Меченый

POV Сая Не обращая внимания на легкую дрожь, беру телефон в руку и нажимаю кнопку приема вызова. Казалось, даже сердце замерло в груди, ноги отказались слушаться и я упал на кровать, услышав голос Айрона. Одновременно хотелось и надавать ему по глупой голове, и обидеться до конца жизни за то, что смолчал о таких важных, хоть и ужасных событиях, но ни на секунду я не забывал, что почти неделю назад этот альфа лишил меня славы, уважения со стороны окружающих, да что там, он лишил меня чести. - Сай, ты меня слышишь? С тобой все в порядке? Что это был звук, ты упал? – взволнованный голос ворвался в мое сознание. От одного лишь его голоса в голове сразу прояснилось, ответ на вопрос: “Кто же мне нужен?” нашелся, надо лишь уточнить несколько деталей. - Да, со мной все хорошо. Скажи, Айрон, это ты приказал избить Иона? – задаю самый главный вопрос, что интересовал меня с той самой минуты, как я увидел раненого альфу сидящего рядом с дверью. - Сай, это не… - Это был ты? – перебиваю его, не желаю слушать ничего, кроме внятных ответов. - Да, - отвечает Айрон. Что же, признаться, я так и думал. Обидно-то как, неужели у нашего ребенка вот такой отец? Впрочем, он сам ответил и на этот же вопрос. - А от меня чего ты хочешь? – спрашиваю я, одновременно кладя руку под голову. - Хочу рассказать тебе кое-что. Ты не все обо мне знаешь, - тихо, почти шепчет в трубку альфа. - Да все я уже знаю, мне Ион рассказал о твоем папе и отце. Соболезную, Айрон. Честно. Трудно даже представить себе, насколько трудно потерять таким образом фактически обоих родителей. Надеюсь, в будущем вы с отцом сможете понять друг друга и начать жить вместе, дабы поддерживать друг дружку, - от всего сердца обращаюсь к Айрону. Не имеет значения сейчас, что он сделал мне, эта история случилась раньше, именно она сломила его. Чисто по-человечески жаль альфу. Не знаю, как бы отреагировал на видео, в котором издевались бы над моим папой, наверное, я бы сошел с ума. - Спасибо тебе, Сай. Можно тебя попросить о кое-чем? – на несколько секунд мне показалось, что Айрон меня умоляет. - Смотря о чем, - коротко отвечаю на вопрос. - Можешь выйти из дома? Если хочешь, позови Иона, чтобы тот постоял около входа, раз ты меня боишься. Поверь, я без твоего разрешения, тебя больше пальцем не трону, - вот теперь я убедился, что Айрон меня умоляет. Ладно, все равно с этой историей пора покончить. Поэтому соглашаюсь, спускаюсь вниз по лестнице, заглядываю в комнату, где Ион все еще играет с Кэлом. Желание переспросить крепчает с каждой секундой, а потому не выдерживаю: - Ион, те слова, что ты сказал тогда мне в машине, когда вез сюда, они правдивы? – смотря, куда-то в пространство позади альфы, спрашиваю я. Ион осторожно кладет ребенка на кресло, разворачивается ко мне лицом и, излучая исключительную уверенность в своих словах, отвечает: - Да, Сай, я действительно очень люблю тебя, - такой красивый, сильный, а главное – добрый и честный. Уже в сотый раз проклинаю судьбу и отчаянно спрашиваю ее, почему же не он является главным альфой в моей жизни? От застрявшего в горле кома, не могу ничего сказать, лишь киваю и выхожу за дверь. Недалеко от дома стоит машина Айрона. Что же решать, так решать. Уверенно спускаюсь по ступенькам навстречу выходящему из автомобиля Айрону, подхожу к нему вплотную. Альфа предлагает прогуляться вдоль дороги, не спорю, лишь делаю первые шаги в сторону обочины. Вскоре Айрон догоняет меня, и мы некоторое время молча идем вдоль этой пыльной дороги. Для меня сейчас главное – убедиться, что выбор, который я сделал, не является неверным. Вечно жить и прятаться у Рэда невозможно, и так мы с Ионом слишком долго сидим у него на шее. Что же, вижу, Айрон все-таки собрался с силами и сейчас начнет разговор. - Раз уже все знаешь, Сай, пожалуйста, пойми меня. Для меня нет хуже наказания, чем жить без тебя. Это слишком больно, я чувствую, что снова превращаюсь в то растение, каким был до встречи с тобой. Прости, не знаю, что тогда нашло на меня, скорее всего это была ревность, - Айрон немного выходит вперед становится передо мной, - скажи что-нибудь. - Ну, прощать уже нечего. Прошлого не изменишь, метку не сотрешь. Единственное, что можно сделать – это смириться и постараться жить дальше. Если тебе действительно нужно было мое прощение, тогда ладно, оно у тебя есть. После истории Иона я многое переосмыслил, поэтому сказать, что я тебя ненавижу у меня не получится, да это будет и неправда, - говорю альфе, обходя его. - Значит, ты меня простил? – смотря на меня счастливыми глазами, спрашивает Айрон. - Да, простил, - абсолютно спокойным голосом, без нотки радости отвечаю я. - Значит, мы сможем попробовать все сначала? – улыбаясь, обращается ко мне альфа, шагая совсем рядом. - Да, думаю, начать сначала было бы лучшим решением, - задумчиво выдаю, одновременно рассматриваю белые тучки на фоне синего апрельского неба. - Ты действительно так думаешь? – кажется, ярче Айрона сейчас светит только солнце. - Я так считаю, - немногословно, однако, я отвечаю сейчас. Айрон уже бросается ко мне с объятиями, но решительно кладу руки на грудь, останавливая: - Я действительно считаю, что начать нам нужно с самого начала. Сейчас мы друзья, не более и сомневаюсь, что станем чем-то большим когда-либо. Да, я простил тебя, да, я все понял, но я ничего не забыл, Айрон. Ты редко бывал дома и не знаешь, но весь этот год наша связь необратимо рушилась. Сначала я этого не понимал, но теперь твой запах уже не сводит меня с ума, да что там, у меня от страха даже ноги подкосились, когда ты сегодня позвонил. Преспокойно я могу называть тебя самыми гнусными словами, хотя омеги из-за ментальной связи с альфой подобного делать не могут. Мы с тобой являемся парой только физиологически, мне этого мало, Айрон, - опускаю руки и отхожу от него на несколько шагов, если вдруг альфа впадет в ярость, после проставления второй подобной метки меня даже Ион не спасет. - Ты хочешь все прекратить? – тихим, совсем убитым голосом говорит Айрон. - Между нами еще и не успело ничего начаться. Те пару дней в самом начале не считаются, они были почти полтора года назад. После этого рядом с тобой я чувствовал лишь одиночество и боль из-за чувств, что не находили ответа. Я понимаю, что ты был занят, все твои действия для моей защиты в прошлом году вызывают уважение, но лишь сейчас, когда, как говорится, уже “перегорело”. Извини, Айрон, но даже пары могут распадаться. - Ты совсем ничего ко мне не чувствуешь? – смотря себе под ноги, задает мне вопрос альфа. - Ну, как совсем? Это невозможно. Ты же сделал мне ужасно больно, поэтому обида и непонимание остались. Прости, но я все равно считаю, что, несмотря на ревность и злость, у тебя не должно было даже мысли возникнуть поставить мне метку шлюхи. Плохие воспоминания от проживания с тобой тоже бесследно не исчезли, сколько раз я рыдал в подушку ночами даже сосчитать трудно. А сколько выплакал на рубашки Иона, даже стыдно немного. Нет, Айрон между нами уже давно все кончилось, просто ты был слишком далеко, чтобы это узнать. - Сай, только не… - хочет умолять? Зачем уже сейчас это? Подобное выглядит просто жалко. - Это не означает, что мы с тобой полностью перестанем общаться. Я понимаю, как тебе трудно, ужасно больно из-за одиночества, сам прошел через подобное. Ты можешь в любой момент дня и ночи звонить мне, и я отвечу, выслушаю все, что накопилось, попробую дать совет. Никогда не брошу тебя в беде, и если ты что-то попросишь, в лепешку разобьюсь, но сделаю. Словом, я стану тебе другом, который никогда не предаст. Это я могу тебе гарантировать. Извини, но большего предложить уже не могу, - еле переборов страх, подхожу к нему и, несмотря на более низки рост, обнимаю своего уже друга. Странно, когда он был моим альфой, даже такой простой жест мог бы меня заставить трепетать, но подобные нежности мне не позволялись, а сейчас я могу спокойно взять и обнять Айрона. Да, так будет лучше. Оборачиваюсь и иду в дом, сейчас меня ждет еще одно трудное признание. Войдя в прихожую, нахожу Иона сидящим в кресле, глаза закрыты, но почему-то лицо выражает лишь скорбь и грусть. Ну, уж нет, ему я теперь скучать не дам. Запрыгиваю альфе на колени и обнимаю за плечи: - Чего грустим? – весело спрашиваю я. - Сай? Как? Но ты же ушел к Айрону и… - И что? – не даю ему договорить, целуя в нос. - Ну, ты же знаешь его историю, Айрон ни в чем не виноват, это просто так сложились обстоятельства, - удивленно и как-то неверяще смотрит на меня. - Ага, обстоятельства, - задорно продолжаю я и целую в обе щеки. Ион уже легонько обнимает меня за талию, а я хочу сильнее. - Сай, ты же не зашел лишь для того, чтобы забрать ребенка и уехать с Айроном? – внимательно смотрит он мне в глаза. - Что за глупости, тогда я бы не сидел у тебя на коленях и не целовал, - теперь моя цель – висок. - Ты хочешь сказать, что… - эх, да, люблю я сегодня всех перебивать. Но сейчас моя задача в другом. Теперь уже накидываюсь на самые нежные в мире губы. Долго до этого чудачка доходить будет, надо все показывать действиями. Как и ожидалось, Ион быстро забрал у меня первенство, но мне совсем не обидно, ему-то я подчиняться совсем не против. Руки обнимают мою талию очень нежно, но чувствовать, как тебя прижимают к себе, просто невыносимо хорошо. Наслаждаемся друг другом, пока не чувствуем нехватку воздуха, жаль, не хочу отпускать его. - Я тебя обожаю, Сай – выдыхает Ион и начинает покрывать мое лицо судорожными поцелуями. Просто млею от подобных ласк, но нужно быть с ним честным до конца. - Ион, прости, пожалуйста, но я пока не могу искренне признаться тебе в любви, но ты единственный, кого я в недалеком, да и далеком тоже, будущем тоже смогу полюбить. Самая сильная любовь начинается с дружбы? Да, определенно, ты мне и друг, и брат, и тот, кого я хочу вот так вот обнимать и находиться рядом. Не обижайся сейчас, думаю, очень скоро я смогу быть в этом вопросе с тобой абсолютно честен, - немного стесняюсь, но смотрю альфе в глаза, нельзя позволить, чтобы он подумал, что я играю с его чувствами. - Я рад, что подобное признание так важно для тебя, все хорошо, я подожду, - улыбается мой Ион и нежно гладит меня по голове. Как же с ним спокойно, как тепло, никому его не отдам, даже если заявится его омега. Я тоже омега, но смог отказаться от своей пары ради любимого человека. Весь остаток дня мы провели все вместе: Ион, я и Кэл. Наконец-то появилось чувство, что у меня тоже есть семья. Появилась уверенность в альфе, что находится рядом со мной, стало немного легче задумываться о будущем, уж кто-кто, а Ион мужчина серьезный, подобные фокусы, что мне устраивал Айрон весь этот год здесь уже не пройдут. Родители будут в шоке, но об Ионе и его доброте я могу говорить часами, думаю, папа меня поймет, а с отцом как-то разберемся. Под вечер мы начали собирать свои вещи, пора бы уже съезжать от Рэда, уже неделю у него торчим. Ион предложил мне ехать сразу к нему, не в дом Айрона же возвращаться. Подумав немного, я решил попробовать. Если уж начинать жить вместе, то сейчас. Накормив Рэда, мы засобирались, альфа не хотел нас отпускать, на вопрос: “Почему?”, ответил, что так хорошо он не ужинал уже давно. Вдруг на своей талии я почувствовал сильные руки, что нежно обняли меня со спины, сомкнув ладони в замок на животе, а тихий бархатный голос возвестил, что тоже хотел бы испробовать чего-то, например мои губы и аккуратно притянул мое лицо для поцелуя. От подобного жеста, я бы растекся лужицей по полу, если бы меня не придерживали те же руки Иона. Рэд был в шоке. Да, вот это я понимаю изменения. Рэд помог нам донести вещи до машины, а затем еще долго махал вслед. Как всегда всю дорогу мы и Ионом болтали, но довольно тихо, ибо Кэл, поужинав, захотел спать. Ехали мы до города как всегда полтора часа. Про себя я отметил, что живя там, смогу чаще видеть родителей. Но людей здесь слишком много, они могут учуять мой запах, надо будет попросить моего Иона поставить еще одну метку. Теперь-то ему можно многое. Квартира, в которой жил Ион оказалась довольно таки большой, места хватало всем. Обстановка и ремонт тоже не разочаровали, даже порядок стоял армейский, значит, носки по углам искать не придется. Еще немного подурачились с ним и отправились спать. Так необычно было засыпать в чьих-то объятиях, такого со мной тоже давно не бывало, но, безусловно, это очень приятно. Всего год мне не дарили элементарных ласк, а я уже готов рыдать от умиления, принимая каждую. Посреди ночи мне вдруг стало страшно, и я резко проснулся. На сонный вопрос Иона о том, случилось ли что-то, ответил, что плохо сплю на новых местах, сейчас пойду, попью воды и вернусь. Поход на кухню не принес желаемого облегчения, вода тоже глоталась с трудом. Что случилось? Мои страхи стали лишь отчетливее, когда дисплей мобильного телефона подаренного Ионом засветился. Время было полтретьего ночи, а звонил Айрон. Почему так поздно? Что-то заставило меня подойти и поднять трубку, более того, я обещал, что подниму трубку в любое время дня и ночи. - Айрон? Что случилось? Почему ты так поздно звонишь? – напряженно спрашиваю его. - Я не могу уснуть, Сай. Извини, что так по-детски, но почему-то захотелось послушать колыбельную, что ли, – проверяет, занимаемся мы с Ионом любовью или нет? Что за бред? Какая колыбельная в полтретьего ночи? Может, он пьян? Или срыв на нервной почве? Да и голос какой-то странный и заторможенный. Точно пьян. Но виноват в его теперешнем состоянии я, так что надо хоть сейчас исполнить его просьбу. - Ладно, тогда ложись поудобней и укройся чем-то, да и под голову что-то подложи или ты уже в постели? - Я в постели, но уснуть не могу, - снова какое-то предчувствие, но нет, чушь, надо всего лишь спеть пару строчек. Айрон же пьян, услышит несколько нот и сам уснет. - Хорошо, тогда слушай:

Месяц над нашею крышею светит, Вечер стоит у двора. Маленьким птичкам и маленьким детям Спать наступила пора. Завтра проснешься - и ясное солнце Снова взойдет над тобой... Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек, Спи, мой звоночек родной. Спи, моя крошка, мой птенчик пригожий, - Баюшки-баю-баю, Пусть ни какая печаль не тревожит Детскую душу твою. Ты не увидишь ни горя, ни муки, Доли не встретишь лихой... Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек, Спи, мой звоночек родной! Спи, мой малыш, вырастай на просторе, Быстро умчатся года. Смелым орленком на ясные зори Ты улетишь из гнезда. Ясное небо, высокое солнце Будут всегда над тобой... Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек, Спи, мой звоночек родной!

Из трубки не доносится ни звука, для проверки зову его несколько раз, но никто не отвечает. Сбрасываю вызов, бросаю мобильник на кресло и иду спать. Ион уже спит, а мне просто дурно. Не хочется ни лежать, ни сидеть, ни ходить. Что-то плохое, очень плохое случится, но что?! Айрон упьется до отравления? Машина собьет Иона? Что?! Что не так? Ложусь в кровать, прижимаюсь к Иону так сильно, что тот проснулся, начал спрашивать, что не так, а я даже ответить не мог, убегал от своих предчувствий, стараясь забыться в его объятиях. Лишь под утро удалось уснуть, все это время Ион гладил меня по голове, прося хотя бы перестать дрожать. Утро выдалось мрачным, состояние Иона мы оценили как почти пригодное и решили, что он завтра уже сможет вернуться на работу. Я занялся завтраком, альфа отправился за хлебом. Увидев телевизор недалеко от холодильника, я решил себя немного развлечь. Пульт быстро нашелся, включаю первый попавшийся канал, там как раз идут новости. Я готовлю завтрак в пол-уха слушая, что там говорят. В самом конце выпуска ведущий сообщает об экстренных новостях, а затем я, в конце концов, понимаю, что меня мучило. Все внутри горит, Боже, этого не может быть. Слышу сзади шорох, оборачиваюсь, шокированный Ион смотрит на экран телевизора, а затем на меня. Медленно подходит ближе и обнимает, если честно, если он бы сейчас этого не сделал, я бы упал от бессилия. Есть уже никто не хочет, я даже не плачу, просто шокировано лежу на коленях у Иона и не знаю, что делать. Слово “невозможно” уже почти два часа безудержно бьется у меня в голове. Ехать туда я боюсь, не смогу, да я с ума сойду. Еще через некоторое время слышится звонок в дверь, Ион осторожно поднимает мою голову и встает сам, а затем кладет ее обратно. Отстраненно слышу звук открывающейся двери, в комнату заходят Ион и какой-то альфа сорока лет, в очках. Даже нормально поздороваться сил нет, зато тот альфа понимающе смотрит на меня. - Вижу, вы уже знаете. Да, господин Айрон Уол вчера ночью покончил с собой, заказал и выпил слишком большое количество снотворного. Я Уильям Тернер, являюсь его нотариусом, Ион меня уже знает, а вы, я так понимаю, господин Саймон Паркер? – при этом мужчина вопросительно посмотрел на меня. Ион помогает мне нормально сесть и отвечает, что нотариус прав. - Это очень хорошо, что я застал вас вместе. Мне есть, что вам сказать. Господин Уол составил завещание после того, как вы впервые встретились с ним, господин Паркер. Тогда он подозревал, что может умереть от рук преступной группировки, которая ранее похитила и замучила до смерти его родителя. Господин Уол не хотел, чтобы вы, будучи для него самым близким после отца человеком, остались ни с чем. Поэтому, он составил завещание, в котором вы, мистер Паркер, выступаете единственным наследником. Вступить в наследство вы должны сразу же после смерти моего клиента. Такое правило было придумано, чтобы исключить возможность врагам получить все деньги семейства Уол. Учитывая тот факт, что у вас еще есть и единственный сын господина Уола, то унаследовать его имущество вы должны вдвоем. Ваша часть наследства описана в этом документе, вы должны его подписать немедленно. Часть вашего сына будет храниться у меня до его совершеннолетия. - Я не хочу ничего наследовать, - слабым голосом отвечаю я, - отдайте все это бедным или больным, - ком в горле не дает дышать. Так вот что значила та колыбельная, Айрон хотел уснуть под мою колыбельную. Слезы хлынули из глаз, понимание все яснее проступало в голове. Айрона больше нет. Из-за моего ответа он покончил жизнь самоубийством. Прислуга нашла его сегодня в спальне на кровати. Он тогда говорил правду, все-таки лег в постель. Меня обнимает Ион, старается успокоить, но понимает, что это бесполезно, я и так за почти два часа не проронил ни слезинки. Лишь сейчас до меня все дошло в полной мере. Нотариус тоже молчит. Лишь когда мне немного стало легче, мужчина продолжил: - Я не смогу отдать ничего другим, пока вы не подпишите бумаги. Затем можете распорядиться деньгами как пожелаете. Но советую оставить часть для себя, уважайте память погибшего, как бы он не умер, - говоря это, господин Тернер, серьезно смотрел на меня. Тоже правда, но мне не нужны деньги. Зачем? Я же не хотел терять самого Айрона. Где-то в душе я еще любил его, не так, как раньше, но тем не менее я бы с радостью проводил с ним время, старался не оставлять одного и выполнял бы капризы. Зачем он это сделал? Почему ушел? Хочу уже подписать все не глядя, но Ион не дает мне этого сделать, читает все, что написано в документах, лишь потом протягивает мне. Я стараюсь хотя бы не капнуть слезой на бумагу и что-то калякаю. - Это еще не все, господа, - говорит нотариус, пряча свою часть документов, - вчера вечером господин Уол вызвал меня к себе и вручил эти два конверта. Один из них предназначен Иону, второй же, опять вам, господин Сай. Сказал отдать вам их и сказать, что открыть их вы должны в разных комнатах, будучи в одиночестве. Соответственно я удаляюсь, а вы, пожалуйста, выполните последнюю волю господина Айрона Уола. До свидания. Еле вытаскиваю из себя слова прощания, держу перед собой конверт, где большими красивыми буквами выведено: “Моему милому Саю”. Слезы новой порцией текут по щекам, то, что творится сейчас в душе, вообще описать невозможно, как будто полсердца вырвали за одну секунду. В тот же день позвонили из театра, сказали, что концерт состоится через три дня, так что новые композиции должны быть отработаны и уже правильно звучать. Фортепиано у Иона дома не было, так что пришлось целыми днями сидеть в театре, хорошо, что хоть чем-то себя занял, не знаю, как бы переживал такое, сидя дома. Ион с Кэлом тоже были почти все время рядом. Мой альфа еще ездил к отцу Айрона, который вызвался самостоятельно заняться похоронами сына, жалея о том, что не был с ним последние два года жизни. Его горю не было предела, за два несчастных года мужчина похоронил мужа и единственного сына. Нам с Ионом удалось вытащить его из своей глубинки, дабы, если уж не смог быть с сыном, хотя бы видеть взросление внука. Единственным смыслом жизни для него стал маленький Кэл. Как принято, похороны Айрона прошли за три дня, ни меня, ни Иона на не них не было. Лишь от одного взгляда на него мне становилось плохо, сразу всплывал в памяти день, когда я его видел еще живым, как он улыбался, вспоминался его еле слышный голос той ночью, у меня сразу начиналась истерика, Ион все время стоял чуть позади и сразу уводил меня, как только чувствовал, что я перехожу границы. За день до похорон мы попрощались с Айроном, а во время самих похорон у меня проходил концерт. Играть желания не было, да и кто-то из персонала, учуяв мой запах, сразу захотел по-быстрому развлечься, но наткнулся на кулак Иона. Среди других композиций была и “Полет”, которую я создал в дни, когда готовился ко дню рождения папы. А на самом праздновании мы с Айроном были вместе, даже танцевали. Не представляю, как ему было больно находиться в подобном окружении, помня о своих родителях и о потере папы. А затем он потерял и меня. Мысли о его последних часах пугали до невозможности. Каково ему было? Почему он не позвонил и не начал ругать меня? Лучше бы я чувствовал себя виноватым в том, что обидел его и бросил, чем быть виноватым в его смерти. Оказывается, наша связь не была полностью разрушена, той ночью я чувствовал приближение его кончины. Одна мелодия меняется другой, но я играю чисто автоматически, даже не пробую прочувствовать композицию, сейчас абсолютно не до этого. Перед глазами стоит уже навеки замершее лицо, холодное, с плотно закрытыми глазами. На руках еще чувствуется прикосновение к пальцам, что уже никогда не сожмут маленькую ручку своего сына. Слезы застилают глаза даже на сцене. Играю последнюю мелодию, ее нет в сценарии, но она теперь все время у меня в голове: медленная, заставляющая все тело замереть, хочется не слышать ее, но не можешь, она немного пугающая, слегка сумасшедшая, но в каждой ноте скользит огромная потеря важного человека. Который жил, словно большое насекомое, которым стал из-за невыносимой боли. Жил в своей темной комнатке построенной из боли, скорби и отчаянья. Он старался выжить, как мог, пытался сохранить то, что дорого изо всех сил, но в итоге был брошен всеми и погиб в этой маленькой комнатке, будучи одиноким и покинутым. Зал взрывается аплодисментами, но я ищу глазами лишь одного человека, Ион быстро выбегает на сцену и держит меня за руку, пока все дарят цветы. А ведь там, у Айрона тоже много цветов. Дышать становится все труднее. По дороге заезжаем в цветочный магазин, покупаем два больших букета и отправляемся на кладбище. Было трудно свыкнуться с мыслью, что Айрона уже похоронили. Мы же, виновники всего этого, едем к нему лишь сейчас. Легко ступаем между других памятников. Сколько же здесь похоронено судеб? Сколько слез было пролито в этом месте? Сколько людей так и не смогло оправиться от потери любимого человека? А сколько придется переживать мне? Скорее всего, эта рана никогда не заживет, лишь станет чуточку меньше, тем не менее, я всегда буду виновен в его смерти. Подходим ближе к захоронению, даже не хочу видеть фотографию Айрона, боюсь осознать очевидное. В кармане куртки еще лежит его письмо, знаю, у Иона тоже. Тогда, в квартире, ничего не говоря, мы просто разошлись по разным комнатам и прочли последнее послание Айрона. Кладу букет ко всем остальным, мысленно пробую попрощаться, но не очень выходит. Хочется кричать и звать его, чтобы не притворялся и наконец-то перестал придумывать такие жестокие шутки. Но ничего не происходит, не удивительно, я же сам вчера уже пробовал разбудить его, умолял и плакал. Айрон никогда не был настолько жесток, чтобы полностью игнорировать даже мое присутствие, когда я ему мешал, он всегда ругался. Как же я хочу, чтобы он сейчас ругал меня. Снова становится плохо, поворачиваюсь и быстро ухожу, слыша, как тихо Ион прошептал: “Обязательно”. А затем поворачивается ко мне и предлагает ехать домой, киваю и оборачиваюсь, чтобы уйти. На сердце лежит тяжелый камень боли и утраты, смогу ли я когда-то еще стать счастливым? Садимся в машину, глаза Иона явно не на самом сухом месте. Торопливо прячет лист бумаги. Еще не успевает завести мотор, когда я сказал: - Доверяй мне, Ион. Доверяй мне все свои страхи, переживания и грусть. Кому как не мне знать цену доверия? Он не доверил мне все с самого начала, затем мы друг друга неправильно поняли и побоялись довериться опять. Умоляю тебя, доверяй мне. Кроме тебя, в этой жизни я больше не доверюсь ни одному альфе, - в очередной раз за последние дни слезы собираются выступить из глаз. Но Ион тянется ко мне и прижимает к себе. - Конечно, я всегда буду доверять тебе. И верить буду только тебе, успокойся, - тихо шепчет Ион, - мой маленький, успокойся. Поехали домой, там твои родители, Кэл. Чье присутствие, как не папы может развеселить ребенка? – успокаивающе гладит меня по голове. Только благодаря ему я не расклеиваюсь, постараюсь не бросить игру на фортепиано, буду жить полной жизнью. Только с ним мое чувство вины исчезает. Возможно, я еще буду счастливым?

Послание Айрона Саю

Мой милый и любимый Сай, не смей плакать и горевать по мне. Ты - самое прекрасное, что было в моей жизни. А самые прекрасные создания не умеют плакать. Наверное, мне стоило умереть еще два года назад, жаль, ты не знал меня прежнего: веселого шутника, что всегда был готов рассмешить всех вокруг. Ты встретил зануду, который лишь мог беречь воспоминания об утерянной семье и, который держится за работу родителей как за самый дорогой бриллиант в мире. Скорее всего, тебе было бы со мной скучно, поэтому я рад, что ты сделал правильный выбор для себя. Ты должен жить счастливо и растить нашего сына, очень жаль, что видел я его только мельком. Хотя если бы хорошенько разглядел, то натворил бы еще больше гадостей, стараясь удержать вас рядом с собой. В последний раз хочу назвать тебя своим, можно? Моя единственная любовь, просто будь счастлив, вот моя последняя воля.

Твой Айрон

Послание Айрона Иону

Береги его, береги его так, как я не смог.

Айрон