать щёки едой, лучезарно улыбаясь Минхо (вероятно, предположил Минхо, потому что Минхо был тем, кто купил еду). Однако когда Минхо пробормотал «мило», улыбка Джисона превратилась в недовольную гримасу, быстро сменившуюся злобным взглядом. После этого Минхо больше ничего не сказал.       Однако это не остановило внезапного увлечения Джисона взволнованным Минхо. Последний начинал думать, что у него проблемы с авторитетом — он думал, что Джисону нравится опускать Минхо на ступеньку ниже. Теперь это было совсем другое дело, и Минхо немного растерялся, но всё же не променял бы его ни на что. Джисон, казалось, разрывался между естественным разговором и лёгким течением их флирта, почти без усилий поддерживая юмор и остроты Минхо, с осознанием того, что Минхо был принцем, и ничто в этом не было нормальным.       Они шли по улице в уютном молчании. Минхо не был уверен, удивился он или нет, обнаружив, что Джисон, казалось, тянется к нему, позволяя их рукам касаться друг друга, когда они шли.       Минхо замер, схватив Джисона за рукав рубашки, когда они проходили мимо маленькой скромной палатки с обилием цветов.       — Подожди! — сказал он, задыхаясь, когда увидел все цвета и лепестки, которые выглядели мягкими, даже с того места, где он стоял.       Джисон смущённо нахмурился и посмотрел мимо Минхо на цветочный киоск. Он моргнул, глядя на Минхо, а потом склонил голову набок, и Минхо невольно подумал, что это совершенно очаровательно.       — Тебе нужны цветы, хён? — спросил он. Минхо кивнул, внезапно смутившись, и Джисон снова посмотрел на цветы, не понимая, что происходит. — Какой в этом смысл? Они умрут через пару дней.       Минхо грустно улыбнулся, глядя на цветы.       — Но они такие красивые, — тихо сказал он. Он оглянулся на Джисона и вытащил руку из рукава рубашки. — Это моя традиция. Я покупаю цветы каждый раз, когда приезжаю в город, и привожу их с собой.       Джисон всё ещё сомневался.       — Как долго они обычно живут?       Минхо задумчиво посмотрел на цветы.       — Иногда неделю, если я буду осторожен, — сказал он. — Я стараюсь держать их как можно дольше, они напоминают мне о городе, о ночах, которые я провожу вне замка. Они напоминают мне, что есть немного надежды, и заставляют меня улыбнуться, — Минхо случайно взглянул на Джисона, который смотрел на него широко раскрытыми глазами. — Это звучит глупо, я знаю, но-       — Нет, — быстро оборвал его Джисон и покачал головой. Он одарил Минхо яркой, успокаивающей улыбкой. В глазах Джисона мелькнуло выражение, которое Минхо не мог определить, но оно было ужасно похоже на нежность, только печальнее. — Оно не звучит глупо. Это прекрасно.       Минхо застенчиво улыбнулся, снова взглянув на цветы. Джисон подошёл к нему сзади, слишком близко, и заглянул через плечо. Минхо чувствовал жар его дыхания на своей шее, и когда он подавил дрожь, то увидел, как улыбка Джисона расширилась в уголке его глаза.       — Какой твой любимый цветок? — прошептал он.       — Подсолнухи, — выдохнул он, внезапно потеряв способность думать о цветах из-за близости Джисона. — Они живут дольше всех.       Джисон промурлыкал что-то в знак признательности, протягивая руку и слегка касаясь пальцем одного из цветов. У Минхо перехватило дыхание, и он подумал, понимает ли Джисон, что делает. Для любого другого это выглядело бы нормально, но младший сводил Минхо с ума. На его вопросы ответили, когда Джисон тихонько хихикнул ему в ухо — он определённо знал, что делает.       — Мы должны вернуться ближе к концу ночи, — сказал Джисон. — Они слишком хрупкие, чтобы носить их с собой, особенно если ты хочешь потанцевать.       Минхо удивлённо посмотрел на него.       — Мы будем танцевать?       Джисон закатил глаза, пряча усмешку.       — Конечно, — сказал он. — Ведь именно этого ты хотел, верно? Кроме того, у тебя, наверное, всю жизнь была палка в заднице, так что-       — Хан Джисон! — ахнул Минхо, изображая гнев. — Я твой хён, — он фыркнул, поняв, что Джисон смеётся над ним. — Уважай старших!       Джисон рассмеялся, беззаботно и свободно, и Минхо не смог удержаться от улыбки, даже когда заставил себя посмотреть на Джисона, а затем продолжил преследовать его по улице. Джисон завизжал, убегая, но продолжал смеяться, почти профессионально лавируя между людьми, в то время как Минхо спотыкался и изо всех сил старался ни в кого не врезаться. Он получил несколько хмурых и странных взглядов, но не заботился об этом.       Он чувствовал себя свободным.       Наконец он догнал Джисона на поросшей травой поляне, сообразив, что тот привёл его в район за городом, где людей было меньше. Джисон остановился и повернулся ему навстречу, а Минхо засмеялся, чувствуя себя победителем, когда повалил Джисона на землю.       Он захихикал ещё громче, когда прижал Джисона к земле, усевшись ему на бёдра и опустив руки.       — Догнал. Я победил! — он обрадовался.       Джисон не засмеялся, его глаза внезапно стали серьёзными, когда он посмотрел на Минхо.       — Ты победил, — прошептал он, даже не пытаясь отодвинуться.       Минхо моргнул, только сейчас осознав, что тяжело дышит после бега. Но что-то подсказывало ему, что сердце колотится совсем по другой причине. Он моргнул, глядя на Джисона, в ужасе от внезапной перемены между ними, воздух вокруг внезапно потеплел, заряженный чем-то, чего Минхо раньше не чувствовал, несмотря на то, с кем был. Минхо выдохнул. Его руки осторожно соскользнули с запястий Джисона, наблюдая за его реакцией, когда он потянулся, чтобы переплести свои пальцы с пальцами Джисона, что также приблизило его лицо к лицу Джисона.       — Ты хотел привести меня сюда? — пробормотал он.       Широко раскрыв глаза, Джисон кивнул.       Минхо улыбнулся, легко и дразняще.       — Что мы здесь делаем?       — Смотрим вверх, — выдохнул Джисон. Когда Минхо растерянно посмотрел на него, Джисон мягко улыбнулся. — Когда ты в последний раз просто… смотрел на звёзды?       Взгляд Минхо блуждал по лицу Джисона, пока не остановился на его глазах, и ему показалось, что он смотрит прямо на звёзды — и они сияли ему в ответ, как будто он был единственным существом во вселенной.       — Очень давно, — прошептал он. Его грудь сжалась, и он никогда в жизни не был так напуган и взволнован.       Ему очень хотелось поцеловать Джисона. Он хотел увидеть, как его глаза расширятся, а затем закроются. Ему хотелось увидеть, как вспыхнут его щёки, и провести руками по волосам, пока они не превратятся в идеальный беспорядок, а потом ещё раз, на всякий случай. Ему хотелось оставить губы красными, приоткрытыми и обкусанными. Он хотел, чтобы Джисон наклонился и потянул его обратно, когда он отодвинется.       Хуже всего было то, что, глядя на Джисона, он был почти уверен, что тот хочет того же самого.       — Минхо, я…       Минхо вздохнул и наклонил голову, чтобы не видеть выражения лица Джисона, уткнувшись лбом ему в грудь. Сердце Джисона колотилось так же быстро, как и его собственное.       — Я думаю, мы нарушаем твои правила, Джисонни.       Джисон рассмеялся под ним, почти горько.       — Я думаю, мы нарушаем множество правил, мой принц, — сказал он. Эти слова были произнесены тихо, печально, и их смысл окутал их обоих, как тяжёлое одеяло — удушающе.       Минхо перекатился на спину и лёг в траву рядом с Джисоном. Он смотрел в ночное небо — прекрасное и бесконечное — и удивлялся, почему оно должно быть таким. Если бы всё было по-другому — если бы он не был принцем, или если бы они встретились при других обстоятельствах — если бы Джисон не был парнем — возможно, у них был бы шанс. Злые слёзы наполнили его глаза. Он не мог помочь тому, кого любил. Почему он не заслужил счастливого конца? Почему он не танцует, не поёт, не играет в прудах и не влюбляется в красивого парня, который напоминает ему подсолнухи, отказывающиеся увядать на его подоконнике?       Он не осознавал, что плачет, пока Джисон не придвинулся ближе, коснувшись костяшками пальцев тыльной стороны ладони Минхо.       — Хён, ты плачешь? — прошептал он.       — Нет, — прошептал Минхо сквозь сдавленные рыдания. Он поднёс руку ко рту, чтобы заглушить крик.       Джисон не смотрел на него, только продолжал смотреть на то же самое небо. Его рука медленно обвилась вокруг руки Минхо, на этот раз крепко сжимая её, спрятанную между их телами. Минхо заплакал ещё сильнее.       — Плакать нормально, хён, — тихо пробормотал Джисон, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони. — Звёзды прекрасны.       — Да, прекрасны, — ответил Минхо сдавленным голосом.

***

      Когда Минхо успокоился, они поговорили. Минхо не мог припомнить, чтобы когда-нибудь чувствовал себя с кем-то так естественно и непринуждённо. Через некоторое время у него пересохло во рту от долгих разговоров, но он продолжал говорить, потому что Джисон внимательно слушал и искренне наслаждался тем, что говорил Минхо.       Минхо рассказал ему о своей жизни в замке, о том, как он вырос. Он рассказал ему, что в молодости часто скользил в носках по свежевышлифованным коридорам, пока его не поймали. Он рассказал ему обо всём, чему научился — о языках, литературе, математике — и о том, что ничто из этого не идёт ни в какое сравнение с его желанием научиться танцевать, как это делают жители города. Он тихим голосом рассказал Джисону, как боится править страной.       Он даже рассказал ему, какие строгие у него родители.       — Однажды они застукали меня с мальчиком, — прошептал он, и слова сами собой слетели с его губ. Ночь украла их и оставила себе. И всё же он продолжал. — Они отослали его и не разговаривали со мной несколько недель. Даже не смотрели на меня. Как будто меня вообще не существовало, — Минхо колебался. — Иногда я желаю этого, — у Джисона перехватило дыхание, но он ничего не сказал. В этом не было необходимости — то, как его пальцы сжались вокруг Минхо, говорило о многом.       Минхо тоже слушал. Ему нравились рассказы Джисона. Он рассказал ему всё о своих друзьях, которые, как он клялся, были ещё большими смутьянами, чем он сам. Он рассказал ему о днях, проведённых в городе, когда он рос, дико бродил по улицам и брал всё, что мог найти. Он сказал, что он сын города, что он был воспитан зданиями, танцами и жарким солнцем.       Джисон рассказал ему, что его родители умерли, когда он был совсем маленьким, оба от той же болезни, которая не забрала его.       — Очень долго, — ответил он, честный и уязвимый под звёздным светом, — я ненавидел их за то, что они оставили меня. Но ещё больше я ненавидел себя за то, что не мог последовать за ними, — тогда Минхо заключил Джисона в объятия и долго держал его, пока тот не заверил его, что всё в порядке. Что с ним всё в порядке.       Минхо выслушал всё, что хотел сказать Джисон, желая услышать больше. Джисон говорил всем своим телом. Он легко мог превратить скучную историю в самое большое событие в своей жизни. Его глаза загорались, когда он говорил, голос был выразительным, а руки описывали действия, которые его голос не мог полностью сформулировать. И Минхо наслаждался каждой его секундой.       Минхо указал на все созвездия, которые он знал и о которых узнал, и Джисон засмеялся, а затем создал свои собственные, придумывая истории, чтобы соответствовать им.       — Видишь вон ту штуку? — сказал он, обводя свободной рукой смутные очертания в скоплении звёзд. — Это сплющенная лягушка, пытающаяся маршировать.       Услышав это, Минхо резко рассмеялся.       — Это Большая Медведица. Это должен быть медведь.       Джисон задумчиво наклонил голову и нахмурился.       — Хм, приплюснутая медведица, пытающаяся идти…?       Минхо снова рассмеялся, а Джисон улыбнулся, игриво хлопнув его по плечу.       Когда их голоса затихли, а глаза Минхо потемнели, Джисон повернулся к нему. Минхо задумался, как он должен выглядеть — косматые волосы и опухшие от слёз глаза. Джисон ухмыльнулся ему, сел и скрестил ноги в траве.       — Ты устал? — спросил он.       Минхо медленно моргнул и тоже сел.       — Да, — ответил он, его голос был немного хриплым от того, как много он говорил. Он бездумно наклонился вперёд, слегка стряхивая траву с волос Джисона. Он остановил себя прямо перед тем, как сделать какую-нибудь глупость.       (Например, провести рукой по волосам. Или поцеловать его).       — Тогда пора танцевать, — сказал Джисон.

***

      Возбуждение было лучшим стимулятором.       Он быстро забыл об усталости, которая ранее охватила его, когда Джисон снова повёл его в город — его пальцы переплелись с его собственными, пока они не оказались прямо за городскими стенами, где он колебался секунду, прежде чем убрать руку. Минхо скучал по теплу, но молчал, потому что знал, что ему нечего сказать. Между ними существовало негласное соглашение, что их не должны увидеть такими. Кроме того, это было только на одну ночь.       Джисон был прав насчёт того, что сейчас самое подходящее время для танцев. Большая часть толпы уже рассеялась, и все оставшиеся люди были моложе, полны жизни и энергии, как будто была ещё ранняя ночь, а до восхода солнца не оставался всего час.       Минхо ахнул в благоговейном страхе, когда увидел всё это. Это было как-то по-другому. Он и раньше видел, как оживают улицы, и наблюдал за танцующими людьми дольше, чем мог вспомнить, страстно желая стать их частью. Теперь всё стало намного реальнее, и это поразило его так, как никогда раньше. Его сердце забилось сильнее, и он подумал, что никогда ещё не чувствовал себя таким счастливым. Он перевёл взгляд на Джисона, понимая, что тот смотрит на него.       Глаза Джисона смягчились, и он кивнул в сторону группы.       — Ты готов танцевать? — спросил он, направляясь к музыке.       Минхо схватил его за руку, чтобы остановить, и внезапно запаниковал. Что, если это не то, на что он всегда надеялся? Что, если он никуда не годится? Что, если он был предназначен только для медленного, основного вальса и пределов бального зала?       Сердце его учащенно билось, и он с трудом переводил дыхание. Речь шла не только о танцах. Если он позволит себе такую свободу — сможет ли он когда-нибудь вернуться к своей жизни? Найдёт ли он когда-нибудь это чувство снова? Он думал о своей комнате, о том, как задыхался и чувствовал себя загнанным в ловушку своей жизни. Здесь ничто не было высечено из камня. Всё было возможно. Его жизнь не была разложена аккуратной стопкой и завязана вокруг шеи, чтобы задушить.       — Я не могу этого сделать, — сказал он дрожащим голосом.       Джисон нахмурился, возвращаясь к нему с озабоченным выражением лица. После секундного колебания Минхо опустил руку и попятился.       — Что случилось? — спросил Джисон, вглядываясь в испуганное лицо Минхо. — Это то, чего ты всегда хотел, — Джисон выглядел смущённым, и Минхо никак не мог унять дрожь.       — Джисон, я… — он замолчал, пытаясь сделать глубокий вдох. — Мне страшно, — и он ненавидел это, потому что не должен был бояться.       Джисон мягко улыбнулся ему, не обращая внимания на людей вокруг, и снова схватил его за руку. Он повёл их к танцующим, не сводя глаз с Минхо.       — Хён, это просто танец.       Минхо сглотнул.       — А что, если это не то, о чём я мечтал?       — Ты не узнаешь, пока не попробуешь, — сказал Джисон, продолжая тянуть его к танцующим. — Это просто танец, хён, — повторил он. Когда они оказались за пределами круга, Джисон долго смотрел на него, прежде чем улыбнуться. Сердце Минхо сжалось, и он подумал, что это самая прекрасная вещь, которую он когда-либо видел — более прекрасная, чем звёзды, даже более прекрасная, чем подсолнухи. Джисон наклонил голову, и та же улыбка осветила его глаза. Это был невысказанный вопрос. — Я всё время буду с тобой.       У Минхо перехватило дыхание, и он никогда в жизни не испытывал столько эмоций одновременно. Он хотел рассказать Джисону о своих чувствах, но даже не знал, как выразить их словами. Как он мог сказать кому-то, с кем только что познакомился, что никогда не хотел расставаться? Что за одну ночь он пережил больше, чем за всю свою жизнь? Он никогда раньше так много не улыбался, не плакал и не смеялся.       Он открыл было рот, чтобы сказать Джисону что-нибудь из этого, но успел только произнести «Джисон», прежде чем парень, о котором шла речь, затащил его в толпу танцующих людей.       Любая мысль вылетела у него из головы в ту же секунду, как он оказался втянут в людскую неразбериху. Как будто между танцорами и зрителями был невидимый порог — здесь музыка и смех звучали громче, улыбка Джисона ярче, когда он продолжал притягивать его к себе. Здесь была настоящая магия.       На мгновение Минхо застыл, пытаясь всё осознать. Это было ошеломляюще. Но Джисон продолжал крепко сжимать его руки, начиная двигать ими по кругу людей, легко и в такт.       Затем Минхо начал двигаться самостоятельно. Он был прав — в танце не было шагов, но он следовал ритму, как будто был создан для этого. Это было легче, чем дышать.       И ему это нравилось.       Все танцевали со всеми подряд. В нём чувствовалось участие и сопричастность, чего Минхо никогда раньше не испытывал. Он едва успел осознать, что его оттаскивают от Джисона, когда они двигались. Он послал Джисону обеспокоенный взгляд, получив в ответ быстрый смех, полный радости и счастья. Минхо решил отпустить его, и просто танцевать.       Его руки проходили сквозь чужие, музыка завораживала. Он, должно быть, танцевал, по меньшей мере, с десятью разными людьми, каждый из которых ободряюще улыбался. Он вспомнил, почему так любит свой город. Это не имело никакого отношения ни к обветшалым стенам, ни к солнцу, которое бесконечно светило на них, но всё это было связано с его народом. Он любил энергию, тепло, исходящее от каждого человека. Здесь было ощущение жизни, любви и включенности, частью которой он хотел быть до конца своей жизни.       Он забыл обо всём, пока его ноги двигались. Он ухмыльнулся, улыбаясь так широко и так долго, что ему стало интересно, сможет ли он когда-нибудь снова нахмуриться. Он был в эйфории. Он повернулся в такт, легко подстраиваясь под ритм, смеясь вместе с окружавшими его незнакомцами.       Музыка медленно смолкла, прежде чем снова зазвучать. Мелодия, которая началась, была медленнее, слаще. Энергия ночи была яркой, но она растаяла в спокойных, успокаивающих объятиях, и Минхо тоже замедлил шаг, оглядываясь вокруг в поисках единственного человека, с которым он хотел бы разделить её.       Он оглядел лица вокруг себя, паника, возникшая ещё до того, как он понял, что не может найти среди них Джисона, снова вскипела в нём. Его голова моталась из стороны в сторону, но он видел только добрых незнакомцев. Его грудь сжалась, и он попытался вспомнить, когда в последний раз видел Джисона, прежде чем тот потерялся в танце.       Минхо протиснулся сквозь толпу людей, бормоча извинения, и натянуто улыбаясь озабоченным лицам тех, кто спрашивал, всё ли с ним в порядке. Он огляделся, но улицы вокруг вдруг показались ему гораздо больше, чем прежде, и его охватило чувство безнадёжности. Он никак не мог найти Джисона.       Его сердце разбилось. Джисон оставил его. Конечно, это же был конец ночи. Его часть сделки была выполнена. Минхо бездумно ощупал свой карман, гадая, когда Джисон мог взять кольцо, но оно всё ещё было там. Смутившись, Минхо вытащил его из кармана и уставился на Нанбёль. Он снова поднял глаза, в последний раз пытаясь найти Джисона.       Почему он ушёл, не взяв плату?       — Хён?       Минхо резко обернулся, глаза его наполнились слезами, и он увидел, что Джисон озабоченно смотрит на него, заложив руки за спину. Он оторвал взгляд от опустошенного лица Минхо и кольца в его руке, прежде чем на его лице отразилось понимание.       Минхо облегчённо всхлипнул, протянул руку, чтобы вытереть непролитые слёзы, а когда снова открыл глаза, перед ним был Джисон. Его глаза горели беспокойством.       — Ты много плачешь, хён, — пробормотал он с грустным смехом, проведя пальцем по щеке, хотя на самом деле слёз не было.       Минхо вздохнул, бессознательно склоняясь к прикосновению.       — Я думал… я думал, ты меня бросил.       Джисон нахмурился.       — Зачем мне это делать?       Внезапно почувствовав себя глупо, Минхо пожал плечами и уставился в землю.       — Минхо, посмотри на меня, пожалуйста, — сказал Джисон невероятно мягким голосом. Минхо заставил себя посмотреть на Джисона, сердце бешено колотилось при виде его лица. — С чего бы мне тебя бросать?       Минхо покачал головой.       — Не знаю. Ты сказал… ты сказал, что будешь со мной всё время.       Джисон слегка рассмеялся, держа лицо Минхо, и они оба забыли о своём молчаливом согласии. В любое другое время Минхо забеспокоился бы о том, чтобы их не заметили, но было уже достаточно поздно, и те немногие люди, которые находились поблизости, обращали на них очень мало внимания, сосредоточившись на своих собственных планах. Джисон улыбнулся и покачал головой.       — Я солгал насчёт этого, — сказал он.       Минхо моргнул, чувствуя себя немного обманутым.       — Почему?       — Я не могу научить тебя танцевать, хён. Ты должен был испытать это на себе. И всё было бы по-другому, если бы я всё время держал тебя за руку, — сказал Джисон. Говоря это, он убрал руку с лица Минхо, провёл ею вниз по руке, чтобы осторожно сцепить их пальцы, а другую руку оставил за спиной. Он нерешительно посмотрел в глаза Минхо. — Это нормально?       Минхо молча кивнул.       — Мне… мне нравится, — прошептал он. Он прошёл долгий путь от своего уверенного флирта. Может быть, это была магия уходящей ночи. Может быть, потому, что он действительно боялся потерять Джисона.       Джисон усмехнулся, успокаивая мысли.       — Кроме того, — продолжал он, — мне нужно было кое-куда сходить.       Минхо растерянно заморгал.       — Куда?       Джисон закусил губу, и если бы Минхо не знал его лучше, он бы подумал, что Джисон нервничает. Тем не менее, он улыбнулся, вытаскивая другую руку из-за спины и показывая её Минхо. В руке он держал букет подсолнухов. Он внимательно и с надеждой наблюдал за реакцией Минхо.       — Они тебе нравятся?       Сердце Минхо затрепетало, а глаза снова наполнились слезами. Он протянул руку и осторожно взял цветы из рук Джисона, удивившись, когда увидел странную текстуру.       Он снова посмотрел на Джисона, наклонил голову и снова смутился. Джисон казался ещё более взволнованным, чем прежде.       — Они не настоящие, — быстро сказал он, краснея и отводя взгляд. — Извини, я знаю, что ты любишь настоящие цветы. Просто… я подумал, что это будет… мило, наверное? Они не завянут, не умрут, и ты можешь хранить их вечно, и, может быть, вспоминать обо мне? — Джисон, казалось, напрягся, не встречаясь взглядом с Минхо, и сердце Минхо наполнилось радостью и чувством, которое он не осмеливался назвать. Но Джисон продолжал говорить, не давая ему возможности сказать это. — Извини. Это… это глупо. Но они сделаны из ткани, и продавец сказал, что они были заколдованы, чтобы быть как можно более реальными, но ты знаешь, наш город любит говорить про магию, так что…       — Джисонни, — перебил его Минхо. — Я люблю их.       Рот Джисона захлопнулся, и он покраснел ещё сильнее.       — Ты-ты уверен? Мы можем пойти и купить настоящие, если они тебе не нравятся.       — Нет, — сказал Минхо, качая головой. — Они идеальны.       Джисон, казалось, испытал огромное облегчение, расслабился. Какое-то время они смотрели друг на друга, не зная, что сказать, прежде чем Джисон моргнул, глядя в небо. Становилось всё светлее, первые лучи солнца коснулись горизонта. Это было трагически красиво, и Минхо тоже посмотрел вверх, чтобы увидеть, что звёзды потускнели в приближающемся восходе.       — Я собирался потанцевать в последний раз, — прошептал Минхо. — Песня изменилась, и я пошёл поискать тебя.       Глаза Джисона погрустнели, и он с тоской посмотрел на то место, где только что были танцоры. Теперь они убрались восвояси, оставив только пару музыкантов, собиравших инструменты на ночь.       — Мне очень жаль.       Минхо посмотрел на Джисона и улыбнулся, несмотря на то, что меланхолия начала сдавливать ему грудь.       — Как думаешь, они сыграют последнюю песню? Если мы попросим?       Джисон моргнул, затем с надеждой улыбнулся. Он кивнул.       — Город всё равно никогда не спит, — сказал он.       Минхо потянул его за руку к музыкантам, крепко сжимая, даже когда музыканты удивлённо подняли глаза, задержавшись на их переплетённых пальцах.       — Прошу прощения, — вежливо сказал он. — У меня осталось около десяти минут в этом городе, и я, правда, хочу потанцевать в последний раз с самым красивым человеком, которого когда-либо встречал в своей жизни.       Джисон закашлялся за его спиной, когда один из глаз музыканта расширился, посмотрев ещё раз на их руки, прежде чем улыбнулся, большой и ослепительный.       — Конечно, — ответил он, и Минхо заметил, что у него отчётливый акцент, но не смог его определить. — Я думаю, у нас осталось немного музыки для вас.       — Благодарю вас! — сказал Минхо, затем повернулся к Джисону, торжествующе улыбаясь, когда музыка заиграла снова, мягкая и красивая мелодия, в которой Минхо мог раствориться. Джисон посмотрел на него широко раскрытыми, счастливыми и сияющими глазами.       Минхо притянул Джисона к себе, не оставляя пространства между их телами, и начал раскачиваться в медленном ритме. Инстинктивно руки Джисона обвились вокруг шеи Минхо, удивлённый писк вырвался из его рта от внезапной нехватки места.       — Минхо, — прошептал он. — Ты…       Минхо шикнул на него, сердце бешено колотилось.       — Давай просто потанцуем.       Джисон кивнул, положив голову ему на плечо.       Минхо усмехнулся, слегка опустив подбородок на голову Джисона.       — Мы снова нарушаем твои правила, Джисонни.       Джисон засмеялся, пряча лицо на груди Минхо.       — Нахуй правила.       — Поэтично, — промурлыкал Минхо. Он притянул его к себе ещё ближе, боясь, что песня закончится. Он знал, что его руки крепче обхватили талию Джисона, но младший не протестовал. — Я вернусь, ты ведь это знаешь?       Джисон вздохнул.       — Когда?       Минхо покачал головой.       — Я не могу ответить на этот вопрос. Мне бы очень хотелось, но я не могу давать пустых обещаний.       — Я буду ждать, — без колебаний ответил Джисону. — Каждую ночь, в этом месте. Я буду ждать.       — Нет, — печально прошептал Минхо. — Я хочу, чтобы ты жил своей жизнью, Джисон. Я никак не узнаю, когда смогу прийти и надолго ли. Я не могу обещать тебе ничего такого… — Минхо колебался, — что мог бы сделать кто-то другой.       Джисон отстранился, чтобы встретиться взглядом с Минхо, яростным и решительным.       — Но я могу дать тебе обещание. Я не хочу никого другого, — добавил он, и последние слова прозвучали так тихо, так честно и беззащитно, что у Минхо перехватило дыхание.       — Джисон, я-       Джисон поцеловал его, почти отчаянно прижавшись губами. Минхо был так ошеломлён, что поначалу не отреагировал, просто замер, когда Джисон беспорядочно прижался к нему на долгое мгновение. Когда он отстранился, то выглядел таким же потрясённым, как и Минхо, его щёки стали тёмно-красными.       — Чёрт. Я не должен был этого делать, ты же при-       Минхо снова притянул его к себе, прижав его губы к своим, и положив руки по обе стороны головы. Джисон пискнул, но тут же растворился в нём. Минхо ухмыльнулся в поцелуй, подняв руку, чтобы зарыться в волосы Джисона, довольный мягкостью прядей.       Это было что угодно, только не целомудрие. Минхо нежно лизнул Джисона в рот, медленно проведя языком по нижней губе. Но то, что начиналось как спешка и отчаяние, стало медленным и глубоким. Минхо любил губы Джисона. Он был уверен, что сможет целовать их вечно. Вот только ему нужен был воздух.       Он отстранился, чтобы вдохнуть, но едва успел это сделать, как Джисон заскулил и погнался за его губами, втягивая его обратно.       Песня уже давно закончилась, когда они перестали целоваться. Минхо заставил себя отстраниться, их лбы соприкасались, когда они пытались отдышаться.       — Я должен идти, — прошептал он.       Джисон быстро покачал головой, глаза его наполнились слезами.       — Я… мне так много нужно тебе рассказать, — сказал он, глядя на Минхо. Он вздохнул, когда Минхо только грустно посмотрел на него. — Это несправедливо, — выдохнул он, наклоняясь к Минхо и снова прижимаясь лицом к его груди.       Минхо с болью в сердце провёл рукой по волосам Джисона. Но он отказывался плакать. Это был конец ночи, и он больше не мог быть тем человеком. Теперь ему снова предстояло стать принцем.       Он поцеловал Джисона в лоб, затем вздохнул, когда Джисон снова завладел его губами, поцелуй был коротким и глубоким.       — Джисон, я думаю, что люблю тебя, — сказал Минхо, и слова застряли между их губами, так что слышали только они.       Джисон задрожал в его объятиях.       — Это… ты не можешь любить меня, — прошептал он.       — Мне всё равно, — яростно ответил Минхо. — Я люблю тебя, Хан Джисон, и меня тошнит от людей, которые говорят мне, что я могу, а что нет.       Улыбка парня была ослепительной, хотя в глазах стояли слёзы, а в груди Минхо было тяжело от горя, что он должен уйти. И всё же, глядя в глаза Джисона, он знал, что чувствует то же самое.       Джисон открыл рот, чтобы ответить, но Минхо прервал его последним поцелуем — простым прикосновением губ, сладким и невинным.       — Скажешь мне, когда мы снова увидимся, — пробормотал он.       Минхо попятился, пока не оказался в одной из рук Джисона. Свободной рукой он вытащил из кармана Нанбёль и, не обращая внимания на то, что Джисон постоянно качает головой, положил кольцо на ладонь, а затем сомкнул пальцы вокруг мешочка.       — Ее зовут Нанбёль, — повторил он свои предыдущие слова. — Она приносит удачу, — он с тоской посмотрел на Джисона. — Или, по крайней мере, мне она принесла удачу.       — Минхо, пожалуйста, — в отчаянии сказал Джисон, пытаясь вернуть кольцо в руки Минхо. — Я не хочу этого… эту плату, я не хочу никакой платы.       Минхо покачал головой, держась достаточно далеко от Джисона, чтобы тот не смог вернуть кольцо.       — Это моё обещание тебе, Джисон. Думаю, тот, кто продал мне это кольцо, был прав. Она — волшебная, — Минхо посмотрел на него в последний раз. Он окинул взглядом сияющие глаза, пухлые щёки, которые так любил видеть красными, и красивые губы, искусанные и красные. Его взгляд задержался на губах, прежде чем вернуться к глазам, полных эмоций. Минхо знал, что он чувствует, ему не нужно было никаких волшебных слов от Джисона, чтобы подтвердить свои чувства — он мог прочитать всё в его глазах. Он был открытой книгой и любил Минхо.       — Думаю, она приведёт меня обратно к тебе, — он улыбнулся и положил руку на щеку Джисона. — До свидания, Джисон.       И Минхо пошёл прочь с подсолнухами в руках, и хотя его сердце болело и ему хотелось остаться, он не оглянулся. Потому что принцы так не поступают.

***

      Минхо поймали, когда он возвращался в замок. На самом деле его поймали раньше — охранники знали, что он не был в своей комнате около часа, когда он вернулся. Его родители были в ярости. Они заблокировали его окно и поставили дополнительную охрану у дверей, просто на всякий случай.       Поначалу Минхо был опустошён. Если бы он ушёл чуть раньше, если бы не был эгоистичен со своим временем, его бы не поймали. Он мог бы и дальше ускользать, если бы вернулся чуть раньше.       Но Минхо не мог заставить себя ни о чём сожалеть. Его лишние минуты были потрачены с Джисоном, и он не вернул бы ни секунды из них. Даже если он проведёт остаток своей жизни взаперти в замке, заточённый на всю жизнь, у него есть призрак пальцев Джисона на нём, и воспоминания о том, как он плескался в пруду и лежал под звёздами.       Он знал, каково это — влюбиться.

***

      — Ваше Высочество?       Минхо не заметил, как кто-то вошёл в его комнату, слишком занятый разглядыванием вазы с подсолнухами, стоявшей у окна. Когда он держал их на городских улицах, два месяца назад, прижимая лепестки между их телами, казалось, что они были настоящими. Теперь он мог сказать, что лепестки были сделаны из ткани, но он думал, что это был просто эффект выноса их за городские стены. По какой-то причине никакое количество магии никогда не выходило за пределы города.       Не то чтобы Минхо верил в магию.       И всё же цветы были такими же яркими, как всегда, и он любил их больше всего на свете, потому что они были подарены ему парнем, чья улыбка соперничала с их лепестками.       — Да? — ответил Минхо, даже не обернувшись, чтобы посмотреть на стражника, который звал его. Теперь они привыкли к тому, что Минхо держится на расстоянии. Он редко улыбался, за исключением тех случаев, когда думал о Джисоне, но никто в замке не должен был этого знать.       — Вы нужны в зале Совета. Это срочно, — сказал он.       Минхо со вздохом дотронулся до одного из подсолнухов, затем встал и с серьёзным видом повернулся к стражнику.       — Это…? — спросил он.       Охранник кивнул с мрачным лицом.       — Да.       Минхо глубоко вздохнул, пытаясь побороть внезапно нахлынувший на него ужас, смешанный со странной, неожиданной печалью. Он знал, что это произойдёт в течение нескольких дней, и смирился с этим. Но не ожидал, что будет так грустно. Он кивнул, стараясь выглядеть собранным, и разгладил оборки на рубашке.       — Тогда пошли, — сказал он, безуспешно пытаясь успокоиться.       Охранник одарил его доброй улыбкой, и Минхо с ужасом понял, что он собирается сказать. Минхо не хотел этого слышать. Но охранник удивил его, сказав:       — Эти подсолнухи — они новые?       Минхо повернул голову, чтобы посмотреть на них, сияющих в его окне, и почувствовал, как им овладело спокойствие, которого он давно не испытывал. Комфорт окутал его, как одеяло, хотя он знал, что напуган, и не знал, что будет дальше. Минхо медленно покачал головой.       — Нет, это был подарок, — сказал он.       Охранник что-то промычал в знак признательности, выходя из комнаты и направляясь по коридору.       — Они прекрасны.       Минхо вздохнул, печальный и полный надежды, сломленный и испуганный одновременно.       — Это правда, — прошептал он.

***

Год спустя.

      Минхо ждал такой ночи, как эта.       Это был долгий, трудный год, и выбраться из замка было почти невозможно. Хотя смерть его родителей ни для кого не стала шоком — они целый месяц боролись с безнадёжной болезнью, скончавшись примерно в одно время — публике всё ещё было трудно принять это. Минхо оказался в центре внимания, ему нужно было взять на себя гораздо больше ответственности, чем он привык или к чему был готов.       Одним из них были похороны его родителей. Он знал, что должен скорбеть, но не знал как. Ему было грустно, но он думал, что оплакивал потерю своих родителей гораздо меньше, чем всё остальное королевство. И всё же он чувствовал жалость всех присутствующих на похоронах. Соседние королевства смотрели на него свысока, считая, что он слишком молод, чтобы править. Долгое время Минхо думал, что они правы.       Вот уже почти год, как не стало его родителей. Он знал, что докажет всем, что они ошибаются. Это была единственная мысль в его голове за долгое время. Он начал наводить порядок в городе, восстанавливая его былую славу, и начал работать над планом — своего рода домом — для осиротевших детей в городе.       Завтра у него коронация, и он не совсем уверен, как к этому относиться. Он так долго готовился к этому, что даже не успел толком подумать. Всё это становилось слишком реальным. Завтра он станет королем. Молодым, да. Но Минхо только начинал верить, что он готов.       Все, кроме одного.       Теперь Минхо был легко узнаваем публикой, поэтому он накинул на себя тёмный плащ, низко надвинув капюшон на глаза, и натянул маску на нижнюю часть лица, прежде чем уйти. Он вышел из замка, больше не нуждаясь в том, чтобы улизнуть. Он отмахнулся от охранников, которые просили его сопровождать, и скрылся в ночи.       Когда он вошёл в город, там кипела жизнь. Эта часть города была прекрасна, и Минхо любил её больше всего на свете. Когда-то это было потому, что уличные фонари были высокими, но свет всё ещё танцевал на булыжной мостовой, потому что, несмотря на поздний час, улицы были полны жизни. Потому что они никогда не спали.       А всё потому, что улицы хранили воспоминания, и, ступив на них, он вернулся на год назад, когда входил в город с широко раскрытыми глазами и полным надежд сердцем. Он искал приключений, и он нашел всё, что когда-либо хотел.       Минхо не привык верить в магию, но Джисон наполнил его чувством, которое, как он думал, должно было быть именно таковым, даже после того, как он в последний раз видел его. И хотя он был напуган и нервничал, его переполняла всепоглощающая радость от осознания того, что он наконец-то возвращается к нему. Наконец-то он снова сможет обнимать его, любить так, как хотел.       Он начал с того, что спросил продавцов, стараясь не выглядеть слишком подозрительно с низко надвинутым капюшоном и скрытыми глазами. Он попросил позвать Хан Джисона. Все, казалось, знали это имя, но никто не мог вспомнить самого парня. Через некоторое время он начал описывать черты, но это было слишком расплывчато. Всё, что Минхо знал, как описать его, было прекрасно, сияя ярче, чем вечернее солнце или полная луна, но он сомневался, что кто-нибудь поймёт, что он имел в виду, если скажет им это.       В качестве последней отчаянной попытки он описал Нанбёль. Он остановился у последнего уличного торговца и спросил Джисона, потом рассказал даме, как он выглядит, потом упомянул, что у него может быть кольцо. Минхо знал, что не остановится, пока не найдёт его снова.       — Это ярко-синий сапфир — прекраснее любого драгоценного камня, который вы когда-либо видели, вставленный в серебряную ленту с замысловатым узором, — сказал Минхо продавцу, описывая Нанбёль в меру своих способностей после года отсутствия.       При этих словах леди оживилась, ей вдруг стало любопытно. Она подозрительно посмотрела на Минхо, как будто пыталась что-то разглядеть сквозь плащ.       — Зачем вам это кольцо? — спросила она.       Сердце Минхо радостно забилось.       — Ни зачем, — честно ответил он. — Я просто хочу увидеть владельца.       Леди откинулась на спинку своего шатра, скрестив руки на груди.       — Хан Джисон, вы сказали? — спросила она. Минхо кивнул. С минуту она колебалась, осторожно оглядывая Минхо. — Ты знаешь, он её продаёт.       Сердце Минхо замерло, проваливаясь в желудок.       — Что? — он недоверчиво вздохнул.       Дама утвердительно кивнула.       — Он пытается продать её уже около полугода, — она нахмурилась. — Однажды я даже пыталась купить её для себя.       Минхо почти почувствовал слёзы на глазах, но не стал плакать. Он не позволял себе этого целый год — даже когда его родители умерли, оставив ему королевство, которым он не знал, как управлять — и не собирался начинать сейчас. Он сказал себе, что есть только один человек, который когда-либо увидит его плачущим. Несмотря на боль в груди, он заставил себя спросить:       — Какова её цена?       Может, он не хотел знать ответа, потому что Минхо был уверен, что, несмотря ни на что, ему будет больно. Минхо никогда не мог оценить свои чувства к Джисону.       Дама фыркнула.       — Вы здесь недавно?       Минхо вздохнул.       — Что-то вроде того.       Дама покачала головой, но продолжила:       — У неё нет цены. Сначала он просто прогонял людей, когда они пытались купить её, говоря, что у них недостаточно денег. Но потом это стало своего рода вызовом — все хотят знать, сколько стоит это чёртово кольцо. Но я говорю вам, что у неё нет цены. Однажды он сказал мне, что собирается продать его только одному человеку, а потом отказался со мной разговаривать. Так что если вы хотите купить, не беспокойтесь-       Минхо издал резкий, облегчённый смешок, и почувствовал, как эйфория обрушилась на него снова, сердце колотилось от сильного возбуждения.       Дама бросила на него странный взгляд, но Минхо было всё равно.       — Где я могу его найти? — потребовал он ответа.       — Вы под кайфом? — спросила она.       — Где я могу его найти? — повторил Минхо более настойчиво.       Дама обеспокоенно моргнула.       — Наверное, там же, где и всегда, у старого пруда-       Минхо даже не дал ей закончить фразу, прежде чем поспешил прочь.       — Эй! — крикнула она ему вслед. — Ты хоть знаешь, где это?       Минхо точно знал, куда идёт, ноги сами несли его к этому месту, как будто это была тропинка, по которой он шёл миллион раз. Он остановился только на секунду, чтобы купить что-то, что, как он думал, ему понадобится, и засунуть это в карман.       Издалека он слышал пение лягушек, которого ему так не хватало, и задержался на краю лужайки, ведущей к пруду, где у самой воды стояла палатка торговца — точно такая же, как и другие. Он мог сказать, что внутри кто-то есть, но было темно, и он был слишком далеко, чтобы сказать наверняка.       Он осторожно направился к палатке, убедившись, что его маска и капюшон в порядке, и он выглядел как любой другой путешественник. Парень стоял к нему спиной, и Минхо позволил себе надеяться. Это должен был быть он, он чувствовал это.       Минхо откашлялся.       Парень обернулся, чтобы посмотреть на него, и, хотя Минхо ожидал увидеть Джисона, тот всё равно застал его врасплох. У Минхо перехватило дыхание, и он никогда не был так благодарен за маску, заглушающую звук.       Джисон был так же прекрасен, как и в тот день, когда он покинул его. Его щёки стали ещё более пухлыми. Волосы у него были чуть длиннее, с пробором на лбу, и волнистые. Но его глаза ничуть не изменились. Они всё ещё были широкими и выразительными, и Минхо казалось, что он может утонуть в них.       — Могу я вам помочь? — спросил Джисон, подозрительно глядя на него.       Минхо кивнул.       — Думаю, да, — сказал он.       Он ждал, гадая, узнает ли младший его голос. Казалось, он почти поверил — его глаза на секунду расширились от недоверия, а потом погрустнели. Джисон слегка покачал головой, словно пытаясь прояснить её, а потом натянуто улыбнулся Минхо.       — Если вы здесь из-за кольца, я вам его не продам.       Минхо чуть приподнял голову, осмелев.       — Почему нет?       В глазах Джисона был вызов, и он скрестил руки на груди, как всегда сильный парень, в которого влюбился Минхо.       — Я отдам это кольцо одному человеку, и только одному, — сказал он. — Теперь вы можете идти.       Минхо чуть не рассмеялся, у него закружилась голова. Джисон совсем не изменился.       — Боюсь, что не смогу, — сказал он. — Я ищу идеальное кольцо, чтобы подарить его любви всей моей жизни.       Джисон моргнул, несмотря на всё своё любопытство.       — Обручальное кольцо?       — Возможно.       Джисон вздохнул, почти с лёгкой тоской.       — Ну, здесь вы его не найдёте. Как я и сказал-       — Назови свою цену, — потребовал Минхо, решив немного подтолкнуть его. — Я дам тебе всё, что угодно.       Джисон рассмеялся.       — Ты не первый, кто пытается это сделать. Кольцо нельзя купить.       Минхо откинулся назад, снова глядя в лицо Джисона. Он нервничал, боялся, что Джисон может больше не хотеть его — но если это так, то зачем ему идти на такие крайности, чтобы продать Нанбёль? Сделать её знаменитой? Минхо знал, что человек, о котором говорил Джисон, должен быть им.       — Думаю, я смогу его купить, — сказал Минхо. — Думаю, у меня есть кое-что, от чего ты не сможешь отказаться.       Взгляд Джисона превратился в жёсткий блеск.       — Самоуверенный?       Минхо кивнул.       Джисон вздохнул, выглядя почти скучающим.       — Ты не первый человек, который настаивает на том, что у него есть что-то, от чего я не смогу отказаться, — и всё же Джисон махнул рукой, показывая, что Минхо должен показать ему. — Ну что? Давай посмотрим.       Глаза Джисона были тёмными, вызывающими. Минхо хотелось расхохотаться в экстазе, зная, что он вот-вот разыграет выигрышный ход.       Он достал из кармана подсолнух, положил его на стол между ними и отступил на шаг.       Джисон долго смотрел на него широко раскрытыми глазами, а потом вскинул голову. Он недоверчиво посмотрел на Минхо. Выражение его лица было осторожным, как будто он не смел надеяться.       — Сними капюшон, — потребовал он.       Не говоря ни слова, Минхо откинул капюшон, открывая глаза, и провёл рукой по волосам.       — И маску, — добавил Джисон дрожащим голосом.       Минхо стянул маску с лица, глядя в глаза Джисона, полные слёз. Он отбивался от своих.       — Ты хочешь, чтобы я ещё что-нибудь снял, Джисонни? — сказал он, прикрывая свою нервозность шуткой.       Джисон быстро покачал головой и вскарабкался на стол — не вокруг, что было бы гораздо проще — торопясь добраться до Минхо. Он обхватил его руками за шею и уткнулся лицом в грудь.       Минхо долго держал его в объятиях, и наконец, слёзы сами потекли по его лицу. Наконец-то он снова почувствовал себя целым, как будто прожил с половиной души всего год, и теперь, держа Джисона, всё было в порядке с миром. Он провёл рукой по волосам Джисона, мягко успокаивая его.       — Джисонни, ты плачешь?       Джисон покачал головой, но не поднял на него глаз.       — Нет, — сказал он.       Минхо замурлыкал.       — Плакать нормально, Джисонни, — сказал Минхо, повторяя те же слова, которые Джисон сказал ему год назад. Его губы растянулись в улыбке, и он посмотрел на небо. — Звёзды прекрасны.       Джисон рассмеялся, но смех его заглушили слёзы.       — Я плачу не из-за этих дурацких звёзд, Минхо, — сказал он приглушённым голосом, уткнувшись в шею Минхо и продолжая прижиматься к нему лицом. — Я плачу, потому что скучал по тебе.       Минхо тоже рассмеялся, и ему было так приятно снова позволить себе это чувство.       — Ну, это тоже хорошо, — прошептал он, отстраняясь так, что Джисон был вынужден посмотреть ему в глаза. Он положил руку на щеку, нежно вытирая слёзы. — Я тоже скучал по тебе, Джисонни. Очень, очень сильно.       Джисон моргнул, ухмыльнулся и наклонился, чтобы соединить их губы. Они были мокрыми и солёными, и на вкус напоминали слёзы, но это было прекрасно. Рука Джисона обвилась вокруг головы Минхо, удерживая его там, пока губы медленно шевелились.       Когда они разъединились, Джисон поднял на него глаза, похожие на звёзды, и Минхо понял, что этот мальчик навсегда завладел его сердцем.       — Ты велел мне сказать тебе об этом, когда мы снова встретимся, — выдохнул он, и Минхо почувствовал, как слова слетают с его губ. Минхо ждал, держа Джисона так близко, что они могли чувствовать биение сердец друг друга. — Ты принёс столько радости в мою жизнь, Минхо, — начал он, и в его глазах отразилась вся забота и любовь в мире. — Даже если это было так недолго, я не перестаю думать об этом с того момента, как ты ушёл. Если бы не ты, я не играл бы в пруду, — тут Минхо весело рассмеялся, — и не понимал бы, как прекрасен город и как восхитительны танцы. Я не танцевал с тех пор, как ты ушёл. Это уже не то же самое. Я не мог этого сделать, не думая о тебе, — Джисон долго смотрел на него, а Минхо терпеливо ждал, полный любви и счастья. — Я люблю тебя, — наконец сказал Джисон, и в его голосе не было ни тени сомнения или колебания.       Минхо радостно рассмеялся и снова поцеловал его.       — Я тоже тебя люблю.       Минхо схватил руки Джисона, понимая, что Нанбёль сидит на его безымянном пальце, красивая и подмигивающая им в свете звёзд. Он засмеялся, качая головой, и поднёс руку Джисона к губам, чтобы поцеловать её, а потом и кольцо.       — Думаю, она всё-таки привела меня к тебе.       Джисон счастливо вздохнул, глядя на кольцо.       — Ты был прав, у тебя было что-то, от чего я не мог отказаться, — он подмигнул Минхо из-под ресниц, красивый и соблазнительный, и Минхо задался вопросом, научился ли Джисон этому от него. — Что ты собираешься с ним делать теперь, когда он твой?       — Я купил его ради любви всей моей жизни, помнишь? — легко сказал Минхо, переплетая пальцы. — Он останется там, где есть.       Джисон радостно промурлыкал.       — Обручальное кольцо? — сказал он, поддразнивая.       — Возможно, — беззаботно отозвался Минхо.       Джисон потянул Минхо за рубашку, счастливый и улыбающийся.       — Любовь всей твоей жизни? — спросил он. Заметив замешательство Минхо, Джисон захихикал, притягивая его ещё ближе, пока тот не смог прошептать ему на ухо. — Что ты собираешься с ним делать теперь, когда он полностью твой?       Минхо вздрогнул, но улыбнулся, наклонившись к нему так близко, что его губы почти коснулись губ Джисона, и тот закрыл глаза, ожидая, что Минхо поцелует его.       — Это просто, — пробормотал Минхо. — Я собираюсь танцевать, — с этими словами он повернулся и побежал к городу. Его городу. Тот, который он знал, встретит его с распростёртыми объятиями и яркой музыкой, и Джисон без колебаний побежал за ним.       Джисон легко догнал его и схватил за руку, когда они вместе вошли в город.       Теперь Минхо понял, почему город никогда не спит. Здесь было слишком много красоты, чтобы упустить её. Он смотрел, как свет фонарных столбов в сочетании с лунным светом падает на лицо Джисона, освещая его, и знал, что магия реальна. И он нашёл её.