***
— Ура, моя принцесса проснулась, — бархатный голос заставил вздрогнуть и резко открыть глаза. Свет свечей, расставленных кругом возле небольшого столика. Будто алтарь для жертвоприношения. Сервиз на столе, коробочка с кексами. И два стула напротив. На одном сидел Беларусь, маниакально улыбаясь слащавой улыбкой. В одной руке он держал носатый чайник, из которого уже разливал душистый чай по чашкам. На втором стуле… Тело. Да, это сложно было назвать «человек». Рот его был зашит красными нитями крест-накрест. Глазные яблоки отсутствовали вовсе. Как и уши, в принципе, тоже. Кисти рук, шея и область ключиц «обшиты» красными нитями, словно на нем была вышиванка, но только из собственной кожи. Волосы багровые, да в крови практически все! Лишь невозмутимый белорус сидел в чистой белой рубашке и идеально уложенными волосами цвета пшеницы. — Что ты… — Россия с ужасом смотрела на эту картину, подавляя рвотные позывы: труп начал вонять, и запах гнилой плоти медленно наполнял легкие. — Оу, ты не волнуйся, — парень сладко улыбнулся, прикрыв глаза и наклонив голову на бок. — Сегодня наше маленькое чаепитие посетил Алекс. Ты же не против? Думаю, Америка очень рад такому раскладу. Правда, Алекс? — юноша хихикнул, пододвинув чашку чая трупу Америки. — Он такой милый, когда молчит. — Зачем ты это сделал? — с ужасом и упреком прошептала девушка, дернув руками, — черт, они привязаны к стулу! — Братик, дорогой, как давно ты не принимаешь таблетки? — Мне совсем не нужны эти таблетки, — юноша перевел взгляд на сестру. — Я полностью здоров. Ах, Рося, ты такая красивая в этом платье. Оно так подходит к твоим белым волосам!.. — Лешенька, пожалуйста, развяжи меня. Давай сходим к доктору, тебе станет лучше, — голос России дрожал, а паника только росла. Белорус на это лишь нахмурился, покачав головой. Он взял со стола ложечку и тарелку с каким-то пирожным, подошел ближе к девушке и присел на корточки, зачерпнув немного сладости на ложку. — Леша… — Давай я покормлю тебя? — Алексей продолжал улыбаться, поднося ложку ко рту девушки, вплотную к губами. Но Россия отвернулась, заставляя этим разозлиться Беларусь. — Ешь, иначе я перережу тебе глотку, мелкая дрянь! — Россия вздрогнула от рявканья и покорно взяла ложечку в рот, слизывая содержимое. Пирожное оказалось очень сладким, с привкусом вишни, с терпкой корицей — именно такие любил Беларусь. И именно он сейчас, улыбаясь очень широко, продолжал кормить младшую сестру, пока та с ужасом и болью смотрела на Америку. Да, у них с Алексом были не самые лучшие отношения, но зачем… Вот так? И такой расправы она никак не ожидала. Особенно от такого спокойного и рассудительного юноши, как Алексей. — Красиво, правда? — юноша кивком указал на тело. — Он слишком много точил перед тобой лясы, поэтому я решил помочь тебе, моя принцесса. Теперь он тебя больше никогда не побеспокоит. — Ты псих… — Все мы немного психи, — тяжело вздохнул юноша. — Кто-то больше, кто-то меньше… Я же… Я же лишь пытаюсь добиться твоего расположения. — Я же тебе сказала, что не хочу объединяться с тобой! — на мгновение он замер, смотря на ложечку. Пальцы с силой сжимают сплав, изгибают в причудливую форму. Испорченная утварь падает на пол, а Алексей, иногда всхлипывая (или он смеялся?), стряхивает с колен невидимую пыль. Тишину разорвал бой старинных часов на стене. Кажется, воздух наполнился диким холодом и страхом. Страх пропитал все, смешался с кровью и стал, кажется, самим кислородом. Раз удар сердца, второй удар сердца, третий удар… — Так вот оно что… — юноша улыбается, медленно поднимаясь с пола. — Кажется, я не вовремя… Ха-ха… Ха-ха… Не хочет, — тарелка падает из рук белоруса и разбивается об пол на мелкие осколки. — Ха-ха… Но… — Беларусь поднимает взгляд на Василису, отчего у второй холодеет в желудке. — Сейчас не то время, чтобы отказаться. Я же… Ха-ха… ХА-ХА-ХА-ХА, — он заливается диким хохотом, хватая себя за волосы. Рвет их, мечется. Но затем, выпрямляя спину, противным голосом продолжает. — Да если я захочу… — России страшно. Ей хочется бежать, но холодные пальцы брата прикасаются к губам девушки, аккуратно пробегают и уходят за ухо. Беларусь грубо хватает ее за волосы и притягивает к себе, шипя на ухо: — Да если я захочу, то возьму это силой, принцесса… И ты будешь моей.***
В комнате тишина. Все те же кровавые краски и труп… За окном чирикают птички, мягко шелестит листва. Яркие солнечные лучики пробиваются сквозь голубые занавески. … Россия сидит на краю кровати, смотря в зеркало, что прямо напротив ее. Синяки, порезы, глубокие ссадины… Губы искусаны в кровь, тело пульсирует и просит об холодной ванне. Но девушка лишь сжимает простыню, поджимая кровавые ноги. Крови совсем немного. Лишь по бедрам растеклась маленькими струйками и тут же высохла. Оскорбленная, сломленная… — Прости меня, папа… — шепчет Вася и всхлипывает. — Прости, пожалуйста. Я так люблю тебя, папочка… Вернись, пожалуйста. Папочка… Часы бьют ровно двенадцать дня. Первый удар сердца, второй удар сердца… — Хэй, принцесса, игра не окончена ~ Нервный вздох и взгляд полный животного страха. Он сидит прямо за ней и смотрит с больным обожанием. Пальцами дотрагивается до мягкой ключицы, целует бархатную кожу. Младшая сестра сегодня такая послушная, аж сердце замирает от любящей радости. Алексею очень хочется, чтоб всегда было так. Его больной мозг выдает самые мерзкие картины дальнейшего. И так сладко от них, и так радостно! Лёша придвигается ближе, обнимает за пояс крепко-крепко. Только его. В углу всё также лежит труп и напоминает о себе громким хлопком: свалилось со стула. Василиса чувствует, что совсем скоро сойдёт с ума. Жмурит глаза с такой силой, словно старается выдавить их. Резко наступает тишина. Громкая, протяжная. Руки раздвигают воду, ноги подкашиваются, а голова неестественно сваливается на бок. Трупный запах становился всё более настойчивым. — Вась… — Уходи. — Василиса… — Проваливай, — громко выкрикивает Романова. Перед глазами совсем другая картина. Её комната. Чистая и светлая. Никаких пятен крови. Посреди стоит Алексей и понуро тупит голову, перебирая воздух пальцами. Что происходит? — Ты всегда был такой… Такой, — Это точно она говорит? Россия сжала от обиды кулаки, вытягивая губы в тонкую полосочку. По щечкам побежали прозрачные слезы, а через несколько секунд послышался протяжный и тихий вой. — Какой же? — холодно спросил Беларусь. — Ну, твою мать, договаривай! Это Украина? Это он сказал тебе?! Это был несчастный случай, Рося. Федерация мотнула головой, не желая что-либо слушать. Ее любимый кот лежал на кровати мертвый, весь в земли и каких-то струпьях. И убил его именно Беларусь. Он ему мешал видите ли! Мяукал и просился на улицу. Ну и вот, прибил палкой или кирпичом… Да Господи, это вообще без разницы! Он забрал труп кота и спрятал у себя, думая, что сестрица подумает, мол, потерялся Мурзик или загулял. Испугался, наверное… — Не называй меня так, — взвизгнула девушка, — никогда, слышишь?! Ты, моральный урод, который только и думает о себе! Из-за тебя и погиб наш отец- Громкая пощечина. Звонкий шлепок заглушил крик юной России. Девушка осела на пол, держась за щеку и смотря на брата. На глазах застыли слезы, немая гримаса боли и обиды исказилась на лице. Это уже даже слишком для такой спокойной России — она никогда не обвиняла братьев в смерти отца. Парень понимал, что сказала она это на эмоциях, но все же… Беларусь, стоя над сестрой, поднял левую руку, пульсирующую от удара, смотрел все также холодно, но… Юноша встал на колени и прижал к себе такого родного человека. Нет, не должен на нее обижаться. Она младше его, он должен защищать ее. Защищать маленькую Росю. — Вась, — Беларусь нежно позвал сестру тем именем, которым обычно называл ее отец — Василиса, — прости меня, пожалуйста. Прости… Знаешь, когда мы станем одним целым, — голос парня стал маниакально слащавым, — то я подарю тебе столько котят… каких только захочешь. Юноша крепче сжимал плечи сестры, пока на лице Федерации читался неприкрытый ужас: у братца иногда возникают просто одержимые мысли об их соединении в одну страну. Такое не на шутку пугало Россию, поэтому сейчас, напуганная всем этим, она пыталась оттолкнуть от себя Беларусь, но юноша мертвой хваткой вцепился в нее, иногда странно хихикая. — Едины, правда же? Вместе, — Беларусь безумно посмотрел в глаза Федерации, заставляя ее дрожать сильнее и вырываться настойчивее. — Только ты и я, Васечка… Ха-ха… Ха-ха… Мы же станем едины? Россия громко что-то крикнула, и силуэт юноши начал таять. «Рося, Рося, твою мать!» Медленно открыв глаза, в очи ударил яркий свет, исходящий откуда-то сбоку. И темное пятно с другой стороны. — Рося! — крик стал громче, кто-то настойчивее начал трясти ее за плечи, пока девушка не промычала что-то типа «да что тебе надо, бестия?». Как только она полностью проснулась, удалось разглядеть силуэт старшего брата — Украины. Его серьезный взгляд и немного грубая улыбка с взглядом заставили поежиться. Так это был сон? — Ты кричала во сне, — Украина вопросительно посмотрел на сестру. — Кошмар? Россия долго смотрела на старшего, пока не задала вопрос в лоб: — Что ты забыл в моем доме? Мы же… — Знаю, — прервал недовольно украинец, — но меня попросил зайти к тебе Грузия. Мол, ему нужно поговорить с тобой. — А сам? — вопросительно подняла бровь девушка, принимая сидячее положение. Украина пожал плечами, мол, «а я почем знаю?», — А Беларусь?.. — Он на кухне, — славян поднялся к кровати и быстрым шагом направился к выходу из комнаты. Россию от такой новости после сна передернуло. — Ты это, — он замер, — одевайся. Грузия ждать не любит, ты же знаешь. — Конечно, — еле выдавила Россия, на что Украина обернулся, вновь бросая на сестру вопросительный и тревожный взгляд, но продлилось это несколько секунд. Вновь это хладнокровие и недовольство. Юноша отвернулся. … А ведь когда-то он был таким веселым и добрым, словно одуванчик… Россия тяжело вздохнула, откидывая край одеяла в сторону. Все меняется со временем, так? Их когда-то дружная семья рассыпалась и стала… Более холодной друг к другу? Даже Казахстан как-то мерзко-приятно начал относиться к сестре. А еще и Грузия в последнее время шумно себя ведет. Россия тяжело вздохнула, сунув ноги в домашние тапочки. Украина вышел из комнаты, поэтому стало более свободно дышать, что ли? Это напряжение между ними только усиливается. Россия очень боялась конфликтовать с братом, но иногда он вел себя настолько глупо, что приходилось сделать щелбан по лбу. Во что выльется эта грызня? Вася зашла на кухню. Беларусь действительно сидел за столом, попивая чай и как-то задумчиво смотря в окно. Украины же не было. Наверное, ушел. Как всегда. — Доброе утро? — Федерация с опаской прошла до кухонной плиты, навалившись на нее спиной. Средний брат встрепенулся, подняв взгляд на сестру. — Доброе, Рося, — юноша улыбнулся. — Как спалось? — Что здесь делал Украина? — нахмурилась девушка. На секунду Беларусь замолчал, опустив взгляд в кружку с еще горячим чаем. — Ты не рада брату? — Россия опешила: слишком… Резкий вопрос. Прикусив губу, то промямлила что-то типа: «я рада ему, но он… Он». — Америка объявил тебе войну, — с серьезными щами, отпивая чай, резко выпалил парень. — Сегодня по вестям передавали, — Федерация смотрела на брата, пытаясь что-то сказать. Растерялась, страх, гнев… Опустив голову, девушка тихим голосом спросила: — Поможешь? — Конечно, — погоня несколько минут, ответил Беларусь. — Мы же братья. Только одно «но». — Я тебя слушаю. — Для этого нам нужно объединиться, — Беларусь отставил кружку в сторону и поднялся из-за стола. — Ты согласна? — Василиса подняла на брата глаза. Сон наяву? Но, если так подумать, то так даже будет лучше… Для них обоих. Девушка посмотрела на вытянутую ей руку братца и… Пожала. — Согласна, — они долго смотрели друг другу в глаза, держась за руку. Словно хотели сказать друг другу, но не могли. Немое кино. — Не бойся, — Беларусь прижал к себе девушку, — я рядом, — Федерация обняла брата в ответ, тихо выдохнув «спасибо».