The suffering of their souls

Каждый раз, стоило взглядам этих двоих пересечься, внутри вспыхивала жгучая, сжигающая всё на своём ненависть и презрение. Усмешка, с глазами что ничего не выражали и холодный взгляд, с недвижимыми губами. Их отношения - бесконечный комок противоречий и невероятно схожих характеров. Казалось, что если бы напряжение ощущалось физически, все в округе уже давно погибли от вспышек молний, что мелькали, стоило только им пересечься глазами. Два самых умных студента со всего курса зарубежной филологии. Их дискуссии на разных языках во время лекций, нужно было записывать на диктофон и в замедленной версии слушать максимально внимательно, пытаясь запомнить и понять, где эта двоица закончила говорить на немецком, а где начала говорить на французском и неожиданно перешла на японский. Потому как полиглоты старались сделать практически невозможное, лишь бы обойти другого. Даже начали учить русский и корейский. Лишь бы догнать другого в том, в чём слабы. Фёдор Достоевский и Осаму Дазай. Первый, молчаливый в большинстве своём, мудрый и несколько замкнутый в общении с другими людьми. Статный, хрупкий и острый на язык. Прямолинейный и честный. Говорил прямо в лицо, что порой думал о людях и совершенно не стеснялся этого. Завлекал людей исключительно умом, харизмой и умением говорить. С бледной кожей, волосами до плеч, глубокого, фиолетово-чёрного цвета. Большими и яркими пурпурно-фиолетовыми глазами в обрамлении пушистых тёмных ресниц. Лавандово-розовые, чуть пухленькие губы, были словно аккуратно нарисованы умелым художником. Светлые тёплые одежды очень яро говорили о том, что юноша часто мёрзнет. У Фёдора действительно были очень холодные руки. Что же до второго, то здесь мы можем описать противоположность. Страшный болтун, не по годам умён и абсолютно открытый для знакомств человек. Высокий, сильный и порой пугающий до дрожи в коленях. Страшный лжец и человек с "двумя лицами"*. Мог спокойно затесаться в компанию, ненавидя каждого. Не стыдился играть с чужими чувствами и манипулировать чужими эмоциями. С слегка загорелой кожей, короткими, терракотовыми волосами, слегка вьющимися на концах. Очаровательными, большими для японца медно-карими глазами. Тонкие, тёплого розового цвета губы всегда растягивались в широкой улыбке. Лёгкие, тёмные одежды не позволяли Осаму замёрзнуть, даже глубокой осенью. Юноша вообще был достаточно тёплым. Не мудрено, что каждый видел и их схожесть в философских суждениях, и их различные взгляды на жизнь. Их предпочтения резко ставили границы на обожаемой виолончели Фёдора и вообще классике и обожаемой "попсе", вместе с гитарой Осаму. Иностранный говор исключением не стал. Японец обожал языки певучие, нежные. В идеале знал французский, итальянский и испанский. Достоевский не любил нежности или романтики в языках. Самым важным являлась сложность и твёрдость. Такие как немецкий, исландский и эстонский. Даже в отношении к жизни, это были две абсолютно разные грани. Дазай стремился к смерти, всем своим естеством. Его уже дважды за этот учебный год вытаскивали с того света. А сейчас только середина осени. Достоевский рьяно желал жить. Если бы он мог, то точно остался бессмертным. Из-за постоянного соперничества, кто в чём лучше, Фёдор с остервенением изучал корейский, хотя ненавидел его всей душой. А вот Осаму едва ли не плакал, но упорно пытался выучить чёртов русский язык ( да будет он проклят!). В погоне за тем, чтобы быть лучше чем другой, они едва ли не обходили свои собственные курсы. А уж если поставить философский вопрос или попросить учеников написать анализ... То будьте уверены, тетради будут исписаны минимум на десять листов. А уж какие доклады и проекты выдавали японец и русский... Преподаватели не знали когда они перестанут их удивлять. Третий курс очень славился именно ими. Курс по изучению китайского языка с интересом и жадностью наблюдал за этими двумя и желали продолжения их скромной пьесы, в которой они были главными актёрами. Один из них был слепцом в любви. Не видел когда человек действительно в нём нуждается. Закрывал глаза на чувства каждого, играясь словами с каждым, кто хотел стать к нему ближе. Его конечно же не волновало, что сердца и души людей с оглушительным треском покрывались трещинами... А то и вовсе разбивались и совсем не понимали как собрать себя обратно. Второй всё видел. Но не всегда мог говорить. Ему не была дана способность протянуть руку с утешающими словами. Но в этом случае, немой старался спасти хрупкую душу безмолвными касаниями и взглядом. Чужие глаза дарили больше спокойствия, чем миллионы нежных слов. Он не только любил жизнь, но и пытался подарить шанс на продолжение тяжёлой ноши другим. Жаль, что получалось не всегда... Но однажды, Фёдору удалось без слов объявить Осаму войну. Да такую, что в голове не укладывалось, как только ему удалось додуматься до подобного выяснения отношений. А всё началось с того, что Дазай сильно обидел никого иного, как своего хорошего друга и приятеля, Накахару Чую: - Да катись ты куда подальше Накахара! Что ты пристал ко мне со своей ерундой? Больно нужно мне слышать от тебя как ты "переживал". Ну был я с Одасаку, ну солгал, что же в этом такого? - насмешливо подметил слепец, сильно ранив ещё одну душу - Ты мне кто? Явно не приятель или мамочка... Ты даже не знакомый, Чуя. Чуя смотрел на Осаму и даже не смог ничего вымолвить. Глаза потемнели, до кабальтового оттенка от гнева, боли и ужаса сказанных слов. Он задрожал от ярости и поджимая губы выдохнул: - Так значит, Осаму... - он впервые в жизни не кричал, а смотрел с обидой и поджатыми губами - Никто?... Ну хорошо же. Никто, так никто... Я тебя понял. Круто развернувшись, он встретился со взглядами многих студентов, что с любопытством смотрели на эту картину. Он злобно огляделся. И уже хотел было рявкнуть, как вдруг, вперёд вышел Фёдор и пройдя мимо ошарашенного Накахары, протянул в кулаке... Странные цветы, очень напоминающий по листьям... Базилик? Достоевский молча смерил Осаму взглядом, как бы говоря: "Ты и сам всё прекрасно понимаешь...". Повисла гробовая тишина. Только после, шепотки на счёт странного букета, который так свободно протягивал этот до жути странный иностранец. Можно было услышать что-то вроде: "...традиция?..."; "Это признание?..."; "...странный....". - Даже так, Дост-кун? - взгляд Осаму стал настолько ледяным, что казалось он сейчас заморозит русского, даже не касаясь - А ты любишь лезть не в своё дело... Так ещё и так свободно мне в руки цветы кидаешь, желая выставить меня дураком? Я что, не знаю языка цветов, или как? - Не упустил бы такой возможности, - отозвался сухо Достоевский, а на губах расцвела усмешка - Не примешь ли цветок ненависти? Студенты мгновенно залезли в сеть интернета. И действительно, цветком ненависти был базилик. Вот уж действительно никто не ожидал такого странного проявления истинной неприязни и вражды. - О, мой драгоценный русский друг, - Осаму угрожающе приблизился, вот только Фёдора это явно не смутило - С удовольствием. Можешь ждать ответа с оранжевыми лилиями...