Опоздание

             Расписание занятий разделило нас в разные стороны громадной школы.       Пока до занятия оставалось достаточно времени, я забежал в самую глухую часть школы. Здесь я как будто смог заново научился дышать. Каждый вдох контролировался сознанием. Каждый выдох забирал с собой волнение сердца.       Увидев питьевой фонтанчик, я прильнул к нему, как умирающий от жажды. Вода ещё никогда не казалась мне такой вкусной. Её холод ощутимо остужал меня изнутри, а ветерок из огромных наружных арок успокоил мои нервы. Я опустился на пол, прямо у фонтана, и прикрыл глаза. В умиротворенной тишине стук сердца, казалось, разносился гулким звуком по всем коридорам школы. Но я был здесь один, и это было хорошо.       Я спокойно выдохнул. Было такое ощущение, будто до этого я и не дышал вовсе. Жгло лёгкие, а мозг нервно пытался упрятать меня в безопасное место. Так я и оказался в закрытой части школы, где бывали только такие фрики-одиночки, как я. В этом месте я часто прятался от внешнего мира, от каких-то личных проблем или от страшно скучных нотаций отца. Здесь абсолютно всё пропитано спокойствием от шума ветра снаружи до безмолвных ангелов на старых фресках. Не удивительно, что для моего успокоения сознание привело меня сюда.       Настало время приводить себя в порядок. Я снова осмотрел себя: всё тот же скелет, у которого теперь дрожали вечно красные руки, всё те же штаны, на которых была расстегнута ширинка, понятно почему. И всё тот же я, который не понимал, что теперь ему делать.       Люцифер оставался для меня загадкой даже после значительной близости с ним. Иногда бывало на него накатит откровение, и мы тогда часто задерживались за разговором в библиотеке адской школы (в ангельской почти никогда, у него сложилось твёрдое недоверие к этому месту, сам не в курсе почему). У меня были огромный состав и тележка вопросов к нему. И все до одного, естественно, личного характера, которые так просто не узнаешь. Но есть два самых главных вопроса: мы теперь вместе и как нам быть дальше? Да, да, я знаю, это глупо и наивно. Но поймите, внутри меня сидит такая сильная неуверенность с компанией силочей-сомнений, что даже простые повседневные дела даются мне теперь с трудом. Я по большей части именно из-за этого и опоздал сегодня: от дрожи в руках стало тяжелее натягивать штаны, а рубашка мне в это утро казалась настолько мятой, что мне было стыдно её надеть. Я никогда не задумывался на счёт своей внешности, знал, что смазливый на лицо и костлявый телом, но теперь мне кажется это таким… Уродливым? Понимаете, ведь у меня дальше поцелуя ни с кем не заходило. А тут у меня как бы «отношения». Ещё и с демоном. Ещё и с Люцифером!       Последний факт будто выбил почву у меня из-под ног. В носу неожиданно защипало, и я почувствовал, как в первые за долгое время почувствовал по щеке скатилась крупная слеза.       — Шепфа… — мой голос как никогда писклявый и унылый, — В какой я жопе?!       В этот момент я был слишком эмоционально уязвим. Собственно, самобичевание на пользу не пошло. Мне действительно стало больно от своих мыслей, от своей неуверенности в себе.       

***

             Обычный школьный день и так длится до нельзя долго, превращая секунду в минуты, а часы в сутки. Но хреновый школьный день длится куда дольше. Не хочу в принципе вспоминать его. Когда я вышел на крыльцо школы, всё, что происходило минуты назад, теперь казалось мне кошмарным сном. Этот день ощущался так, как будто я прожил его несколько лет назад, а сейчас лишь пытаюсь вспомнить его среди числа других дней, наполненных такой же рутиной.       В огромный школьный сад меня привела не любовь к природе и уединению, а маленькая записка, закинутая в толпе учеников одной проворной демонской рукой. Такого рода приглашения, обычное дело для нас. Вот только обычно мы видимся в тёмных местах, чтобы там уж точно никого не встретить. А тут сад. Не сказать, что он пользуется популярностью, но народ тут тоже бывает. К примеру, слева от входа стоит компашка демонов, несколько из которых состоят в команде по крылоборству вместе с Люцифером. Тут же вспомнились слова демонского тренера, как Люций после вчерашней победы, попадёт наконец в число лучших учеников и сможет стать капитаном команды. Сам не знаю почему, но воспоминание об этих случайно подслушанных словах каждый раз вызывало у меня улыбку. Я был рад за него, хотя, наверное, возможно должен был чувствовать зависть, ведь я в своей команде всего лишь «на замене».       Пройдя мимо демонов, направляюсь в саму глубь сада. Здесь много зелени, скрывающей посетителей от чужих глаз и от мира в целом. Шум голосов остаётся далеко за спиной. На пути к нужному месту встречаю ещё бессмертных, одиночек с книгой или парочек ангелов. Демоны тусуются почти всегда только в Аду. Думаю, если я ускорюсь, то хуже не станет никому. Пускаюсь в бег по еле заметной тропинке мимо неухоженных кустов и заросших клумб и наконец вижу небольшую каменную скамейку. Обычно она скрыта тенью, но сейчас, во время заката, солнце во всю заливало её своими лучами. Демона не было.       Воспоминания о том, что Люцифер всегда приходит позже, сменились на тему нашей встречи. Я отлично понимал, что рано или поздно нам нужно будет это обсудить. И лучше это произойдёт рано. Дрожавшими пальцами достаю из кармана джинс смятую записку, на ней размашистым почерком — «Нужно поговорить. В нашем месте».       — Нужно поговорить… — только сейчас до меня доходит стрессовость ситуации, — Блять!       Бежать! Бежать! И бежать отсюда. Я не смогу, Господи, ну я же не смогу! Мне ведь… Так страшно. Хоть я и доверяю демону, но все же не имею ни малейшего представления того, как он себя поведёт со мной. Никто не знает, что в голове у Люцифера. Возможно, даже сам Люцифер.       Посиди я ещё лишнюю минуту с такими мыслями и настроем сбежать нахрен от проблем, то уже сверкали бы мои пятки, успевай смотреть. Но знакомая энергия, знакомый запах и уже знакомые мягкие губы, оставившие невесомый поцелуй вместо приветствия на задней стороне шеи, не дали мне шанса на спасение.       Люцифер застал меня в самой что ни на есть расслабленной позе бессмертного, наслаждавшегося природой вокруг. Я с опущенной головой и закрытыми глазами трясся, как не знаю что, а руками до боли сжимал край скамьи. После прихода демона я неосознанно успокоился, но позу не поменял. Мне было страшно открывать глаза, а вдруг это сон?       Демон опустился рядом. Его энергия была возбуждена, то есть его переполняла радость от чего-то. Так что берегись всякий! Люцифер в хорошем настроении!       — Даже не посмотришь на меня?       Голос как всегда спокойный и бархатный, не выдал радости хозяина. Я открыл глаза, но голову не поднял. Понимаю, выгляжу как никогда глупо, но это тоже искусство, знаете ли. Демону не хватает внимания. В такие ситуации Люцифер заполняет всё твое личное пространство собой. Сомневаюсь, конечно, что многие бы поняли меня, пройдись я с рассказом «Кто такой Люцифер?» по всей школе. Смеялся бы я один. А потом бы заплакал при всех от отчаяния.       — Как это свойственно тебе, — понизив голос говорит демон, придвигаясь ко мне ближе и прикасаясь плечом к моему, — Сначала ты дуешься, не обращаешь на меня внимания, потом просто смущаешься, а потом…       Люцифер не договаривает, рот занят другим: забыв про приветственный легкий чмок в шею, он целует в засос, чуть касается зубами и оттягивает мягкую кожу. Не контролируя себя, я судорожно вдыхаю спасительный воздух. Демон улыбается мне куда-то в плечо, о которое он тут же упирается лбом. Смеётся надо мной, гаденыш, я же тут волнуюсь блин.       — Ты сказал, нам нужно поговорить.       Голос звучит гулко, но слова доходят до Люцифера, и он отрывается от меня, даже чуть отодвинувшись. Природный жар его тела теряет своё влияния на меня, а мне только грустно от этого: я привыкаю к нему за считанные секунды, а отвыкаю ещё долгие и долгие часы. Я смотрю на него, такого красивого и сильного, такого не досягаемого для нравоучений учителей и больших бюстов шикарных адских и даже кое-каких небесных дам. Демон действительно походил под описания «божественного создания». Это странно и возможно даже не правильно, что я так любуюсь им.       Любуюсь. Странное слово.       Каждый раз, когда у меня закатываются глаза от его выходок, каждый раз как последний. Боюсь, что от частого увлечения этим занятием и демоном такое выражение лица станет для меня обыденностью. Понимаю, что серьёзная часть разговора остаётся за мной, потому от нервозности до боли кусаю губы. Этот жест всегда выдаёт моё сильное волнение. Я пытаюсь подобрать слова, но в голове пусто, а на языке крутятся одни маты.       Поворачиваюсь к нему, с усилием поднимая глаза к демону. Тот, не отрываясь всё это время смотрел на мои губы одним из тех горячих его взглядов, когда пламя в алых глазах тускнеет, но не теряет своей притягательности. Заметив, что я на него смотрю, он быстро меняется в лице. Снова надувает губы, хмурит брови и не оставляет ни следа былой заинтересовать моими губами. Я же, забыв про умение говорить, начинаю свою речь:       — Люцифер, я… Это вообще-то странно, что я тут напрягаю жопу, чтобы мы могли обсудить наши, то есть, просто будущее, — мысленно я проклинаю себя, пока смотрю в бесконечное небо в поисках ответа или хоть какого-то озарения, — Я хочу знать, — чуть вздрагиваю, когда замечаю КАК демон смотрит на меня, потому быстро отвожу взгляд в землю, чуть смущённо заканчивая говорить, — Я хочу знать, что между нами происходит?       Поднимаю на него глаза, даже не подозревая насколько невинен мой взгляд, хотя сейчас до таких мелочей мне нет дела. Люцифер мрачнеет, на его губах пропала излюбленная мной лукавая улыбка. В его глазах горят города, целые миры рухнут, не устояв перед мощью, что таилась внутри демона. На его красивом лице чётко видно, как сжимаются челюсти. Он о чём-то думал, возможно, упорно подбирал слова, но заговорить всё никак не мог. Отчего-то я почувствовал укол совести. Довёл вечно вредного и, даже в каком-то смысле, весёлого демона до мрачной серьёзности, а теперь не знаю что делать. Блять, да ведь я заставил признаться его в чувствах ко мне! Но их может же и не быть!       Люцифер не смотрит на меня, его глаза устремлены в уже звёздное небо. Сумерки сгущаются раньше обычного. Мне становится холодно и не понятно, отчего конкретно: от холодных порывов ветра или от ледяной тревожности в самом сердце. Уже не слышны голоса учеников школы, нет и пения небесных птиц. Только я, демон и вопрос без ответа. Он грузом повис на шее демона, туго связав алые крылья. Я понял какую ответственность перекладываю на демона только тогда, когда слова уже были сказаны в слух.       Я уже намереваюсь предпринять какие-то попытки успокоить его, свести всё на шутку или вообще сказать, чтобы он забил на мои слова и на меня в принципе. Но Люцифер снова смотрит на меня, и от его взгляда меня бросает в дрожь. Он не злится и не винит меня в чём-либо, я это вижу по его выражению лица, но демон… Как будто в отчаянии. Я знаю, что он не любит само только слово «жалость», никогда его не испытывал ни к кому, и его никто не жалел. Я всей своей душой почувствовал его душу. Я почувствовал, как ему хотелось излить мне свою боль, накопленную годами.       — Дино, мне нужно кое-что рассказать о себе, — его голос глух, будто Люцифер говорит откуда-то из далека (или так говорит его душа?), — Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты обо мне. И те, все твои знания, основаны на чужих домыслах и сплетнях, — он снова отводит взгляд, — Догадываюсь, что там болтают про наследника Ада. Наверняка, что я ни в чём себе не отказываю, ни к чему не стремлюсь, ведь я по праву рождения уже всех выше в иерархии демонов. Такое говорят?       Он испытующе смотрит на меня, а я теряюсь от всей серьёзности ситуации. Видимо, ответ был написан у меня на лице, поскольку демон, не дожидаясь моего ответа, качает головой и опускает взгляд в землю. Мне почему-то хотелось разубедить его, но аргументов против правды не нашлось.       — Я и не ожидал другого, — его слова болью отдаются в груди, но я продолжаю слушать, — Правда, ты единственный не относился ко мне предвзято, — алые глаза мельком посмотрели на меня, и я клянусь Небесам, заметил в них искорку признательности, — Может и вёл себя первое время, как ангелы обычно ведут себя рядом с демонами. Но ты всё равно, хоть и не сразу, но разглядел во мне… Меня.       Я замираю от его слов. Меня никогда не посещала мысль, что демону есть дело, видит ли кто его, как его или только как дитя Ада. Я снова поднимаю взгляд на Люцифера, который всё это время смотрел на меня. И благодарность цвела в его алом омуте. Я знал, что в слух он свою признательность никогда не выскажет, но мне и так было всё ясно. Улыбаюсь ему и слушаю дальше.       — И я бы хотел… Дино, — его тон вдруг становится шутливо сердитым, — Как ты это делаешь? Почему я хочу рассказать тебе буквально всё о себе?       Люцифер искренне улыбается, чуть наклоняясь в мою сторону. Я же нервно смеюсь, растроганный его словами. Блять вот прям растроганный, да. В попытке спрятать своё смущение упираюсь лбом об его ключицу. Какой же он горячий. То есть, жар исходит от демона очень отчётливо, я так хотел сказать.       — Ох, эти ангельские нежности.       Я не вижу его лица, но по голосу понимаю, что Люцифер улыбается. Я тоже смеюсь, хотя чувства переполняют меня так, что мне хочется и кричать, и плакать сразу. Мои руки сами тянутся к нему, сначала легонько касаются прохладной ткани его рубашки, поднимаясь, а затем обнимают его за шею. Демон и так близко ко мне, так что я сам потянулся к Люциферу, дабы оставить лёгкий поцелуй на его раскрытых губах. Таких мягких и холодных. Таких любимых мною.       Демон не отвечает на поцелуй, но я слышу, как участилось его дыхание. Я забываю про страх, точнее забиваю на него полностью. Мне надоело стесняться, и к тому же последние несколько часов показали, что стеснятся при демоне мне уже практически нечего. Желание показать свои чувства действием превысило всё остальное. Я целую демона в шею, медленно спускаясь к основанию. Оставляю лёгкие поцелуи, почти невесомо касаюсь губами горячей кожи. Но когда дохожу до ключицы, видимой благодаря расстегнутым первым трём пуговицам, не сдерживаю себя и кусаю демона. Тот, сохраняя изо всех сил молчаливость, недовольно шипит от лёгкой боли, но не отстраняется от меня, а лишь кладёт руки мне на плечи, слегка сжимая их. А я в этот момент почему-то думаю, сколько шуму будет, если нас заметят.       Отстраняюсь от демона и смотрю на свою работу — алое пятно на ключице демона. Перевожу взгляд на Люцифер и улыбаюсь, видя его с закрытыми глазами и явным напряжением на лице. Это явно не от моих действий, скорее он также подумал о возможных свидетелях. Ему-то п***конец конкретный светит, если Сатана узнает о любых связях, тем более с ангелом, тем более любовных. Всё же не могу удержаться и не сказать ему:       — Как тебе ангельские «нежности»?       Люцифер улыбается. Какое-то время он смотрит на меня, чуть прищурившись, как будто что-то задумывает. Не хочу гадать, но такой вот его взгляд не означает ничего хорошего для бессмертного, на который этот взгляд направлен. Встаёт со скамейки демон и спокойно проходиться вокруг меня. Хотя в мою сторону он не смотрит, я всё равно уверен в том, что именно я являюсь объектом его мыслей в данный момент и что именно мне стоит скоро на себе ощутить последствия этих «размышлений». Но я жду, наблюдая за ним со спокойной улыбкой на лице.       Люцифер медленно проходит вдоль живой изгороди. Его мягкая поступь тихим шелестом раздаётся в умиротворенной гамме небесного сада. Солнца в нашем укрытии уже не так много, но его закатные лучи — холодного малинового оттенка — отчаянно цепляются за верхушку живой изгороди. Нужно ли говорить, что в саду остались только двое и что скоро этим двоим нужно бы разойтись по комнатам? Не то, чтобы у нас действовал комендантский час, но гулять по саду, а тем более в лабиринте, в позднее время не приветствуется. Я не хотел торопить демона, который уже остановился напротив меня. Сложив руки на груди, кажется, завершал свою мысль (или план). Я же мысленно удивлялся своему спокойствию, хотя всё утро и день нервничал от каждой мелочи.       — Люцифер, — срывается робкий шёпот с моих губ, — Прости, что на давил на тебя. Я не хотел, заставлять тебя говорить о… Чём-либо.       Демон хмыкает и упирает взгляд в землю. Я всё ещё держал себя в руках. Нервозность, что обычно бушевала во мне, отступила. С ним мне было непривычно спокойно. Пока он ухмылялся, я понял, что сам должен сказать ему об этом. И не ждать ничего взамен, дать ему положенное право просто уйти. Надо только дождаться подходящего момента. Но, блин, как понять, что это именно тот момент?       Замечаю красное пятнышко на смуглой коже. Метка. Моя.       — Тебе незачем извиняться. Я бы поступил также, — три решительных шага, и расстояние между нами сокращается в разы. Я мог бы вытянуть руку, чтобы снова коснуться шёлка рубашки.       — Тогда мне стоит ответить на собственный вопрос.       Я решительно поднимаюсь с места. Какая же у нас разница в росте. Люцифер выше меня на голову, плечи его крупнее моих. Но моей смелости сейчас бы с хливой хватило бы на двоих. Я вижу волнение в его глазах, вижу, как он хочет что-то сказать, возможно, остановить меня. Но я раньше.       — Скажу коротко, я рад, что ты появился в моей жизни, — демон судорожно вздыхает, совсем тихо, но я близко и смотрю на него неотрывно, мне видна вблизи его адская красота и все его эмоции, — Ты стал мне другом. Ты не раз выручал меня и не один раз я попадал из-за тебя во всякие приключения, — мы улыбаемся почти одновременно, — Но и этому я рад.       Вокруг уже стемнело. Холодный ночной воздух сменил приятное солнечное тепло. Энергией грею себя, хотя когда демон стоит так близко, то нужды в тепле нет как таковой. Медленно вдыхаю холодный воздух и также выдыхаю.       — Но есть одно «но».       Демон недоумевает, хмурится.       — Какое же?       Вместо тысячи слов и сотен объяснений тянусь к нему и целую. По-настоящему, жадно. Его губы такие мягкие и податливые (именно сейчас), я наслаждаюсь ими то совсем медленно, чувствуя каждый их миллиметр, то дразню его отрывистыми прикосновениями. Но Люцифер спокоен. Я бы сказал, что сейчас он всецело в моей власти. На секунду я забываюсь, хочу целовать его снова и снова, но вовремя себя останавливаю. Отрываясь, улыбаюсь выражению полного изумления на лице и какой-то нежности во взгляде демона.       — Друзья так не делают.       Как по команде, в демонских глазах загорается та самая искра ада, которая горит у него в обычное время. Люцифер улыбается во все тридцать два, обхватив ладонями мою шею. Тянет к себе и почти у самых губ шепчет:       — Тогда я не хочу дружить с тобой, учитывая насколько близок я был к тебе сегодня утром.       Я смеюсь, а затем сам тянусь к нему, притягивая демона к себе за талию. Он и не против.