Моё спасение

      Люцифер за всю свою долгую жизнь устал чувствовать вечную боль.       В переводе на человеческие годы ему было всего двадцать семь, но в Аду время течёт совсем не так, как на Земле. Сын самого Дьявола прожил уже пару столетий, каждый день с малых лет испытывая сначала невыносимую, а потом уже гораздо более привычную, но от того не менее ненавистную боль.       «Боль — это иллюзия. Боль — лишь тренажёр силы воли и характера», — твердил ему отец, заставляя маленького демонёнка страдать от такой безобидной вещи, как поцелуй.       И нет, сам Сатана никогда не проявлял нежных, по истине отцовских чувств к своему отпрыску, он заставлял его, как принца Ада, сидеть на троне подле него и возлюбленной жены и терпеть гадкие прикосновения губ к своим рукам.       Этот мир слишком жесток, Люцифер это знает, как никто другой. И пусть он принц, у которого от рождения миллион прекрасных вещей вроде дорогих игрушек в виде судеб людей, которые ему участливо дарила любимая матушка, или богатых друзей — сыновей и дочерей высокопоставленных демонов, которых ему привёл отец, у этой медали две стороны. И вторая заключается в ежедневных муках на протяжении уже почти двух сотен лет.       С детства он был особенным. Не потому, что он сын Сатаны и Лилит, не потому, что он принц Ада или крайне одарённый демон. Он был выбран.       Система, которая убила в нем и так чрезвычайно малые зачатки любви к романтике и проявлению любого рода чувств.       Соулмейты, родственные души, мифы о которых разошлись по Земле, словно это была благодать от Шепфа, но на деле это было лишь… разочарование? Да, скорее всего.       Быть избранным Системой означает вечно мучиться, страдать и ненавидеть всех, кто к тебе приближается. Встреча со своим соулмейтом — крайне редкое событие, которое удается почувствовать далеко не всем, ведь твоей родственной душой может оказаться кто угодно, начиная от близких к тебе демонов, продолжая далёкими ангелами и заканчивая недоступными людьми, которые становятся Непризнанными один на миллион.       И кому-то везёт больше, кому-то меньше. Кто-то не может построить жизнь с другим потому, что не может иметь детей не от соулмейта, а кто-то терпит боль, когда его целует не его родственная душа.       И легко догадаться, что дав ему много всего хорошего, Шепфа просит что-то взамен, а именно страдания Люцифера, его боль и ненависть ко всему живому.       Ему, как принцу Ада, ежедневно целуют руку, будь то просто встреча с кем-то или же Дьявольский приём, во время которого решается судьба заключённых или дела с ангелами, которые так сильно успели насолить демонам, что Ад и Рай недалеки от войны, которую развяжут отнюдь не демоны вразрез с общим мнением.       Ещё маленький Люци в первый раз ощутил боль, когда его поцеловала родная мать, решив проявить свою любовь. Она не понимала, почему ребёнок плачет, задыхаясь в истерике. Тогда Сатана запретил ей целовать сына, но Лилит до конца не понимала, чем обусловлен такой запрет, ведь Система так редко забирает демонов, что она и думать забыла об этом.       Когда Люцифер, немного повзрослев, пришёл к Сатане с жалобой о боли, в первый раз услышал, что «боль — это иллюзия, боль — лишь тренажёр силы воли и характера». Тогда он ещё не знал, что в будущем эта фраза станет настолько ненавистной, что он будет молить не боль прекратить, а заткнуться родного отца. Тем не менее, Дьявол выполнил свой долг, он рассказал ребёнку о Системе, которая редко, но метко отбирает существ, чтобы свести их с родственными душами. Как бы романтично это ни звучало, каждое действие Шепфа было пропитано жёсткостью и ненавистью к тем, кто был выбран. На рандом.       Ещё через некоторое время мальчик хотел рассказать обо всём Лилит, которая не в силах заглушить свой материнский инстинкт не находила себе места, но Сатана приказал ему молчать. Непонимание обрушилось на него волной, когда отец соврал своей жене о том, что маленький Люцифер всего лишь хотел внимания.       И понял он это лишь тогда, когда его усадили на трон. Если бы матушка знала о вечно испытываемой сыном боли от этикетного поцелуя руки, она бы ни за что не позволила Сатане так жестоко обойтись с ребёнком, даже если бы от этого зависела её жизнь.       Однако, как бы там ни было, Люциферу пришлось молчать. Во благо матери, отца, всего рода демонов, во благо мира и согласия, ведь если бы кто-то прознал об этой слабости, это всё могло обернуться чёрт знает чем.       Люцифер страдал, ненавидел жизнь, являющихся к нему идиотов, целующих его руки, но всё равно держал себя в узде, надеясь заставить отца гордиться им, а не считать неправильным.       «Система отбирает слабых и бесхребетных. Никогда бы не подумал, что мой сын окажется ничтожеством», — однажды сказал Сатана, раня демона гораздо больше, чем его ежедневно наказывает Система.       Всю свою жизнь он пытался доказать отцу, что он способен терпеть, способен показать себя сильным, ведь он, как и его любимый, хоть и чрезмерно строгий отец, в крайней степени ненавидит слабость.       Но он устал, его самоконтроль готов был разорваться по швам, а маска спокойствия уже дала трещину, грозясь в следующую же секунду рассыпаться миллионами осколков, впивающихся в кожу, причём то ли ему самому, то ли Сатане, слишком уверенному в терпеливости сына.       — Матушка, — демон улыбнулся, увидев мать. — Здравствуй.       — Здравствуй, Люци, — Дьяволица подошла и уверенно поцеловала его в щеку, заставив сына вновь испытать ненавистную боль, однако внешне он всё ещё оставался спокоен. — Я до сих пор не понимаю, почему твой отец запретил мне тебя целовать, — недовольно хмыкнула она.       — Я тоже, матушка, — натянуто улыбнувшись, пожал плечами Люцифер. — Я всегда рад твоим поцелуям.       Лилит улыбнулась, действительно счастливо, словно ребёнок, которому подарили долгожданную игрушку, но потом мгновенно опомнилась, возвращая самообладание. Она ведь королева самого Ада, не престало ей так радоваться словам любви от сына.       — Я хотела напомнить тебе, что сегодня ты встречаешься с Непризнанными, — она неловко прикусила губу, потому как в силу собственной истории жизни не могла относиться к бывшим людям так, как относились рождённые демоны и ангелы.       — Они уже не Непризнанные, матушка, — Люцифер покачал головой, слегка улыбнувшись. — Они демоны.       — Да, ты прав, — кивнула Дьяволица. — Как бы там ни было, тебе нужно принять их. К счастью, твой отец занят переговорами с Раем, поэтому никто не будет давить на тебя.       Демон облегчённо выдохнул, плохо скрывая свою радость по этому поводу. Он действительно уже не выдерживал давления со стороны Сатаны, особенно когда тот проницательно изучал его лицо при каждом поцелуе руки сына, чтобы доказать себе и ему, что Люцифер — бесхребетный слабак, который не может выдержать боль.       — Спасибо, что напомнила, матушка. Ты будешь присутствовать в зале? — спросил он, чтобы совсем оградить себя от скрывания боли или, возможно, суметь даже отвергнуть несколько касаний губ.       — Нет, тебе сегодня повезло больше, чем мне, — она слабо улыбнулась. — Я буду сопровождать Сатану, пока ты будешь разбираться с новенькими.       Люцифер кивнул, поклонился в знак уважения к матери и покинул комнату, перед этим ловко поправив черную рубашку, идеально выглаженную и накрахмаленную.       Уже через десять минут он вальяжно восседал на троне, позволив себе такую вольность, как закинутая на другую ногу нога и размеренное покачивание стопой.       — Господин, — поклонившись до самого пола, в залу вошёл демон, приглашающий «гостей» к господам. — Вы готовы принять первого Признанного?       — Да, — кратко ответил принц. — Зови.       Демон вновь поклонился и вышел, чтобы потом пропустить в огромную и, на удивление хорошо украшенную комнату — матушка Лилит постаралась — первого новоиспечённого демона.       Дверь чуть приоткрылась, и на ковер ступила нога не слишком симпатичного молодого мужчины, который неуверенной походкой подошёл к своему новому господину.       — Приветствую, — поклонился он. — Меня зовут Майкл, я был признан шестнадцать дней назад.       — Добро пожаловать в Ад, — неопределённо взмахнул рукой Люцифер. — Насколько мне известно, Майкл, ты неплохо показал себя на испытании огнём. Твоя сила — его покорение, верно?       — Да, господин, — мужчина вновь склонил голову. — Каково ваше решение?       — Я думаю, ты отлично справишься в самом низу, где нужно поддерживать силу огня, которым ты управляешь. Ты доволен? — он поднял одну бровь, как бы давая понять, что мнение новенького демона его совершенно не интересует.       — Да, безусловно, — всё же ответил Майкл и подошёл к Люциферу, чтобы поцеловать его руку, как принято, однако ему этого сделать не удалось.       — Не стоит, я не в том настроении, — принц резко отдёрнул ладонь и взмахом указал на дверь. — Можешь приступать к своим обязанностям.       Мужчина кивнул и быстрым шагом удалился, даже не собираясь задаваться вопросом, почему его господин так себя повёл.       Так прошло около пяти часов, Люцифер достаточно быстро распределял работу между новенькими, лишь изредка позволяя кому-то поцеловать его руку, и то только если в зале помимо него и Признанного находился кто-то ещё.       — Сколько там ещё? — недовольно крикнул демон, спрашивая у прислуги о том, сколько же ещё ему придётся провести времени здесь, принуждённому к работе.       — Последняя, — сверившись со списком, ответил тот. — Но она не одна, а с вашим бывшим наставником.       — С Геральдом? Интересно… Пригласи, — приказал принц.       Прислужник повиновался и распахнул двери перед высокопоставленным демоном, нашедшим себя в работе с Непризнанными. Однако его появление было крайне неожиданным, ведь он так давно не спускался в Ад, а конкретно во дворец Сатаны, что это мгновенно заинтересовало сына Дьявола.       Геральд прошёл вглубь комнаты, статно подняв подбородок, пока за ним семенила тень в виде бывшей Непризнанной, одетой в чёрную мантию, которая скрывала не только её тело, но и лицо, так как натянутый капюшон не позволял рассмотреть девушку. Впрочем, это не так важно, ведь всё внимание принца было приковано к школьному учителю, который почтил Ад своим визитом.       — Геральд, — Люцифер даже поднялся с трона, чтобы поприветствовать старого друга. — Чем обязан?       — Здравствуй, Люци, — демон легко улыбнулся, но это было больше похоже на хитрую ухмылку, нежели на искреннюю улыбку. — Я привёл к тебе особенную Признанную.       — Да? И чем же она особенна? — подняв бровь, сын Сатаны попытался рассмотреть в бесформенном силуэте хоть что-то особенное, но пока не смог.       — У тебя ведь нет сведений о ней, не так ли? — его ухмылка становилась всё более и более заметной. — Как думаешь, почему?       — Вероятно, она появилась в Аду несколько часов назад, — пожал плечами демон.       — Если быть точнее, она появилась в Аду около сорока минут назад, — Геральд обернулся. — Подойди, милая, поприветствуй своего господина.       Силуэт повиновался и, подойдя к Люциферу, опустился на колени, нежно, почти любовно, взял за руку и прикоснулся мягкими губами к коже тыльной стороны ладони сына Дьявола.       — Приветствую вас, господин Люцифер. Меня зовут Вики Уокер, я была признана Адом тридцать семь минут назад. Моя сила — управление погодой и, — она поднялась, понизив голос настолько, что даже Геральд был не в состоянии её услышать, подошла чуть ближе и в самое ухо, продолжив, сказала: — и, видимо, вами и вашей болью…       Сын Сатаны дёрнулся от такой наглости девчонки, лицо которой он всё ещё не разглядел, а потом, переварив информацию, понял, что он и правда не почувствовал боль. Он уже был готов к её новой порции, которую ему придётся скрывать от всех присутствующих, но не почувствовал ничего, кроме теплоты дыхания девушки, слегка опалившей его кожу.       — Откуда ты тут взялась? — неуверенно спросил выбитый из колеи принц Ада.       — Боюсь вас напугать, но с Земли, — в её голосе послышалась улыбка. — Каково будет ваше решение?       Люцифер посмотрел на фигуру в мантии, потом на Геральда и, кивнув ему, попросил выйти, оставив их с Признанной наедине. Как только он остался с ней один на один, демон аккуратно, почти не прикасаясь к волосам девушки, снял капюшон, открыв себе её лицо.       Его тело будто бы пробило током, запустив по спине табун мурашек.       — Откуда ты знаешь о Системе? — спросил Люцифер, чуть склонившись и заставляя её прикоснуться губами к его щеке, чтобы окончательно удостовериться в том, что она та самая.       — Вероятно, потому, что я тоже соулмейт, и я тоже чувствую эту невыносимую боль от прикосновения чужих губ, — она чуть улыбнулась. — Я пришла с этим к своему учителю, а он, будучи посвящённым в вашу тайну, предложил мне хотя бы попробовать. Как видите, нам крайне повезло…       Люцифер нахмурился и, прикусив щёку, решил проверить, правду ли говорит девчонка. Он схватил её за горло, но не сильно, чтобы позволять новенькой дышать, а потом впился в её губы. Он знал, что это — самое болезненное, что ей не удастся скрыть боль, значит, она раскроет себя. Но Люцифер ошибся — она чувствовала лишь вкус губ своего господина, вцепившись пальцами в его сильную руку, удерживающую её.       — Ты станешь моим спасением, Вики Уокер…