Больше не молюсь

"Утонувший Бог, защити меня камнем, защити меня солью, защити меня морем", — шептал черноволосый тоненький мальчик с лихорадочным румянецем на коже, стискивая собственные плечи под одеялом. Рядом громко сопел Урриган, вымотанный после долгого дня. Он не чувствовал, как внутри живота что-то тянет и крутит, не слышал гулкого стука сердца, эхом отдающегося в ушах, не кусал губы. Не боялся. Урри просто спал. Эйерон не мог просто спать. Не после того, как Эурон сжал его плечо во время ужина, улыбаясь загадочной полу-улыбкой. Эйерон знал, что это значило. Отец отправил их с Урри спать, но старшим братьям было позволено остаться в Великом Чертоге со взрослыми. Эурон придёт поздно, глубоко за полночь; у Эйерона было предостаточно времени, чтобы уснуть. Но он не засыпал. Эйерон надеялся, что Эурон переберёт с вином и не явится. Эйерон рассматривал контуры окна в тусклом лунном свете. Эйерон молился. Эйерон делал всё, что угодно, но не засыпал. В конце концов он провалился в беспокойную дрёму. Ему всё чудились тени, поющие прямо над его ухом; а потом песня внезапно прервалась, и Эйерон с криком проснулся. Чья-то рука легла на его лицо, зажимая рот. Он широко распахнул глаза и увидел тёмную фигуру, нависшую над ним. — Тшш, — прошептал Эурон. Эйерон беспокойно завозился. Его брат хохотнул и перебросил через него правую ногу. Он уселся сверху Эйерона, продолжая зажимать его рот; Эйерон почувствовал, что сейчас задохнётся, и задёргался ещё сильнее. Две тонкие руки метнулись в воздухе и упёрлись в грудь Эурона. Тот убрал ладонь с его рта и перехватил запястья Эйерона, сжимая их пальцами, но не сбрасывая. — Не шуми, братец, — шепнул Эурон, поглаживая его запястья. — Мы же не хотим разбудить Урри, правда? Ему и так сегодня досталось. Подонок. Голубые глаза блестели в темноте. Эйерон не видел этого, но знал, что его брат улыбался. Эурон поднёс его левую руку к губам и поцеловал его запястье. — Оставь меня, Эурон, — тихо попросил Эйерон, уже зная, каким будет ответ. Эурон качнулся на нём и склонился к брату. Его лоб прижался к горячему лбу Эйерона, и он почувствовал запах вина. — Как я могу тебя оставить, мм? Мой религиозный младший брат. Ты всё ещё молишься, а? — Эурон опустил лицо чуть ниже и поцеловал его там, где вырез ночной льняной рубашки обнажал плечо. Чужие губы обожгли Эйерона, как калёное железо. — Не слишком-то это помогает, верно? — он издал тихий смешок и прикусил кожу на его шее. — А Урри? Как думаешь, он молится? Не думаю. Он у нас не слишком религиозен. Вниз по его рёбрам поползли руки. Эйерон снова дёрнулся, сильнее, чем прежде. — Пусти! Эурон расхохотался. Урри на соседней кровати беспокойно завозился. Эйерон затих, его влажные глаза блестели в темноте. — Так-то лучше, — улыбнулся Эурон. "Утонувший Бог, помоги мне", — мысленно взмолился Эйерон. Эурон приподнялся над ним, лунный свет окутал его голову, как нимб. Эйерон закрыл глаза. Когда кровать заскрипела, он больше не молился. *** Эйерон уже не двенадцатилетний мальчишка. Он больше не молится. Теперь он пьёт много эля, трахает много женщин и почти не видится с Эуроном. Это не так уж и сложно: "Молчаливая" Вороньего Глаза уже три года как бороздит просторы морей и нечасто бывает на Пайке. Но однажды дождливым вечером, когда Эйерон вернулся с прогулки, он обнаружил в Великом Чертоге Эурона, сидящего по правую руку от высокого места их старшего брата. Обнажённый от повязки глаз блестел, как и всегда. Он пил вино и безмятежно улыбался. — Брат, — мягко сказал ему Бейлон. — Посмотри, кто вернулся. О, он видел. Очень-очень чётко. Эурон, заметив его, улыбнулся ещё шире; его белые ровные зубы поблескивали в свете факелов. Уходя на своё место, Эйерон кожей чувствовал на себе взгляд брата. И он решил напиться. Не то чтобы Эйерон делал это в первый раз, но теперь это ощущалось иначе: он искал успокоения в вине отчаяннее обычного. Эйерон чувствовал себя голым и как будто в центре всеобщего внимания, хотя из-за широкой спины Виктариона его вообще никто не видел. Ближе к концу пира он таки добился своего: перед глазами всё плыло, а в голове была блаженная пустота. Когда Эйерон поднялся на ноги, у него возникла куда более серьёзная проблема, нежели Эурон: нужно было добраться до своих покоев в Морской Башне. Он чуть не упал, пока шёл по мосту, и был счастлив просто потому, что остался жив. Морская башня, круглое и коренастое строение, выступающие из камня. Дверь ему отворил мальчишка Сайлас. Лестница. К Утонувшему ж эту лестницу. У Эйерона закружилась голова, не успел он пройти и половины пути. Отсидевшись на ступенях, он доковылял до лестничной площадки и зашатался. Его тело дёрнулось назад — Эйерон подумал, что сейчас упадёт — и рухнуло на чьи-то сильные руки. Сзади раздался смешок. Надежда Эйерона на то, что это Сайлас, растаяла, стоило ему услышать этот звук. Слишком хорошо он его знал. Руки Эурона толкнули его вперёд, и он качнулся на ватных ногах. Эйерон почувствовал, как к горлу подходит тошнота. Он шагнул, замахав руками, зашатался, как неваляшка, а потом оказался прижатым к стене. Пальцы Эурона сжали его запястья и зафиксировали их по бокам. — Мой дорогой брат, — сказал он. — Ты расстраиваешь меня. — Отвали! — рявкнул Эйерон. Эхо от его голоса прокатилось вниз по лестнице. — Меня не было три года, — продолжал Эурон как ни в чём ни бывало. — А ты напиваешься, как свинья, и сбегаешь посреди пира. Очень, очень некрасиво. — Я позову Сайласа! — Зови, — рассмеялся Эурон. — Его здесь нет. Я отправил его пировать. Эйерон попробовал оттолкнуться от стены, но Вороньего Глаза это только развеселило. — Отстань от меня, — сказал ему Эйерон. Его брат прижался к нему всем телом и потёрся о него бёдрами. — Ты вырос, — мурлыкал Эурон так, будто возня Эйерона его совершенно не волновала. — Почти дорос до меня. Ты будешь расти ещё? Мне бы не хотелось этого, — его губы нашли мочку уха Эйерона, и он ощутил знакомое щекочущее чувство в животе. Ему стало мерзко от самого себя. — Бейлон сказал, что ты перетрахал всех женщин в округе, — Эурон снова издал тот смешок. Эйерон попробовал дёрнуться снова, но ноги его не слушались. Там, где его коснулись губы брата, всё горело огнём. Его снова затошнило, а в груди появилось знакомое ноющее чувство. — Тебе так холодно спать одному? — Отпусти меня, Эурон, — вяло пробормотал Эйерон. — Отпусти меня... — Зачем? Ты же скучал по мне, братец. Я скучал по тебе. Его руки скользнули за дублет Эйерона, проникли под рубашку и заскользили по коже. Он поцеловал его в висок. Эйерону резко стало жарко. — Ты весь дрожишь. Тебе страшно, братец? Раньше ты так сладко боялся. Но член у тебя всё равно вставал, — шершавые пальцы накрыли сосок и скрутили его. Эйерон шумно выдохнул. — И сейчас встанет. У него кружилась голова, а голос брата казался далёким и гулким, будто говорил он из-под колокола. Пересохшие губы почему-то жгло. Он откинул голову на стену и прикрыл пульсирующие веки. Напряжённые руки расслабились; Эурон, издав довольный звук, поцеловал натянутую жилу на его шее. Ну и ладно. Пальцы Эурона быстро расшнуровали бриджи и сжали его твердеющий член. Эйерон промычал что-то неразборчивое и отклонил голову влево. — Хороший мальчик, — шепнул Эурон. Он сжал руку между его бёдер и медленно двинул ею. Эйерон почувствовал, как подгибаются ноги, и пополз вниз. Вороний Глаз только прижался к нему ближе — он оказался между стеной и чужим горячим телом. — Ну, скажи мне: хоть одна твоя женщина смогла заменить меня? — тёплое кольцо вокруг члена задвигалось чуть быстрее, и Эйерон шумно задышал в плечо брата. Он будто вернулся в детство. Однажды после неудачной тренировки Эурон пошёл за ним в оружейную и прижал к стене, как сейчас. Только в тот раз Эйерон, тщетно пытавшийся вырваться, в конце концов смирился и решил выплеснуть свою злость несколько иначе. Ему было стыдно вспоминать об этом, но он висел на собственном брате, постанывая от удовольствия. В тот день всё между ними поменялось. Эурон прекратил приходить к нему (Урри уже спал отдельно) в спальню и вообще перестал уделять ему хоть какое-то внимание. А потом, полгода спустя, покинул Пайк. Таким он был, Эурон Вороний Глаз — коварным, подлым и жестоким. Соблазняющим, распаляющим, желанным. Совершенно непонятным. А всё это — лишь очередная его игра, в которой победитель и поражённый известны заранее. Ну и пусть. Эйерон был слишком пьян, чтобы что-то предпринимать, поэтому он просто толкнулся в чужую руку, по-прежнему не смотря на Эурона. — Умница, — шепнул ему брат. Финальный миг застиг его врасплох. Эурон всё шептал ему что-то и целовал в шею, а Эйерона всего трясло — от холода, желания и эля. Уже после, когда он слабыми руками завязывал бриджи, Эурон, наконец отцепившийся от него, спросил: — Ты так и не ответил, братец. Ты всё ещё молишься? Эйерон посмотрел на Эурона, на его блестящий голубой глаз, и подумал, как хорошо было бы выбить его из глазницы. — Нет, — ответил он, разворачиваясь. Впереди него была тьма Морской Башни, а позади —тьма его брата. — Больше не молюсь.