Смертельная ваниль

Коулсон сидел на подоконнике и курил. Мрачно и сурово, пристально глядя на улицу. Пар, поднимающийся из чашки с кофе, смешивался с сигаретным дымом. Из приоткрытого окна тянуло сыростью. Третий час шел нудный серый дождь. - Сэр! – звонко прозвучало со спины. – А вы ванилька, сэр! Не хотите, чтобы я включил Джастина Бибера? - Изыди, Бартон, я в печали, - смурно отозвался Коулсон, затягиваясь. – О, смотри, падающая звездочка! - Это не «звездочка», это Старк на посадку заходит. А по какому поводу траур? – осведомился Бартон, обходя шефа и пристраиваясь у стены. Облокотившись плечом, он изобразил на лице пламенный интерес. - Жизнь – дерьмо! – категорично выдал Коулсон, обдав подчиненного запахом ментоловых сигарет. - Никто никогда не утверждал обратного. А давайте сядем рядышком на диване, возьмем ведро мороженого и посмотрим «Бриджит Джонс»? - Такое дерьмо… И жизнь, и фильм! - Сэр, тогда советую выйти наружу, сэр. - Почему? – с тоской поинтересовался Фил. - Под дождем не будет видно ваших слез, - совершенно серьезно ответил Клинт. Коулсон на минуту задумался, а потом точным и прицельным движением запустил в Бартона кружку с кофе. - Слышал? – вздрогнула Романова. - Ага, кто-то кричал, - отозвался Роджерс. Прижавшись друг к другу спинами, они тщательно осматривали подвал, подсвечивая себе фонариками. Вокруг них сгущалась тьма, загадочные шорохи раздавались из-за нагромождения коробок и старой мебели. - Знаешь, Наташа, мне начинает казаться, что идея пойти и проверить странные шумы в подвале… ночью… в пятницу… тринадцатого… в полночь… без оружия… не предупредив никого из наших… была не самая лучшая. В этой вселенной точно. - Как это без оружия! – Романова потрясла ломом, зажатым в руке. – Кстати, мы быстрее осмотрим подвал, если разделимся. - О! Замечательный поворот событий! – восхитился Роджерс. – Давай разойдемся! Точно! - Не забудь, если что-то увидишь, кричи! - Хорошо. - Громче кричи. - Сэр! Это было больно! – Бартон обиженно прижимал ко лбу синюю грелку со льдом. - Ну, так пошли вместе под дождь, твоих слез тоже не будет видно! – ехидно отозвался Коулсон, выглядевший несколько виновато. - Избиваете подчиненных. Ай-яй-яй, сэр! Вам осталось только начать сексуально меня домогаться. - Не льстите себе, Бартон. Ради бога. Я люблю высоких и худых. - Осмелюсь спросить – мужчин? - А почему бы и нет. Жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в экспериментах. - Сэр, я горжусь, что работаю на вас, сэр! - Иди сюда, Бартон, давай обнимемся! - НАТАША! - Господи боже! Мать честная! Что это за хрень?! Итицкая сила! Жёванный крот! - НАТАША, ПОМОГИ!!! - Роджерс, я пытаюсь… сколько щупалец… Откуда это у нас на базе?! - НАТАША! - Оу… Роджерс, держись, все равно он не пробьет твоей головой стену. Сейчас я что-нибудь придумаю… Хм… можно разлить воду по полу и пустить ток… - Нас же тоже тряхнет! - Тогда можно разлить по полу бензин и поджечь его… - Мы же тоже сгорим! - Тогда можно собрать из отвертки, лома, ящика и канистры с тормозной жидкостью реактивную турбину и… - НАТАША! Придумай что-нибудь, что убьет ЭТО и не убьет НАС! - Хорошо! Черт возьми, Роджерс! У меня ускоренный метаболизм - а не процесс мышления!.. А что если разлить по полу… - НАТАША! - …и вот так каждое Рождество, - печально заметил Коулсон, прислоняясь горячим лбом к стеклу. – Сижу в кабинете, пью мартини с вишенкой… - Печалька, - сочувственно отозвался сидящий напротив Бартон, представив, какова на вкус вишенка, пропитанная мартини. Свесив одну ногу с подоконника, он поболтал ею. – Налить еще, сэр? - А, наливай, чего уж там. - Кстати, осталось не так много. Я принесу еще виски? - Неси. В подвале слева от двери есть ящик с надписью «Смертельные вирусы. Не открывать». Так вот – открой. Там моя заначка на черный день. - Хитро, сэр. - Исключительно. Я просто обалденно хитрый и коварный. - Так точно, сэр. - На… *бум*-та *бум*-ша *бум*! - Роджерс, заткнись уже! Твои вопли мешают мне сосредоточиться. Продолжай отвлекать его. Итак. Если у ЭТОГО чудища отрубить щупальце, то вырастет три новых, огонь его не берет, воды он не боится, газом дышит, дыры от пуль зарастают… На тебе, кстати, тоже. Извини, целилась чуть ниже. - НИЖЕ БЫЛ Я! - Роджерс, не ной, как баба. Сейчас я что-нибудь придумаю! - Э-э-эй, ребята! А что вы тут делаете?! - Бартон! Бартон, о-о-о, мой милый друг! Бартон, помоги мне! - Наташа, что тут происходит?.. - Ну, чего так долго?.. – Коулсон замер посредине фразы, удивленно уставившись на появившуюся троицу. В центре, повиснув на руках друзей, полоскался на ветру Роджерс, перемазанный черной слизью с ног до головы. Из разбитого носа на пол капала кровь. Стоящий слева Бартон был почти голым, если остатки изорванной на ленточки формы еще можно было считать одеждой. Сквозь лохмотья живописно просвечивали семейники в сердечках. Наташа же, зло сжав губы, стояла ровно. - Я бы что-нибудь придумала! – сердито заявила она. Роджерс застонал, потом заскулил и прижался к Бартону, стремясь оказаться подальше от Романовой. - Барто-о-он! Не отдавай меня ей! – проныл он Клинту куда-то в подмышку. - Ниче, друг, не отдам. Все будет хорошо, - похлопал его по исцарапанной лопатке Клинт. Посмотрев на шефа, он пожал плечами. - Что случилось на этот раз? – скучающе осведомился Коулсон. - Ну, мы… - начала было Наташа. Но тут Фил сорвался с подоконника, уронив столбик пепла себе на галстук. - Вернее, я должен был спросить ЧТО ЕЩЕ вы учудили! – заорал он. Все трое невольно вздрогнули, уставившись на раздувающиеся ноздри шефа. – Да сколько ж можно! Как вы умудряетесь найти приключения себе на жопы ДАЖЕ НА ТЕРРИТОРИИ САМОЙ ОХРАНЯЕМОЙ В МИРЕ БАЗЫ?! ТЫ! Роджерс, ты же, мать твою, суперсолдат! Хрена ль ты ноешь, обнявшись с Бартоном?! - Но я… - А ты, Клинт, вообще бы закрыл свою хлеборезку! Я давно выпрашиваю у Фьюри разрешение прострелить тебе коленную чашечку или хотя бы зашить твой рот! - Сэр!.. - Заткнись, я сказал. ИЛИ Я ТИХО СКАЗАЛ?! А ты! Русская красавица! Романова, что ж ты в модели не пошла?! Красота ты, неземная! Еще раз очередная операция сорвется, потому что ты не знаешь ГДЕ ЭТО – «на пять часов», я уволю тебя на хрен! Будешь картофелечистку в «Магазине на диване» рекламировать! Ты поняла меня, товарищ девушка?! - Да, сэр, но… - А что тут случилось? Чего за вопли? – заглянул на огонек Старк. - О-о-о-о! И этот тут, - окончательно потерял всякий контроль над собой Коулсон. – А ну, иди сюда. Иди-иди, чего вылупился! Оглянувшись на испуганно притихших друзей, Старк сделал шаг в сторону. - Как же ты мне надоел, понтующийся мажор! У меня, чтоб ты знал, солнцезащитные очки стоят в два раза больше, чем твои! - Но… - И семейники мои, пуленепробиваемые, стоят, как весь твой долбанный разговаривающий дом! - Но... - И ботинки из кожи с жопы бегемота! У тебя есть такие?! Нет таких у тебя, небритая ты мартышка! - Коулсон, ты чего?.. - Не называй меня «Коулсон»! Мы с тобой вместе не пили, чтоб ТЫ мне «тыкал», выпендрежник низкорослый. Слышь, Старк, достань воробушка! НЕ МОЖЕШЬ?! Ха-ха! Еще бы! Коулсон зашелся в приступе истерического хохота, от которого выступили слезы на глазах. Старк, стоящий напротив, с трудом подобрал челюсть и вспомнил, что иногда дышать все же нужно. - Что это с ним? – потрясенно спросил он у съежившегося Бартона, у которого пошатнулись все основы мироздания. - Я не знаю, - шепотом отозвался тот, глядя, как шеф упал на пол и принялся стучать руками и ногами, катаясь взад-вперед. – Я… ни разу… такого… не видел… Он просто сидел, курил, страдал. И вдруг… - Как я вас всех ненавижу! – выдал внезапно Коулсон, подскакивая. – Да у меня ай кью – 250! Да у меня пять высших образований! Да я доктор семи разных наук! Я! Поняли, я пиздец какой умный! И я пришел работать в Щ.И.Т., чтобы сделать этот гребаный мир, мать его, лучше! И что я получаю?! ВАС!!! Вместо нормальных подчиненных мне дают вас, толпу бездарных алкоголиков, нимфоманов, разгильдяев! А Бэннер, Бэннер, что б его разорвало и шмякнуло, – вообще не человек! - Надо было в педагогическое идти, - пискнул Бартон, продолжая поддерживать шатающегося Роджерса. - Коулсон, успокойся, - Старк выставил вперед раскрытые ладони и сделал маленький шажок к тяжело дышащему шефу Щ.И.Т.а. – Давайте все дружно сделаем вдох и выдох. - Старк, хватит строить из себя Опру! Заткнись и отойди от меня! Сейчас же, я говорю! - Хорошо-хорошо, только опусти стул. Бартон, у него есть оружие? - Оно ему без надобности. Просто не подпускай его к себе. - Какие же вы все тупые! Тупые и бесполезные! Старк, да ты больше разрушаешь в процессе спасения! Наташа, ты, со своими танцами на шесте – вообще бесполезная обуза! Надевай наклейки на соски и иди в стрип-клуб! А ты, Бартон… ты, конечно, полезный. Но как же я тебя, сука, ненавижу! Эти твои тупые розыгрыши! Как же ты меня достал! Каждое утро я хочу схватить твою голову и разбить ее о ближайший унитаз, а потом схватить тебя за волосы и… - Коулсон, ради бога, успокойся! – Старк сделал еще один шажок в сторону обезумевшего агента. Фил покосился на миллиардера красным глазом и ринулся в атаку… - НЕТ! – Бартон так подскочил в кровати, что простыня с треском выдернулась из-под матраса, и агент съехал на пол. Часто моргая и тяжело дыша, Клинт встал, придерживаясь за стенку. Судорожно оглядев свою спальню, он прижал руку к груди, почувствовав, как она ритмично подрагивает от суматошных ударов сердца. - Срань господня, - выдохнул он и потянулся к телефонной трубке. - Алло? – отозвался сонный голос спустя минуту. – Что случилось, Бартон? - Сэр… простите меня, сэр, - едва не разрыдался в трубку Клинт. – За все, сэр. Вы такой хороший начальник! Вы добрый! Умный, о, вы такой умный! И очень-очень справедливый! Я вами восхищаюсь, сэр. Спасибо вам за ваше терпение. Я искренне горд работать под вашим началом. В трубке раздался шорох. Очевидно, Фил сел в постели. - Бартон? Ты откуда звонишь? - Из дома, сэр. А еще я хотел сказать… - Ты там один? - Один, сэр. - И ничего не угрожает твоей жизни? - Нет, сэр. Разве что арендодатель требует заплатить по простроченным счетам. А у него есть дробовик, я видел… - Ты что-то принял? - Никак нет, сэр. - Выпил? - Да нет же! - Надышался? - Сэр! Я совершенно адекватен! - Спорный вопрос. - Сэр, я вам тут душу изливаю, а вы издеваетесь?! Да как вам совести хватает! - Я издеваюсь? Да ну что ты. Просто не так уж часто мне в три часа ночи звонят подчиненные и начинают… эм… говорить, какой я хороший. - Но вы такой замечательный, сэр! – не выдержал Клинт приступа любви к шефу и начал всхлипывать. – Я вам клянусь! Чем хотите! Я больше никогда-никогда не буду над вами шутить! Что б у меня хрен отсох! - Ну, это лишнее! – ошарашено проговорили в трубке. - Бартон, ты точно в порядке? Может, возьмешь отгул? - До завтра, сэр! С нетерпением жду нашей встречи, сэр! - Но отгул… Клинт бросил трубку и, преисполненный энтузиазма, побежал в ванную. Надо было многое успеть. Тщательно побриться, постирать наконец форму. Отгладить майку, почистить ботинки. Причесаться, в конце концов. Он больше не будет позорить Фила перед начальниками других отрядов. Локи растерянно сидел на стуле, свесив руки вниз. Его губы беззвучно шевелились, проговаривая формулу заклинания. - Это где же я ошибся? – удивленно вопрошал он у самого себя, повторяя последовательность рун. – Какой странный эффект… Где же я?.. По задумке, ночной кошмар, который он так тщательно разработал для Бартона, должен был сподвигнуть его на убийство шефа, но уж никак не на горячее признание в любви. Глянув на изображение тщательно чистящего зубы Бартона, мелькавшее перед его внутренним взором, Локи вздохнул. Потом одним движением сбросил костяшки рун со стола. Значит, он ошибся. Значит, где-то глубоко в душе Бартон все-таки уважал и любил своего шефа, а вовсе не ненавидел, как сначала показалось Локи. - Ну и ладно! - сложив пальцы в замок, он вывернул их, хрустнув суставами. – Попробуем со Старком. Уж он-то точно не испытывает к Коулсону такого обожания. Так, «Сон в летнюю ночь», «Я знаю, что ты сделал прошлым летом с машиной премьер министра», «Коулсон в душе». О! «Коулсон в душе». Поехали!