Улыбка - бесплатно

Главное правило работы на приёме заказов – всегда улыбаться. Со стороны улыбка должна выглядеть открытой, искренней. Желательно ещё, конечно, обворожительной и обезоруживающей (и легко между этими режимами переключаться) – так особо впечатлительные будут брать больше тортиков и сырных слоек. - Мне просто проснуться... – умоляет взлохмаченный задрот с философского факультета в очках со сферическими линзами. Благодаря линзам глаза у него – как у совы, не спавшей месяц. Тэмин сочувственно улыбается из-за кассы. - Познавший самого себя — собственный палач, - отвечает он. Задрот, и правда, мгновенно просыпается. - Вот умеешь ты! – говорит он с уважением. – Как тебя... Ли Тэмин? Умеешь ты, Ли Тэмин, с утра взбодрить инъекцией из Ницше. Тэмин смеётся и передаёт заказ напарнику. - Двойной эспрессо без сахара. Для Чанёля. Тэмин работает в университетской кофейне уже второй год. На третий, говорят, уже будет несолидно, - придётся искать подработку по профилю. Поначалу ему кажется, что более профильного места для студента факультета журналистики, мечтающего о своей колонке в журнале потоповее, просто не существует. Потом он понимает, что здесь он станет ходячей энциклопедией. - А потом террористы это всё на хрен захватят? И что?! – распинается стильная девушка в брючном костюме в мобильник. - Договариваться с террористами – не наш метод, - дружелюбно улыбается Тэмин, и девушка одобрительно ему кивает. - Слышал?! Не слышал, так я повторю на модели ООН сегодня! Зайка, латте с овсяным молоком и ванильным сиропом. - Латте с овсяным молоком и ванильным сиропом для Чжухён. Здесь, в кофейне, решаются не только вопросы смысла жизни, Вселенной и всего остального. Здесь меняется политическая карта мира. Здесь проводятся сложнейшие хирургические операции. Здесь ставятся невозможные химические эксперименты. Здесь находится новый смысл произведений Хэмингуэя. - Я помню, как эта херова скуловая дуга на латыни называется?.. - Arcus Zygomaticus, - подсказывает Тэмин и снова улыбается. – Будете чизкейк сегодня? Свежий. - А, давай свой чизкейк... - Кофе как обычно? Жертва стоматологии яростно кивает. - Капучино – два шота кофе, полпорции миндального сиропа. Для Ким Хичоля. Зачёт сегодня? - Не напоминай... Большей частью вокруг, конечно, сплетни и воркующие феи. Жаль только, что Тэмину нет дела до фей. - Так она по О Сехуну сохнет! – торжественно сообщает подружке очередная клиентка. Обратить внимание на завораживающе улыбающегося Тэмина она не спешит. - Ой, удивила... Покажи мне, кто НЕ сохнет по О Сехуну! - Ну, я не сохну! - Вруша. - Что?!.. - Доброе утро, что будете заказывать? - А?.. А! Черничный маффин... нет, два черничных маффина и эспрессо маккиато – декаф, обезжиренное молоко, без сахара. Я на диете. - Как обычно для Сынван, - передаёт заказ Тэмин и улыбается. И Сынван ему улыбается – они давно понимают друг друга без слов. Напарник Тэмина – многострадальный таец с очень удобным для запоминания именем Тэн – закатывает глаза: знает он это «как обычно для Сынван»: и не декаф, и не обезжиренное, и уж точно не без сахара. Так, подружке пыль в глаза пустить. Будто уже с маффинами не спалилась... - То же самое! – восхищённо говорит подружка. - Эспрессо маккиато – декаф, обезжиренное молоко, без сахара. Для Суён. Сынван посылает Тэмину сердца. Тэмин понимающе улыбается. Когда основная толпа утренних клиентов рассасывается, – начинается первая пара, - вразвалочку в кофейню заходит он. Никуда не торопится, никого не замечает, смотрит надменно. - Как обычно, - заявляет он у кассы. - Простите? - Я каждый день заказываю одно и тоже, - чеканит он. – Сложно запомнить? Тэмин улыбается сокрушённо. Ах, как бы тут всё запомнить... - Американо со льдом, придурок. - «Придурок» - это имя для заказа? Посетитель явно свирепеет. - Что у тебя за память?! И имя не можешь запомнить??? Тэмин продолжает улыбаться. Это диалог у них уже давно повторяется. О Сехун назвал ему своего имя единожды (и неохотно) и считал ниже своего достоинства повторять. Так что Тэмину даже не надо прикидываться идиотом. С того первого раза даже человек с эйдетической памятью уже бы позабыл. - Простите. - А про американо со льдом ещё помнишь? - Американо со льдом для Того-Чьё-Имя-Нельзя-Называть. О Сехун резко хватает стакан с надписью «Тот-Чьё-Имя-Нельзя-Называть», презрительно зыркает в сторону Тэмину и уходит. Не запоминать имя Сехун - это гражданская позиция. О Сехун наглый, бесстыжий, при этом дико популярный, от чего ещё более наглый и бесстыжий. На кампусе имя О Сехуна известно всем, кроме разве что слепоглухонемых и Пак Чанёля, который вообще жизни вокруг себя не замечает. О Сехун – красавчик, в которого влюблена половина студенток. И треть студентов. Даже в доску геты. У О Сехуна нет совести. Он никого не уважает, включая преподавателей. О Сехун плевать хотел на чужое время и слово «пунктуальность» презирает. О Сехун уверен, что он царь и бог всея университета. А поскольку огромное количество людей разделяет его веру, то и у него сомнений не возникает. Тэмин отлично ладит со всеми, кто сюда приходит, но быть милым с О Сехуном – выше его сил. Тэмин не имеет права ему не улыбаться, но вот запоминать его «как обычно» и, тем более, его имя он не обязан. А улыбаться – так и быть. Улыбка – бесплатно. Смена Тэмина заканчивается в 2 часа дня. Потом занятия, потом конспекты и домашка. Привычная рутина со своим очарованием: Тэмин уже давно использует своих «персонажей» из кофейни для всех творческих заданий. Изменяет имена, иногда факты и цитаты, но в целом, воссоздаёт их. Всех, кроме О Сехуна. - Ты представляешь?.. – Чжухён швыряет сумку на стойку. – Они проебали Пакистан!.. Она чуть не плачет. Тэмин кое-как сдерживает улыбку. - Надо было Великобританию нейтрализовать, - сочувственно говорит он. Бэ Чжухён так близко к сердцу принимает все перипетии своего детища - «политического дискурса в формате сессии Генеральной Ассамблеи ООН». - Несколько недель работы! И всё псу под хвост... - Хотите коричный ролл? За счёт заведения, - говорит Тэмин. - Ах, Зайка... ладно, давай свой ролл... и... - ... латте с овсяным молоком и ванильным сиропом – для будущего генсека ООН. Чжухён мягко улыбается Тэмину и идёт ждать заказ. Ким Хичоль врывается в кофейню, проламывается сквозь очередь, бросает «СДАЛ!» и снова убегает, ничего не заказав. - Поздравляю, хён! – кричит ему вслед Тэмин, хотя и не уверен, что тот услышит. Потом появляется философ с гигантскими глазами. - Слушай, как тебе это: люди боятся тех, кто делает им добро. А? А?? - Отлично! – искренне улыбается Тэмин. Где-то он это уже слышал или читал, но не ему разбивать мечты. – Кофе как обычно? - Ой, нет, - сокрушается Чанёль. – Ещё один двойной эспрессо, и у меня голова лопнет... Давай что-нибудь другое попробуем... Как тебя? Чанёль уже в миллионный раз всматривается в бейджик Тэмина. Но к его памяти претензий у Тэмина нет. - Ли Тэмин, - широко улыбается он. – Может... мокку? - Мокку? Ну, давай. А это с чем? - С эндорфинами! Только жарко, давайте ледяную. Сироп? - Ну... ореховый? - Фундучный? - Вот умеешь ты! Как тебя?.. Ах да, Ли Тэмин. - Ледяную мокку с фундучным сиропом для величайшего философа современности. Клиент счастлив. Тэмин тепло ему улыбается. Под конец его смены появляется О Сехун. Всё такой же наглый и надменный. Вот только смотрит он как-то иначе. Ухмыляется. Едва ли не подмигивает. - Американо со льдом,- говорит он. - Для кого? - Для О. Се. Ху. На, - медленно проговаривает Сехун, а сам ухмыляется ещё наглее. – Номер телефона 011 2567... Где-то здесь память Тэмина отключается. - Спасибо, но это лишнее, - жалко улыбается он. – Американо со льдом для О Сехуна. Глаза Сехуна совершенно бесстыжие. - 011 25... - Я понял, пожалуйста, пройдите к стойке выдачи заказов. Медленно, как будто неохотно, Сехун сдвигается в сторону стойки выдачи, не спуская глаз с Тэмина. Тэмин внезапно хочет домой, в общагу, писать критическое эссе о гендерной социализации. Ну, хоть бы кто-нибудь сейчас зашёл и спас его от этих бесстыжих взглядов... - Тэмин! Мы создали эту херню! Мы её вылепили! Мы раскромсали Кортасара на элементы бытия и воссоздали снова! – раздаётся голос от входа в кофейню. Тэмин готов расцеловать его. Вот только человек, спасший эту дряную мизансцену, гетеросексуал. Ну, что уж... - Гляссе? – выдыхает Тэмин. - Если ты способен видеть прекрасное, - отвечает спаситель, - то только потому, что носишь прекрасное внутри себя! Даже Тэмин знает, что это не Кортасар, но кто он такой, чтоб спорить? - Гляссе для Чанмина, - восстанавливает дыхание Тэмин. Такой искренней улыбки у него на лице давно не было. К тому моменту, как Шим Чанмин взрывает мозг всей кофейне изысканиями его научной группы о творчестве Хулио Кортасара, О Сехун к вящей радости Тэмина уже исчезает. Тошнотворный ком в горле пропадает. Но мысли о выходке Сехуна с номером телефона не покидают его даже на следующий день. - Ты представляешь? Они требуют, чтоб я знал, как будет «альвеолярный отросток» ещё и на греческом!.. – плачется с утра Ким Хичоль. – Им что важнее: чтоб я знал, как это устроено и как это лечить? Или как это будет на каком-то рандомном языке?.. Тэмин вздыхает, но улыбается. Он, кажется, знает, как это будет на греческом, но, кажется, забыл. - Капучино – два шота кофе, полпорции миндального сиропа. Для Ким Хичоля, - передаёт он напарнику и снова вздыхает. – Запиши на меня... - Ай! – морщится Ким Хичоль. – Иди ты. Сдам я это всё – куда денусь? И правда, Тэмину ли не знать. Ким Хичоль сдаст всё, просто для начала драму разыграет. - Не кисни, - сурово говорит «стоматолог от бога» и уходит за заказом. В кофейню впархивают Суён и Сынван. Они опять слишком заняты сплетнями, чтобы осознать, что, о ком и при ком они говорят. - Да ладно?.. - Да точно! Он поспорил с Минхо, что склеит всех горяченьких на кампусе. Я тебе точно говорю! - Ты сама слышала? - Сама! От Минхо! Они, значит, выбрали человек десять – мальчиков-девочек. Ну, Сехуну же всё равно! И поспорили, что Сехун их на раз-два всех по очереди разведёт. - На что разведёт? - Ты совсем дура?! - Добрый день, что будете заказывать? - Ой. Девушки наконец-то замечают Тэмина. Тэмин улыбается. Ему кажется, что улыбка даже мало-мальски не скрывает нервный тик. - Да как обычно... – мямлит Сынван. И Тэмин, наверное, впервые в жизни путает заказ. Но улыбается. Улыбается ослепительно. Он видит, как та же Суён млеет от его улыбки. Вот только Суён – девушка... Сегодня Тэмин работает в две смены подряд и освобождается только к закрытию. Когда, переодевшись, он выходит из кофейни, уже начинает темнеть. Он не сразу замечает расхлябанную долговязую фигуру, ожидающую у выхода. А когда замечает, совсем не радуется. - Привет, - говорит О Сехун. - Привет. - Ты не позвонил. - Простите? – ещё пытается сохранить формальный тон Тэмин. – У меня разве есть ваш номер? - Что с твоей памятью?.. – говорит Сехун, куда мягче, чем он обычно разговаривает. Он подходит вплотную к Тэмину и нависает над ним. – Ничего, я сам тебе запишу. Может, пройдёмся? Тэмин делает шаг назад и упирается в стену. - Мне надо заниматься. Много задали. - Ты каждый день занимаешься, - Сехун делает шаг вперёд, и Тэмину уже некуда бежать. – Можешь хотя бы один вечер посвятить себе? «Себе! Но не тебе же?» - думате Тэмин, но вслух сказать не может. - Хорошо, недолго. - Пойдём тогда, может, поедим? – воодушевляется Сехун. – Ты голодный? Я безумно. Тэмин ёжится и смотрит в сторону последней компании, покидающей кофейню. Потом обречённо кивает. Сехун выпендривается всю дорогу. Во всём – в большом и в мелочах, про учёбу и про все прочие свои сомнительные достижения. Уламывает Тэмина перейти наконец на неформальный язык – и это вообще за гранью: Тэмин ведь старше! Тэмин лишь улыбается. Это он умеет делать отменно. Сехун приводит его в недешёвый ресторан и сразу заказывает выпить. Тэмин пьёт. Пьёт снова. И его чуть отпускает. В меню он старательно находит самое дорогое блюдо. Сехун чуть кривится, но потом привычно ухмыляется. Они разговаривают об университете, о взрослой жизни. Делают сэлфи. Сехун неизантересованно спрашивает о работе Тэмина в кофейне. Чувствуя его незаинтересованность, Тэмин отвечает коротко и сухо. Наконец раздаётся неизбежное: - У тебя ведь никого нет? Вроде ни с кем тебя не замечал. Да кого О Сехун замечал, кроме самого себя? Нет, никого у Тэмина нет. Но только это не Сехуново собачье дело. Тэмин молча улыбается, Сехун не переспрашивает. Ну вот: как будто для него имел значение ответ? Потом они идут дальше. Сехун держится всё ближе и в какой-то момент берёт Тэмина за руку. Тэмин не сопротивляется. Он немного пьян, а потому улыбаться проще. - Слушай, - вдруг говорит Сехун чуть хрипло, - я ужасно хочу принять душ, а прощаться с тобой ещё не хочу. Зайдём ко мне? Здесь недалеко. Тэмин тяжело вздыхает. Разве не к этому всё шло?.. - Поздновато, я лучше домой. - Ну, подожди. Правда, недалеко. Сехун становится к нему лицом, но Тэмин продолжает идти, и Сехун тоже идёт – спиной назад. - Я поеду домой, - чуть твёрже говорит Тэмин. - Ты можешь у меня переночевать. Сехун идёт прямо перед Тэмином, сохраняя совершенно смешную дистанцию между ними. Заглядывает в глаза сверху вниз, не скрывая самодовольства. У него нет даже малейшего сомнения в том, как закончится сегодняшний вечер. - Так тебе именно это нужно? – спрашивает Тэмин, через силу улыбнувшись. - М-м-м? - Номер телефона, совместные селфи – это ты уже выполнил. Что дальше? Мои нюдсы? Наши совместные нюдсы в твоём душе? Ну, или видео, где я тебе отсасываю? Тэмин ни на секунду не перестаёт улыбаться, а вот Сехун спотыкается. - Что?.. – переспрашивает он, кое-как восстанавливая равновесие. - Ну, что тебе ещё надо сделать, чтобы выиграть спор? – говорит Тэмин. Теперь уже он напирает, а Сехун отступает. Но недолго. Ещё одно столкновение с кем-то идущим навстречу, и Сехун сдаётся, разворачивается и снова идёт рядом. А вот уверенность его схлопывается до нуля. Тэмин улыбается – грустно. - Откуда ты знаешь про спор?.. Тэмин смеётся. - Те, с кем ты спорил, тоже пьют кофе. И не следят за тем, что говорят у кассы. - А. Выражение лица Сехуна становится недовольным, и всё же он явно смущён. - Неловко вышло... – бормочет он. - Неловко? – голос Тэмина звучит жёстче. – То есть ты считаешь, что развести десяток людей на секс, чтобы потешить своё эго, – это неловко?.. - Да, восемь всего... – вдруг начинает оправдываться Сехун. – И не все пошли. И не всех... развёл... С каждым словом он, кажется, потихонечку осознаёт. А может, просто досада. - Ах, ну прости тогда. Конечно, это совершенно меняет дело. Сехун уже хмурится. - Слушай, если ты знал, что это на спор, зачем пошёл тогда? – с вызовом, будто обиженный ребёнок, бросает он. Тэмин и смотрит на него, как на неразумного ребёнка. - А ты думал, что мне понравился? - Да... Разве нет? Ты же так пялишься на меня всегда... Жаль, что Тэмин – всего лишь Тэмин, ему душевной гармонии не хватит, чтобы разбить Сехуну лицо. - Ты мне совсем не нравишься. Ни капельки. Ты отвратителен во всём – и в том, как ты в кофейне себя ведёшь, и как ты вообще себя с людьми ведёшь. И в том, что заключаешь пари на живых людей, - и даже не понимаешь, что в этом не так. Ты можешь кому-то нравится своей мордой смазливой, но внутри ты гнилой. Я пошёл просто, чтоб в глаза тебе посмотреть. Как можно быть такой мразью? На раз-два: трахнул – получил бабло и забыл. - Какое бабло? - А ты не на бабло спорил?! Ой, ну прости, совсем я зря на тебя наговариваю. Сехун молчит, потом останавливается. - Я... я, правда, тебе совсем не нравлюсь? Тэмин тоже останавливается. Даже сейчас!.. Даже сейчас он думает только об одном. И о чём с ним говорить?.. - Совсем. Я тебя просто развёл на дорогой ужин. Сехун вспыхивает, но ничего не говорит. - И как? – спрашивает Тэмин. – Приятно, правда, когда тебя используют?.. Хорошего вечера, О Сехун. Провожать не надо. Тэмин поспешно уходит прочь, надеясь, что Сехун за ним не пойдёт. Долго ходит по незнакомому району, пытаясь привести мысли в порядок. Потом понимает, что уже поздно, и вызывает такси. Едва успевает к закрытию общежития. Сидит перед лэптопом, понимая, что ни на какое эссе по гендерной социализации его уже не хватит. А завтра снова утренняя смена в кофейне, все его родные персонажи. И дай бог, никакого О Сехуна. После второй пары приходит Чанёль. Он рассеянно поправляет свои дурацкие очки и сходу говорит: - Слушай, ты знаешь такого – О Сехуна? - Кого?.. – Тэмин даже забывает, как улыбаться. - Да я сам впервые это имя услышал! – «успокаивает» его «величайший философ современности». – Но просто весь кампус гудит. Говорят, этот О Сехун ходит с утра по всему универу и творит что-то странное... Тэмин молчит. А что сказать? Если уж даже недалёкий Пак Чанёль, помешанный лишь на своей философии, узнал о существовании О Сехуна, значит, и правда, о нём гудит весь кампус. А сам Сехун Тэмина вряд ли уже удивит... - Слушай, а эту штуку... как её... моппа?.. - Мокка. - Да, вот эту штуку можешь мне пробить? С фундучным сиропом! Ледяную... - Дайте человеку всё, чего он желает, и в ту же минуту он почувствует, что это всё — не есть всё... – бормочет Тэмин. - Кант! – с уважением отзывается Чанёль. – Вот умеешь ты... как тебя?.. Тэмин не отвечает, а просто бесстрастно передаёт заказ. День ещё далеко не закончился. В обед прибегает Бэ Чжухён. - Северный Кипр наш! – с порога объявляет она, и все на всякий случай аплодируют. – Объединили! Слышишь, Зайка? Зайка улыбается на голос. Тэмину всегда приятно, когда Чжухён радуется. Вот только радостно улыбаться не получается... - Эй, ты что, не рад? – надувается Чжухён. Тэмин очень рад. Насколько это возможно. После 45 лет врозь – много ли счастья принесёт объединение Кипра обычным жителям?.. Но Тэмин берёт себя в руки. - Латте с овсяным молоком и ванильным сиропом. Для объединительницы Кипра, - передаёт заказ он и хлопает Чжухён по протянутой руке с картой. – За счёт заведения! Чжухён улыбается до ушей. Такая строгая: в костюме, при галстуке, – и такая настоящая. - А знаешь, кто на самом деле вопрос решил? – говорит она. – Ни за что не поверишь! Слышал ведь про О Сехуна? Тэмин роняет блюдце с коричным роллом, который решил вручить Чжухён бонусом. - Да, имя слышал. - Я вообще по слухам думала, что он конченый мудак и вообще ни о чём. А представляешь: явился на модель, напросился на панель – по Кипру... и в две минуты всех разъебал! Тэмин, конечно, представляет. О Сехун может в две секунды разъебать. Перед кассой материализуется Ким Хичоль – с человеческим черепом в руке. Тэмина передёргивает, но он всё же улыбается. - Смотри! – довольно говорит Хичоль, показывая как челюсть задорно клацает на пружинках. – Профессор Чо расщедрился – на радостях боевой трофей презентовал! - О! Бедный Йорик! Я знал его хорошо, - подаёт голос из-за своего столика Шим Чанмин. Он сидит со своей группой, уже второй час идёт жаркая полемика о современной кенийской литературе. - А у твоего Йорика тоже был такой запущенный кариес? – интересуется Хичоль. - Это философский вопрос – к Пак Чанёлю, пожалуйста. - Спрошу при случае, - хмыкает Хичоль и поворачивается к Тэмину. – Наше светило сегодня собрался показать пломбирование корневых каналов – только добровольцев, как всегда, не нашлось. И вдруг на сцене анатомического театра нарисовывается – барабанная дробь! – О-Имел-Я-Вас-Во-Все-Щели-Сехун. И говорит: сверлите! - Безумству храбрых поём мы славу!.. - Вы его хоть обезболили, садисты? – сурово спрашивает Чжухён, надгрызая коричный ролл. - Ах, девочка моя! Не знаешь ты профессора Чо. Нет, конечно. Чо – ха-ха! – там обезболивать – его жизненное кредо. Но пацан был пацаном. Всё стерпел. - И эти люди что-то там бухтят про Конвенцию против пыток... – качает головой «Освободительница Кипра» и уходит. А Хичоль ещё раз клацает челюстью и пристально смотрит в глаза Тэмину: - И сказал он: и не такое можно стерпеть во имя науки и любви!.. - Хён... У Тэмина уже сил нет не только улыбаться, но и разговаривать. Понятно же, почему, разыграв на потеху всему университету драма-квин, Ким Хичоль всегда и всё сдает на отлично. Он же всегда всё знает. Заходят и другие. Суён и Сынван щебечут, что О Сехун наконец-то окончательно стал мужчиной мечты: открыл и подержал дверь для Ким Хёён с биофака – да когда он только джентльменом успел заделаться? И да, Сынван всё ещё на диете. Два маффина, пожалуйста. Сехун тоже неизбежно появляется. Он мрачнее тучи, и лицо у него перекошенное на левую сторону. Кажется, его таки обезболили постфактум, и разобрать, что он говорит, почти невозможно. Тэмину даже становится его на секунду жалко, но прогнать это неподобающее чувство ещё может. - Амэыкано со вдом. - Для кого готовим кофе? – наигранно вежливо улыбается Тэмин. - Тэмын... - Это имя для заказа? - Пээстан... ну, послуай, не зысь! Я оонал, хто быв муаком, и хо такоэ пыочее, но... - Американо со льдом для мудака! – передаёт заказ Тэмин. - Ы Тэмын! – Сехун надувается. Ему очевидно больно. А тут ещё и обидно. - Простите, вы не могли бы пройти к стойке выдачи? Мне надо принять следующий заказ. Сехун поджимает губы. - Бэхыт. Уыбка твоя бэхыт, - бурчит он и вроде уходит. Но через несколько секунд врывается в зону комфорта Тэмина снова, сбив с ног мелкого первачка, который ему по подмышку, и нависает над кассовым аппаратом. - Ты! – говорит он. Со слезами на глазах – правда, как обиженный ребёнок. – Ты мнэ выально понаывся. Ыыинтвенный ив всех! А ты... - А я тебя разъебал, - вырывается у Тэмина. Через мгновение он готов уже прикусить себе язык, но поздно: Сехун отталкивается от стойки, поднимает с пола несчастного первачка, ставит ровно, а потом убегает. Одинокий американо со льдом с надписью «М*дак» на стаканчике вскоре отправляется в помойку. Тэмину горько и почему-то стыдно. Стокгольмский синдром никак. Несколько дней об О Сехуне говорят даже больше обычного – хотя куда, казалось бы, больше. Тэмин улыбается и старается не слушать. А все его персонажи, кажется, сговорились тусить в кофейне одновременно: забили самый козырный угол с видом на главный корпус университета и строят ему оттуда сердечки. Чжухён, перекинув ногу на ногу, суёт Чанёлю в рот безглютеновые печеньки. У Чанёля паническая атака: он до одури боится девушек. Чанёль отгораживается от неё гигантским томом Шопенгауэра, но печеньки жуёт. Хичоль и Чанмин, кажется, сошлись на Чехове и стоматологических проблемах персонажей его рассказов. Сынван, нервно разглаживая несуществующие складки на блузке, присаживается на краешек свободного стула, долго хлюпает носом и что-то шепчет всей честной компании. Чжухён торжественно предлагает ей место на панели, посвящённой Декларации о благополучии животных. Всё это похоже на какой-то упоротый фанфик. Кроссовер Мервина Пика, детской энциклопедии о растениях и новой российской Конституции. Но они для Тэмина самые родные. Почти всё это Братство Бейгла с Лососем и Сливочным Сыром в мгновение ока выпиливается из кофейни, когда на пороге появляется О Сехун. Он не заходил уже несколько дней. И вдруг. Тэмин через не могу надевает улыбку. Лицо Сехуна уже попроще и не опухшее. Опухшие у него теперь глаза. - Можно, пожалуйста, как обычно? Тэмин стискивает зубы. - Простите? Что будете заказывать? Сехун вздыхает. - Американо. Со льдом. Пожалуйста... - Что-то ещё? - Да. Ещё тебя. Завернуть с собой. Тэмин стискивает зубы. - Простите, закончилось, - выдавливает он из себя. - Тебе снова не понравилось, да?.. - Да, не понравилось, - решается Тэмин, перестаёт даже пытаться улыбнуться и срывается на неформальную речь. – Это грубо, это по-хамски. И в этом весь ты. - Я уже неделю стараюсь!.. – снова включает обиженку Сехун. – Ну, не всё сразу выходит!.. - Плохо стараешься! – Тэмин уже самого себя ненавидит. – Есть очень простой способ: попробуй представить, что кто-то такое скажет о тебе! Сехун замирает в недоумении. - Но... мне бы понравилось, если бы ты попросил завернуть меня с собой... И Тэмин сдувается. Он уже два года строчит свои творческие задания о тщательно отобранных им же персонажей. Он их переделывает, он их приукрашивает. Чем же Сехун хуже? Тем, что в представлении Тэмина он отрицательный персонаж? А ведь, если собираешься осудить кого-то, разве не стоит подумать о тех преимуществах, которых не было у этого кого-то, но были у тебя? Может, Сехуна просто никто не учил другому? Здесь, в кофейне, решаются не только вопросы смысла жизни, Вселенной и всего остального. Здесь меняется политическая карта мира. Здесь проводятся сложнейшие хирургические операции. Здесь ставятся невозможные химические эксперименты. Здесь находится новый смысл произведений Хэмингуэя. Найдётся место и для педагогики. - Охота пуще неволи? – почти примирительно говорит Тэмин. - А я поспорил. Тэмин снова хмурится. - Вошёл во вкус? - Да, я поспорил! Да, опять! Поспорил, что исправлюсь, стану таким, как ты хочешь, стану паинькой и – хоть тушкой, хоть чучелком, - но я тебя завоюю! Ты в меня втрескаешься по уши, понял? Втрескаешься и будешь считать меня лучшим парнем во всём мире. Вот. - И с кем же ты поспорил? – непроизвольно улыбается Тэмин. - С тобой! - Со мной? Когда? - Только что! Американо со льдом для будущего бойфренда Ли Тэмина! Тэмин смеётся. - Американо со льдом для Сехуна, - передаёт заказ он. – Ты не мог бы... - Да, да, я уже иду к стойке! Я послушный, я паинька. Я всё помню! Всё, ушёл уже. Сехун продолжает стоять у стойки выдачи, даже после того как забирает готовый заказ. Стоит, посасывает кофе, смотрит на Тэмина, улыбается, когда тот улыбается, удивлённо выгибает брови, когда тот удивлённо выгибает брови, кивает, когда тот кивает. Когда он наконец уходит, Тэмину удаётся выдохнуть и расслабиться. Поспорил он. Тэмин мысленно закатывает глаза и улыбается следующему посетителю. Знал бы Сехун... Знал бы, кто и с кем, когда и на что здесь поспорил... Поспорил с самим собой, что - хоть тушкой, хоть чучелком, - никогда не западёт на этого наглого, долговязого плейбоя, который никого вокруг себя за людей не считает. С треском проиграл в этом споре и едва самого себя уважать не перестал. И снова хочет поспорить, что, раз уж сам пропал, то и О Сехуну дороги обратно не будет: хомо сехунус должен сэволюционировать в хомо сапиенса. А ещё стоило бы догадаться Тэмину, что и его персонажи тоже всё это знают. И возможно, даже не от Ким Хичоля. Улыбка Тэмина такая огромная, что ему аж самому плакать хочется от счастья. На горизонте маячит позабытый Братством Бейгла «величайший философ современности». Поправляя очки и заправляя Шопенгауэра за свитер, он хлопает огромными глазами. Тэмин уже напрочь забыл про формальную речь. - И снова здравствуй, что будешь заказывать? - Ледяную моппу... А? Мокку! Ледяную мокку с фундучным сиропом. И... что-нибудь из Сократа? Про отсутствие денег, а?.. - Бедный человек не тот, у которого нет ни гроша в кармане, а тот, у которого нет мечты. Чанёль цокает языком. - Вот умеешь ты! Ледяную мокку с фундучным сиропом для лучшего друга... как тебя?.. для лучшего друга Ли Тэмина! Тэмин ослепительно улыбается, но не Чанёлю, а скорее своим мыслям. Главное в работе на кассе – всегда улыбаться клиентам. Улыбка – бесплатно. Вернее... дежурная улыбка. А все прочие улыбки Ли Тэмин раздаёт только во имя науки и любви. Их ещё заслужить надо. И у Сехуна уже начало получаться.