//
Нил прикасается к ранению Кэт; и она чувствует что-то знакомое в одном этом прикосновении, она долго-долго смотрит на него, как он безучастно обрабатывает ее рану, говорит пару ободряющих фраз, что-то о том, что она может умереть, если не поспит, а потом также безучастно вкалывает ей в вену успокоительное. Ему тридцать пять, по ее прикидкам, у него необыкновенные знания в прикладной механике и физике. Она невзначай вспоминает Макса, у которого каждый раз глаза загораются, когда он рассказывает ей про вселенную и термодинамику. Она лишь понимающе улыбается сыну, ведь она тоже загорается тем же блеском, когда говорит о поэтике света и цвета у Рембрандта. Кэт целует сына в щеку и говорит, что все будет хорошо, главное не терять веру в это, как бы там не менялось время, какая бы угроза массового истребления не висела над ними – ее сын для нее все, он спас ей жизнь, появившись на свет, и она будет спасать его всю свою. Она узнает в этом взрослом мужчине с прекрасной улыбкой и очаровательными глазами своего мальчика практически сразу: она бы запаниковала будь они в других обстоятельствах, но крупицей души она благодарит вселенную, что ей дано увидеть его в таком возрасте; вдруг у нее больше не будет шанса увидеть его вообще. Нил ведёт себя естественно с ней, говорит об обратной энтропии, как о чем-то обычном, понятном, она слушает его, как слушала бы своего сына – как она слушает своего сына. Нил умирает в тридцать пять, отдав жизнь за то, что считает важным. Сын Кэт умирает в тридцать пять, застряв во временной петле. Кэт смотрит на Макса и думает, что не в ее праве больше пытаться сражаться со всем миром, дабы спасти сына; он сам кладет свою жизнь на обломки спасения этого мира. Он не прощается с ней, когда уходит на очередную миссию, потому что ещё раз смотреть на маму в таком молодом возрасте кажется в принципе противоестественным, наивно он полагает, что она совсем не догадалась о том, кто он; глупо, а он ведь совсем не глупый.//
У незнакомца седина на висках, огрубевший взгляд и попытка говорить о сложном просто. Он рассказывает о специальном отряде, в который требуется талантливый физик, который не боится действовать радикально. Незнакомец улыбается; фальшиво, но в какой степени фальшиво Нил не до конца понимает, да и зачем. Нил проходит несколько этапов проверки, выбивается в десятку, а затем в единицу тех, кто прошел отбор. Он думает – удача. Незнакомец доброжелательно хлопает его по плечу – талант. Он гордится тем, что подстроил все так, как есть, Нил добился всего сам, сам прошел отбор, сам решил все сложные задачки, которые так или иначе уже встречались – встретятся – ему. Нилу слегка за двадцать, волосы у него чуть светлее, чем тогда, он несдержанный, мыслит радикально, не всегда думая о затратах, это ему о Ниле известно, он не критикует это, он знает, что однажды его Протагонисту понадобится человек, который не побоится столкнуть самолёт со зданием; Нил здесь, чтобы помочь ему в прошлом; Нил здесь, чтобы спасти его в очередной раз. Он знает, что Нил бродит где-то там, увлеченный физик, летает в облаках, возможно, живёт обычной жизнью, в реальности, которой ему всегда будет мало; поэтому, когда он натыкается на имя "Нил" в документах, что-то внутри бешено колотится, разорвать этот листок, спрятать, не видеть, игнорировать тот факт, что Нил скоро появится. Что Нил скоро столкнется лицом к лицу с обратной энтропией, которая их всех разнесет друг от друга на десятки лет. Но с возрастом он стал более расчётливым; к тому же он так долго его ждал, он так долго снова хотел дотронуться до него, снова посмотреть на него и сказать, чтобы много не умничал; снова проживать моменты времени, зная, что Нил рядом. Нил воспринимает его, как наставника, как человека, который дал ему возможность исследовать запретную территорию возможностей. Поэтому, когда тот приглашает его выпить, Нил по-детски радуется, но виду не подаёт, потому что должен быть серьезным, он ведь теперь в элитном отряде по спасению мира, негоже ему по-дурацки улыбаться. Нил пьет водку с тоником, а он заказывает диетическую колу, не задумываясь, ведь он всегда пьет колу. - Почему не алкоголь? – интересуется Нил так просто, немного расслабившись под действием напитка. - Не пью на работе. И он резко вспоминает ту их первую встречу; он думает, что все так просто, этот момент будет с Нилом всегда, он его запомнит и припомнит ему в будущем – прошлом – и смеётся этой дурацкой закономерности жизни. - У меня для тебя есть задание, - говорит он Нилу. Нил смотрит внимательно. - Это задание не близкое, но в какой-то момент времени человек в прошлом будет нуждаться в тебе. - Конкретно во мне? Ох, эта Нилова неотпавшая скромность. - Именно. Нил немного гордится собой, немного смущён и немного пьян. Он думает, что это странно, знать друг друга несколько десятилетий и не знать вообще – странно, что спустя столько лет они снова незнакомцы.//
Нилу тридцать пять, он садится к Протагонисту в отеле Мумбая; такой молодой, без налета дипломатии и продуманности, просто вояка со стабильным моральным компасом. Нил уже знает больше, чем он; не только про время, но и вообще касательно координации и спасательных операций – у него был – будет – хороший наставник. А потом Нил понимает, что к этой операции его готовили все десять с лишним лет, давали ему волю на все его безумные эксперименты и идеи, вооружили его необходимыми шпионскими навыками. Умолчали только об одном – впрочем, это его воля, абсолютно свободная, никем не предрешенная. И этим он больше всего гордится – он всё-таки смог обуздать теорию хаоса.//
- Твой напарник - не самый сговорчивый тип, - говорит Нилу он. - Я справлюсь, не переживай, - говорит ему Нил. Он смотрит на Нила с любовью, с доверием, за которое тому придется ещё побороться и отпускает его. Отпускает его, зная, что для него это конец, а для Нила – только начало.