О тебе и обо мне

— Старые, гнилые шакалы! — что есть мочи кричишь ты, не веря свои ушам и тому, что сказал тебе твой агент, всего каких-то пару секунд назад. — Да ты что, издеваешься надо мной? Опять? Ты буквально кипишь от злости. Была бы твоя воля, то причина этой самой злости уже бы покоилась на дне морском, окутанная саркофагом из бетона. Но увы ни дну морскому, ни саркофагу не суждено воплотиться в реальность даже по истечению ста лет. — Виктор, держи себя в руках! Мы же сейчас на публике! — пытается вразумить тебя респектабельный мужчина, с только начавшей пробиваться на висках сединой. Он напоминает тебе, что сейчас вы не в лучшем положении, чтобы ты мог позволить себе выказывать эмоции такого типа. — Успокойся и пойдем в офис. Прямо сейчас! Он с напором толкает тебя за плечи к выходу со студии, где ты только что устроил эту сцену срыва. Работники студии то и дело кидали на тебя свои любопытные взгляды, но лишь заметив твой, ответный взгляд, тут же тупили свой и поспешно отворачивались. Но тебя это не заботило. О нет. Все твои мысли были сконцентрированы на источнике всех, как иногда казалось, мировых проблем. И имя его было Алекс Ворож, «Бог рекламы». Этот, выскочивший из самой преисподней, ниспосланный не иначе как с целью превратить твою жизнь в ад, маленький и заносчивый приспешник самого Сатаны! Молодой и талантливый парень появился буквально из неоткуда всего полтора года назад, и с тех самых пор, бесповоротно изменил твою, кстати вполне устраивавшую тебя, жизнь. — Взял да и скрутил его шею… — бормотал ты себе под нос, борясь с все новым раздражением, что неустанно черпал из глубинных ресурсов своей ненависти к парню. — Виктор! — ошалело шептал твой агент, ускоряя свой и твой шаг. Добравшись таки до вашего офиса, он завел тебя вовнутрь и поспешно захлопнул двери. Мужчина устало посмотрел на тебя и только было хотел что-то сказать, но был прерван. — Я уже тридцать лет Виктор, — раздраженно выплевываешь и усаживаешься на кожаный диван, запрокидывая голову назад. — Мне тридцать. Моя карьера длиться уже четырнадцать лет. Список моих работ не сосчитаешь на пальцах рук тебя, меня и еще пары человек. И все же мы снова здесь. Маленький сопляк в который раз получает мой контракт. Не объяснишь, как такое произошло? Опять. — Не стоит искать в этом какой-то смысл, — мужчина снимает очки и выуживает из футляра салфетку, которой начинает протирать запотевшие стекла. — Это не в первый раз, когда твоя роль уходит к другому актеру. Таков уж этот бизнес. Ты или силен достаточно, чтобы завтра наброситься на работу с удвоенным рвением, либо, — он делает паузу, ловя взглядом твои глаза, — либо тебя сжирают. — Понятно, доступно, как жилье, но вот в чем загвоздка! — ему не удается отвлечь тебя, напоминая правила жестокой игры, в которую вы играли не первый год. — Еще никогда за весь этот период, никому, повторяю, никому не удавалось уводить у меня роль пять раз к ряду! А в сумме, ты помнишь сколько было? А? — Помню, не кипятись, — он вздыхает, видно что и ему неприятно об этом говорить. Однако когда ему обидно осознавать, что ты, как его проект, терпишь неудачи, для тебя все было куда серьезнее. Это была жизнь. Твоя жизнь, которую ты выстраивал очень долго и тщательно, самостоятельно хватаясь за каждый новый кирпичик, выкладывая все в лучшем для себя порядке. Он фактически говорит тебе: «Проглоти это и вынеси урок. Стань лучше.» И ты глотаешь. Но лучше не становишься. *** С того дня, как «Бог рекламы» увел у тебя из-под носа, такой желанный и вкусный, рекламный контракт, ты стал сдержаннее. Все накопившееся ранее напряжение ты спускаешь в свой новый проект, мини-сериал о молодом докторе, что помогает матери найти своего давно пропавшего сына. Приглашение на пробы ты воспринял как новый вызов и незамедлительно прибыл в студию. Каково же было удивление режиссера, когда ты в спортивных штанах и свитере врываешься в его кабинет в десять вечера и говоришь, что готов отыграть скрипт прямо сейчас. Режиссер долго смеялся и сообщил, что такое рвение ему по нраву. Не позднее, чем через час тебя окончательно утвердили на роль. Но официальные пробы должны были пройти через две недели. В связи с этим сценарий тебе было выдано досрочно, что давало достаточно времени для ознакомления с ролью и подготовки ко вхождению в образ. В назначенный срок, утром понедельника, ты приехал на студию, полностью готовый к рабочему процессу. Ничто не могло испортить тебе этот день. Но как же ты ошибался. Поднявшись на второй этаж, минуя толпу, что уже успела сформироваться на первом, ты проходишь в свою новую гримерку, что была выделена тебе на кануне. Соседняя же, что до этого пустовала, уже приобрела нового «жильца», увы увидеть кто же это, у тебя попросту не было времени. Быстро расправляешься со своим кофе, последний раз поправляешь свои светлые волосы и покидаешь помещение. — О, Виктор, мальчик мой, ты уже здесь! — весело окликает тебя режиссер, пожимая тебе руку. — Совсем скоро мы начнем прослушивание, так что ты можешь присаживаться. — Он указывает тебе на стол с твоим именем. — И да, чуть не забыл. Познакомлю тебя с остальным актерским составом! — Утвердили кого-то еще? — удивляешься, но не сильно, помня при каких обстоятельствах взяли тебя, ты бы не удивился, даже если бы этот гений постановок схватил человека, что просто прогуливался по улице. Что не говори, а его ты уважал, и поэтому любые решения не подвергались сомнениям. — Конечно! Да и какая это история! — он выглядел воодушевление обычного, что заставило тебя проявить немного больше интереса, чем ноль. — Я изначально планировал эту роль под него! Но он отказался. Ты слегка поморщился. Мысль о том, что кто-то мог отклонить Такое приглашения вызывало у тебя массу негативных эмоций. Но ты же не даром профессиональный актер, и посему скрывать такие перепады для тебя не составляет особого труда. — Мальчик мой и слушать не хотел о роли. С одной стороны оно и понятно, он ведь не актер. Даже после моего красочного описания всех сцен с его участием он оставался непреклонен. Уже растеряв половину своего первоначального задора, я все еще натыкался на отказ, пока, о чудо, он внезапно изменил свое решение. Тебе интересно, почему? — Безусловно нет, — честно отвечаешь ты, не желая вдаваться в подробности. Вместо этого размышляя, какой из персонажей имеет такую значимую роль в картине, что режиссер видит в ней только одного человека. На его лице читается недоумение. Но одно выражение быстро сменяет другое, более радостное. Ты поворачиваешь голову в сторону и каменеешь. В помещение заходит высокий брюнет с карими глазами. Его белая кожа идеально сочетается с белой футболкой и накинутым сверху черным пиджаком. В комнату заходит «Бог рекламы» и выходит твоя душа. Зло скрипишь зубами, но виду не подаешь. Режиссер, что до того пытался тебе что-то сказать, подошел к брюнету и начал с ним беседу. После чего поворачивается к тебе. — А вот и он! — сообщает мужчина, представляя твоему вниманию вторую звезду этого шоу. Парень, которому на вид не больше двадцати пяти молча протягивает тебе руку, которую ты быстро пожимаешь, сверля его взглядом, но старательно придавая себе приветливый вид. Тот лишь испытывающие смотрит на тебя, после чего молча разворачивается и уходит, прежде чем ты успел даже поприветствовать его. «Высокомерный засранец.» — крутиться у тебя в голове, пока ты смотришь на удаляющуюся модельную спину. — Какой застенчивый, — вслух произносишь это, ведь не хватало чтобы личные чувства помешали работе. По истечению следующих пары часов ты медленно, но верно доходил до точки кипения. Точнее, тебя до нее доводили, подбрасывая угли в костер. Всего в картине было два главных героя. Это доктор, которого играешь ты и мать, что отчаянно ищет своего сына. Ее роль исполняет Арава Кристель, успешная актриса сорока лет, что по популярности не уступала ни одной двадцатилетней актрисульке, что решила пробиться в индустрию весьма пикантным способом. Но была и третья, весьма немаловажная роль пропавшего сына. Роль была без реплик, ведь по сценарию он будет возникать как собирательный образ, с рассказов других людей, воспоминаний и фотографий, чтобы затем мощно появится в конце. И эта роль досталась не кому нибудь, а ненавистному брюнету. Парню-модели, чье дело торговать крысиной мордой с экранов телевизоров, а не соваться в большое кино. Так как прослушивание проводилось во второй раз, почти все люди, что участвовали в пробах, должны были отыграть сценку одним из основных актеров. Она не менялась, поэтому через часа два стала особенно неприятной. Вы с Аравой выходили поочередно, тогда как Ворож сидел, удобно расположившись на стуле и откровенно скучал. Порядком устав от одного и того же ты запросил перерыв. Молоденькие ассистентки забегали по площадке, поднося каждому обжигающий напиток и интересуясь, не хотят ли они чего нибудь. Пока ты наслаждался своим чаем вокруг заносчивого паренька образовалась небольшая толпа. Они все о чем-то спрашивали у него, но он продолжал хранить молчание. Лишь его менеджер, привлекательная женщина в строгом синем костюме, холодно отваживала всех от своего подопечного. Ты также успел дать пару автографов. Режиссер подозвал вас к себе и начал советоваться по поводу уже просмотренных кандидатов, что были отмечены ранее. Вы все высказывали свои похвалы и претензии. Все, кроме Ворожа. Он хранил молчание, скучающим взглядом окидывая окружающих. На мгновение тебе показалось, что ты чувствуешь на себе пристальный взгляд, но когда поднял глаза то ничего не увидел и обратно влился в разговор. Покидал эту площадку ты в отвратительном настроении. Кто бы мог подумать, что присутствие всего одного человека может настолько сильно на тебя повлиять. Это было слишком неожиданно, и к такому ты готов уж никак не был. Следующие пару дней все происходило по тому самому сценарию. Ты прибываешь в студию, Ворож молча каждый день пожимает тебе руку, разыгрываешь сценки, борешься с приступами острого раздражения, нервно стучишь ногами и постоянно ощущаешь на себе чей-то взгляд. И так по кругу. К концу недели, когда все актеры были успешно подобраны, ты вздыхаешь с облегчением. Мысль о том, что все выходные тебе не нужно видеть лицо раздражающего тебя субъекта, возвращает внутреннее спокойствие. Но лишь наступает суббота и ты ловишь себя на том, что уже битый час просматриваешь ролики с его участием. Сложно это признавать, но парень завораживает. Его плавные движения, острые скулы и притягательные глаза, все, что они делают, это смотрят на тебя через экран, красивая улыбка играет на его губах. «Интересно, какой у него голос?» — неожиданно задаешься этим вопросом. Как бы не силился вспомнить, но не выуживаешь из памяти ни одного момента, в который он заговорил. И не только с тобой, это касалось всех. Ни ассистентки, ни даже режиссер не удостоились и словом с ним обмолвиться. «Высокомерный крысеныш!» — поселяется новая мысль и напрочь затмевает собой предыдущую. *** Твое холодное отношение к парню начали замечать окружающие. Ты был хорошим актером, да, однако вне рабочего образа, в который ты входил только во время самих съемок, настоящий характер давал о себе знать. Ты никогда не отличался особой скандальностью, драками или сплетнями. О работе с тобой часто отзывались положительно, подкрепляя рассказы курьезными ситуациями и шутками. Общий образ настраивал на позитив и добродетель. Но сейчас ты другой. Более резкий, несдержанный, щедрый на критику. Под раздачу попадали исключительно все, но больше всего внимания ты уделял брюнету. В голос высказывался о его отчужденности, порицал за безделье. Тебя поражало, что никого вокруг как будто и не заботит, что они не удостаиваются ответов от Ворожа. Он мог статично игнорировать вопросы режиссера, будто обращались не к нему, или легко кивать головой. — У тебя нет мыслей по этому поводу? — вступил ты в разговор, привлекая внимание парня. Он лишь пожал плечами и вернулся на свое место. — И почему он не оставит его в покое? — слышишь перешептывания съемочной группы за своей спиной. — Чего он добивается? Странный он какой-то, — по странному стечению обстоятельств странным оказался именно ты, что вводило в недоумение. Как же так вышло, что никто не замечает всей абсурдности сложившейся ситуации? Не могло же его лицо напрочь отбить у них способность мыслить и анализировать! Раздражение росло повторно. Сегодня первый съемочный день. Вы с самого утра прибываете на локацию, что находиться за пределами города. Предстоит отснять сцену, когда врач и мать прибывают в предположительное местоположение ее пропавшего сына. Этот материал будет в завершающих сериях, поэтому большинство актеров второго плана и массовки здесь присутствуют. Трейлеры, в которых были обустроены гримерки, уже поджидали уставших от поездки людей. Тебя отводят к твоему трейлеру и краем глаза ты замечаешь, что Ворожу досталось место по левую сторону. Мысленно злишься. Начинается съемочный процесс. Первая локация: машина. Вторая: загородный дом. Если с первой вы с Кристель справляетесь относительно быстро, всего за три часа, то вторая дается в разы сложнее. В ней встречаются все три героя. И тогда как вы отыгрываете свои реплики на отлично, Ворож делает ошибку. Так как он не являлся актером, а всего лишь продуктом масс медиа, то у него присутствовало слишком мало представления о том, как он выглядит в пространственной съемке, а потому неудача была неизбежна. «Не нужно соваться не в свою стихию, приятель!» — мысленно ехидничаешь, помня, что его очень сильно хотел заполучить сам режиссер, но предпочитая игнорировать этот факт. Вслух ты клацаешь языком, выказывая свое недовольство и нарочито серьезно предлагаешь всем вернуться на свои позиции. Второй дубль также не выходит. Тоже самое с третьим.Это продолжается. И ты вроде бы понимаешь, что это абсолютно нормально для любого новичка, но желание оторваться на парне берет верх и ты срываешься. — Извините, но я так работать не могу! — громко заявляешь ты, и на секунду замечаешь паническое выражение на лице брюнета, но оно исчезло также быстро как и появилось, отчего ты решил, что его и вовсе не было. Не вязалось у тебя в голове то, что ему было не наплевать. — Сколько еще кадров ты собираешься испортить, прежде чем взяться за дело всерьез? Или это все для тебя шутки? Парень лишь посмотрел в сторону, продолжая хранить молчание. Ответом на любой твой вопрос было молчание. — Режиссер! — громко оповестил ты мужчину о желании поговорить с ним. — Мое личное мнение: он не годиться для этой роли! — ты снова обратил внимание на брюнета, окидывая его суровым взглядом. — У меня сложилось впечатление, что ему это вовсе не интересно происходящее здесь. Я опираюсь на свой опыт, мой вердикт — подберите другого актера! Все это ты говоришь прямо ему в лицо, не отводя взгляда. Ворож в ответ лишь отворачивается, но не уходит, продолжая стоять к тебе спиной. Такого оскорбления ты вынести уже не смог. Мало того, что он не отвечает, так еще и открыто игнорирует у всех на глазах! И тебя снова понесло. — Это смешно, у него даже нет слов в этом фильме! — ядовито выплёвываешь, смакуя каждое выговариваемое слово. — С таким успехом можно взять любого немого на эту роль! И гарантирую, результат будет в разы лучше! Ты высказался, опуская тяжелый камень с плеч. Тебе должно было стать лучше, но этого не происходит. Атмосфера вокруг накаляется. Что-то липкое и неприятное начинает летать в воздухе. Вокруг застывает напряженное молчание. По лицам остальных ты видишь, что что-то не так. Ворожа, что до того стоял неподвижно, сейчас пробивала мелкая дрожь. Только ты хотел спросить, что собственно происходит, как брюнет срывается с места. Он быстрым шагом проходит мимо тебя, задевая плечом. Его глаза прячет челка, но его губы поджаты так, будто он готов расплакаться, а на щеках виднеется нездоровый румянец. Он удаляется с площадки, оставляя тебя в недоумении. — Что такое? — все же выговариваешь ты ему в спину. — Как всегда нечего сказать? Скатертью дорога. — Какой же ты все-таки мудак! — говорит тебе Кристель раздосадованным голосом, что все это время стояла недалеко от вас и хранила молчание. — Да в чем дело? — ты действительно не понимаешь, что такого оскорбительного или не заслуженного ты сказал, что вмиг настроило всех присутствующих против тебя. Ведь единственный, кому здесь нагрубили, был ты. — Мой мальчик, разве ты не знаешь? — подает голос режиссер, размещая свою ладонь у тебя на плече. — Не знаю чего? — Бедны мальчик ведь немой. Оцепенение. На твоем лице читается удивление. Не зная, что сказать, ты ищешь в глазах окружающих подтверждения данного факта. И везде его находишь. Тем временем менеджер Ворожа подскакивает к тебе вплотную и гневно произносит. — Как вам не стыдно! — ее лицо красное от возмущения. — Ведь он ваш огромный фанат! — говорит она шокирующую новость. — И согласился он на это только из-за вас! *** — Я обосрался. Это была простая констатация факта. Никаких опровержений или протестов. Только истина. Ты ощущал себя последней сволочью, что отняла рубль у ребенка. Купила на это рубль леденец и съела на глазах у того, ограбленного тобою же ребенка. Как же так вышло, что ты оказался единственным, кто не знал о немоте парня? Было ли причиной тому то, что все свое внимание ты концентрировал на ненависти к его персоне? Вероятно, что да. Впрочем теперь ни о какой ненависти не шло и речи, лишь чувство вины за сказанное.Твое не знание этого факта не освобождало тебя от ответственности, как и не знание закона не освобождает от наказания. Это тоже самое, если бы военный убивал всех на поле боя, а вернувшись на родину застрелил продавца в магазине за несвежие булочки… Плохой пример, ведь речь не о посттравматическом состоянии. Но суть одна. Ты скотина. После того инцидента прошло два дня. Ну, а сегодня в твоем графике стоит ток-шоу со звездами. Ты уже находишься в очередной студии и бесцельно вращаешься на стуле в одну сторону, пока не закружиться голова, и обратно. — Виктор, твой выход, — сообщает тебе твой агент и указывает за кулисы, где тебя уже ожидает гример, чтобы привнести последние штрихи и закрепить микрофон. Молча направляешься туда, чтобы за минуту оказаться в свете уже до боли ненавистных софитов. Приветствуешь публику, очаровательно улыбаясь. Ты знаешь, что так твои ямки на щеках становятся особенно выразительны. Вспышки ослепляют, не давая голубым глазам полностью открыться. Оно и к лучшему. Сегодня подходящий день, чтобы не смотреть людям в глаза. Ведущая, молодая и сексуальная женщина с пышной копной волос и в темно-синем платье приветствует тебя, кокетливо протянув ручку для поцелуя. И когда твои губы касаются тыльной стороны ее руки, зал взрывается овациями. Ни для кого не секрет, что за твоей личной жизнью следят днями на пролет, смакуя каждую деталь. Но к их глубочайшему сожалению, и твоему счастью, за тобой закреплен статус одинокого волка. На сцену приглашают еще одного актера, твоего прямого соперника, как он любит выражаться, искренне веря, что вы находитесь на одном уровне. Не раз он позволял себе громкие высказывания, но тобою они были парированы без проблем. Завязывается беседа, вы все цинично улыбаетесь и источаете лицемерие. Второй мужчина откровенно действует тебе на нервы. — До меня дошел один интересный слушок, — переводит он тему разговора. — Поговаривают, что у тебя возникли разногласия с коллегой. Мужчина невинно улыбается, прекрасно зная, о чем говорит. Скорость распространения слухов пугала. — Так и есть, — равнодушно говоришь, наблюдая как выражения его лица сменяется, и теперь вместо испытующего ожидания там красуется выражение удивления. Он явно не ожидал, что ты так легко в этом признаешься, ведь всегда старался поддерживать образ неконфликтного человека. — Виктор, я не верю! — с напуском, нарочито переигрывает ведущая, желая придать разговору градуса. — Вот именно, Виктор, — актер взял себя в руки и пошел ва банк. — Неужели всему виной недопонимание? Ты не должен доставлять другим людям проблемы. Ты лишь усмехнулся и обратился ко всем присутствующим. — Если у вас возникнут со мной проблемы, наберите меня. Но если у вас нет моего номера, — на этой фразе ты использовал свою лучшую улыбку, — тогда вы не знаете меня достаточно хорошо, чтобы иметь проблемы. *** Сегодня у молодого брюнета будет тяжелый день. Нет, он не будет разгружать вагоны. Нет, он не собирается проводить многочасовую операцию на сердце. Нет, он не просидит двенадцать часов на продуктовой кассе. В разряд трудных дней он войдет по одной простой причине. Моральное давление. Но ни один человек во всем мире не способен довести другого до такого же состояния, как сам человек. Мы разрушаем себя медленно и целенаправленно, разбивая клеточка за клеточкой. Вот и этот, безусловно красивый, молодой парень сейчас занимался ни чем иным, как самоуничтожением. Перед предстоящей встречей со своим кумиром он безумно нервничал. Узнает ли он его? Будет ли также добр? Смогут ли они стать друзьями? Или даже… Но необъятное нагромождение негативных мыслей напрочь стирали все надежды на светлое будущее. За пару минут до встречи брюнет закусил губу, чтобы справиться с напряжением. Сделав глубокий вдох и выдох он шагнул в неизвестность, тут же сталкиваясь с тяжелым взглядом голубых глаз. У него отнимается дыхание. Глаза он быстро переводит на подошедшего к нему мужчину. В попытках восстановить дыхание не замечает, как его ведут к нему. Высокий блондин улыбается только внешне, в то время как глаза не выражают ничего. «Может быть это издержки актерской профессии?» — думает парень и протягивает правую руку для рукопожатия. Блондин тут же пожимает ее, сдавливая сильнее, чем следует, но как будто этого не замечая. Парня прошибает холодный пот и он поспешно удаляется. — Какой застенчивый, — слышит он вслед, улавливая саркастические нотки в голосе. И это смущает. Это расстраивает. «Он не узнал меня.» — крутиться у него в голове. «Конечно он не помнит меня.» — пробивается следующая мысль и он окончательно падает духом. Весь оставшийся день брюнет кидает жадные, испытывающие взгляды на блондина, ловя каждое движение и жест, наслаждаясь глубоким тембром и поставленной речью. Он видит, как у того просят автограф и он мило улыбаясь, осчастливливает каждого из просителей. «Я тоже хочу автограф, чтоб вас!» Но вокруг парня вьются надоедливые мухи, закрывая обзор. Как и в остальные дни. Но брюнет решил не разбрасываться данными ему шансами и каждое утро подходил к блондину, для совершения акта рукопожатия. Актер каждый раз выглядит удивленным, но никогда не отказывается, пожимая руку парню-модели. «Я мог бы не мыть эту руку.» — проскальзывали странные мысли в его голове. «Что за черт?» — тут же отдергивал он себя. По наступлению выходных парень решил пересмотреть старые фильмы с участием Виктора. Его особенно любимым оставался один из первых. Ведь именно таким он запомнил его тогда, на том берегу. Юным и жизнерадостным. Погруженный в такие дорогие для него воспоминания он вошел в новый день с меланхоличным настроением. Само собой его роль была молчаливой, но это не значило, что к ней не стоило готовиться. Также очевидным был и тот факт, что это не идет ни в какое сравнение со съемками в коммерческих роликах. Брюнет заметно нервничал, шумно вздыхая каждый раз, когда режиссер кричал: «Снято!» Время его съемки надвигалось на него, словно гигантская волна, так и норовя захлестнуть его с головой, укутывая мраком. Брюнет на съемочной площадке. Камера направлена на него. Напротив стоит Виктор, и выражение его лица неподдельно изумленное, будто он и в самом деле искал парня, преодолевая немыслимые препятствия. Парень так засмотрелся на него, что забывает где находится и портит дубль. И второй. И третий. Ужас окутывает его, сковывая по рукам и ногам. Режиссер показывает большой палец, давая понять, что все в порядке. И брюнет ошибается в четвертый раз. И в пятый. Стыд, словно цепкие прутья, обвивает молодого парня. Он запоздало реагирует на слова коллег. В голове крутиться всего лишь одна мысль: «Только не сейчас!» Паника страшное чувство. Ее необратимость ставит людей напротив остальных, заставляя испытывать одно, бесконечно долгое, выступление со сцены. У него нет конца и края, представляя собой ороборос. Брюнет уже не впервые испытывает это чувство, но никогда не бывает к нему готов. Впадать в ступор в присутствии человека, мнение которого для него, словно завет божий, кажется преступлением. Концом света. — Извините, но я так работать не могу! — донеслось до него с внешнего мира. Это был Виктор, и он говорил. Говорил, для брюнета это все шутки, что он не серьезен. И, в конце концов, что ему здесь не место. Обидно и больно. — Мое личное мнение: он не годиться для этой роли! — продолжает говорить мужчина. И Алекс был согласен. Был разочарован в себе. Но также он был панически напуган, ни чем-то конкретным, нет. Образом из прошлого, наводящим воспоминанием. И он отворачивается. Стоит к своему кумиру спиной и молчит. Всегда молчит. — С таким успехом можно взять любого немого на эту роль! И гарантирую, результат будет в разы лучше! — говорит его кумир. Его герой и пример для подражания. И его начинает трясти. Тяжело и несправедливо. Температура тела поднялась. Руки и ноги у него дрожали. Голова налилась свинцом. Он был немой. Но он не был глухой. Как и не был тупой. Он все понимал. Лучше уйти. И он ушел. Закрывшись в своем трейлере он кое-как справился с приступом паники, что редко, но как говориться, метко, мучают его в стрессовых ситуациях. Оно и не мудрено, после того, что случилось. Брюнет не выходил оттуда до самого вечера, не отзываясь на стук своего менеджера, режиссера и других, что пришли выразить ему свои соболезнования. «Никто ведь не умер, черт!» — крутилось у него на уме, пока он прокручивал в голове все моменты, когда мог справиться лучше. Столько упущенных возможностей. На выходных он предпочел остаться один, отклонив предложение родителей погостить у них в загородном доме. Также было отказано и Мелани, его верному менеджеру, что не прекращала болтать о том, какой же Виктор кусок мусора. Парню это решительно не нравилось. Было очевидно, что Виктор ничего не знал о его немоте. И это не казалось брюнету чем-то из ряда вон выходящим. Как будто у такого занятого человека есть время на коммерческий материал вроде него. «Бог рекламы. Смехотворно.» Отправив в рот бутерброд с сыром он умастился на диване и включил интересующий его канал. Сегодня Виктор принимал участие в ток-шоу. И Алекс не собирался этого пропускать! Лишь стоило ему появиться в студии как зал разорвало криками. Брюнет и сам был бы не проч покричать в их числе. Сегодня он был ослепителен, облаченный в светлый приталенный костюм и со своей фирменной улыбкой. «И конечно же эти ямки напротив.» Он целует руку ведущей, что шутливо краснеет. Следом на сцене появляется мужчина, но это было и не важно. Он многое себе позволяет. «Аки остр на язык? Смотри не прокуси.» Но неожиданно он заводит тему о ситуации на съемках. Ситуацию, в которой оказались замешаны оба мужчины, но обвиняли только одного, Виктора. Брюнет слегка занервничал, ожидая как же ответит блондин. И его ответ оставил всех, включая Алекса, безмолвными. *** — Буду молить прощение, а что еще делать, — рассуждаешь ты сам с собой, находясь на заднем сидении такси, что везло тебя на съемочную площадку. — Заварил — расхлебывай. Не знал, каюсь. Не хотел обидеть. Впредь буду осторожнее. Все, что приходило тебе в голову походило на очень слабое оправдание, что еще больше подчеркивало всю абсурдность ситуации и твой врожденный эгоизм. Возможно, будь ты немного меньше сфокусирован только на своей персоне и оглянись вокруг, такого эпоса можно было бы и избежать. Но ведь нет, зачем же? Устрой сцену! Обвини немого парня в молчаливости. — Мы на месте, — сообщает тебе водитель и ты нехотя выходишь из машины, медленно волоча ноги к зданию. — Да брось, к каждому можно найти индивидуальный подход, — продолжал ты монолог, оттягивая момент входа в здание. — Меня например, лучше обойти сразу! Но никакие задушевные разговоры не спасли от неизбежного. Входишь в здание, поднимаешься на третий этаж. Проходишь по коридору к своей гримерке, по пути здороваясь со звукооператором. Но не успеваешь преодолеть последние пары метров до своей двери, как соседняя дверь открывается и в тебя кто-то смачно врезается. Вы вместе падаете на пол, но ты успеваешь схватиться рукой за край двери, а второй подхватить падающего человека. Парень, что налетел на тебя, на мгновение зависает в воздухе, но быстро опускается на ноги и делает шаг назад, высвобождаясь из твоей хватки. И теперь ты видишь перед собой невероятно красивое лицо. Черные волосы растрепанны, глаза широко распахнуты и не мигая смотрят на тебя. Ворож выглядел помятым, будто собирался в спешке. Осознав, что ты слишком долго смотришь на него, отводишь взгляд и интересуешься: — Ты как? В норме? Он дернулся, а после несильно кивнул, опуская глаза. — Куда, скажи на милость, ты так летишь? — больше на автомате вырывается вопрос и только потом ты понимаешь, что снова оплошал. Брюнет растеряно смотрит по сторонам. — Забудь. Я не подумал, как ты будешь отвеч… Не важно. Он смущено машет головой, давая понять, что все в порядке. При этом улыбается так искренне, что тебе хочется сорваться с места и убежать от него прочь, пока еще не поздно. Вы стоите очень близко друг к другу. Одной рукой ты все еще держишься за дверь, и тем самым преграждаешь Ворожу дорогу. Ты ясно понимаешь это, но руку убрать не торопишься. Он, в свою очередь, не предпринимает никаких попыток пройти мимо. Хотя всего минуту назад сильно торопился покинуть помещение. От брюнета исходит приятный запах, что доноситься до тебя из-за столь спонтанной близости. Раньше ты не замечал этого аромата. Это было что-то освежающее и вкусное. Ты невольно наклоняешься вперед и принюхиваешься. Очень вкусный. Но тут же ловишь на себе недоуменный взгляд карих глаз. Резко выпрямляешься и оправдываешься: — Очень приятный одеколон. Буду благодарен за название. Отговорка получается нелепая, но на удивление парень снова кивает и входит в гримерку. Ты молча наблюдаешь как он подходит к столу и что-то оттуда берет. — Я не имел в виду прямо сейчас, — говоришь ты больше для поддержания разговора, чем для того, чтобы действительно остановить его. Он игнорирует твои слова, в который раз, и кладет тебе в руку апельсин. А ведь и правда, от него пахло именно этим. — С-спасибо, — улыбаешься и сжимаешь фрукт в ладони. Ворож кивает и выходит с комнаты, оставляя тебя одного. Все прошло как нельзя хорошо. Кроме того момента, что ты забыл извиниться. Постояв еще пару мгновений спокойно доходишь до своей гримерки. Стягиваешь шарф и пальто, проходя вглубь комнаты до самого зеркала. Осматриваешь себя чисто на автомате, подмечая, что на лице застыла какая-то до боли нелепая улыбка. Но думать о причине ее возникновения не хочется, но подсознательно ты все же знаешь ответ. Понимаешь, что все же стоит узнать его поближе. Таким образом можно убить сразу двух зайцев. Во-первых, полноценно попросит прощения за свою не обоснованную грубость. Во-вторых, подлатать свой треснувший накануне имидж. Конечно. Безусловно. Карьера на первом месте. Тебя не покидает ощущение, что все это время ты сильно ошибался на его счет. Этот «Бог рекламы» оказался славным парнем. Он не выглядел обиженным или злым при вашем недавнем столкновении. Это раз. Забавно смущался и краснел. Это два. Его красивое лицо оказалось не противной крысиной мордой, как тебе казалось парой дней ранее. Это три. На трех пунктах ты решил и остановиться, отдергивая себя от ненужных мыслей. Заходишь на площадку, сразу же находишь глазами режиссера и направляешься в его сторону. Надо было объясниться за прошлый инцидент и наладить здоровую атмосферу. Он как раз разговаривает со сценаристом, но второго собеседника за высокой ширмой не разглядеть. Это и не важно. Подходишь совсем близко и заговариваешь: — Доброе утро. Рад вас видеть. — О, мальчик мой! — добродушно отзывается мужчина, тут же переключая свое внимание на тебя. — Тоже очень тебе рад! — А вот и наша звезда, — хлопает тебя по плечу сценарист, таким образом приветствуя. — На вот, поздоровайся с Алексом. Мужчина кивает в сторону ширмы, за которой стоял брюнет. Тот выглядит растерянным. Режиссер в свою очередь недовольно клацает языком, укоризненно смотря на сценариста. Вот-вот атмосфера обещала стать неловкой. Ты уже собирался повторно его поприветствовать и извиниться, но в этот момент Ворож протягивает тебе руку для рукопожатия. Как он делал всю предыдущую неделю. На его лице ты замечаешь такое смущенное выражение, что неожиданно смеешься в голос, отвечая на рукопожатие. Двое мужчин удивленно смотрят на вас. Как ты смеешься, и как парень краснеет. — Мои дорогие! — восклицает режиссер, кладя свою руку на ваши. — Как здорово, что вы помирились! Когда вы только успели? А я все голову ломал, как бы подружить вас. Даже гримерные поставил вам рядом. А вы вон, и сами справились! Молодцы. От такого странного комплимента стало немного неловко. Ты перестал хохотать и отпустил руку парня, что тихо стоял, отведя взгляд в сторону. На его лице не выражалось никаких эмоций, будто это и не он только что краснел как рак. И все же какой красивый парень! Тебе вдруг стало ясно, что за маской безразличия брюнет прячет практически все свои эмоции и это многое для тебя прояснило. Его прошлое отрешенное поведение в частности. День прошел на удивление быстро и весело. Твое приподнятое настроение заряжало остальных, было много шуток и смеха. Один лишь брюнет выбивался из общей атмосферы своим подавленным видом. Он тоже улыбался, смеялся с каламбуров, коими рассыпал один их монтажников. Но все же что-то было не так. Ты не мог этого объяснить, но отчетливо это чувствовал. — Хм-м-м… — задумчиво тянешь, наслаждаясь чашкой ароматного кофе. Гадая, когда же подобрать подходящий момент, чтобы остаться с Ворожем наедине, та не заметил, как его и след простыл. — Никто не видел Алекса? — интересуешься у помощников, что снуют из стороны в сторону под чутким руководством костюмеров. — Он вернулся в гримерную, — тихо прошептала тебе на ухо одна из девушек, что откликнулась на твой вопрос и радостно подбежала поближе. — Ясно, благодарен, — мило улыбаешься и покидаешь помещение. Поднимаешься на свой этаж, проходишь по своему коридору, но останавливаешься напротив не своей двери. Заносишь руку для стука, но почему-то не двигаешься. Помедлив с минуту кладешь ладонь на ручку двери и открываешь ее. В комнате царит полумрак, из рабочих всего одна лампа, что висит на стене. Парень сидит в кресле, прижимая лист бумаги к лицу. Он слышит звук открывающейся двери и резко вздрагивает, устремляя карие глаза на тебя. Лицо его выглядит удивленным, плечи напряжены, вообще вид у него ошарашенный, не меньше. Бумага, что он прижимал к лицу ранее, падает на пол, и ты замечаешь, что это фотография. Но не успеваешь навести фокус так как Ворож резко подхватывает ее пальцами и со скоростью звука засовывает в ящик стола, с грохотом его задвигая. — Фига, — только и выдаешь ты, пораженный такой нечеловеческой прытью парня. Брюнет сидит неподвижно, глаза бегают по сторонам, не находя одной точки. Волосы на затылке стали дыбом, придавая ему дикий вид, в купе широко распахнутыми глазами и напряженным телом. Ты замечаешь, что пальцы его впились в подлокотник до белизны. Но погодя он расслабляется и поворачивается к тебе, поднимая голову. Держит зрительный контакт, проверяет, следишь ли ты. И ты следил. Он жестами начинает что-то тебе объяснять, но ты само собой, ничего не понимаешь так как не знаешь язык жестов. Вместо этого медленно подходишь к нему. Он вжимается в кресло и продолжает что-то показывать, но уже быстрее. Когда ты подошел в плотную, ведомый высшими силами, но никак не разумом, нависаешь над парнем. Твои руки расположились по обе стороны от него, на подлокотники. На его лице читается паника, но отталкивать тебя или возмущаться он не торопиться, а скорее чего-то ждет. Ты же, в свою очередь, подвигаешь лицо ближе, до того момента, пока аромат цитрусовых не становиться ощутимым. — Прости меня. Ты выговариваешь эти слова, искренне. Смотришь ему в глаза, наблюдая за сменой реакций, что последовали сразу после. Брюнет сначала расслабился и выдохнул, чтобы потом сразу напрячься с новой силой и шумно сглотнуть. Румянец на щеках усилился. Выглядел он комично. «Сексуально.» — пронеслась у тебя в голове шальная мысль. Поддаваясь порыву ты наклоняешься ниже, пока ваши носы не соприкоснулись. Ты почувствовал его горячее дыхание на свой коже, увидел нездоровый блеск в его глазах. — Прощаешь? — интересуешься, отрывая взгляд от его губ. Тот вяло кивает головой, но глаз не отводит. Переносишь вес на руки, чтобы принять более удобную позу для того, что последует после, но не продумываешь одну деталь. Кресло было на колесиках. Вместо того, чтобы совершить задуманное, ты налетаешь на Ворожа, повалив его на пол. — Ох черт! — выкрикиваешь ты, приподнимаясь на руках, когда понимаешь, что подмял его под себя и навалился всем весом. Его лицо утыкалось тебе в шею, когда как руками он вцепился в кофту на твоей груди, стараясь придерживать снизить давление. — Сейчас встану! Переворачиваешься на левый бок и падаешь на спину. В этот момент в коридоре слышаться голоса и шаги. Кто-то услышал твой возглас и уже направляется сюда. Этим кем-то была менеджер Ворожа, что отчитывала тебя пару дней назад, а вместе с ней еще пара работников студии. — Господи! Алекс, ты в порядке? — обеспокоено спрашивает она, заглядывая в комнату. Каково же было ее удивление, когда она находит двух мужчин, что растянулись на полу в гримерной. — Что здесь случилось? Ты хотел было что-то ответить, вот только брюнет поднялся на колени первый и начал жестикулировать. — Ах вот оно что, — с облегчением выдыхает женщина, подавая ему руку. — Какой ты у меня растяпа. Тебя поднимают на ноги двое мужчин, что мигом подскочили с обеспокоенными лицами. Ты поспешил заверить всех, что все отлично и вышел из комнаты, хватаясь за голову. «Что ты пытался сделать? Совсем из ума выжил?» — с этими же мыслями ты уехал домой, так и не появившись в студии в тот день. *** С того дня прошло два месяца. Съемки сериала идут полным ходом. Отснятый материал активно нарезается и проходит тщательное фильтрование. Музыкальный директор очень занят, подбирая лучшие композиции, что выгоднее всего преподнесут зрителю все ту гамму эмоций, что переживают персонажи. Художники по костюмам отлично справляются со своими обязанностями, раз за разом подбирая невероятны костюмы, что скрыто демонстрируют роль того или иного персонажа на площадке, их душевное состояние. Звукооператоры ловят все необходимые тональности. Режиссер умело руководит процессом, с умом раздавая поручения и замечая недочеты. Но кого это все интересует, ради всего святого? Уж точно не тебя. В твоей жизни началась пора душевных откровений. Первым стало принятие того факта, что ты тот еще нерешительный субъект. Никогда в своей жизни ты не сталкивался с проблемой общения с кем бы то ни было. Никогда прежде не старался подбирать слова и выражения с таким волнением. Любой разговор с парнем отдавал нотками занудства. Бывало ли на твоей памяти время, когда ты не знал что и сказать? — Виктор! Нам необходимо твое участие! — кричал режиссер через весь павильон. — Мальчик мой! У нас завязался спор. — Рассуди нас! — вторил ему сценарист. — Как лучше? — У нас два варианта! — кричал постановщик кадра, взобравшись на высокую лестницу, что открывала отличный обзор на съемочную локацию. — Я говорю, что в этой сцене Алекс должен дойти до набережной один! — затараторил режиссер. — Это покажет его грусть и опустошение в этот момент! — Неправильно! — снова кричит сценарист, размахивая страницами перед носом у мужчины. — В этой сцене упор делается на глубину чувств и зародившуюся связь между ним и доктором! Духовное единение! — Виктор! Ты должен взять его за руку! — завопил постановщик кадров, найдя оптимальный угол для основной камеры. — Одиночество! — Единение! — ВЗЯТЬСЯ ЗА РУКИ!!! Голова шла кругом. В конечном итоге вариант с духовным единением и рукопожатиями был одобрен и режиссером. Но только после того, как вас с Ворожем заставили подержаться за руки с пол сотни раз. И это оказалось на удивление приятно. Нежные руки, гладкая кожа, подходящий размер. «Подходящий для чего?» — хороший вопрос. Когда вы в очередной раз стояли на мостовой, окутанные мраком, ваши руки были сомкнуты в крепкий замок. Ворож смотрел на отражение фонарей на водной глади. Ты смотрел на его лицо, что частично скрывала темнота ночи. Брюнет развернулся и посмотрел на тебя, крепче сжимая твою руку. В его глазах мерцал свет. Время остановилось, лишь ты и он под светом фонарей. Тепло его руки разливалось по твоей собственной, сливаясь в одну общую температуру. Нечто горячее и неизведанное. Ты ненароком опустил взгляд на его губы, розовые и мягкие. Ты не знал этого наверняка, и все же знал. Он проследил за твоим взглядом, немного смущаясь, но режиссер не приостановил съемку, что позволило тебе еще немного пронаблюдать за этой картиной. Внутри тебя вспыхивали ранее не затронутые участки, что сейчас раскрашивались в яркие оттенки. Мир казался тебе красочнее и интереснее чем когда бы то ни было. Как будто не выдерживая твоего пронизывающего взгляда, парень отводит глаза, приоткрывая рот, будто для того, чтобы вымолвить реплику, но тут же его закрывает, продолжая хранить молчание. Так и завершилась очередная неделя. Сегодня у вас был намечен коллективный поход в ресторан. — Виктор. Эту сложную миссию мы можем поручить только тебе! — воодушевленно сказал режиссер, вручая тебе ключи от автомобиля. — Так как ты у нас единственный трезвый, — мужчина смешно поморщился, потирая пальцем над верхней губой, — не мог бы ты отвезти Алекса домой? Даже не так! Ты повезешь его домой! — Еще чего! — тут же отказываешься от столь приятного времяпрепровождения. — Такси и по-домам. — Посмотри на него, мальчик мой! — как-то жалобно выговорил он, указывая рукой на парня, что ни живой ни мертвый сидел за барной стойкой, отбиваясь рукой от любого, кто имел неосторожность до него дотронуться. — Сейчас он и мать родную к себе не подпустит. В подтверждении его слов Ворож стряхнул руку мужчины со своего плеча и уронил голову на столешницу. Ты еще пару секунд пронаблюдал за происходящим. Действительно, сегодня он прилично перебрал. А скорее неприлично много выпил. Все началось с того, с какой скоростью он сорвался с места съемки и умчал в неизвестном направлении, стоило режиссеру крикнуть: «Снято!». На площадке он больше не показывался. Вслед за ним уехала и его менеджер, что выглядела обеспокоенно. На твой вопрос, что случилось, она лишь отмахнулась от тебя, говоря, что тебя это не касается. Но еще как касалось! Всего касалось! И рук касалось. И ног касалось. На следующий день, а если точнее, сегодня в обед, он вошел в зал как ни в чем не бывало, облаченный в темно-коричневый костюм и белую рубашку. На лице привычное выражение незаинтересованности происходящим. За исключением того факта, что встречаться с тобой взглядом на отрез отказывался. При привычном, уже ставшим традицией, рукопожатии он спрятал глаза за челкой, быстро тряхнул рукой и смылся, что и след простыл. Ты лишь заинтересовано наблюдал за этим, в голове прокручивая вариант неожиданной атаки. Первая случилась всего через пять минут, когда ты настиг его у стола с закусками. — О! — восклицаешь, появляясь за спиной у парня, чем доводя его до секундного исступления. Он подскочил на месте и выронил из рук тарталетку. — Мои любимые мини-шашлычки! — продолжаешь громко рассуждать, занимая удобную позицию рядом с Ворожем. Тот продолжал буравить упавшую закуску. — Обожаю их! — ты активно поглощаешь еду, и начинаешь болтать о кино-домино. Однако долго это не продлилось. В какой-то момент он кивнул и быстрым шагом отошел на другую сторону площадки. Словно убегал. Мысли о том, что все же парень чувствует дискомфорт рядом с тобой, вновь овладела сознанием. Твои ранние едкие комментарии все же нанесли свой непоправимый ущерб. И заодно уничтожило ваши возможные дружеские отношения. Второй раз ты решил отложить на час-два, чтобы усыпить бдительность Ворожа, и у тебя это вышло, ведь когда ты шутливо подтолкнул его в уборной под локоть, брюнет казалось бы и заговорил, так широко он открыл рот в немом крике. Когда ваши взгляды встретились он смущенно отвернулся, хмуря брови. Ты уж было подумал, что он снова убежит, но ошибся. Вместо этого он резко повернулся к тебе и начал жестикулировать. — Говорю же — не понимаю! — решил напомнить ты ему, пока он что-то активно старался до тебя донести. — Попробуй по другому. Может международные жесты? — предполагаешь и тут же получаешь один из таких в виде среднего пальца. — Ау. — делаешь обиженный вид. Ворож поднимает вторую руку с таким же посылом и приподнимает одну бровь, как бы интересуясь дошел ли смысл. После чего разворачивается и уходит. И все же он держит на тебя обиду. Около четырех часов дня в студию прибыла группа от телеканала, что заказала сериал, с целью взять интервью. Главную тройку актеров распределили как приоритетную, и начали «расправу» с них. После получаса расспросов о самом проекте и нелегкой судьбе героев, разговор понемногу переходил к главной части, а именно к категории: слишком личное, чтобы быть озвученным. — Расскажите пожалуйста, повлияла ли история главного персонажа на ваше согласие принять участие в этом проекте? — как бы невзначай поинтересовался корреспондент у Ворожа. За него, в виду его немоты, на вопросы отвечала менеджер, что находилась за его спиной. — В какой-то мере да, — ответила женщина, осторожно поглядывая на реакцию парня. — Виктор, — переключили они свое внимание на тебя, но было ясно, что они еще намерены вернуться к предыдущему вопросу, — до нас дошел слух, что вы не сильно-то и поладили с Алексом. Говорили, что дошло до драки. Правда ли это? — Какой вздор, — улыбчиво отрицаешь ты, складывая руки в замок на колене, — такие сплетни любят распускать те, кого не пригласили принять участие. Признаю, разногласие было, но с уверенностью могу сказать, все что вы могли слышать — полная ерунда! — Хотите сказать, что это никак несвязанно с вашими разногласиями в плане взглядов на… — он сделал паузу, для того чтобы ты спросил, что именно он имел в виду. Как бы тебе не хотелось этого не делать, но играть нужно было до конца. — На что? — Права сексуальных меньшинств. Воцарилось молчание. Ты и не знал, что Ворож отстаивает чьи бы то ни было права да и не имело это значения. Но вопрос звучал со скрытым оскорблением, а это было то, чего ты терпеть не мог. — Ну и что с того? — интересуешься ты, сохраняя беспристрастное лицо, вот только улыбка стала шире и фальшивее. — Ходят слухи, — начал издалека корреспондент, растягивая слова и заодно время, — что Алекс Ворож посещает ЛГБТ клубы и собрания. Не входит ли это в резонанс с вашим ранним заявлением о том, что люди не должны делать это публичным? — Насколько мне известно, Алекс никогда и не предавал это публичности. — ты холодно окинул мужчину взглядом. — Эту информацию я получаю от вас. И прошу заметить, как вы и сказали ранее, это всего лишь слух. А ведь мы уже разобрались, что не всем слухам стоит доверять. Не так ли? — Да-да, вы правы! — быстро поддержал разговор корреспондент, начиная бегать глазами по своему тексту. — Но все же, каковы ваши мысли, окажись это правдой? Ты кинул быстрый взгляд в сторону Ворожа, что сидел справа от тебя. Его лицо оставалось непробиваемым, все с той же маской безразличия, за исключением несвойственной бледности. И ты продолжил: — Не хотите ли вы сказать, что когда ты начинаешь поддерживаешь права геев, значит и сам гей? — задаешь ты ему встречный вопрос, невозмутимо взирая на всех присутствующих. — Предположим я поддерживаю права геев, стало быть я и сам гей? — ты выпытывающе смотришь на него, но как только уголки его рта приходят в движение, говоришь первый. — Я еще и права животных защищаю, и что, выгляжу я как чертова альпака? Вторая волна молчания воцарилась в студии. Ворож смотрел на тебя с таким удивлением, что казалось его глаза попросту выпадут из глазниц. Все остальные были с похожими лицами, вот только на них ты внимания не обращал. И тут брюнет рассмеялся. Так звонко и весело, будто скопившаяся за долгое время порция смеха наконец-то вырвалась наружу. Вскоре обычный смех перерос в истерический, и он буквально свалился с кресла, укатываясь под трибуну. На этой веселой ноте интервью решили отложить на неопределенное время, пообещав поработать с уже полученным материалом. Настал вечер и пришло время отправляться на празднование дня рождения одного из сценаристов. Вас всех доставили в ресторан в центре, когда как тебя и Ворожа рассадили по разным машинам, так как тот начинал смеяться по новой каждый раз, когда смотрел на тебя. В начале это было мило, но спустя час стало действовать на нервы. Но и запить проблемы ты не спешил, предпочитая не употреблять алкоголь в компании людей. Всех людей. Пил ты очень редко, и только наедине с собой, зная что на следующий день никуда не надо. А случалось это крайне редко. Почти никогда. А вот Ворож наоборот, принимался за коктейли с удвоенным рвением, игнорируя попытки менеджера отобрать у него бокал. Опустошив девятый он все же притормозил, фокусируя внимание на стейке, что лежал перед ним. Кое-как приподняв приборы и наставив их на кусок свинины, он пару раз промахнулся, после чего и вовсе выронил нож. Отодвинув злосчастную тарелку, он опустил вилку в салат и начал поглощать его. Ты не сводил с него глаз, то и дело ловя себя на мысли, что смотришь на него, даже если твой собеседник был в противоположной стороне. В какой-то момент тебе это просто надоело и ты решил освежить голову на веранде. Во всеобщей атмосфере веселья и пьянства тебе стало одиноко и душно, но холодный воздух быстро с этим справился. Постояв так с пару минут и насладившись тишиной ночного города ты двинулся к двери, уже схватился за ручку, как почувствовал что ее кто-то держит с той стороны. Через мгновение на пороге показалась женщина в бардовом костюме и мужчина в клетчатой рубашке, что подхватили под плечи молодого парня, который не хотел держать самостоятельно даже голову. — О, Виктор, — обрадовался мужчина, когда как женщина что-то недовольно пробормотала себе под нос, — не подсобишь нам? А то Алекс кажется перебрал, и мы решили вывести его на свежий воздух, вдруг ему полегчает. Но он вырывается из наших рук и не хочет идти ни с кем… Последние слова он уже проговорил еле слышно, так как все его внимание было приковано к неожиданной сцене, что разворачивалась перед ним. Стоило Ворожу поднять повисшую голову и посмотреть, кто же стоит перед ним, как он высвободил руки из объятий двух людей и повис у тебя на шее, уместив подбородок на твоем плече. Ты как-то присел под немалым весом этого высокого парня и схватился одной рукой за стену, пытаясь удержать равновесие. И тебе это удалось. — Алекс, — заговорила женщина, положив руку тому на плече, — отпусти человека и пойдем со мной. Тебе пора домой. Тот лишь покачал головой, крепче обхватывая твою шею. Из-за этого кислорода стало меньше. — Не упрямься! — продолжала она, начав теребить его уже сильнее, на что он сильнее сдавливал руки. Он отчаянно крутил головой, протесту против ее предложения. — Какой же ты упрямый! — она рванула его на себя, но Ворож грубо откинул ее, из-за чего женщина упала на пол. — Достал! Ну и оставайся со своим Виктором! Пусть он тебя домой и везет! Я ушла! — Э-э… Нет, стой, — уже говорил ты, опасаясь что ее угроза может оказаться вовсе не угрозой, а предвидением будущего. — Он же пьян! Ты его менеджер, это твоя работа следить за ним! Стой, тебе говорят! — Моя смена закончилась еще в восемь! Счастливо оставаться! — и с этими словами она исчезла из поля твоего зрения, оставляя с повисшем на шее парне и новыми обязательствами. — Ты же не на заводе работаешь… — только и выговорил ты, смотря ей вслед. Ты последовал совету мужчины, что ранее привел парня на веранду, что вам лучше постоять некоторое время на воздухе. Он тщетно пытался отодрать Ворожа от твоей шеи, но попытки эти были неудачны, так что он бросил это дело и также ретировался, оставляя вас наедине. — Пойдем во внутрь, — шепчешь ты ему на ухо, дотрагиваясь губами до мочки. Вдыхая его приятны запах. Он еле-еле отрицательно машет головой, но хватку ослабляет. Ты слышишь его ровное сердцебиение, которое с каждым разом становилось все громче и громче. Настолько громким, будто стучало у тебя в ушах. Но осекаешься. Стучало твое собственное сердце, да так громко, что заглушало весь внешний мир. Это напугало тебя. Да что там, привело в ужас. Вмиг преодолев дистанцию от веранды стола, ты усаживаешь Ворожа на место, где к нему тут же подскочило пару девушек, и уходишь в уборную. Умывшись раз десять холодной водой наконец успокаиваешься. Пульс уменьшился и паника спала. Решив списать все на усталость и неловкость, возвращаешься в зал, где сталкиваешься с режиссеров, что решил «обрадовать» тебя «приятной» новостью. Сопроводить немого пьяного парня домой. Лучше не придумаешь. — Позаботься о нем! — кричит он вам вслед, уже усадив в заранее вызванное такси. Феноменальная оперативность. Ты сидел на заднем сидении, когда как парень удобно расположился у тебя на коленях, обхватив руками торс. Ты с интересом понаблюдал за его спящим лицом, убрал прядь волос, что закрывала часть лба и провел пальцами по коже щеки. Мягко. Приятно. Сексуа… — Приехали. — произносит водитель, вырывая тебя из мыслей. Ты подхватываешь парня на руки и выходишь из машины, когда как Ворож вцепился в тебя мертвой хваткой. Передвигаться так было слишком неудобно, поэтому ты попытался поставить его на ноги, чтобы передохнуть. Но он, видимо, воспринял это по другому, так как навалился на тебя со всей силы, отправляя на землю. Ты упал на спину, когда как брюнет разместился у тебя на груди. Попытавшись встать, ты только усугубил положение. Он привстал на секунду, схватил твое лицо и впился в губы с особым остервенением. Его язык проник внутрь, проводя по нижнему ряду зубов. От неожиданности ты вздрагиваешь, но сразу же хватаешь того за плечи, стараясь скинуть тяжелого Ворожа с себя. Но это не возымело эффекта. Поцелуй углубился. Парень ловко играл с твоим языком, то покусывая, то посасывая кончик. Это было слишком приятно, чтобы думать, что лежите вы на тротуаре, и для того, чтобы сопротивляться. Ты также начал отвечать на поцелуй, теперь не отталкивая его за плечи, а наоборот, притягивая. Укусив его за губу и почувствовав привкус крови, замираешь, наслаждаясь вкусом алкоголя с кровью. Думаешь о кровавой Мерри, улыбаешься. Ворож тем временем одной рукой вцепился в твой затылок, сжимая волосы. Это оказалось на редкость эротично. Но вся сложившаяся ситуация была в корне неправильной, поэтому ты титаническими усилиями отрываешься от парня, разворачивая его на бок. Сам же встаешь и стараешься отдышаться. Ворож стараешься повторить этот маневр, но не удерживается на ногах, поэтому ты подхватываешь его за руку. — Какая у тебя квартира? — вы подошли к лифту, все это время ты волочил его за собой, не обращая внимания на его немые протесты. Он лишь крутит руками, показывая то два то шесть. — Двадцать шестая? — он крутит головой. — Шестьдесят вторая? — снова нет. Он тянется к кнопке тринадцатого этажа и нажимает ее. Выходите на нужном этаже. Перед вами длинный коридор. Он показывает вперед, стараясь идти впереди тебя. Доходите до одной из дверей. Он останавливается и начинает просовывать руки в карманы штанов, но у него это не получалось. Рука не проскальзывала в карман, отчего он просто водил пальцами по бедру. Пронаблюдав это еще пару минут ты откинул его руку и сам залез в карман. Выудив оттуда ключ и открыв дверь ты намеревался скрыться в этого места уже сейчас. Но Ворож, будто прочитав твои мысли, схватил за край пальто и сжал, притягивая тебя ко входу в квартиру. «Если я туда зайду — у нас будет секс, » — ты это понимаешь очень четко, для того чтобы оспаривать. Тебя тянуло к этому загадочному и угрюмому парню сколько ты его знаешь. И может быть в начале твои чувства были тебе непонятны, то сейчас ты осознал их слишком явно. Но в отличие от тебя Ворож был непростительно пьян, и вряд ли отвечал за свои действия. Твоя совесть говорила тебе, что нужно уходить сейчас. Ты не сможешь остановиться, да и не захочешь. Стоит ему лишь притянуть тебя в себе и все кончено. Ты никогда раньше не спал с парнями, но отлично знал как это происходит. Потому сомнений не будет. Тебя настойчиво тащили в дом. Не то чтобы ты сопротивлялся или противился, совсем нет. Но и инициативы не проявлял. Брюнет притянул тебя к себе и захлопнул двери. Ты же продолжал просто стоять на месте, ни шевеля руками. Возможно он понял твое бездействие как разрешение к действиям, потому что стоило щелкнуть замку, как твое пальто полетело на пол. Следом должно было пойти и пальто Ворожа, но если на тебе он проявил чудеса ловкости рук, то в своих рукавах он запутался. Ты стащил с него предмет гардероба. Его взгляд был затуманенным. Он чуть наклонился, чтобы поймать твои губы, но ты увернулся и усадил его на комод. Сам же опустился на колени и принялся расшнуровывать его ботинки. Вытащив одну ногу ты принялся за вторую, когда как парень наблюдал за всем этим с легкой улыбкой в глазах. Вся атмосфера казалась какой-то интимной. Не сексуальной, а скорее теплой. Происходящая скорее от глубоких чувств чем ведомая алкоголем и похотью. Закончив и со своей обувью ты взвалил мечтающего Ворожа на плечо и потащил в первую попавшуюся дверь, надеясь на то, что это будет спальня. По крайней мере там будет диван. Так и случилось. Комната оказалась залом с двумя большими софами. Ты уложил уже сопящего парня на одну из них и присел, дабы перевести дух. Что не говори, а весил он порядочно. Румянец на щеках придавал брюнету невинность. Ведь обычная аура Ворожа прямо-таки кричала: «Обжигающая красота». Он был в меру мужественным, в меру красивым. Но сейчас, с розовыми щеками и сонной улыбкой он был как юнец. Такое же выражение было у него в тот день, когда вы столкнулись у его гримерки. Он — ничего не ведающая овечка, когда как ты — голодный волк, что решил поиграть со своим обедом от скуки. — Спокойной ночи, — шепчешь ты ему на ухо, не способный уйти так ничего и не сказав. В глубине души ты хотел бы остаться, но остался доволен тем фактом, что парень заснул. Теперь ты мог не сражаться со своей совестью. Ведь будь он сейчас в сознании, ты бы уже стаскивал с него трусы. Но ему повезло. Стоило тебе подумать об этом, как Ворож распахнул глаза и протянул руки к твоему лицу. Ты затаил дыхание, чувствуя как поддаешься к нему навстречу и как ваши губы вновь встречаются. Этот поцелуй был детским, легкое прикосновение губ. Второе. Третье. Он то приближается к тебе то отдаляется, даря лишь легкие прикосновения. Но этого мало. Слишком мало. Поэтому впиваешься ему в губы, ловишь момент когда он приоткрывает рот и проникаешь языком. Ласкаешь небо и проводишь по верхнему ряду зубов. С его губ срывается сладкий стон. Ты повторяешь манипуляции, запуская одну руку под его рубашку, а второй упираешься в спинку дивана, удерживая себя на весу. Руки Ворож обвил вокруг твоей шеи, прижимая тебя к себе все ближе. Голова пошла кругом от срывающихся стонов и звуков поцелуя, что был слишком жарким. Он укусил тебя за нижнюю губу, и вдруг обвил тебя уже и ногами, смыкая их в замок у тебя за спиной. Волна возбуждения прошлась по всему твоему телу. Ты начал спускаться ниже, обдавая поцелуями его скулы, подбородок. Спустился к шее и расстегнул пуговицы, проходя языком от кадыка до подбородка и обратно. Брюнет выгнулся, и шумно выдохнул. Одной рукой он начал елозить по твоей груди, стараясь нащупать пуговицы и раздеть тебя, но у него ничего не входило, пальцы его не слушались. Он начал злиться, мило морща нос. Он был пьян и возбужден, но все равно хотел проявлять столько инициативы сколько может. Ты заулыбался, вновь принимаясь целовать его в губы. Очень быстро тот прекратил двигать руками и вернул их обратно на твою шею. Поцелуи были очень длинными и глубокими. Отрываться от его губ совсем не хотелось. Но и останавливаться не хотелось. Ты все же оторвался от Ворожа и взглянул в его лицо, желая убедиться, что он не против продолжить. В его глазах горел огонь, так что медлить смысла не было. Ты рывком стягиваешь с него рубашку и припадаешь к левому соску, когда как он стонет и обхватывает твою голову руками. Ты же прикусил его пару раз, а затем втянул в себя. Руками же добрался до его штанов, ощутил стояк. Слегка надавил на него, одновременно прикусывая уже правый сосок. Громкий стон заполнил комнату, доставляя и тебе удовольствие. Ты быстро расстегиваешь ширинку, сначала его штанов, а затем и своих. Берешь два горячих и твердых ствола в руку и медленно проводишь верх-вниз. Ощущения получились на удивление яркими. Не теряя времени увеличиваешь темп, делая так, чтобы большим пальцем сильнее надавливать на член Ворожа. Тот же лежал напряженный, судорожно облизывая свои губы и тихо постанывая. На каждый твое движение он податливо выгибался навстречу твоей руке. Капелька пота сползла по твоему носу и задержалась на кончике. Ворож привстал и слизал ее. Ваши глаза оказались напротив друг друга, губы практически соприкасались. Он провел языком по твоей нижней губе, схватил ее зубами и оттянул. Ты наблюдал за ним, все увеличивая темп, чтобы затем замедлить его и так по новой. Когда терпеть уже не было сил, ты впился в губы брюнета, сделав пару последних движений почувствовал влагу на руке и животе, после чего кончил и сам. Ворож разорвал поцелуй и рухнул на спину, закрывая лицо рукой, он тяжело дышал. Ты же получил оргазм такой силы, что все не мог понять, реально ли это. В голове бешено звенело, в горле пересохло, по телу растекалась доселе неизвестная волна наслаждения, столь сильная, что голова шла кругом. Ты кое-как нашарил рукой пачку салфеток на прикроватной тумбочке и быстро вытер руку с животом. После чего свалился на кровать рядом с парнем, что казалось немного отдышался. Он повернулся к тебе и обнял за торс, утыкаясь лицом в шею. Ты не шевелился, просто наслаждаясь моментом, что не заметил как уснул. То же сделал и Алекс.