You're like me

Эмити не может ответить на вопрос. И дело вовсе не в том, что она не знает ответ — она знает, абсолютно точно знает, ведь зубрила эту главу всю неделю; дело в том, что она просто не может произнести его. Из-за того видения в стеклянном шаре, когда Луз была совсем одна в смертельной опасности, из-за того, что ее наставницу лишили ранга, а саму Эмити — возможности поговорить с ней из-за осуждения родителей, после немедленного возвращения в школу, когда ее нога наконец полностью зажила — она была окончательно разбита. Столько всего, сразу, она просто… она не могла… «П-простите…», — быстро пробормотала Эмити. — «М-мне нужно в туалет… Я скоро вернусь…» С опозданием учитель пытается остановить ее, но уже Эмити подорвалась с места и выскочила из класса, волоча за собой сумку с книгами. Учитель лишь вздохнул, пробормотав что-то о «вам нужен пропуск…» — замечание, адресованное уже захлопнувшейся двери, которое девушка попросту проигнорировала, бросившись бежать по коридору так быстро, как только могла. Такое уже происходило. Немота настигала ее не так часто, но на этот случай у девушки уже был готов точный, безотказный план, как снова стать нормальной. Ей просто нужно следовать четкой линии — налево и вниз по коридору, прямо через дверь, направо и мимо кустов, еще раз направо, в пролет между зданиями. Спрятаться, успокоиться, вернуться. Не дольше десяти минут. Она может это сделать. Она делала это раньше. Добравшись наконец до укрытия, Эмити едва не упала, уронив сумку с учебниками на пол и свернувшись клубочком у стены. Ее лицо было ярко-красным, глаза крепко зажмурены — она злилась на себя. Как такое снова могло случиться? Она знала, что молчание — это просто защитная реакция. Но неужели она так и не выросла из этого? Слезы навернулись на глаза, и она быстро вытерла их рукавом, размазав поплывшую подводку по розовой ткани. Просто дыши, Эмити. Сосредоточься на своем голосе. Попробуй сказать что-нибудь, что угодно. Она открыла рот, пытаясь выдавить из себя хоть слово, но из горла вырвался лишь стон, тихий. Жалкий. Она сжалась еще сильнее, игнорируя навязчивое желание удариться головой об стену. Хватит того, что этот день и так катится под откос: та часть, где она вредит себе, могла и подождать, пока она не запрется в своей комнате после занятий. Это пройдет, как и всегда. Должно пройти. Никто не увидит ее позора, не узнает, что она прячется здесь, и не подумает, что она не совсем нормальная. Стараясь успокоиться, Эмити решила прибегнуть к старому, проверенному методу, который много раз выручал ее в прошлом. Девушка глубоко вздохнула и попыталась сосредоточиться на том, что ее окружает. Она слишком хорошо знала свое тайное убежище и проделывала этот трюк столько раз, что могла бы в мельчайших деталях описать его по памяти, и пусть — главное, что это всегда работает. Кирпичи — серые и обшарпанные, ими выложены стены Хексайда. Стекла — окна кабинетов, что были ей незнакомы. Камень, цемент — фундамент школы, поверх которого выложены кирпичи. Трава — щекочет кожу сквозь леггинсы, окружает всю школу и ее сжавшееся тело. Металл — люк в земле, закрывающих проход в какой-то подвал, где она никогда не была. Она всегда считала, что это просто какой-нибудь служебный ход, и никогда не видела его открытым. Небо — всегда нежно-розовое или даже фиолетовое, словно нескончаемые сумерки, мягкие и… [трава… металл… деревья… небо… металл…] Погодите-ка. Так, минутку. Металл только что… дернулся? Неужели металлический люк просто… Что? Какая-то сила откинула люк и оттуда показалось знакомая, вечно любопытная мордаха человека по имени Луз, что и сама по себе выглядела немного смущенной и заинтересованной: «Ха! Значит он вел наружу! Хитро! Нужно рассказать Вайни об этом». Эмити вздрогнула, испуганная внезапным вторжением. Луз? Как она сюда попала? Откуда она взялась? Почему она здесь? Почему именно сейчас? Почему, почему, почему? Из всех существ, из всех мест, Луз?! Эмити сильнее прижалась к стене, свернувшись клубочком и молясь, чтобы девушка ее не заметила, чтобы она поскорее скрылась под этим самым люком и вернулась в то странное место, откуда пришла — чтобы даже не заметила, что была здесь не одна. — Погоди-ка, это же… Эмити! — воскликнула Луз, явно не ожидавшая увидеть здесь знакомое лицо… ну, по крайней мере, знакомое тело, ведь лицо девушка старательно пыталась спрятать от чужого, пытливого взгляда. — Ты ни за что не поверишь, что я сегодня делала! Вайни и Джербо рассказали о нескольких тайных проходах и… Луз замолчала, заметив, что Эмити все еще прячет лицо, свернувшись клубочком. Неужели она… дрожит? — Хей, Эмити, ты в порядке? Нет. Нет, нет, нет, нет, нет. Уходи. Не сейчас, уходи, возвращайся в свой тоннель, проваливай. Луз сделала еще одну попытку более мягким голосом: «Эмити, если ты не в порядке, то все нормально, я могу помочь! Просто дай мне знать, что делать хорошо?» Эмити только сильнее задрожала, слезы снова потекли из ее глаз, подводка окрасила ее лицо. Она издала тихий стон, почти непроизвольно. Она не может… она просто не может сказать Луз, что случилось, потому что она вообще ничего не может сказать! Как можно дать кому-то понять, что ты не можешь говорить?! Луз осторожно склонилась над ней. Возможно… возможно она вообще не может сказать ей, что случилось? Она села на землю напротив нее, близко, но все еще давая Эмити достаточно пространства. Девушка все так же дрожала, неосознанно стараясь держаться подальше. — Хей, хей, — тихо произнесла Луз, — все хорошо, Эмити. Тебе сейчас трудно говорить? Острое ушко Эмити едва заметно дрогнуло. Она ведь не могла знать, правда? Услышав вопрос, девушка попыталась заговорить, разрушить теорию Луз, но с губ сорвался лишь судорожный вздох. Она запнулась. Луз положила руку на траву перед собой в попытке сократить расстояние между ними, не подходя ближе. — Иногда мне тоже трудно говорить, — объяснила она. — Это нормально — не разговаривать. Вот — хочешь взять бумагу, которую я использую для заклинаний? Все еще дрожа, Эмити осторожно подняла голову и все то же знакомое выражение на лице девушки — как всегда слишком сообразительной и серьезной, и ее руки, протянутые к ней с карандашом и стопкой бумаги. Чуть выпрямившись и позволив себе больше не прятаться, она взяла их. Эмити не могла заставить себя взглянуть на Луз, рассматривая вместо этого леггинсы и рукава ее разноцветной униформы, ее взъерошенные волосы — что угодно, лишь бы не смотреть ей в глаза. В свою очередь Луз старалась ненавязчиво приободрить Эмити этой затеей: «Ты можешь просто записать то, что хочешь сказать, хорошо? Я подожду столько, сколько нужно». Эмити положила перед собой листок. До сих пор никто не давал ей возможности общаться без необходимости говорить. Она повертела ручку в пальцах, пытаясь придумать, что «сказать», хоть что-нибудь. А потом, быстро нацарапав что-то, она передала записку девушке, сидевшей перед ней.       | «Как ты узнала, что я не могу говорить?» Эмити протянула листок обратно Луз, поглядывая на нее с опаской и удивлением, словно та разузнала опасный секрет, о котором никто никогда не должен был догадаться. — Не знаю… — ответила Луз, не став озвучивать вслух эту мысль. — Ты просто… напомнила мне меня, когда я становлюсь «невербальной», — объяснила она. — Ты выглядела… испуганной и подавленной, и действительно не говорила ни слова, так что я просто… вроде как догадалась. Эмити снова потянулась за карандашом, прерывая Луз тихим шорохом карандашного грифеля. Теперь она уже меньше дрожала — возможность общаться оказалась чрезвычайно полезной, даже если она не могла понять, как людям, живущим в мире Луз, удается так тонко улавливать происходящее.       |«Невербальный?» Луз быстро прочитала записку и кивнула, полагая, что Эмити никогда раньше не сталкивалась с медицинским определением для этого феномена. — Угу. Это… я обычно становлюсь невербальной после… сильного потрясения. По крайней мере, так говорили моя мама и врач. Когда я былa маленькой, я была гораздо более неразговорчивой, но со временем это стало даваться мне куда легче. Все еще не набравшись смелости взглянуть девушке в глаза, Эмити внимательно слушала Луз, жадно впитывая каждое ее слово. Впрочем, она залипла на фразе «когда я была маленькой». Эмити вдруг вспомнила детство, еще до знакомства с Уиллоу, когда она была еще совсем маленькой и когда у нее было много проблем с общением с другими членами ее семьи. Раздраженное требование «просто используй слова!» от ее родителей, лица которых были полны презрения, когда она просто не могла говорить. Она боролась с этим годами, заставляла себя молчать об этих моментах и стараясь стать лучше для них, лишь бы они больше не злились на нее. Конечно же Луз заметила, что Эмити уже давно не берет в руки карандаш, и не знала, как заполнить внезапную тишину. Она не считала ее чем-то плохим –девушка не сомневалась, что Эмити помнила о ее присутствии, и решила, что ведьма, вероятно, просто глубоко задумалась, переваривая то, что она рассказала ей раньше. Она понимала, инстинктивно понимала, что, когда люди говорят о чем-то важном, может потребоваться какое-то время, чтобы переварить всю эту информацию, — Луз и сама прошла через подобное в прошлом. Поэтому, решила она, нет ничего страшного в том, чтобы дать девушке минутку прежде, чем заговорить снова. — Эмити, — начала она, заставив ведьму слегка поднять голову, достаточно, чтобы их взгляды встретились на короткое мгновение, прежде чем она вновь отвела глаза. — Ты… Ты слышала об аутизме раньше, Эмити? — осторожно спросила Луз, ее голос выдавал ее опасение и настороженность. — У вас есть что-то подобное? Эмити отрицательно покачала головой, ее уши слегка опустились от страха, который она уловила в голосе Луз. Луз тихо вздохнула в ответ. Она всегда ненавидела подобные разговоры, впрочем, ей никогда не приходилось вести таким образом, особенно с кем-то вроде Эмити Блайт. — Это… это слово для определения того, кем… кем я являюсь. Быть аутистом значит… что твой мозг просто работает… по-другому. Особенно когда речь заходит об общении с другими людьми. Иногда мне трудно смотреть людям в глаза, — сказала она, готовясь пуститься в объяснения, которые давала уже много раз, — а иногда мне трудно говорить. Иногда я говорю о том, что меня очень волнует, даже если человеку, с которым я разговариваю, все равно. И это, не знаю, влияет на то, как ты реагируешь на внешние воздействия? Или раздражители? — сказала она, пытаясь найти другой способ, чтобы объяснить другие особенности. — Например, иногда, когда в комнате слишком шумно, я чувствую себя супер подавлено и мне нужно выйти в другую комнату или что-нибудь сделать, чтобы снова взять себя в руки. Или наоборот — если я в комнате, где очень тихо, мой мозг начинает пытаться заполнить этот пробел и это правда очень паршиво, и поэтому мне нужен какой-то сильный шум, чтобы прийти в себя, чтобы мой мозг перестал быть заполнен… ватой… Она замолчала, пытаясь найти в глазах Эмити хоть каплю понимания. Это была как раз та часть разговора, которая заставляла ее чувствовать себя по-настоящему чужой, и она отчаянно хотела знать, были ли они с Эмити на одной волне. — Прости, я… эм… я немного теряюсь, когда говорю об этом… — призналась Луз, чувствуя, как к щекам приливает жар. — В этом есть хоть какой-то смысл? Во всем этом? Эмити быстро кивнула, снова уловив нотки страха в голосе Луз. Она схватила карандаш и быстро записала:       | Да, продолжай. Луз кивнула, радуясь, что Эмити вовсе не раздражают ее объяснения. — Еще у меня иногда возникают проблемы с некоторыми… ощущениями. Как бы, есть определенная еда, к которой я не могу даже притронуться. Но еще есть ощущения, которые я действительно люблю, понимаешь? Мне очень нравится дождь, по крайней мере на Земле. Ну, то есть, в человеческом мире, я имею ввиду, мы ведь все еще на Земле, просто не в той части Земли, где… эмм… В любом случае, мне просто нравится ощущать капли дождя на своей коже. Он холодный и мокрый, и мне нравится, как его капли рисуют маленькие узоры на моих руках, и мне просто нравится находиться под дождем на улице. А еще я очень люблю песок, и кошачий мех, и мех Короля, потому что он мягкий и теплый. И мне действительно нравится глина или пластилин и… да. И еще мне нравятся некоторые определенные вещи, например, я в восторге от магии и мультфильмов, а еще от книг, таких, как… Эмити оборвала ее, почувствовав внезапный прилив смелости, чтобы всего на секунду использовать свой голос. — Азура! — торжествующе произнесла она, словно совершив невероятное открытие. На большее сил не хватило, но она все же смогла сказать хотя бы это. Это было необходимо. Луз взволнованно кивнула. — Ага! Я… моя мама сказала, что это называется «гиперфиксация». Я, э-э, гиперфиксируюсь на Азуре. И других рассказах о ней — как бы, я однажды провела целый день, читая фанфики Хезар и ничего больше не делая, и моя мама очень волновалась, потому что мне нужно было сделать домашнее задание, но все, чего мне хотелось, это читать фанфики и плакать о том, какие они милые и… Эмити прервала ее, сунув ей в руку очередную записку, которую она написала, пока Луз рассказывала о своем «отп». Девушка взяла листок, покраснев от мысли, что болтала слишком много, но от четырех коротких слов, оказавшихся в записке, у нее перехватило дыхание.       | Ты совсем как я. Эмити протянула ей еще один листок, пока девушка все еще обдумывала весь этот диалог, и Луз взяла его, положив рядом с первой.       | Или я такая как ты. Луз оторвала взгляд от записок и увидела глаза Эмити — такие яркие, словно сверкающий янтарь, ее взгляд был направлен прямо на нее, впервые с тех пор, как они столкнулись в этом самом убежище. Каждая ее часть была полна надежды и удивления, как будто что-то щелкнуло и кусочки головоломки в ее голове наконец сложились в целую картину. Она выглядела такой… миленькой… Луз безуспешно попыталась вытряхнуть эту мысль из головы, прежде чем кивнуть в ответ на предположение Эмити. — Да, думаю, мы с тобой похожи. Какое-то время Эмити просто смотрела на Луз, впитывая в себя все происходящее. Ее раскрасневшиеся щеки, мягкие каштановые волосы, темные глаза, неотрывно смотревшие прямо на нее. А еще то, что наконец-то, впервые в жизни, она не чувствовала себя такой… сломленной. Все, что говорила Луз, имело смысл. Все это. Каждое слово. То, как ей было трудно разговаривать с людьми, когда их становилось слишком много, то, как она любила хлюпать мерзкой слизью между пальцами только потому, что это казалось правильным, то, как она должна была скрывать тот факт, что было много еды, которую она просто не могла есть. Наконец-то, наконец-то, наконец-то. Кто-то еще понял. Она была не одна. И более того, у нее, возможно, есть целые слова для того, что она чувствовала всю свою жизнь. Эмити глубоко вздохнула и закрыла глаза, считая до десяти, как делала много раз в поместье, когда ей нужно было притвориться, что все в порядке и суметь сказать что-нибудь своим родителем. Она была готова попробовать еще раз. — Я… — хрипло начала она и сглотнула, чувствуя, как пересохло в горле. — Я думаю, что готова вернуться в класс. Луз радостно улыбнулась ей в ответ, радуясь, что ее подруга снова заговорила: «Ты уверена? Я не против побыть с тобой здесь еще немного». — Да, я уверена, — кивнула Эмити. — Спасибо за это… мне правда это было нужно. Улыбка Луз стала еще шире: «Конечно, Эмити! В любое время!» Луз оперлась на руки, поднимаясь и отряхивая джинсы, прежде чем протянуть руку, чтобы помочь Эмити подняться. Девушка осторожно взяла ее, стараясь не думать слишком много об этом прикосновении, и встала рядом с подругой, поднимая свои книги с земли. Пока они вместе возвращались в класс, Луз снова завела маленькую тираду о Хезар, которую начала раньше. Эмити не возражала — ей нравилось слушать, как Луз рассказывает о том, как ей нравится троп «соперники-друзья-любовники». Однако, прежде чем они войдут в кабинет, Эмити хотела убедиться, что их разговор не закончится тем, что они вернутся на свои занятия так, как будто ничего этого не было. — Хей, Луз… — мягко прервала ее Эмити, пытаясь сформулировать свой вопрос так, чтобы Луз не чувствовала себя неловко. Луз прервала свою фэндомную болтовню и издала негромкое «ммм?» в ответ. — Можем мы потом потусоваться? В Совином доме? Я… я хочу знать больше о… том, что ты рассказала на улице… — тихо сказала она, учитывая, что они сейчас стояли посреди коридора, окруженные снующими туда-сюда студентами. Луз кивнула, отвечая на ее вопрос восторженной улыбкой. — Да, конечно! Просто дай мне знать, когда захочешь приехать, и я расскажу тебе все, что знаю, хорошо? Эмити улыбнулась в ответ, румянец опалил ее щеки, а глаза снова демонстративно избегали взгляда Луз. — Хорошо.