Часть 1
14 сентября 2020 г. в 00:55
***
2003 г. 12 марта. Нижний Новгород .
Виктор поднимается по лестнице многоэтажки с тяжелой сумкой за плечами и серебряной медалью на шее.
Ему страшно.
Ему страшно до колик в животе, и это не должно быть так, ведь где считается нормальным трястись у порога собственного дома после очередного завоеванного места на пьедестале.
Виктор стоит на лестничной площадке и думает, что после совершеннолетия съедет из этой квартиры к чертовой матери. Ему все равно, пусть это будет хоть несчастная однокомнатная конура с обшарпанными стенами, крошащимся кафелем в ванной и полчищем тараканов, что то и дело выползают из-под скрипящих половиц и, словно профессиональные атлеты, с позиции низкого старта несутся на кухню за едой. Виктор даже согласен с ними дружить.
Просто он больше так не может.
Он больше не может терпеть обвиняющие взгляды матери. Каждый раз будто слышать «Если бы не ты, у меня была бы чудесная жизнь, с любимым человеком! Зачем ты вообще появился на свет?», хотя ее губы так и остаются плотно сомкнуты в тонкую линию, а руки, от которых так ждешь ласки, отвешивают очередной подзатыльник за какую-нибудь мелочь.Если напьется, то и за волосы оттаскать может, влепить пощечину, накричать.
Ей все равно как он учится, а ведь Виктор так хотел, чтобы она им гордилась, старался получать хорошие оценки. Ей безразлично его катание, и мальчик не знает, чем еще добиться похвалы и радости матери.
Он больше не может чувствовать себя виноватым за уставший вид отца. Тот трудится на нескольких работах, чтобы прокормить семью и помочь Виктору оплатить услуги тренера, костюмы, прочее снаряжение. А приходя домой, утыкается пустым взглядом в книгу или сразу ложится спать. Он делает вид, что не замечает сложившихся отношений в семье. У него абсолютно нет времени на сына.
Отец с матерью не были ни на одном из его выступлений. Ни разу.
Виктор больше не хочет быть обузой, ведь если он уйдет, родители закончат эту идиотскую игру «ребенок должен расти в полной семье», разведутся и, возможно, смогут найти свое счастье.
Виктор задыхается от материнского презрения и нежных рук отца, что изредка треплют его по голове.
Мальчику плевать на университет. Папа не одобрит, конечно, но Виктора, это не остановит. Он пойдет работать, все равно куда, лишь бы взяли без образования. Он будет усерднее заниматься на катке, чтобы не только наслаждаться любимым делом, но зарабатывать таким образом себе на жизнь. Он сделает что угодно, но съедет.
Осталось чуть больше трех лет.
Он сильный. Он дождется.
***
2009 г. 4 февраля. Санкт-Петербург.
Его первый раз был отвратительным. Виктор даже представить не мог, что все так обернется.
Они познакомились на общественном катке.
Прошла неделя с Чемпионата Европы (одна из трех, в течение которых Яков запретил ему появляться в спорткомплексе), и Виктору безумно хотелось покататься. Просто так. Для души. Так что он узнал время самого позднего сеанса и в половине одиннадцатого, схватив сумку с коньками, помчался к метро.
Виктор впервые за последние несколько лет встречает человека, который не знает его имени, и вдохновляет это гораздо больше, чем разочаровывает. Девушка кажется очень милой, пусть и немного простоватой, но Виктора это не заботит. Они катаются вместе, болтают, и это так здорово, что юноша не может перестать улыбаться.
Он безумно счастлив.
Он думает, что наконец нашел человека, который в первую очередь будет видеть в нем просто Витю, парня, любящего кататься на коньках, а не Виктора Никифорова, фигуриста мирового масштаба. Он просит об еще одной встрече и девушка легко соглашается. Потом они встречаются еще раз и еще. Гуляют по набережной, сидят в кафе, снова встречают ночь на льду, и Виктор впервые целуется по-настоящему.
Спустя месяц и несколько намеков со стороны девушки, Виктор приглашает ее к себе.
Он нервничает, ходит из комнаты в комнату и старательно вспоминает все статьи из журналов и интернета.
Он умудряется пролить на ее платье вино за ужином, а девушка лишь смеется и просит не волноваться об этом.
Все идет вполне неплохо, но когда он разводит ей бедра, девушка наконец замечает всю неуверенность, что сквозит в его движениях, и, чуть изогнув брови, интересуется, не уж то это его первый раз.
Виктор замирает в абсолютно нелепой позе, с нарастающей тревогой глядя ей в глаза, а сердце, кажется, сейчас пробьет его грудную клетку. Девушка фыркает, толкает его в грудь, заставляя лечь на спину, и одним движением насаживается до основания. Она двигается быстро, ласкает его слишком умело, и на какое-то время физическое удовольствие выбивает мысли о странной реакции партнерши.
Все заканчивается до смешного быстро, и девушка просто останавливается, встает с постели.
Ее лицо искажено гримасой отвращения.
— Не ожидала, что Виктор Никифоров окажется жалким девственником, — слова бьют не хуже пощечины, и Виктор широко распахнутыми глазами просто смотрит, как девушка ищет по комнате вещи и поспешно одевается. — Кто бы мог подумать…
Она уходит, даже не взглянув на парня, слышится только грохот двери в прихожей и шум машин за окном.
Виктор сворачивается в клубок на огромной кровати и рыдает полночи.
Перед тем как уснуть, он обещает себе больше никогда не впускать людей в сердце.
***
2015 г. 19 января. Где-то над территорией Российской Федерации.
Виктор смотрит в иллюминатор и думает, что он до смешного нищий.
И неважно, что у него квартира в одном из самых элитных районов Питера, плевать, что постричь собаку за 200 долларов для него пустяк. Абсолютно все равно, что на полках в гостиной уже нет места для медалей и кубков, а шкаф в спальне полон дизайнерской одежды.
Это все ерунда.
У Виктора нет ничего действительно ценного и значимого. Кроме Маккачина, разумеется.
Виктору 26, а он сомневается, что нужен, хоть кому-нибудь в этом мире. Нужен как человек. Со всеми недостатками, проблемами и страхами. С безумной романтичностью, кипящей энергией и светлой душой. С желанием любить, тепло и искренне, и чувствовать то же в ответ.
Ему хочется объятий, ласковый поцелуй в макушку и тихого «все хорошо, Витя, я рядом». Вместо этого он получит отвратно фальшивые улыбки, острые, колющие взгляды, хлопок по плечу и «давай, за Россию, Виктор».
Самолет заходит на посадку в аэропорту Сочи, а Виктор не знает, как ему прожить завтрашний день.
***
2016 г. 22 декабря. Барселона.
— Кстати, Юри, о чем ты хотел поговорить со мной?
— Точно… После финала Гран-при, давай покончим с этим.
***
Они сидят напротив друг друга.
Юри видит, как в полнейшем недоумении распахиваются глаза Виктора, но продолжает говорить.
Говорить что-то, о том, что благодарен, что это были самые прекрасные 10 месяцев в его жизни, и что он отпускает его, так как было бы кощунством и дальше удерживать такого человека рядом. Говорит, что уходит из спорта. Говорит, опустив голову как можно ниже, будто в традиционном поклоне, а сам старается не пустить отчаяние во взгляд, всю боль, что вызывает это решение.
Однако судорожный, рваный вдох заставляет посмотреть на мужчину и в растерянно моргнуть, а рот чуть приоткрыться в удивлении.
Ведь Никифоров плачет. Его глаза полны паники и слез, губы дрожат, чуть приоткрываются, будто мужчина пытается глубоко вдохнуть, однако ничего не выходит.Виктор, похоже, и не пытается унять дрожь в руках, которая постепенно переходит с пальцев на кисти, плечи, заставляя содрогаться все тело, что кажется, еще чуть-чуть, и он зарыдает.
— Я сделал что-то не так? — он смотри на Юри до того тоскливо, что хочется закричать.
— Это не.., — Юри не знает как реагировать. Он абсолютно не ожидал, что Виктор заплачет. Поругается, попытается отговорить, но слезы…
–Прошу, скажи мне, – тихий, беспомощный шепот. Во взгляде зарождается истерика, Никифоров смотрит с ужасом, таким пронизывающим, что хочется отвести взгляд.
«Нет. Все правильно. Я поступаю правильно».
— Виктор, послушай меня, так будет лучше, я не нужен тебе, — Виктор всхлипывает и давится истеричным смешком, — поверь, это все…
Но Виктор не слышит. Ему кажется, что мир вокруг превратился в бесконечный вакуум и эта пустота давит. Опять. Это снова происходит. Еще чуть-чуть и он снова останется один.
Нет, нет, нет…
Нет…
Нет.
Нет! Он должен сделать хоть что-то. Сказать что-нибудь. Он не может потерять Юри.
— …, Виктор!?
Прерывается на полуслове. И не может поверить своим глазам. Виктор. Тот самый Виктор Никифоров сейчас падает на колени, беспомощно обнимает его голени, сильно ссутулившись, и упирается в колени лбом. С каждой секундой мужчина все сильнее стискивает его ноги, крупно содрогаясь в рыданиях.
— Ю-юри.., –шепчет на грани слышимости, переходя в жалобный скулеж, — ты так ну-нуужен мне. Пожалуйста. Пожаалуйста, не оставляй меня. Я.. я не х-хочу больше быть один. Я не могу… Не после тебя… Не смогу. Я..
Он замирает, складывается впечатление, что даже дышать перестает.
— Виктор, что ты..?
— У тебя никогда не было девушки… Но был парень, да? — пустой взгляд в сторону. — И не один парень…
Виктор поднимает голову, теперь практически упираясь подбородком в коленную чашечку, и сморит почти безумно, улыбается.
— Так возьми меня, Юри, — он чуть отодвигается, и дрожащими руками пытается расстегнуть кнопки на спортивных штанах Кацуки.— Ну же! Я говорил, я готов быть кем угодно для тебя, делать что угодно. Если я смогу остаться с тобой…
— Виктор, хватит! — Юри хватает его за руки и немного встряхивает, будучи уже здорово напуганным происходящим. Брюнет в неверии таращится на мужчину, лихорадочно пытаясь сообразить, что же делать и как его успокоить.
Виктор смотрит на него стеклянными глазами.
Сердце колотится где-то в горле, пропускает удары, сжимается от сводящей с ума безнадежности.
— Я не нужен тебе даже так? — Виктор тихо всхлипывает и слезы огромными каплями стекают по его щекам, но он упорно продолжает смотреть прямо в карие глаза.
Юри со свистом выпускает воздух и старается взять себя в руки. Он снимает мастерку, мягко тянет Виктора в объятия, укладывая рядом с собой на кровати и, чувствуя, как тот судорожно вцепился в его майку, гладит по спине и волосам.
— Чшш, все хорошо, не плачь, пожалуйста, не плачь.Тише, Виктор. Все будет хорошо.
Проходит около получаса, а Кацуки все так же бормочет какие-то успокаивающие слова, чувствуя, как напряженные плечи постепенно расслабляются, опускаются. Дыхание Виктора выравнивается, и он будто растекается у Юри на груди. Несколько минут они лежат в тишине
— Так… ты уйдешь .. от меня? — Юри почти стонет.
— Боже, нет Виктор, не уйду. Я буду рядом столько, сколько ты захочешь. Обещаю. Мы поговорим об этом завтра, хорошо?— брюнет чувствует кивок и удовлетворенно закрывает глаза.
Виктор отключается мгновенно, сказывается перенапряжение, и Юри лениво думает, что стоило бы раздеться, да и одеяло взять, но не может позволить себе потревожить мужчину. Через пару минут он тоже проваливается в сон.
***
Они пропускают тренировочный день, и почему-то это не беспокоит Виктора, как должно было бы. Он, хоть и попытался заикнуться о прогоне произвольной, но был быстро остановлен упрямым взглядом Юри. Что ж, со стороны Виктора было огромной глупостью надеяться, что вчерашняя истерика окажется забытой, но говорить не хочется от слова совсем, и он бы с большей радостью вновь оказался в тех крепких объятиях, что дарили спокойствие всю ночь.
Кацуки ведет его в какое-то тихое кафе и долго долго молчит, отвернувшись к окну, меняет позу лишь для того, чтобы сделать заказ. А когда приносят чай с потрясающе длинным и непонятным названием он тихо интересуется, как Виктор видит их будущее.
Не требует объяснить вчерашнюю выходку - неудавшуюся попытку сделать минет, не спрашивает причину слез. Просто планы на будущее. Как будто то, что они останутся вместе после финала, решенный, само собой разумеющийся факт.
И Виктор снова плачет. Плачет и смеется, радуется такому вопросу, но не отвечает на него. Он рассказывает про то, как мог стоять часа два под дверями квартиры родителей, как руки тряслись и оттого ключ никак не попадал в замочную скважину. Рассказывает про первую близость и отвратительную душевную боль. Говорит, что всего полтора года назад еще не знал, что такое жить, а сегодня, благодаря ему, Юри, наконец, наслаждается каждым днем. Шепчет, что ему не важно, где они будут жить, что ему только лед и Юри нужны. Юри в гораздо, гораздо большей степени. Он говорит, говорит, говорит, замолкая лишь, когда Кацуки берет его за руку и мягко улыбается.
Теперь Виктор уверен – у них все будет хорошо.