Упущенные краски

"Не надо было использовать банкай... Не надо..." – примерно такие мысли бродили в голове измождённого торговца. Этот бой, эта война, переживания по поводу Йоруичи и Двенадцатого отряда, на который напали одним из первых, выбивали Урахару из колеи. Особенно то, что его Маюри-кун сейчас сражался с одним из опаснейших существ, а он ничего не мог сделать. Бенехиме перекраивала реальность, совершала невозможное, чтобы подарить победу своему владельцу. Вот только она всегда была слишком сильна для этого мира. Слишком. И она всегда могла разрезать реальность, как ткань острыми ножницами, и открыть путь в другую реальность. Что и сделала, стремясь уберечь своего шинигами. Осознав себя лежащим явно не на камне Зильберна, Киске мгновенно подскочил, пытаясь понять, куда его закинуло. Он видел справа лицо своей принцессы и пытался то ли дотянуться до неё, то ли вытянуть к себе... И вмешательство со стороны было настолько внезапным, что торговец не успел помешать закрытию разрыва реальности. — Так-так-так. Ты кажешься мне знакомым. Не родственник ли ты Хазамы? Он тоже любит прятаться за шляпами. – насмешливый голос заставил Урахару обернуться, чем и воспользовался неожиданный свидетель, мгновенно оказавшись между торговцем и разрывом. Бенехиме взвыла, пытаясь вернуть своего шинигами, но проход уже закрывался от невероятной силы пришедшего человека. В прочем... Человека ли? Киске мог поручиться - в этом звере от человека, максимум, только внешность. — Прошу прощения, не имею понятия, о ком Вы. – привычно улыбнувшись, экс-капитан надвинул панамку на глаза, из-под полей рассматривая собеседника. Одежда чем-то похожа на форму квинси. Мускулистый и определённо темнокожий - хоть в отсутствие рядом Маюри Урахара и не мог различать цвета, оттенок серого был темнее, чем у светлокожих людей. Тёмные волосы и такая же бородка. А вот взгляд Азраэля создавал впечатление, будто ты встретился со своей смертью. В прочем, Урахара в этом уже не сомневался. Каннонбираки Бенехиме Аратаме нещадно тянула силы и из него самого, и из окружающего мира, уничтожая его своей яростью. А торговец, лишённый возможности позвать свой занпакто, израненный, изнывающий от беспокойства за разрушающийся мир и дорогие ему души, был слаб как никогда раньше. А Азраэлю, видимо, надоело ждать, когда недоХазама вернётся из мира грёз. Он искал сильного противника, пока можно было так поразвлечься... А этот тип мешал. И с присущей ему безапелляционностью, атаковал Урахару прямым ударом в лоб. Но вот он никак не ожидал, что противник мгновенно среагирует, уходя с линии атаки и хватая одной рукой Азраэля за руку, а второй создавая какое-то хитроумное хадо. И уж тем более он не ожидал, что от прикосновения этого шляпочника мир внезапно взорвётся красками. Он видел, что плащ выбранного оппонента зелёный, что под полосатой панамкой скрываются красные швы, а сам противник заляпан алой кровью - своей и чужой. Взрывом кидо их откинуло друг от друга. Урахара поднялся на чистом упрямстве и желании вернуться, чтобы спасти свой мир. А Азраэль был слишком ошеломлён, чтобы уклониться. В прочем, особого вреда хадо ему не нанесло - только растрепало одежду и причёску. — Эй ты! Что за хрень это только что была? – не то, чтобы Пёс не знал, что это означает, но это было слишком неожиданно - вот так просто встретить своего соулмейта в попытке его же и убить. Однако Урахара воспринял это по-своему. — Разработанное мною кидо. Вы, видимо, равны по силе Кенпачи, раз оно Вам не навредило. – настороженно глядя на противника, Киске поднял меч и приготовил ещё парочку сюрпризов на дальнейшие атаки. – Но судя по Вашему лицу, Вы имели в виду нечто другое? Азраэль не очень верил во всю эту романтичную чушь. Однако те краски, что подарило ему прикосновение к этому человеку, были действительно прекрасны. А вид этого человека в цвете нравился ему куда больше чёрно-белого мира. Вот только этот мир безжалостен. Он отнимает счастье, едва только подарив его. И это обидно. Это бесит до дрожи в руках и желания уничтожить целый мир, лишь бы убрать пустоту в душе. От первого удара в полную силу хрупкая оболочка занпакто без души самого занпакто разломилась. Торговец лишь на чистых инстинктах увернулся от осколков и ударной волны, бросая рукоять и заменяя себя портативным гигаем. Однако ему, ослабленному банкаем, явно было до "Кенпачи этого мира" как мысленно окрестил торговец Азраэля, как до восьмидесятого района Руконгая без шунпо. Тот же, движимый чистой яростью, старался уничтожить причину секундного замешательства, которое сломает ему всю оставшуюся жизнь. А Бенехиме кричала. Она звала своего владельца, уничтожая реальность за реальностью и с отчаянием осознавала, что он умирает. Умирает там, куда Алая Принцесса не может дотянуться, не может из-за силы бешеного зверя, что боролся со вспышками цвета перед глазами каждый раз, как попадал по Урахаре. Эти чёртовы краски заставляли смотреть, как человек, отпущенный ему судьбой, покрывается своей кровью и ссадинами, как медленно исчезает в глазах свет силы. Киске отчаянно пытался выжить. Несколько раз ему казалось, что он смог пробиться к своему занпакто и открыть проход в свой мир, но безжалостный противник тут же отправлял его в полёт до ближайшего здания. Казалось, торговец уже держится на чистом упрямстве и вбитом во Втором отряде инстинкте. Однако даже мастер непрерывной адаптации ничего не может противопоставить грубой силе, намного превосходящей его собственную. Ярость и сила этого зверя поражала. Он с лёгкостью ловил настоящего Урахару, тут же отправляя его врезаться во что-нибудь твёрдое. А тот терял силы, которых и так оставалось немного, и всё больше становился похож на мясной мешок для смятых внутренностей и раздробленных костей. Портативные гигаи были бесполезны, этот зверь будто чувствовал, где настоящий Урахара, а где подделка. На него не действовали большинство кидо из-за колоссальной силы и малого количества вложеной реяцу. А вот сам Азраэль бил с наслаждением, яростью и ненавистью, которую всколыхнул старый торговец своими яркими красками. Это оказалось неожиданно больно - осознать, что твой соулмейт твоим не будет. Больнее всего, что ему приходилось испытывать. Хотя, наверное, сложно сравнивать его жизнь, наполненную только жаждой крови и пьянящей яростью битв, и эту секунду осознания, что рядом стоит человек, предназначенный ему судьбой. Что это вообще за чушь такая? А оказывается, даже звери любят яркие краски. И это неимоверно злило. Поднимаясь после очередного полёта в ближайшую стенку, Киске уже осознавал, что живым отсюда не уйдёт. И отчаяние подстегнуло его на безумный поступок. — Хадо номер 96: Итто Касо! – Урахара подался вперёд, буквально впечатываясь в своего противника и выкрикивая роковые для него слова. Разумеется, для Азраэля этот взрыв не был смертелен. Разумеется, для Урахары он был летальным. Выпущенная сила буквально придавила обоих, заставляя последние жизненные силы покинуть Киске. Вот только почему-то мир, вместо того, чтобы погаснуть перед глазами бывшего капитана, внезапно взорвался красками. — Ваши волосы... Такого же цвета, что и у Маюри-куна... – видя перед собой перекошенное лицо Азраэля, торговец в своей манере говорил совсем не то, что от него хотели бы услышать. В прочем, что можно требовать от умирающей души? Бессознательно Урахара потянулся рукой к волосам противника, забравшего его жизнь. Волосам того же цвета, что и его потерянное счастье. Только дотянуться он так и не успел - его тело распалось на духовные частицы, лишая Азраэля последней возможности увидеть мир цветным. Бенехиме забилась, закричала, цепляясь за реальность миров, но всё равно исчезая вместе с владельцем, чтобы не возродиться уже никогда. Ведь разделённые шинигами и занпакто уже не смогут стать целой душой... *** Говорят, что гражданская война в Икаруге была слишком жестокой и кровавой. Но мало кто уже знает, что бо́льшую часть разрушений учинил Бешеный Пёс, который в ярости убивал всех, кто попадался ему на пути. И совсем не важно, кто это был, - тот, на кого была нацелена эта война, или же его союзники. Все умылись своей кровью. Ведь разъярённый зверь, потерявший возможность на своё счастье - самый страшный противник. Особенно в этом жестоком мире.