POV Джузо Сузуя
С самого детства ты любила разные истории, Рей-чан. Мы вместе читали сказки, слушали рассказы, рассматривали красочные картинки и представляли себя их героями. Сказки у Мамы были необычные, правда? Чаще всего в них описывались те вещи, которые люди редко допускают до детей, но мы-то особенные дети. Слишком разные, но живущие в одном теле… но я отвлекся. Сегодня я расскажу самую лучшую сказку, которая происходит прямо сейчас. Маме бы она точно понравилась, возможно, она заказала бы к ней дорогущие иллюстрации, расписанные, так скажем, определенным цветом. Это было бы вполне в её духе. Раз уж нам все равно не удается сегодня уснуть, устраивайся поудобнее. После Драконьей войны жители Токио еще долго не могли привыкнуть к изменениям. Спустя много лет борьбы за выживание между людьми и гулями, мир наконец-то был восстановлен. Город пережил множество перемен, и, казалось, вошел в нужный и гармоничный ритм. Периодически спокойствие мегаполиса прерывали недовольные новым положением вещей гули, но ТКБ быстро подавляли единичные бунты и всплески агрессии. И мой отряд в том числе. Не так давно одно из существ убило несколько человек в двух шагах от дома господина Шинохары и его семьи, и как же иронично, что с проблемой прибыли разобраться именно мы. Как же чудесно, что после всех перемирий нас с Джейсоном не разлучили, что еще более чудесно – почти всем сотрудникам ТКБ их куинке заменили на травматическое оружие. Думаю, кто-то сверху просто побоялся отбирать у Драконьего Генерала его любимца, но в любом случае они приняли верное решение. Вся операция заняла не больше получаса, и отряд Сузуи в очередной раз доказал, что быстрее и эффективнее устранять угрозы мало кто может. За нашу с тобой жизнь произошло немало перемен, но одну простую вещь я не могу унять до сих пор – жажда крови. Хоть это скорее полезное качество для следователя, уверен, в УБГ тысячу раз пожалели, что не пристрелили нас около пятнадцати лет назад. Забавно, что я сам не уверен, сколько лет нам было, когда они впервые вышли на Маму, но все всё равно называли Джузо «проблемным ребенком». Кто бы знал, как сложатся карты в итоге… И что именно Шинохара, который вступился за нашу жизнь тогда, будет единственным, кого до сих пор не хочется задушить. Ах да, ты его почти не знала, к тому времени тебя уже усыпили врачи на много лет целой горой таблеток. Что ж, теперь понятно, что меня пичкали этой гадостью из-за все того же страха, думая, что это обезопасит их от меня. Только вот такой метод не сработал бы – просто Шинохара всегда оказывался рядом и вытягивал меня из якобы проблем за шкирку, иногда буквально. Он был полной противоположностью Маме, и главным отличием было то, что он никогда не хотел причинить мне боль. Любую боль, он называл их «моральной» и «физической», хотя последнюю мы почти не чувствовали. А вот с причинением мне «моральной боли» он справился отлично. Знаешь, во время штурма Антейку, когда Шинохара прикрыл меня собой, я словно почувствовал удар Одноглазой Совы на себе. Мне никогда не было так больно, казалось, что её кагуне прошло насквозь моего напарника и проломило мне ребра, а сломанные кости впились в легкие. Казалось, что я кашлял кровью целую вечность, а потом такую же вечность плакал, сидя рядом с его телом, пока не прибыли спасатели. А в госпитале ты еще удивлялась, почему вместо ноги у меня протез, и почему приходилось учиться ходить заново. Тогда с Джузо что-то случилось, он словно повзрослел за несколько дней, а Рей-чан осталась маленькой девочкой. До сих пор не по себе от этого контраста. Быть взрослым – занудно, Рей-чан. Знала бы ты, сколько ночей мне приходилось заставлять тебя молчать, а самому думать обо всем, что происходило в нашей жизни. Прожив столько времени среди обычных людей, я в конце концов начал понимать, что у Мамы было не очень хорошо, и от этого осознания меня еще долго рвало желчью… А потом произошла встреча Джузо и Большой Мадам. Знаешь, я никогда не думал о том, что мы еще когда-нибудь встретимся. Мне даже не хотелось думать об этом, особенно после того, как я «повзрослел», но пришлось. И мне до сих пор гадко от того, как прошла наша последняя встреча. Я сказал ей, что не держу зла за все страдания, через которые Мама заставила меня пройти, можешь себе представить?! Мне даже не удалось убить её собственными руками – с ней расправился мой отряд. А Хамбее, чтоб его, зажал мне уши, думая, что она сможет навредить мне еще больше. Гуль, который вырастил из меня черт знает что, запомнил меня как неспособную постоять за себя куклу в кружевном платье. Все произошло слишком быстро, нелепо, и не давало мне покоя еще очень долго. До недавнего времени. Казалось, теперь все должно быть хорошо, ведь именно так говорили все вокруг, да и Миюки каждый день повторял о том, как удачно сошлись звезды, но лишь в один день он оказался прав. Знаешь, мне никогда не нравилась астрология, уж на что, а на звезды через решетку мы насмотрелись. Однако, когда ранним утром в нашу квартиру ворвался Мизуро и передал мне стопку документов, мне действительно показалось, что звезды сошлись наилучшим образом. На месте Ресторана Гулей в седьмом районе образовался пустырь, и после долгого изучения Маминого почерка и переговоров с господином Цукиямой, я наконец мог творить на участке то, о чем мечтал все долгие месяцы после нашего с Мамой расставания. Однако, на этот раз я не мог позволить Отряду снова отобрать у меня все веселье. Да и их психика все еще могла пострадать, как и хрупкие нервы Шинохары. Так что, дорогая Рей-чан, это наш маленький секрет.Конец POV
По седьмому району долгие месяцы ходили слухи о постройке нового здания на месте старого амфитеатра. Масла в огонь подливало полное незнание как со стороны гулей, так и со стороны обычных смертных – строился секретный объект ТКБ, этим все сказано. Кто-то наивно думал, что это просто новый офис, кто-то строил ужасные теории заговора и опасался, что исчезновения людей возобновятся. Покров тайны не спал и после завершения строительства – глазам жителей предстало современное здание фабрики. Зачем миротворцам фабрика, если производить им нечего? Куинке, можно сказать, остались в прошлом, к тому же их всегда производили в одной конкретной лаборатории. В здание невозможно было попасть никому, кроме нескольких десятков сотрудников, а за огромными окнами не было видно ничего – стекло было матированным. Все тайны остались за массивными белоснежными воротами, на которой висела позолоченная табличка со странной надписью: «Если вашей или жизни другого человека грозит опасность, звоните по номеру 001329». Однако, незадолго после постройки странного здания и без того редкие нападения агрессивных гулей значительно сократились, посему жители седьмого района вскоре привыкли к странному зданию, выучили странный номер и вернулись к повседневной жизни. Лишь иногда на закате казалось, что идущий из труб дым окрашивается в красный. Юноша не ел уже очень давно. Он пытался подавить свою проклятую сущность с окончания Драконьей войны, шатаясь по всему городу и игнорируя специализированные магазины для гулей с искусственной человечиной. От одного запаха, исходящего от этой мерзкой синтетики его тошнило, но голод сводил с ума еще сильнее. Худощавое тело трясло мелкой дрожью, по подбородку текла струйка слюны, в глазах стояла пелена. Молодой гуль начал подумывать, что именно здесь, на очередной улице мегаполиса, он и подохнет. В тусклом свете фонаря он едва различил две фигуры, идущих спиной к нему. Молодая девушка вела под руку старушку, видимо, внучка провожала домой любимую бабушку. По спине парня пробежали мурашки, а из воспаленных глаз брызнули слезы. Он дал себе слово не причинять вреда мирным людям, особенно потакая животной натуре, но очень быстро мысли о прерывании бесценной человеческой жизни сменили три простых слова. - Я так голоден… Глаз затянулся черной пленкой, а в лопатках ощущались забытые давно покалывания. Неестественно дернувшись, юноша рванул вперед, сбивая с ног будущих жертв. Теперь гуль видел их отнюдь не людьми – перед глазами стояли вазоны с благоухающими фруктами. Секунда, и раздался ужасный хруст ломающихся костей, вслед за которым послышался оглушительный крик. Повалив девушку на землю, гуль нещадно принялся в прямом смысле отрывать от неё куски мяса и запихивать их в рот, едва слышно говоря слова извинения и всхлипывая. Старушка же, с трудом отползая в сторону, принялась звать на помощь хриплым голосом и держась рукой за слабое пожилое сердце. Спустя несколько контрольных ударов, парень окончательно потерял счет времени, и в себя его привел лишь ослепляющий свет фонаря и резкая боль в шее, как от укола. Видимо, кто-то выстрелил в него сбоку. Подняв слезящиеся глаза прямо на источник света, юнец едва различил стройную фигуру, держащую в руках подобие косы с изогнутым лезвием. В тот момент ему показалось, что сама Смерть наконец настигла его. В голове пронеслись образы улыбающейся мамы и погибшей не так давно невесты, его собственное отражение в зеркале и еще множество обрывков потерянной жизни. Послушно рухнув набок, парень выдохнул и закрыл глаза в ожидании финала.***
Монотонный звук работающих прессов разбудил измученного парня. Голова нестерпимо болела, на языке все еще чувствовался привкус железа. С трудом приподнявшись, он огляделся. Его окружала стальная клетка, с одной стороны которой находилась дверца с замком. Судя по тому, как последний переливался красно-пурпурным, можно было сделать вывод, что к металлу добавили RC-клетки, дабы наверняка удержать пленка. Сама же клетка находилась в просторном светлом помещении. Вдоль стены шел конвейер, над которым находился выступ, внешне похожий на вентеляционную шахту. В середине комнаты находилось углубление, в котором стоял покрытый коричневым налетом контейнер, на котором и заканчивалась лента конвейера. Параллельно же его клетке стояли еще несколько пустых, напротив последней стояла тележка с какими-то инструментами. - Очухался, поганец, - проговорил грубый голос, который, как ни странно, принадлежал явно молодому парню. Переведя взгляд на источник звука, гуль увидел высокого лаборанта в белом халате. Тот стоял на расстоянии от клетки и сверлил пленника полным ненависти взглядом. В руках, скрытых черными перчатками из плотной резины, он держал несколько листов бумаги. Небрежным движением он оставил листы на полу клетки и поднявшись по лестнице скрылся за дверью. Дрожащими то ли от холода, то ли от транквилизатора руками, юноша подтянул к себе лист с римской цифрой I. " Согласие на уничтожение." Кисти рук затряслись еще сильнее, парень глазам своим поверить не мог, но продолжил чтение. С каждым прочитанным словом его сердце колотилось все сильнее, а в горле рос ком, из-за которого становилось трудно дышать. "Вы нанесли невосполнимый урон жизни и/или психике человека и в ближайшие два часа будете убиты. Перед этим вашему организму будет нанесен урон, равносильный тому, что вы причинили жертве. Конкретно в вашем случае это..." Дальше читать было невыносимо. Из горла вырвался отчаянный крик, который, впрочем, прервала открывающаяся дверь. Не в силах взглянуть на десяток вошедших, юноша схватился за голову и зарыдал, даже не пытаясь сдерживать всхлипывания. Он схватил проклятую бумажку и начал судорожно разрывать её. - Нет... Нет, это нечестно!!! - Предлагаешь тебя отпустить? - раздался под потолком веселый тонкий голос. Только сейчас неконтролируемая дрожь утихла, и юнец поднял голову. На него презрительно смотрел один из работников. - Пожалуйста... - голос юнца то и дело срывался на дрожь, - Я всего лишь хотел поесть, а эти люди просто... - Так значит, по-твоему, ТКБ зря надрывается, говоря о важности баланса между людьми и гулями? - Когда вы уже запомните, что безнаказанно жрать людей нельзя, - проворчала девушка-лаборант, настраивая один из механизмов и поправляя конвейерную ленту. Только сейчас пленник заметил тонкую проволоку, зачем-то закрепленную на краю ленточного устройства. За каким её сюда пристроили?.. Закончив возиться с машинами, лаборантка глянула на часы и недовольно вздохнула: - Похоже, снова придется начинать без него. Тащи гуля к Мясорубке. Загнанный парень рванул в угол клетки, инстинктивно пытаясь спрятаться, и только сейчас начал чувствовать боль – его Ахилловы сухожилия были перерезаны, сбежать было невозможно. Обреченному парню ничего не оставалось, кроме как сжаться в комок и глаза, как вдруг сверху раздался оглушительный звон стекла. Рабочие цеха бросились к стенам, дабы не порезаться об осколки панорамного окна, молодой гуль же впился глазами в силуэт, спрыгнувший будто бы с соседней крыши. Юноша подумал было, что прибыло его спасение, ведь мало какой человек был способен пережить такое падение, однако, радоваться было рано. Лаборанты вместо паники лишь снисходительно переглянулись и вернулись на свои места – кто-то встал у конвейера, кто-то поднялся по лестнице в комнату управления, а один довольно крепкий на вид в ожидании взглянул на свалившегося сверху незнакомца, протягивая ему лабораторный халат, отчего-то красный. В закатном солнце приговоренному гулю не удавалось разглядеть лица, ему лишь казалось, что в теле прибывшего застряли, и теперь блестели, осколки стекла. - Простите, простите, я опаздывал, некогда было бродить по коридорам! – голос звучал на удивление бодро и звонко для того, кто только что приземлился с пятнадцати метров. Когда тень приблизилась к пойманному гулю, последнему удалось разглядеть сперва блеск заколок к черных волосах, а потом и лицо. С удивительно бледным для такого живчика лицом как-то пугающе контрастировали бордовые глаза, а расширенные зрачки пугали еще сильнее. Встретившись взглядами, на лице брюнета растянулась улыбка, обнажая белоснежные зубы. Гуль на мгновение замер, принюхиваясь к невероятно сладкому запаху, исходящему от своего посетителя, и очухался только когда тот натянул на изящную кисть плотную перчатку и присел на корочки, встречаясь с перепуганным парнем взглядами. Лишь сейчас пленник решился прохрипеть: - Что… Что здесь происходит? Улбыка исчезла с лица незнакомца, сменившись на скучающее выражение лица. Убрав прядь черных волос за ухо, юнец раздраженно проговорил: - Так они тебе не рассказали? – он обернулся, оглядывая работников полным разочарования взглядом, после чего снова впился глазами в пленника, - хм… Давай так, тобой займется эта прелесть, а я буду все рассказывать по ходу дела. Кстати, можешь называть меня Сузуя. Кивнув в сторону механизма, брюнет вскочил на ноги и жестом указал своим коллегам на рычаг, а после – на гуля. Этот мальчишка, который был на голову ниже всех остальных, явно был главным в этом странном месте, и теперь с неподдельным энтузиазмом наблюдал за тем, как его «гостя» за шкирку вытаскивают из клетки и крепят за руки и ноги к металлическому каркасу в самом начале конвейера. Казалось, гуль и не собирался сопротивляться, чем слегка разочаровал своего собеседника. Со скучающим видом изучив протянутые ему документы, отдаленно похожие на полицейский отчет, он недовольно пробурчал: - Ацуко, переверни его на живот, он на пострадавшую со спины налетел. У нас тут… ох, он не добил жертву, но сломал ей кости и вырвал несколько кусков мяса, чем вызвал большую кровопотерю, бла-бла-бла... Серьезно, вы для этого меня позвали?! Сварливая девушка лишь молча кивнула и выполнила указание, нажав несколько кнопок на панели управления, один из лаборантов, в свою очередь, опустил вниз массивный рычаг. Спустя пару секунд, весь цех заполнил оглушительный механический лязг, и листы металла, которые поначалу казались гулю лишь вентиляцией, обнажили бесчисленные сверкающие лезвия, которые угрожающе нависали над конвейером вдоль всей его ленты и то и дело опускались вниз. В горле несчастного встал ком, дыхание сперло. Повернув голову в сторону по-детски улыбающегося мальчишки. Помимо него в цехе больше никого не осталось, кроме них, видимо, после начала экзекуции, все остальные предпочитали сохранить остатки психики. Умоляюще всхлипнув, парень прохрипел дрожащим голосом: - Не надо…Почему… Почему все именно так? - А что такое? – Сузуя удивленно вскинул брови и склонил голову набок, все еще широко улыбаясь, - ты думал, что попав в Центр Ликвидации, тебя ожидает что-то еще? Или то, что Драконьему Генералу не полагаются привилегии? Парень громко рассмеялся, и одновременно с этим на грудь гуля с грохотом опустился заржавевший пресс, спровоцировав тем самым оглушающий вопль и смачный треск ломающихся ребер и позвонков. Сломанные кости теперь торчали прямо из спины, по подбородку текли кровавые струйки. Миновав пресс, парень лишь хрипел и дергался в агонии. Брюнет же приблизился к своей жертве, проводя рукой в перчатке по щеке всхлипывающего парня и наконец-то начал свой рассказ. - Задача ТКБ – поддерживать мир между гулями и людьми. А ты, кусок мяса, своими вкусовыми предпочтениями нам мешаешь, как и твои дружки-вурдалаки. Поэтому никто в Управлении не был против моей маленькой идеи. Ах, Мамочка бы мной гордилась… Всё благодаря ей, - на слове «всё» Сузуя сделал особенный акцент, прервавшись на новое испытание. В надплечье впились зубья капкана, разрывая мышцы, после чего устремилось обратно вверх, с костью оторвав кусок плоти. На этот раз вместо крика послышались лишь приглушенные всхлипывания. Сердце бешено колотилось, и, казалось, вот-вот разорвется. - Ну чего ты… - в голосе брюнета звучало явное разочарование, - А представь, каково испытывать подобное каждый день? Ты еще легко отделался. Знаешь, Маме бы понравилось это место. Я бы дал ей попробовать всё-всё, что тут есть! А пока приходиться наблюдать за тебе подобными. А ведь в Академии тогдашнего УБГ нас учили, что гуль гораздо сильнее человека. Ну так объясни мне, почему ты с минуты на минуту откинешь копыта, а я до сих пор жив? Он был прав – через пару мучительно долгих мгновений связанное тело прекратило дергаться. По конвейерной ленте тянулась полоска бордовой крови, заканчиваясь у контейнера. Теперь было понятно, что коричневый налет по его краям – всего лишь засохшая кровь. Вприпрыжку добежав до тележки с инструментами в другом конце цеха, мальчишка схватил длинную изогнутую иглу и вернулся к свежему трупу, по пути вдевая черную хирургическую нить в ушко – этот гуль был слишком скучным для цветной вышивки. Усевшись верхом на сломанную пополам спину, он принялся вышивать порядковый номер на загривке, с ног до головы пачкаясь в свежей крови. Закончив с надписью, он похлопал неподвижное тело по плечу, напоминавшее теперь кровавое месиво. - Ты был плохим мальчиком.***
По дороге домой, Сузую перехватил его отряд, испуганно спрашивая его про характерные пятна на его одежде. Джузо же добродушно пожимал плечами, улыбался и молчал, повиснув на локтях Кейджина и Хамбее как маленький. Ему не хотелось рассказывать о Фабрике тем, кто за столько лет смогли войти к нему в доверие и подарить иллюзию детства, которого у парня никогда не было. Убийства были его любимым занятием наравне с походами в зоопарк или поеданием сладостей, только вот остальные чудовищного хобби не разделяли. Сузуя был сломан еще очень давно, но нашел способ балансировать между двумя своими личностями – наивным светлым ребенком, над которым надругались, и жестокого убийцы-психопата. Пройдя со своими подчиненными до дома, Джузо как обычно обшарил карманы каждого на наличие конфет, и, довольный своим уловом, поднялся в квартиру. Скинув с себя красный халат, надетый на голое тело, парень ненадолго встал перед зеркалом, разглядывая свои старые шрамы. Прошло столько лет, но каждый день ему приходилось напоминать себе обо всем, через что пришлось пройти ради этой сомнительной, но все же идиллии – и кровавая рвота, и истошные крики вперемешку со слезами, и разрывающие кожу цепи и лезвия мгновенно всплывали в памяти. Центр Ликвидации был всего-навсего попыткой отомстить Мадам за сломанную жизнь. Только пробуждение Шинохары позволило Сузуе не сойти с ума окончательно, хотя даже такое утверждение можно было назвать сомнительным. Тихо вздохнув и усевшись на подоконнике, он взял в руки альбом для рисования и принялся водить по бумаге цветным мелком, изредка разгрызая карамельки. Из окна его квартиры виднелось такое далекое сейчас здание Фабрики Плоти, её трубы, из которых шел алый дым… Еще не один десяток гулей, взбунтовавшихся против новой системы, попадут в белоснежные стены, и останутся в них навсегда или выйдут из её дверей полностью сломленными, как когда-то вышел из амфитеатра маленький Рэй. Со временем на белой краске начнут появляться кровавые пятна, и, рано или поздно, в Токио наступит полная гармония между людьми и гулями. А пока, кто знает, сколько еще гулей Джузо придется убить на кровавом конвейере, чтобы маленькой Рей-чан перестала сниться в кошмарах её любимая Мама. Les oiseaux qu'on met en cage Peuvent-ils encore voler? Les enfants que l'on outrage Peuvent-ils encore aimer?