Все не так.

Боб раздраженно вздыхает, захлопывая за собой дверь квартиры и пытаясь унять едва заметную дрожь в руках. Его колотит. Его чертовски колотит на протяжении всего вечера. Но это, он очень надеется, можно списать на переутомление, недосып, излишнюю самоуверенность, которой он заразился от Спироса, черт бы его побрал. Впрочем, он многим заразился от бывшего друга, но сейчас об этом лучше было бы не вспоминать. Боб просто зол. Это одна эмоция, которая съедала его уже слишком долго, не давала покоя, не желала оставить даже тогда, когда его редкие победы приносили небольшое облегчение и радость. Единственное его желание – отомстить им всем, поставить на место невыносимого Сотириса, вправить мозги Спиросу, возможно, вернуть хотя бы какие-то связи и отношения между ними, если они вообще остались. А в этом Кационис уже начинал сомневаться. Пальто должно было оказаться на вешалке, однако свалилось на пол, но сейчас на это не было никакого желания обращать внимания. Сейчас он был один, наедине с теми мыслями, которые особенно сильно любят пожирать душу ближе к вечеру, когда состояние действительно разбитое. Когда выключенный мобильник ударяется о стену, но все равно выживает, когда горячая вода из чайника, стоит начать наливать ее в чашку, умудряется попасть на руку, когда горло невыносимо жжет, а лекарств под рукой нет. Боб не помнит, как он проводит следующие двенадцать часов. Состояние, больше похожее на бред больного, не отпускает. Тяжелый туман в голове путает мысли, даты, дела, а дождь за окном лишь усугубляет сложившуюся ситуацию. Под шелест дождя очень легко погружаться в забвение, изредка приходить в себя, что удостовериться в одном – жив. По-прежнему жив, но все также хочет умереть, чтобы не мучиться. В бессознательном состоянии поднимается с места. Понимает, что надо добраться до аптеки, но не видит в этом никакого смысла. Хочет лишь опуститься обратно, но уже не может – необъяснимая тревога дает о себе знать. Жутко жарко, голоса практически нет, но окно открыто, а холодные капли приятно холодят разгоряченную кожу ладоней. Хочется подставить лицо, но к месту словно приклеили. Кационис тяжело вздохнул. Настроение было таким же, как и погода – паршивым, а про общее состояние куда лучше было бы умолчать, чтобы лишний раз не вспоминать о том, как все плохо. Тем более, когда все идет не так, как когда-то планировалось. Кое-как стянув с себя футболку, Боб рухнул обратно на кровать, закрыв глаза. Тишина тут же навалилась на него, оглушая и пробуждая в памяти образы, которые парень уже давно похоронил для себя, поклялся никогда не вспоминать о них, но которые невольно вырвались наружу. И среди них – суровый, пристальный взгляд отца, его холодный голос и теплые руки матери на почему-то слишком худых плечах. Это забвение было самым неприятным. * Какого черта Боб не выходит на связь? Сотирис. Спирос скрещивает руки на груди, мысленно посылает Вагенаса подальше, а сам пытается снова восстановить прежний ход своих мыслей. Спирос, не будь дрянью. Ты ведь знаешь, что что-то не так, признай это. Сотирис. Антониу отстраненно хмыкает, кидает телефон на стол, за которым работает и снова смотрит на экран, пытаясь понять, где и когда он допустил ошибку. И хотя сам факт того, что он никогда не совершал ошибок ранее не оспаривался, сейчас нужно было что-то, что в корне могло изменить это утверждение. Завтра в пять вечера встреча. Постарайся не клевать на ней носом. Нам это необходимо. Крис. Сообщение от младшего брата удостаивается лишь беглого просмотра, после чего многострадальный мобильник в очередной раз несильно ударяется корпусом о поверхность рабочего стола. Спирос снова настраивается на нужный ему поток мыслей, без конца анализирует все произошедшее за последнее время, пытается понять, когда они с Бобом перестали в полной мере общаться так, как это было ранее. И ответ всплывает сам собой, что уже достижение. Вместе с ним приходит очередное SMS. Сет, перестань быть последней сволочью и мерзавцем. От него больше суток нет вестей. Фотис. Иди к черту. И передай Сотирису, если он не успокоится, потом будет не очень весело. Спирос. Окей. Фотис. Кстати, передавай ему пламенный привет. Надеюсь, вы там не забудете о своих обязанностях, находясь рядом друг с другом. Спирос. Иди к черту. Сотирис. Спирос едва приподнимает правый уголок рта, запускает руки в волосы, но тут же срывается с места. На лету успевает схватить мобильный, но забывает про куртку, не заботится даже о толстовке и выбегает на улицу в одной футболке, джинсах и кедах, в которых привык работать и ходить по дому. А в прочим, он так появлялся и в студии, потому что его главные цели - Septic Flesh и работа художника, из - за которой он порой забывал обо всем на свете. Больше ничего. Практически. * Когда запыхавшийся Сет появляется на пороге его квартиры, первый порыв Боба - как следует врезать этому придурку, но у него абсолютно нет сил на это. Поэтому он просто без слов пропускает Антониу внутрь, закрывает за ним дверь и устало прислоняется к стене. Молчание кажется невыносимым. Сдавливает виски Кациониса, мучает Спироса,но никто не может выдавить из себя хотя бы одно слово, чтобы завязать разговор. Телефон Антониу снова вибрирует. Если он к нам не вернется, вина будет лежать лишь на тебе. Крис. - Передавай им привет, - тихо пробормотал Кационис себе под нос. Спирос поднял на него удивленный взгляд. - Как ты? - Как будто не видно, - огрызается он в ответ. – Меня предал лучший друг, я лишился места в группе, меня уже около суток дико лихорадит, а ты еще что-то спрашиваешь? Ты точно идиот, Сет. - Врачей не пробовал вызвать? Боб глухо застонал, снова оказавшись на ногах и медленно отправившись в свою комнату. Спирос следовал за ним. - Чего ты хочешь? - убитым голосом спросил Кационис. - Вернуть тебя, - пожал плечами Антониу. И вроде бы слова простые, но обоим стало нехорошо. Спиросу - от того, что он действительно это сказал, а Бобу - от того, что для него все это показалось лишь галлюцинацией. - Да ну? - Ну да. Не веришь? - Именно. - А если по-другому? Не дожидаясь ответа или хоть какой-нибудь реакции на эти слова, Сет просто наклонился к своему собеседнику, что сейчас больше напоминал живого трупа, и коснулся его губ своими. Протяжный выдох Боба , ставший реакцией на это действие, лишь позволил Спиросу углубить поцелуй, а вместе с ним и укрепить уверенность бывшего лучшего друга в том, что все происходящее действительно реально. Когда Сет все же отстранился от парня, слова последнего действительно заставили его улыбнуться. - Если ты уйдешь и в этот раз, я тебя точно убью.