(Не) Отпусти меня

Нилу восемнадцать, и он с открытым ртом разглядывает высоченные потолки в главном здании Гарвардского университета, куда поступил на факультет физики. Самый одаренный мальчик из своей школы, он неуверенно ежится под взглядами старших студентов и опускает взгляд, когда кто-то из первокурсников, таких же, как и он сам, решается заговорить с ним. Нил привык быть белой вороной и не рискует лишний раз сказать лишнего. Но на факультете физики красноречие и не нужно, так ему сказали. Точная наука любит лишь аккуратность и скрупулезность — этого в Ниле в достатке. Пульс учащен, и кровь шумит в ушах. Нил с восхищением смотрит на профессоров, пришедших познакомиться с будущими студентами. Он стремится запомнить каждую, даже малейшую деталь этого дня. Может, поэтому только он и обращает внимание на стоящего чуть поодаль мужчину в идеально сидящем по фигуре костюме. Яркое солнце отражается бликом от запонок, и Нил щурится. Он запоминает взгляд этого человека: тяжелый, наполненный непонятными ему эмоциями. Под этим взглядом неудобно. Парень скрывается от него за спиной однокурсника, зажимая лямку новенького рюкзака влажной от пота ладонью. Но обернувшись спустя буквально минуту, Нил немного успокаивается: неизвестный человек ушел. И больше он не видел его на территории кампуса или в стенах университета. Нилу двадцать четыре. Он — самый одаренный выпускник своего года. И если не всего Гарварда, то точно своего факультета. Он купается в лучах славы, и самодовольная улыбка не сходит с его губ с момента защиты дипломной работы. Инверсивная энтропия — тема, к которой с скептицизмом отнеслись все признанные преподаватели, заинтересовала Нила еще на втором курсе. Он буквально зациклился на этой теме, и только плечами пожимал, когда и однокурсники и профессоры спрашивали, почему его выбор пал именно на нее. Не актуально, неоднозначно, слишком запутано — Нилу нравилось думать, что это же описание подходило и ему. И, как бы парадоксально это ни звучало, именно работа над доказательством того, что реверсивная энтропия не только возможна, но и осуществима в рамках их Вселенной, сделала из бывшего тихони самоуверенного молодого человека, перед которым были открыты все двери. В баре недалеко от кампуса было не протолкнуться. Завтрашние выпускники праздновали окончание учебы, заливая кто горечь, кто радость текилой и приторно-сладкими Маргаритами. Нил пробирается мимо разгоряченных пьяных тел с привычной-снисходительной улыбкой, здороваясь со всеми, даже с незнакомыми ему людьми. На нем потрепанные джинсы и аляповатая футболка с ярко-зеленой надписью на японском, нагло сворованная у японской студентки, у которой он был прошлой ночью. Поношенные кеды прилипают к залитому алкоголю полу у барной стойки, но Нилу сейчас все равно. Он заказывает привычную водку с тоником и плюхается на барный стул, ожидая, когда бармен доберется до его заказа.  — Празднуете окончание студенческой жизни или начало взрослой? Он оборачивается на голос и сталкивается с тем самым взглядом, от которого сбежал шесть лет назад. Нилу раньше казалось, что он почти уже не помнил черт лица этого человека, но ему хватает нескольких секунд, чтобы воскресить их в своей памяти. Ленивая улыбка тут же растягивает тонкие губы:  — А я вас помню. Мой первый день здесь. Вы стояли в стороне, никто вас не заметил. И потом в университете вас тоже не было. Я думал, что придумал вас. Бармен ставит перед ним его заказ, и Нил в пару глотков осушает стакан, знаком показывая, что нужно повторить.  — Колу-лайт, пожалуйста, — произносит незнакомец.  — У нас только обычная, — бармен ставит перед посетителем запотевшую бутылку и отворачивается прежде, чем мужчина успевает возразить.  — Все лучше, чем ничего, — пожимает плечами Нил, замечая, как хмурится его собеседник. Тот выдерживает паузу, отпивая прямо из горлышка. Что, видимо, совсем не в его природе, подмечает Нил, пробегая взглядом по явно сшитому на заказ костюму, платиновым запонкам и начищенным туфлям.  — Странный довод, — мужчина ставит едва тронутую бутылку обратно на барную стойку и поднимается с места, — но я согласен. Нил молча смотрит, как незнакомец расплачивается сразу и за себя и за него и уходит, будто бы растворяясь в толпе. Он потом будет вспоминать этот момент. Были ли эти мгновения отведены ему для того, чтобы решить собственную судьбу? Нил так и не сможет сказать с уверенностью, потому что не знает, сможет ли он в другой реальности, в другом времени удержаться и не пойти следом. Может, он будет совершать эту ошибку снова и снова, приходя к одному и тому же итогу.  — Постойте! На улице темно. После духоты бара теплый летний воздух немного отрезвляет, и Нил довольно быстро догоняет удаляющуюся фигуру в темном костюме.  — Кто вы? Вы ведь не работаете в Гарварде, — помятая сигарета оказывается зажата пальцами правой руки, пока левая пытается найти зажигалку в кармане джинс. Нил хочет казаться искренне небрежным, но от этого теряется еще больше. Прячет за расслабленной улыбкой любопытство, но чуть не спотыкается, когда прямо перед ним вспыхивает огонь зажигалки.  — Верно. Никогда здесь не работал, — пламя отражается в темных глазах. Всего секунда, но в памяти Нила это воспоминание останется навсегда.  — Тогда зачем вы здесь сегодня? Только не говорите, что вы здесь только из-за меня. Это как-то неинтересно, — Нил затягивается демонстративно глубоко, показывая свое пренебрежение. Но его собеседник даже и бровью не ведет. Только смотрит своим тяжелым взглядом.  — Я здесь, чтобы ты согласился работать на меня. В его голосе нет никаких эмоций. Они все в его взгляде. И пусть ему уже не восемнадцать, Нил все так же не может определить их. Он не любит не понимать чего-то или кого-то. И раздражение от этого, вкупе с сказанной так спокойно фразой, будто все уже решено, заставляет резко выдохнуть:  — А кто сказал, что я соглашусь? Думаете, вы первый, кто хочет, чтобы я работал на вас? За мной уже очередь выстроилась. Он не похож на типичного работодателя из исследовательского института или корпорации. Он похож на ЦРУшника, а Нила невероятно бесят все эти спецслужбы и их глупые игры в войну. И именно поэтому он позволяет себе так бесстрашно говорить с этим человеком, подойти почти вплотную и зло выпалить в бесстрастное лицо:  — Ну и что же есть у вас, чего нет у остальных, м? — это совершенно не входит в планы, и Нил потом будет винить во всем алкоголь. Он улыбается своей шальной улыбкой и почти шепотом произносит: — Убеди меня.  — Моя организация называется «Довод». И мы ищем способ спасти будущее от грядущего уничтожения. Только ты можешь нам помочь. Это совсем не то, что он ожидает услышать. Нил замирает с приоткрытым ртом и замечает в взгляде напротив нечто вроде самодовольства. Да, действительно то, что ему не предлагал еще никто.  — Откуда мне знать, что вы не врете, и это не один из ЦРУшных трюков?  — Приходите завтра по этому адресу, и сами во всем убедитесь. Ему протягивают визитку с матовой надписью «ДОВОД» на одной стороне и «Протагонист» на другой.  — Это мое имя, — говорит мужчина.  — Серьезно?  — Для тебя и тех, кто на меня работает — да, — Протагонист проверяет что-то в своем телефоне, прежде чем попрощаться, — до встречи, Нил.  — Но у меня завтра выпускной, — в голосе слышится растерянность. Нил забывает про все еще тлеющую между пальцев сигарету и резко бросает ее на землю, обжегшись.  — Значит, ты сделаешь правильный выбор. Недалеко от них вспыхивают фары припаркованного автомобиля. Протагонист не оборачивается, будто бы знает, что Нил и так провожает его взглядом.  — И надень костюм! — бросает мужчина через плечо, — Пора начинать новую жизнь. Это абсурд. Нил наблюдает, как отъезжает машина. Самым логичным действием было бы вернуться в бар и продолжить праздновать, а завтра пойти на вручение. У него впереди размеренная и долгая жизнь, в которой не место риску. Когда-то он этого хотел. А сейчас? Нилу двадцать шесть. Исполнилось вчера. А уже сегодня он направляется на свою первую миссию, стоя рядом с Протагонистом. На его подготовку ушел год. Тренировки, сбор информации, анализ ситуации, и все это ради пары часов в инверсивном состоянии. Вся эта организация — «Довод», строится на тщательнейшем анализе и просчетах. С последним Нил справляется практически лучше всех. Кроме самого Протагониста, разгадать которого за эти два года так и не удалось. Нил бросает быстрый взгляд на своего руководителя. Не более двух секунд, хотя все вокруг и так знают, что он буквально зациклен на этом человеке. С присущей ему дотошностью добывает крупицы информации. В какой момент восхищение профессионализмом переросло в глубокую привязанность? Он уже и не помнит. Просто однажды улыбка сползает с лица, когда на очередном брифинге Протагонист напоминает о трех пунктах, которые должен соблюдать каждый: 1. Не касаться себя же в реверсе без защиты 2. Не сдаваться живым, если тебя поймали 3. Не вступать в отношения с вышестоящими по рангу Нил проклинает третий пункт третий месяц. К чему вообще это глупое правило? Он бы уже давно наплевал на него и сделал попытку сблизиться, если бы не постоянное присутствие с ними рядом кого-то из организации. Из мыслей его вырывает сигнал тревоги. Пора. Дыхание учащается, и Нил понимает, что он не так готов к тому, что его ждет, как он думал раньше.  — Ваша задача — не дать завладеть частью алгоритма. Нил, — Протагонист резко оборачивается, смотря на парня, — пойдешь со мной. Кровь стучит в ушах так, что он не сразу разбирает то, что ему сказали. Скорее, читает по губам и скованно кивает в ответ. Ладони стискивают холодный металл оружия. У них есть всего пара часов. Все проходит не так гладко, как хотелось бы. Противник подготовлен лучше и уже ожидает их, когда они только оказываются на позиции. Они опоздали — алгоритм уже у них. Нил не сдается и бросается в погоню за человеком, в руках которого он заметил их «посылку». Он не слышит предупреждения, и останавливается только тогда, когда рядом с ним раздается выстрел. Снайпер. Он успевает отпрыгнуть в сторону, прежде чем следующая пуля попадет в тело. Нил едва успевает перевести дыхание, прежде чем кто-то с силой хватает его за плечо сзади.  — Что ты себе позволяешь?! Нил испуганно смотрит на разъяренного Протагониста, с которым они вроде как должны были действовать вместе.  — Думаешь, это игра? Взбалмошный ребенок, ты не понимаешь, что на кону стоит весь мир?! Обычно спокойный и рассудительный, мужчина предстает перед Нилом в новом свете. От этих слов становится обидно и неприятно. Уязвленная гордость заставляет с силой оттолкнуть от себя начальника.  — Я делал это ради мира!  — Ты мог умереть, как ты не понимаешь? И ради чего, здесь, сейчас… Протагонист хочет сказать что-то еще. Но Нил уже не слушает — все его внимание сосредоточено на появившемся рядом с ними противнике. Он замечает острое лезвие ножа и действует прежде, чем успевает осознать всю ситуацию. Лезвие входит в левое плечо, и это куда как больнее, чем он мог себе представить. Не давая противнику времени опомниться, Нил стреляет. Отдача от выстрела отзывается болью в раненой руке, из которой все еще торчит нож. Кто-то кричит. Это он сам, кто-то из других агентов «Довода»? Вид у него наверное такой себе, думает Нил, поворачиваясь и ловя на себе испуганный взгляд Протагониста. Он не помнит, видел ли когда-нибудь в темно-карих глазах страх. Это удивляет, но не радует. Нил бы все отдал, чтобы увидеть во взгляде этого человека восхищение.  — И я сделал бы это еще раз. У него получается выдавить из себя эту геройскую фразу и подобие улыбки, прежде чем потерять сознание. Нилу тридцать, и он стоит перед закрытой дверью в номер, не решаясь в нее постучать. В горле пересохло, и это вовсе не связано с выпитой двойной порцией водки с тоником в баре часом ранее. Он собирается с силами, но вряд ли у него они когда-нибудь будут. Простое действие: протяни руку, пару раз с усилием коснись костяшками пальцев темного дерева двери. Все решают за него: замок щелкает, и перед глазами возникает усталое лицо Протагониста.  — Я войду?  — Ты так и будешь стоять здесь, если я закрою дверь? — получив утвердительный кивок головой, мужчина отворяет дверь шире, — Проходи. На лице у Нила улыбка, почти что счастливая, если не учитывать затаившуюся в глубине глаз печаль. Раньше бы он никогда бы не поставил другого человека выше собственной гордости. Но Протагонист и не другой человек. За эти годы, что они знают друг друга, незнакомец стал учителем, соратником, другом, близким человеком. Ради него Нил каждый раз рискует жизнью, отправляясь в реверс, ради него давно забыл о гордости и не прячет чувств, не боясь насмешек в команде. Спасение мира важно, но лишь потому, что в нем будет жить он.  — Зачем ты пришел?  — Извиниться. В сшитом на заказ костюме неуютно. Нил впервые за долгое время скучает по растянутым штанам и футболкам. Как так получается, что костюмы, запонки и часы для Протагониста броня, а для него — клетка?  — Инцидент исчерпан, — пожимает плечами мужчина, — не за что извиняться. Теперь можешь спокойно идти спать. Но он все же раздражен. И вряд ли получится заснуть, зная, что твой друг злится.  — В баре мне так не показалось. И сейчас я вижу, что ты недоволен. Он следит взглядом за каждым движением. За тем, как устало трет глаза ладонью Протагонист, как поникают его плечи.  — Ты о том моменте, когда чуть не поцеловал меня? Ты не можешь нарушать один из основных пунктов нашего устава, Нил, и ожидать, что я спокойно к этому отнесусь. Нилу больно. Чуть меньше, чем когда он принял на себя удар ножом, но боль эта отнюдь не приятная. Стискивая зубы, стараясь сдержанно ответить, он начинает мантру, которую стабильно проговаривает хотя бы раз в год:  — Это глупый пункт, и ты это знаешь… Но в этот раз вместо того, чтобы мягко отстраниться, найти довод, чтобы уйти от прямого ответа, Протагонист бьет рукой по столу. Слышится звон разбитого стекла — бутылка воды разбилась о мраморный пол номера.  — Я сам создал этот устав. Эту организацию. Если тебя что-то не устраивает, то ты всегда можешь уйти! Так было бы проще. Нил обдумывает это предложение несколько секунд, пока в номере повисает тишина. Если он уйдет, то вернется к теории физики, возможно, построит преподавательскую карьеру и останется в Британии. Забудет обо всем, что здесь было. Мир спасут и без него. Что ждет его здесь? Безответная любовь, изматывающие физические нагрузки, а в конце — смерть. Нил размышляет всего пару секунд. Но, подняв голову, в обычно тяжелом и непроницаемом взгляде он видит немой вопрос. Протагонист молчит, так и замерев. И как-то все вдруг складывается в единую картину. «Довод» не сможет без Нила, он не сможет без него. Таков намеченный правильный путь, и их задача — не дать свернуть с него, пусть даже придётся заставлять самих себя.  — Я буду играть важную роль во всем этом? Протагонист кивает. И снова этот взгляд. Нил распознает эмоции: это скорбь, это безнадежное желание.  — Когда? — дыхание сбивается от этого вопроса, и ему будто бы снова восемнадцать, и ему так же страшно.  — Через несколько лет.  — Тогда, у нас есть время, — осторожно, боясь снова все разрушить, Нил делает несколько шагов вперед.  — Нет никаких «нас». Они оказываются вплотную друг к другу. Нил едва улыбается, завороженно глядя сверху вниз, будто впервые замечая их разницу в росте.  — У нас осталось так мало времени, а потом ты отправишь меня на миссию, чтобы спасти мир. Наверняка опасную, — он уже понимает, к чему его подводит судьба. Но и за просто так спасать мир Нил тоже не хочет. Эгоизм в нем пока еще не умер. Они никогда еще не находились так близко. Даже когда Протагонист тащил Нила на себе после того, как на одной из миссий снайпер все-таки подстрелил его. Повезло, что не инвертированной пулей. Но здесь не идет война, здесь их только двое. И их неумолимо тянет друг к другу, они оба это чувствовали с самого начала.  — Ты, может, и старше, — пальцами он очерчивает седые виски, едва касаясь уложенных волос, — но из нас двоих храбрее я. Он едва не промахивается, подавшись вперед слишком резко. Сердце стучит у горла, и Нилу этот поцелуй кажется страшнее смерти. Все эти годы свелись к нескольким секундам. Он глубоко вдыхает, чувствуя аромат одеколона, стараясь запомнить этот момент до мельчайших деталей. Протагонист притягивает его ближе прежде, чем он успевает отстраниться. Этот поцелуй отчаянный, жадный и ощущается как приветствие после долгой разлуки. Нила это немного сбивает с толку, но он отвечает не менее яростно, пальцами зарываясь в коротко остриженные кудрявые волосы.  — Я сделал бы это снова, — Нил отстраняется только затем, чтобы сказать эти слова, — и так каждый раз, если бы я мог выбирать. Нилу тридцать три, когда он отправляется на свою последнюю миссию. Ночь перед отправлением проходит в тяжелом молчании. Они не занимаются любовью и не дают никаких клятв — все это кажется ненужным сейчас. Они просто обнимают друг друга, пока не наступает утро, каждый думая о своем. Эта миссия все решит. Нил готовился к ней два с половиной года. Он знает обо всех обстоятельствах, о том, что будет ждать его там, в будущем. Он проговаривает про себя заученные подсказки для Протагониста снова и снова. Он должен провести его по определенному пути и не выдать себя. До самого конца.  — К этому нельзя быть полностью готовым. Что бы я раньше ни говорил, — родной голос успокаивает Нила так же, как и поцелуй в плечо.  — Да, но тебе придется меня отпустить. Нил замечает, как меняется в лице Протагонист. Всего на мгновение, но ему кажется, что эту фразу он уже говорил. В его прошлом и своем будущем. В итоге, Протагонист оказался прав, как обычно. Нил хмыкает и залпом осушает половину стакана с любимой водкой с тоником. Индийская жара невыносима, особенно, если ходить в костюме. Он утирает пот у виска и с надеждой поглядывает на наручные часы. Электронный циферблат отсчитывает секунды до начала. Три…две…одна. Ему едва удается заставить себя спокойно стоять в стороне, когда будущий основатель «Довода» появляется на террасе клуба и садится в плетеное кресло. Нил делает заказ и не может удержаться и не начать разглядывать мужчину, сидящего перед ним. Вот какой стала их первая встреча для Протагониста. Опера не в счет — со всей этой беготней и стрельбой было особо некогда обмениваться взглядами. Но здесь, среди мирной жизни, потягивая ледяной алкоголь, он не может себе в этом отказать. Нил совершенно забывает об индийской жаре, почти оставляет попытки вести себя сдержанно и не улыбаться, как лунатик.  — А что, если я предпочитаю содовую?  — Нет, — Нил не может не улыбнуться явному упрямству в голосе Протагониста, — это неправда. Он совсем другой. Еще не закаленный этой войной, в дешевом костюме и не тронутыми сединой волосами. Наверное, сейчас они должны быть одного возраста. Видеть его таким на расстоянии вытянутой руки непривычно, и Нил едва не пропускает мимо ушей то, о чем тот говорит ему. Да, им же еще мир спасать. Все действительно оказывается гораздо сложнее, чем на бумаге. Сатор сильный противник, особенно с помощью потомков. Нил все силы прикладывает, обеспечивая безопасность Протагонисту, хоть тому и кажется, что он идет по своему пути один. Они разные, его Протагонист и тот, что в прошлом. Тот, кого Нил так хорошо знал — рассудительный и спокойный, планирующий все на десять шагов вперед. Этот же вспыльчив и склонен к максимализму. И смотрит этот по-другому: открыто и с интересом, будто и не несет на своих плечах судьбу всего мира. Одно у них, все же, общее — жажда достижения цели, чего бы она ни стоила.  — Любой ценой, — сдавленно произносит Нил, глядя на спящего на койке мужчину. Он чуть не замерз насмерть в реверсе, но собирается продолжить. Слезы душат, заставляя жмуриться. Он сам так устал: от смертей, от подстерегающей повсюду опасности, от поиска алгоритма. Просто хочется закрыть глаза и снова оказаться в их комнате, с его Протагонистом. Но это невозможно — это еще только будет, и его задача в том, чтобы обеспечить, чтобы оно так и было. Это заставляет снова открыть глаза и продолжать. Он и сам не понимает, в какой момент влюбляется в Протагониста не из своего времени. И, кажется, это взаимно. Нил улыбается счастливо, осознавая, что он любил его с самого начала.  — Ты давно знаешь меня? — эту дрожь в голосе он запомнит навсегда.  — Для меня — годы. Он надеется, что Протагонист все поймет. Должен понять. В конце концов, для него это только начало.  — Нил, постой! Он оборачивается, не зная, что еще сказать. Но все возможные слова умирают в горле, так и не успев сорваться с губ. Нил читает свою судьбу в глазах того, кого он успел полюбить дважды.  — Что должно случиться, случится. И он вспоминает. Так ясно, словно он сказал это прошлым вечером. Он должен был это сказать, как должен был и повторить. Это их круг:  — А теперь отпусти меня. Он не знает, кого успокаивает в данный момент: Протагониста или себя. Они ведь даже не попрощались толком. В том, его времени. Нил поднимает взгляд, и прежде чем отвернуться, улыбается так, как может только он: широко и обнадеживающе. Все должно было закончиться так. В глубине души, Нил готовился к этому. И сейчас, после того, как все детали пазла встали на свои места, стало легче. Вертолет снова везет его к точке сбора, откуда обе команды пойдут на штурм заброшенного сибирского города. Мог ли он сделать что-то, чтобы изменить свою судьбу? Ему хотелось думать, что да, пусть он и отвечал всегда одно и то же упрямое: «что должно случиться, случится». Но это был его выбор. Каждый раз Нил выбирал мужчину со странным именем и тяжелым взглядом, пронесшим с собой через всю жизнь скорбь по человеку, который его еще не знал. И ему жаль быть причиной этого горя. Нил смотрит в темные глаза Протагониста, стоящего по ту сторону решетки. В них плещется страх: за себя, за Кэт и за всю Вселенную. Он не погибнет, все будет хорошо. Он будет жить, и вы обязательно встретитесь вновь, пусть это будешь уже не ты. Замок никак не хочет поддаваться. Слышится приказ, сказанный задом-наперед: Убей его. Раздается щелчок затвора, и в эту же секунду замок проворачивается под нажатием. Нил с улыбкой выдыхает. Миссия выполнена.