Мафия Чикаго. Везунчик Джей

Джаред подошёл к неприметному зданию в конце улицы. Достав визитку, которую несколько недель назад ему подарил Дженсен, он сверился с адресом. Всё верно. Снаружи ничего не подсказывало, что его там ждёт. Всё это время Джаред мучился догадками, что же такого придумал Дженсен. Он бы и раньше пришёл, но нужно было разгребать дерьмо, что оставил после себя малыш Билли. С трудом верится, что столько мог навертеть один человек, пусть и полный безумец. Конечно, есть и хороший момент — с Дженсеном у них полный порядок. Вечный осадок прошлого наконец-то исчез. И для него, и для Дженсена. Джаред снова глянул на визитку в руках. Чёрт возьми, что же там? Дверь оказалась открыта. В маленьком тамбуре было так темно, что стоило ему пройти дальше и попасть в другую комнату, свет ослепил, и пришлось зажмуриться. Зато когда он смог рассмотреть помещение, Джаред невольно засмеялся. — Чёртов Дженсен Эклз! — улыбаясь, тихо сам себе сказал Джаред. — Запомнил…

***

Дженсен ходил злой как чёрт уже вторую неделю. Он не мог найти себе место от беспокойства. Что случилось? Что пошло не так? Ведь у них с Джаредом только-только всё устаканилось. Джаред больше не зажимался, тянулся к Дженсену сам, целовал его, ласкал открыто и жадно, так легко и самозабвенно отдавался ему, сам брал его напористо и с фантазией. Дженсен чувствовал, что Джаред, наконец-то, по-настоящему расслабился рядом с ним. И тут вдруг всё снова перевернулось с ног на голову. Джаред не позволял даже толком прикоснуться к нему, хоть и уверял, что между ними всё хорошо. Тогда почему между ними теперь одни отговорки? Дженсен сходил с ума от волнения, от страха потерять его, лишиться этого… счастья. — Дженс? Звал? — Джаред заглянул в кабинет, прерывая размышления. — Зайди, пожалуйста, — кивнул Дженсен. — Да я тут… собирался… Срочное дело у тебя? — Джаред. Зайди, это срочно. И очень важно, — настоял Дженсен. — Ладно, — Джаред встал у стола и вопросительно посмотрел на него. — Не присядешь? — Дженс, в чём дело? — С языка вопрос снял, — Дженсен поднялся из-за стола и встал рядом с ним. — В чём дело, Джаред? Что происходит? Что не так? Скажи мне, я прошу тебя. — Всё в порядке. Ну чего ты, Дженс? — Джаред наклонился, обхватил ладонями его лицо и мягко поцеловал. — Всё хорошо, — шептал он, — клянусь, у нас всё хорошо. — Придёшь вечером? — Извини, сегодня не смогу… Дженсен зарычал и выпутался из его рук. — Дженсен, ну не злись. Потерпи немного. — Я злюсь, потому что не понимаю нихрена! — Ты мне доверяешь? — серьёзно спросил Джаред. Дженсен сжал зубы и запыхтел, глядя на него исподлобья. — Дженсен. Ты доверяешь мне? — с нажимом повторил вопрос Джаред. — Да. Я тебе доверяю. — Отлично! — улыбнулся Джаред. — Дай мне ещё пару дней, хорошо? — Почему? — Тут тебе придётся мне довериться, — Джаред улыбнулся, чмокнул его в губы и быстро ушёл. А Дженсен продолжил накручивать себя и был готов сорваться на любом несчастном, попавшемся ему под горячую руку. Но через два дня, как и обещал, Джаред оказался на его пороге с широкой улыбкой и бутылкой бренди в руке. — Пропустишь со мной по стаканчику? — игриво спросил он. — Моё наказание закончилось или просто хочешь споить? — усмехнулся Дженсен, впуская его, а потом устраиваясь на диване в гостиной. — Закончилось, — кивнул Джаред, следуя за ним. — И никакое не наказание, между прочим, — он сел рядом, закинув руку ему на плечи, — но если не поцелуешь меня... — Ты динамил меня несколько недель, — Дженсен открыл принесённый бренди и налил в стаканы. — Объяснись. — Ну скажешь тоже, несколько. Две недели всего, — хитро улыбнулся Джаред. — Теперь ты меня две недели целовать не станешь? — Не играй со мной, Джей, — Дженсен нахмурился, нервно крутя стакан с бренди в руке. — Мне казалось, что... — он снова замолчал, осушил стакан. — Скажи, как есть. Джаред привалился грудью к его плечу и жарко выдохнул в ухо, тихо-тихо, как самый ценный секрет: — Я весь твой. Дженсен резко вдохнул сквозь зубы, не зная, как реагировать. Он был растерян и, чёрт возьми, немного... напуган. Очень неприятное, давно и прочно забытое чувство. И из-за этого хотелось что-нибудь сломать. Но при этом Джаред такой близкий, горячий и совсем рядом, гасил поднимающуюся в нём бурю. Сейчас уже и всё равно, почему его так долго отталкивали. Джаред хотел доверия? И Дженсен доверял ему. Просто так сложно держаться в стороне, когда уже привык, что Джаред всегда рядом, на расстоянии вытянутой руки. А ещё он прекрасно знал, как быстро в этом мире всё может измениться и пойти не так, и когда-то прочное и нерушимое легко может превратиться в прах. — Я так хочу тебя, Дженсен, — шептал Джаред, целуя его шею. — Соскучился безумно. Дженсен хотел поговорить, выяснить, наконец, но разве можно сопротивляться такому? Стакан упал куда-то на пол, но Дженсен даже не заметил, что промахнулся мимо стола. Он потянулся к Джареду, тут же зарываясь пальцами в его сильно отросшие волосы. Джаред льнул к нему так доверчиво, нежно даже, и от этого что-то сладко сжималось внутри. Дженсен потянулся к «своему» местечку, ставшему уже практически ритуальным, и Джаред наклонил голову, подставляясь. Дженсен отвёл его волосы в сторону и потрясённо замер. Привычных линий больше не было на его шее, теперь их скрывал новый рисунок. Четырёхлистный клевер. — Джей, — растерянно выдохнул Дженсен не в силах оторвать взгляда от новой татуировки. — Нравится? — в голосе Джареда слышалась улыбка. — Я, наконец, воспользовался твоим подарком. Дженсен специально нашёл лучшего мастера, который мог помочь избавиться от старой татуировки. Ведь именно этого Джаред хотел. Но Дженсен не ожидал, что тот сделает что-то совершенно новое. И тем более не думал, что это будет знак его родины. Хотя нет. И тут Джаред сделал всё по-своему, добавив один листок. — Везунчик Джей, — Дженсен, улыбаясь, осторожно погладил татуировку. Джаред хмыкнул и положил ладонь на его колено. — Ирландский символ, — заметил Дженсен. — Ага. — Но ты не ирландец. — Зато ты ирландец. Дженсена накрыло волной тепла и пугающей нежности. На секунду ему показалось, что его просто разметает на тысячи кусков от переполняющей благодарности. И любви. И страха, потому что никто и никогда так сильно не въедался ему в самое нутро.