Нечистивый жрец

В двадцать два Диппер Пайнс видит призрака своей мёртвой сестры и улыбается. Потому что он не может поднять крест и слова против крови. Потому что он ещё, кажется, еле живой, пускай и разрубленный напополам, как те пленники. Мэйбл до жути холодная и печальная, она дрожит и кутается в полупрозрачную тогу. Диппер протягивает руку, хочет обнять свой осколок мёртвого тепла, но рука так и замирает: сестра отчётливо прошептала «Не нужно» и печально улыбнулась. Она дёрнулась в сторону двери и растаяла. Диппер Пайнс начинает подозревать себя в лишении ума или, быть может, тихого демона в голове. Дипперу двадцать пять и он должен пытать ересей. Дипперу уже целых двадцать пять и он достиг огромных высот в духовном сообществе. Только вот каждую ночь он не может сдержать рвотных порывов и холодных яростно-жалких слёз. Где-то в двадцать семь он основывает вступает в культ Жёлтого и молится. Срывает с себя ментальные покрывала веры, грязи и крови; пытается отбрехаться от клейма скотины, пытающего рабов. А ещё Диппер хочет хотя бы попытаться спасти мир, потому что всё ещё старается верить, будто что-то можно спасти, сохранить или переписать. — О, сосновое деревце! А здесь ты другой, хе-хе-хе! — троезвучный голос пугает, руки дрожат под одноглазым взглядом. Но Диппер упрямо решил идти до конца. — Так вы спасёте мир? Треугольник начинает неистово хохотать.

***

Выжженное пепелище земли было не тем, чего желал Диппер. Прошлый Диппер. Сейчас ему уже всё равно на всех остальных и себя в том числе. Он не обретал ужасной и бессмысленной жестокости, он не становился палачом, хоть кровь с криками и была перемешана со святой водой на одеяниях и руках. По колено в болоте из чужой воли — это уже не так важно. Диппер Пайнс не монстр. Диппер Пайнс только немного устал. Диппер Пайнс просто хочет уйти к Мэйбл Пайнс. Тот, кого воспринимали мессией, оказался порождением Зла и Хаоса. Он ухмыляется губами уже мёртвого близнеца и сверкает жидким золотом в глазах, венах и кровеносных сосудах.