Чаепитие

М-21 из-под челки окинул взглядом гостиную. Поднял взгляд на сидящего напротив Региса. Мальчишка пил чай, старательно отводя глаза, выдыхая облачка пара над ободком. Невозможно удержаться! Нужно только подождать, пока Регис отставит чашку, чтобы кипяток не расплескался, не ожег или не отвлек… Вот сейчас! Он качнулся вперед, резко, чтобы Регис не почувствовал подвоха, не успел заметить его намерение… …и дернул Региса за запястье, заставляя сначала упереться, а потом и вовсе поставить колено на столешницу. Регис кусает губы от возмущения его совершенно непозволительным поведением и обращением с мебелью, но подается вперед. Еще ближе. Смотрит непонимающе, но все-таки становится на четвереньки. Для того чтобы его поцеловать, теперь достаточно только наклониться, не отпуская запястье, впечатывая свою ладонь в стол. Тонкие губы приоткрываются, позволяя его языку проникнуть в рот, коснуться кромки зубов. Регис закрывает глаза, длинные ресницы подрагивают, щеки горят, но мальчишка тянется, углубляет поцелуй, не пытаясь сопротивляться. Вычурная брошка с жабо падает на столешницу, стекает по плечам голубая рубашка, обнажая идеально гладкую и очень светлую кожу. Узкие плечи под ладонями — прохладные — пальцы мнут их, оставляя красные отметины, словно прижигая. Сам он раскален до огненных кругов перед глазами, ему не терпится получить это гибкое тело, услышать стон из зацелованных губ, но торопиться незачем, можно целовать, хмелея от коротких выдохов в губы, посматривая из-под челки, как Регис прогибается в спине, стараясь прильнуть ближе. Отнимает ладонь от столешницы и нерешительно проводит рукой по его ширинке. Щелкает пряжкой ремня и оттягивает брюки, обнажая член. Прерывисто дышит и опускает голову. Влажные губы едва прикасаются к головке, а тело скручивает такой спазм, что приходится выдыхать сквозь сжатые зубы, чтобы не застонать в голос. Регис облизывает ствол, робко касаясь языком, обжигая дыханием. Потом медленно вбирает в рот и проталкивает почти в глотку, сглатывая, задыхаясь, но старательно двигая языком, задевает уздечку. Раскачивается вперед-назад, то насаживаясь, то почти выпуская член изо рта, всхлипывает, пытается облизать губы. Беспорядочные движения дразнят, кулаки сжимаются от желания вцепиться в плечи мальчишки и потянуть его на себя. Стоять уже невозможно, нужна опора, чтобы не потерять равновесие и не распластаться на столе, подмяв под себя Региса. Он впутывает пальцы в волосы на затылке, заставляет Региса запрокинуть голову и выпустить влажный от слюны член изо рта. — Повернись! — хриплый рык-команда, которой Регис беспрекословно подчиняется. Кончики пальцев горят от готовых прорезаться когтей, жар прокатывается от паха по всему телу, заставляет содрогаться от любого прикосновения к обнаженному телу мальчишки. Кажется, что-то треснуло — он сдернул брюки с узких бедер, даже не заботясь о том, чтобы расстегнуть. Надавил раскрытой ладонью на поясницу, заставляя прогнуться и открыться. Регис шумно втягивает воздух, ладони скользят по столешнице, и мальчишка прижимается щекой к прозрачной поверхности. Он приставляет головку члена к сжатому колечку мышц, слегка надавливает. Регис стискивает кулаки и выдыхает сквозь зубы. Приходится отступить, облизать пальцы и медленно ввести сначала один, потом второй в тугую горячую глубину, придерживая Региса за бедро, едва сдерживая собственное возбуждение. Регис дышит все чаще, приподнимает ягодицы, как будто хочет задержать его пальцы в себе. Его возбуждение выдает запах, капельки пота во впадине позвоночника, срывающиеся нескромные стоны. — ТСЧ! — цедит он сквозь зубы, понимая, что больше не может медленно дразнить мальчишку, убирает руку из промежности и дергает Региса к себе. Регис вздрагивает, но выгибается, принимая его член в себя. Стенки давят на пульсирующий член, приходится закусить щеку, чтобы не сорваться, не закончить несколькими грубыми рывками. Медленно, размеренно, широкими толчками… Регис всхлипывает, кончики ушей горят от смущения, но он все-таки просит: — Еще… Он наклоняется ниже, упирается ладонью в столешницу, второй рукой обхватывает член Региса, вздернутый вверх от возбуждения и почти касающийся живота. Регис двигает бедрами, вбиваясь в его руку, сжимает ягодицы. Он запрокидывает голову и, не сдерживаясь, рычит от наслаждения, чувствуя дрожь оргазма. Кончает, вздрагивая, внутрь податливого тела, резко отступает и опрокидывает Региса на спину. Разглядывает подрагивающий член с розовой головкой. Опускается на колено и берет его в рот, лаская языком. Регис мечется под ним, упирается в плечи, бессвязно что-то говорит. Он крепче сжимает губы, дразнит языком уздечку и ложбинку на головке, рукой гладит промежность, размазывая по бедрам Региса свою сперму. Регис не выдерживает долго, вскидывается, пытаясь отстраниться, но он держит, ловит губами пряные капли. Поднимается, поедая взглядом обнаженного и обессилевшего мальчишку. Регис, смущаясь, закрывает лицо локтем. Регис распахнул глаза. Щеки и уши горели жарче, чем кружка чая в руках. Щипало даже кончик носа. Что это было?.. Он не находил слов, чтобы подобрать определение тому, что случилось. В гостиной. За обеденным столом. На глазах у самого Ноблесс… Судорожный вздох показался ему оглушительно-громким. Регис прикусил губу. Только что М-21… Сделал это… На глазах у всех! И… Регис сглотнул, боясь поднять взгляд. Ему нужно отдышаться! Он не ожидал, что дойдет до такого! Регис покосился в сторону Рейзел-нима. Ноблесс невозмутимо пил чай. Сейра тихо выдыхала в кружку, над ободком поднимался пар. Франкенштейн с недовольством следил за исчезающим печеньем с тарелки, как будто прикидывал, стоит убрать ее подальше от Тао или это будет не вежливо. Такео сосредоточенно жевал. Неужели никто не заметил того, что произошло? Регис собрал все мужество и поднял взгляд на М-21. Искривленная губа опущена в оскале, дыхание тяжелое, как после изнурительной тренировки. Взгляд темный от расширившегося зрачка, и от этого еще ярче заметны серебряные искры. Если смотреть в эти глаза долго, то можно увидеть снова… Регис отшатнулся. Нет, он не станет больше!.. Он и так позволил недопустимое! Он не ожидал, что получится… Регис отхлебнул остывающий чай и неэлегантно поперхнулся, так же как… Горячий взгляд ожег его снова, Регис поднял голову. Подрагивал уголок губы, обнажая клыки — М-21 ухмылялся. А потом и вовсе облизнулся, медленно повторяя изгибы губ языком. Региса обдало жаром, словно в паху запульсировал раскаленный шар, посылающий горячие волны по телу. Пришлось тесно сжать колени, чтобы усидеть ровно. Что себе позволяет М-21! Что он… Регис прикусил губу. Он сам виноват! Но он же не думал, что все зайдет так далеко! Он хотел только… Попробовать! Почти наверняка зная, что ничего не получится — ведь он уже пробовал однажды! Но М-21, похоже, слишком увлекся. Поэтому не заметил. Регис снова осмотрелся, ожидая осуждения на лицах ноблесс и недоумения напарников М-21. Но все они вели себя так, словно ничего не случилось. Регис поерзал. Но хотя бы Рейзел-ним должен был понять, что происходит? Азарт перепалки, его победное «Пф!», шумное рассаживание за стол. Преследующее с первого дня знакомства напряжение, от которого спиралью закручивается все внутри, замирает сердце и тянет в паху. Непроходящее ощущение чужого взгляда, от которого загорелись щеки, перестало хватать воздуха под туго застегнутым жабо. Серые глаза с серебряными искрами — напротив, так близко, что можно заглянуть в них. М-21 не отводит взгляда, криво усмехается в ответ на его недоумение. Встряхивает головой и отгораживается челкой, но и из-под нее продолжает смотреть так, что холодеет под коленями и ноет внизу живота. Губы кривятся, словно М-21 сдерживает слова. Подбирает язвительный ответ? Регис нахмурился. Знать бы, о чем думает М-21! Любопытство затопило разумные мысли, руки сжались на коленях. Регис поерзал, придвигаясь ближе к столешнице, замирая от предвкушения и ощущения опасности. Поймал взгляд М-21. Ничего не выйдет, М-21 почувствует и высмеет попытку, как было в прошлый раз… Ну? Отдалились звуки, померкло присутствие посторонних, остались только серебряные глаза напротив и… Регис поддался, позволил втянуть себя в действо, на которое никогда бы не решился в реальности. М-21 целовал его. Ласкал губы языком, трогал язык и ловил ртом его срывающееся дыхание. Раздевал, оставляя на коже ощущение твердых горячих ладоней. Тянул к себе, еще ближе, так, что кожа терлась о кожу, и заставлял стонать от возбуждения. Регис поборол желание зажмуриться. А после… Он должен был подняться и потребовать прекратить это! Гораздо, гораздо раньше, чем на столешницу упало жабо, блеснув красным камнем, а потом с плеч съехала рубашка. И уж тем более до того, как его ладонь легла на взбугрившуюся ширинку М-21, до того, как он… Регис облизнулся, словно на губах остался вкус кожи М-21. Смутился еще больше. Он бы никогда!.. Но он позволил широкой ладони лечь на затылок, подгоняя, чувствуя, как кожу царапают чуть удлинившиеся когти, а после и вовсе безропотно развернулся… Регис подавил желание посмотреть, все ли в порядке с ремнем, ведь что-то совершенно точно порвалось, когда М-21 стянул с него брюки. Это совершенно… неприлично! И… И от воспоминаний об этом вздрагивает, наливается желанием член, напрягаются мышцы бедер и предательски сжимается анус. Регис поерзал. Сейра покосилась на него. Что она скажет? Паника слегка остудила возбуждение, но взгляд на Сейру не принес объяснений. Спутница вздохнула и вернулась к прерванному чаепитию. И снова по кругу — Рейзел-ним, Франкенштейн, Тао, Такео… все ведут себя так, словно ничего не произошло. И только М-21 смотрит так, как будто… продолжает делать это! Регис едва не вскочил, но мысль о том, что он никак не сможет объяснить свое возмущение, осадила его. Никак. Если не признается. В том, что… Он нарушил запрет. Вторгся в чужое сознание без разрешения. Подсмотрел чужие мысли. Но он же не мог ожидать, что ментальный контроль все-таки подействует! И уж точно не ожидал увидеть в мыслях М-21 себя! Регис крепче сжал кулаки, вспомнив, каким видел себя в мыслях М-21. Развратным. Распущенным. Возбужденным. И… Желанным. Как драгоценная и недостижимая мечта. Регис уткнулся носом в кружку. С чего бы мечтать о подобном? Он искоса взглянул на М-21. Челка закрывает пол лица, на переносице складки, словно он напряженно размышляет. Серые глаза темные-темные, почти не видно серебряных искр. Губы искривлены, руки скрещены на груди. Если бы он сидел в такой закрытой позе, разве получилось бы?.. Похоже, М-21 слишком увлекся своими фантазиями, чтобы противостоять контролю разума. Да и кого ему опасаться здесь, за столом в доме Франкенштейна, среди товарищей? Регис почувствовал, как в груди заплескалось отчаяние. Он не просто подсмотрел мысли, он нарушил доверие! Чтобы потребовать сатисфакции за подобные… вольности, ему придется признаться, что он… Использовал чтение мыслей на напарнике! Всего одна уступка любопытству, и он не знает, как вести себя с М-21! Что, если М-21 заметил попытку читать разум и сделал это… специально? Тогда, умолчав, он еще больше увязнет в недомолвках, и будет выглядеть, будто… одобряет подобные мысли! Регис украдкой вытер вспотевшие ладони о брюки. Зачем он это сделал? Неужели ему недостаточно того, что он знал об М-21? Регис в отчаянии посмотрел на часы — скорей бы закончилось это чаепитие! Он сможет подумать о произошедшем, не оглядываясь на посторонних и не смущаясь собственных реакций! Часы показывали без четверти девять. Всего пятнадцать минут и… Он останется наедине с М-21 в требующей уборки гостиной. Что если?.. Но ведь М-21 никогда не делал ничего предосудительного, только взгляды… Обжигающие взгляды сверху вниз были с первого дня знакомства — неужели с того самого дня М-21 позволял себе подобные мысли? Но… Он не имеет права осуждать! Ни словом, ни жестом М-21 не давал понять, что… хотел бы сделать такое. И если бы Регис не нарушил запрет… Минутная стрелка дернулась, приближаясь к отметке «десять». Регис бросил взгляд на М-21. Он откинулся на спинку дивана, но так и не разнял скрещенных рук. Перехватил его взгляд, усмехнулся, словно намекая, что видит насквозь метания Региса. Нужно вспомнить, наконец, о достоинстве, и взять себя в руки! Регис расправил плечи и вздернул подбородок. Он не позволит смутить себя подобными мыслями! И, в случае необходимости, сможет постоять за себя и честь клана! — Пф! — фыркнул он, осознав, о чем думает. Он же не какая-нибудь девчонка, чтобы волноваться о невинности! Но воспоминания о том, что хотел с ним сделать М-21, заставили прикусить губу. Слишком волнительно думать об этом. Нужно вспомнить о манерах, и… Без пяти. Рейзел-ним отставил чашку, поднялся, являя собой образец элегантности. Кивнул оставшимся за столом и удалился в сопровождении Франкенштейна. Такео и Тао, подталкивая друг друга, выбрались из-за стола и вышли из гостиной. — Регис, тебе помочь? — спросила Сейра. — Я… Я справлюсь сам, это мои обязанности! — сказал он, чувствуя, как горло сжимает спазм. Наверное, нужно было попросить ее остаться. Регис проводил взглядом поднимающуюся на второй этаж Сейру. И как бы он объяснил свое малодушие? Пренебрежением своими обязанностями? — Так и собираешься сидеть? — хмыкнул М-21, поднимаясь. — Или думаешь, раз сегодня не было детей, убирать нечего? Регис, нахмурившись, посмотрел на стол. Мусора действительно почти нет, всю еду приготовила Сейра. Ни оберток, ни пакетов. Только крошки от печенья и несколько полукруглых следов от горячих кружек на столешнице. Если их стереть, поверхность станет настолько прозрачной, что в ней можно рассмотреть свое отражение, как в подсмотренных мыслях М-21. Щеки обожгло румянцем. Он просто вытрет стол и не станет вспоминать, как… холодила щеку столешница, когда он так бесстыдно распластался перед М-21. Регис едва удержался от того, чтобы потереть щеку. Наверняка, твердая столешница нисколько не пригодна для подобных занятий! Он взял тряпку. Провел по столу, собирая крошки. Потянулся к середине стола, уперся ладонью в столешницу. Твердая. Он должен выполнять свои обязанности! Регис закусил губу и энергично протер стол, стараясь отделаться от этого занятия побыстрее. Выпрямился и встретился взглядом с М-21. — Ты долго возишься, я уже справился! Голос вкрадчивый, с язвительными нотками, словно он сейчас скомандует «повернись», и Регис подчинится, потому что ватные колени держат только на фамильном упрямстве. — Я… привык выполнять свои обязанности тщательно! Оскорбительный смешок, искры в серых глазах. М-21 оттолкнулся от барной стойки и подошел так близко, что пришлось отступить, ожидая предательского удара столешницы в середину бедра. М-21 перегнулся над его плечом, провел пальцем по столу. От резкого звука свело скулы. — Действительно, — делано удивился М-21, — старательный наследник в клане Ландэгрэ. Регис вспыхнул до корней волос. — У меня просто хорошее воспитание, в отличие от тебя! — выпалил Регис и попытался выпрямиться. И чуть не потерял нить разговора, упершись взглядом в расширенный зрачок М-21. Мальчишка. Еще более соблазнительный, чем в его распаленном воображении. Еще более желанный от того, что фантазии не суждено реализовать. Стоит, задирает подбородок, сверкает красными глазищами. Подбирает достойный ответ на его провокацию. Словно напрашивается на то, чтобы сгрести рукой упрямый подбородок, потянуть вверх, заставляя подняться на цыпочки, впиться в губы, так часто вспоминающие про манеры, слишком часто напоминающие о пропасти между ними… «Старательный наследник в клане Ландэгрэ!» ТСЧ. Желание прижать Региса к стене, смять губы поцелуем, сорвать раздражающее украшение становится нестерпимо сильным, и нужно отступить, сдерживая дыхание, чтобы запах не дразнил улучшенное обоняние. Слишком яркая фантазия за столом, в которой он в красках чувствовал эмоции мальчишки, еще не выветрилась из головы, и возбуждение накатывает неконтролируемыми приливами. Приходится прилагать слишком много усилий, чтобы держать себя в руках — куда больше, чем обычно. М-21 тряхнул челкой. Сегодняшняя фантазия… Словно просмотренная через усилитель. Так, будто Регис участвовал в ней не только плодом его воображения. Лезет же всякое в голову! Он отступил, давая Регису возможность вывернуться, сжал руки в кулаки, чтобы не цапнуть за плечо неэлегантно удирающего мальчишку. Сдерживая инстинкт зверя — гнаться за ускользающей добычей. Догнать, развернуть, вжать в стену… Целовать до тех пор, пока надменное выражение лица не сменится на умоляющее. В своих фантазиях он никогда не брал мальчишку силой. Только — распаленного, возбужденного, жаждущего его прикосновений не меньше, чем он — возможности обладать Регисом. Совершенно недоступной возможности. М-21 цыкнул сквозь зубы. Пропасть. Между наследником главы старейшего клана ноблесс и безымянным модифицированным из лабораторий Союза. Непреодолимая. Не говоря о том, что Регис — парень. Для острой, почти болезненной любви сердце выбрало мальчишку. С первой встречи, с первого обмена взглядами он понял, что влип. Так серьезно, как ни на одном из заданий Союза, где его жизнь висела на волоске. И теперь приходится прикладывать нечеловеческие усилия, чтобы его противоестественное влечение не выплеснулось неконтролируемым потоком, не испугало Региса, навсегда утвердив, что модифицированным нельзя доверять. М-21 сжал руку в кулак. Прорезавшиеся когти проткнули кожу. Стало чуть проще сдерживать возбуждение. Он аккуратно сложил фартук, перекинул через вешалку. Контролируя каждый шаг, поднялся в свою спальню. Запер дверь и только после этого отпустил самоконтроль. Выдох-рычание, вовремя сдернутая с плеч рубашка. Чтобы прижимать мальчишку к себе не через два слоя одежды, а кожей к коже. Целовать шею, ключицы, грудь, оставляя красные пятна нескромных засосов. Тихие призывы Региса быть сдержаннее тонут в его шумном дыхании. Он избавляет мальчишку от одежды быстрее, чем успевает осознать — что Регис перед ним совершенно обнажен, и только румянец выдает, что для юного ноблесс еще непривычно раздеваться перед кем-то, ведь он даже во время тренировок переодевался, меняя одежду жестом. Простыня зажата в кулаках, Регис отводит взгляд, отворачивается, вминаясь щекой в подушку. Но даже согнутые в коленях ноги не могут спрятать напряженный член. Регис возбужден от его прикосновений, от осознания, что М-21 собирается сделать с ним. М-21 облизывается от предвкушения. Язык цепляется за выпуклость шрама, уголок губы ползет вверх. Регис закрывает глаза и протягивает к нему руки. Он входит глубоко, но не до конца — Регис прикусывает губу, инстинктивно зажимается, не позволяя ему продолжить. Он замирает и ловит кайф от того, как пульсируют вокруг его члена мягкие стенки. Регис начинает двигаться сам — медленно, размеренно покачивая бедрами. Воздух со свистом проходит через перекошенный в оскале рот, М-21 падает коленями на кровать, вбиваясь в собственный кулак. Его встряхивает судорога, он сжимает член у основания, чтобы не так быстро кончить, но перевозбужденное тело скручивает оргазм раньше, чем он успевает притормозить. Да что это с ним сегодня? Ведет себя, как потерявшее контроль животное! М-21 уткнулся лбом в прохладную подушку. Нужно держать себя в руках! Он посмотрел на испачканные спермой пальцы. Вытер о простыню. Надо отвлечься от навязчивых мыслей о Регисе, пока Франкенштейн не спросил, с чего это он по три раза на неделю меняет постельное. Он перевернулся на спину, заложил руки за голову. Регис слишком волновался за ужином — и, похоже, от запаха мальчишки ему снесло крышу. Хорошо, что никто не заметил, как тяжело он дышит и пожирает Региса взглядом. Разглядывает каждую черточку, как будто гладит. До яркого румянца на щеках, явно вызванного его напряженным вниманием. ТСЧ. Регис мялся в коридоре, перебирая средства для обуви. М-21 сдернул пиджак с вешалки, спиной чувствуя негодование мальчишки — похоже, ему никто не объяснил, как пользоваться аэрозолем, а хваленая гордость мешала спросить. Он обернулся. Регис согнулся над ботинком, сосредоточенно начищая его губкой. Средство для обуви стояло на комоде, поблескивая неснятой защитной пленкой. М-21 взял флакон, сдернул пломбу и протянул мальчишке. Регис неловко качнулся и выпрямился, воинственно сжимая щетку. Он встряхнул баллон и нажал, направив средство на туфли Региса. — Что ты делаешь? — возмутился мальчишка. — С этим будет больше толку, — сказал он. — Впрочем, ты вполне можешь сделать это сам. Он протянул аэрозоль Регису. Регис перехватил флакон, вздрогнул и разжал пальцы. С металлическим дребезжанием средство покатилось по полу. Регис зыркнул на него и наклонился. Всего несколько секунд, почти незаметное движение — и мальчишка снова стоит ровно, оставив в воспоминании легкий намек на мелькнувшую полоску кожи между рубашкой и брюками. Вздернуть рубашку до лопаток, подтолкнуть, чтобы Регис уперся ладонями в комод, стать сзади. Согнуть колени, чтобы пахом притереться к ягодицам, провести ладонью по оголенной спине. Услышать всхлип удовольствия. Расстегнуть форменные брюки на мальчишке. Регис выгибается, локтями касаясь полок комода, вцепляется в столешницу и закусывает губу. Расставляет ноги шире, так, что спущенные брюки путаются в коленях и не съезжают ниже. Слюна собирается во рту, ее так много, что хватает смочить пальцы и обхватить влажной ладонью член Региса. Пряжка ремня поддается, а молнию заедает, приходится отвлечься на собственные брюки, оставив изнывающего от возбуждения Региса ждать. Высвобожденный из брюк член ложится на ягодицы, Регис шипит, как будто его обожгло — неудивительно, член раскален от неудовлетворенного желания. Он двигает бедрами, член скользит по ложбинке между ягодиц, тычется головкой, но он не торопится входить — ждет, пока Регис попросит, вздрагивая от желания. Обильная смазка сочится, блестит на белоснежной коже, смешивается с испариной. Регис выдыхает: — Пожалуйста! И он останавливается, размазывает слюну по члену и приставляет к анусу, чтобы рывком войти как можно глубже. С грохотом падает аэрозоль с крышки комода. — Что ты тут возишься? — возмущенно сказал Регис. М-21 сглотнул. Прочистил горло. Регис закончил со своей обувью и пытался протиснуться мимо него. — Я не могу менять одежду по желанию. Поэтому мне нужно больше времени, чтобы собраться, знаешь ли! — сказал он, надеясь, что его голос звучит достаточно насмешливо. Мальчишка — безупречно одетый, естественно — скривил губы. М-21 понял, что закрывает ему проход. Посторонился. Регис покосился на него и нажал на ручку двери. М-21 подтолкнул дверь над головой мальчишки. Регис неожиданно резко отпрянул, как будто испугался прикосновения. М-21 скрестил руки на груди и демонстративно отстранился. Регис проскользнул в открывшуюся щель, едва не зацепившись за косяк. Что за странное поведение? Когда он подходит, у Региса начинают дрожать руки. И капля пота выступает на виске, заставляя его дуреть от терпкого запаха. Вожделение требует наклониться, слизнуть едва заметную каплю, покатать на языке. Шепнуть на ухо мальчишке какую-нибудь непристойность, а еще лучше — обещание того, что он сделает, когда закроется дверь спальни. Вытряхнет Региса из многослойной одежды, опрокинет на кровать и будет смотреть, пока у мальчишки не покраснеют щеки и не нальется возбуждением член. Потом припадет на колено, возьмет в рот член Региса и будет дразнить, выписывая иероглифы на стволе, проталкивая язык под крайнюю плоть и щекоча уздечку. Собирая кончиком языка смазку, а после жадно глотая сперму… М-21 тряхнул головой. Сумасшедшие фантазии зачастили, накрывая в совершенно неподходящих местах — стоило Регису оказаться рядом. Кажется, в доме Франкенштейна не осталось горизонтальных поверхностей, на которых он мысленно не взял Региса. Связь с реальностью рвалась, как только он чувствовал волнующий запах. Мальчишка закончил уборку так быстро, как будто его подгоняли. И улизнул из гостиной. До утра. Спустился, потирая щеку, когда все уже собрались за завтраком. Хмуро буркнул что-то невразумительное и уселся на свое место, не поднимая взгляда. — Утро доброе? — спросил М-21, ожидая возмущенной отповеди за бестактное замечание. Регис бросил на него короткий взгляд и отвернулся. Щеки у мальчишки медленно покраснели — то ли от горячего пара, то ли… — Эй, Регис, ты щеку отлежал, что ли? — Что? Регис прижал ладонь к щеке. Нахмурился и отчеканил: — Спать нужно на спине, а не лицом в подушку! Он ухмыльнулся: — Ты всегда спишь, как положено? — Конечно! Что за странный вопрос? — Я так и думал, — М-21 кивнул с важным видом. Мальчишка закашлялся, разбрызгивая набранный в рот чай, расплескивая из кружки. Стукнул полупустой чашкой по столу, зажал рот обеими руками и выскочил из гостиной. — Ого, — удивился Такео, — какая муха его укусила? М-21 посмотрел на закипающего Франкенштейна и пошел за тряпкой. «Я так и думал!» О том, насколько старательно Регис делает то, что положено или о том, как он спит? М-21 продолжает думать об этом! Регис зажмурился и облокотился на дверь. О том, о чем сам Регис думал перед сном, вспоминать невыносимо — щипало щеки, кончик носа и даже кончики ушей. Признаться, что он перебирает подсмотренные у М-21 фантазии — еще постыднее. О том, что он делает это каждую ночь после того вечера — втройне. А уж вспомнить о том, что эти воспоминания заканчиваются недостойным чистокровного ноблесс актом самоудовлетворения, и вовсе невозможно. Но Регис, зажмурившись до кругов перед глазами, вспоминал и вспоминал о своем падении, смешивая фантазии М-21 со своими ощущениями. Пока в дверь не стукнули. Она подтолкнула в спину, и Регис по инерции шагнул вперед. Из-за двери донеслось: — Регис? Все в порядке? М-21. Регис прикусил губу. — Д-да, — сказал он, пытаясь дышать ровно. М-21 приоткрыл дверь, заглянул. Регис попятился. Он же не посмеет войти? Но дверь открывалась все шире, Регис видел уже руку, и плечо М-21, срез челки… Что делать? — Что тебе нужно? — Ха, это тебе нужно не опоздать на занятия! — Я… сейчас спущусь. М-21 распахнул, наконец, дверь и посмотрел на него. Регис подавил желание бежать — не бросится же он на него, в самом деле! Он сжал кулаки и посмотрел в упор на М-21. М-21, прищурившись, встретил его взгляд. Дрогнули крылья носа, словно он принюхивался. Приподнялась губа. Регис сглотнул. Напряжение лопнуло щелчком закрываемой двери. М-21 ушел. Регис перевел дыхание. Пальцы подрагивали от волнения. Острый приступ возбуждения — от одной мысли о том, что М-21 может наброситься на него, ватная слабость колен. Регис поправил воротник рубашки. Он должен спуститься и отправиться в школу вместе с поджидающими у подъезда детьми! Это его долг и… И нечего отсиживаться в спальне, как будто девица, на чью честь покушается разбойник. Он фыркнул, осознав глупость своего поведения. Сунул в карман вспотевшую ладонь и вышел из спальни. Чаепитие скомкано и сорвано — дети расположились за игрой в гостиной, отвлекают от привычных ритуалов. Рейзела — от медитации над чашкой, Франкенштейна — от наблюдения за своим Мастером, а его — от мыслей о мальчишке. Зато он может спокойно дышать, не ожидая, что любая фраза Региса сработает, как приглашение в мир фантазий. Он наблюдает за Регисом из-под челки, скупо откликаясь на реплики детей в его адрес. И замечает: короткие взгляды, которые бросает на него мальчишка, слишком быстро отдернутую руку от фишки, за которой потянулся и он, подрагивающие пальцы и частые вздохи. Дети расходятся, и они остаются наедине. Регис пятится, словно опасается повернуться к нему спиной, держит дистанцию, чтобы не оказаться слишком близко. И пахнет так, что у него срывает крышу. Рвануться, зацепить — за рукав, за полу рубашки, дернуть на себя, чтобы мальчишка распластался по его груди. Вдохнуть запах полной грудью, сжимая зубы до выступающих скул. Почувствовать, как Регис бьется в захвате, не понимая, чего от него ожидать — безумия страсти или ярости трансформации. Прошептать ему на ухо, захлебываясь рычанием: — Не смей удирать от меня. Регис вздрогнул, звякнули собранные стопкой тарелки в руках у мальчишки. Он подался назад, оставляя стопку на столе, глядя на него не мигающими глазами. — Ты боишься меня? Когда-то, в самом начале, когда в собственных фантазиях он еще не обнаглел настолько, чтобы думать, что мальчишка будет отдаваться ему безропотно и бесстыдно, он задавал этот вопрос Регису. Смущенный и раскрасневшийся от его поцелуев Регис кусал губы, отводил взгляд и медленно качал головой, позволяя раздевать себя. Сейчас Регис вскинул на него взгляд расширившихся глаз, сглотнул и замер, кажется, боясь даже выдохнуть. — Разве я сделал что-то?.. Неужели он преступил грань, когда воображаемые картинки мешаются с реальностью? Но ведь он старался держаться от Региса хотя бы на расстоянии вытянутой руки, чтобы не зацепить ненароком пальцами, не столкнуться плечом к плечу, не дать читающему эмоции ноблесс почувствовать свое вожделение? ТСЧ, да он даже мысли свои контролировать старался с того самого дня, когда едва не сорвался за общим столом! Регис пятится, словно опасается, что он сделает что-то сейчас, натыкается лопатками на стену и вздрагивает. Кусает губы, словно провоцирует его и надо оторвать взгляд от этих губ, приминаемых небольшими клыками, пока в голове не начало шуметь от желания впиться в них поцелуем. Лучше бы он что-то говорил! На слова можно было отвлечься, вспомнить о «секретном оружии», сказать колкость, чтобы разрядить напряжение. Регис прочищает горло, словно что-то мешает ему говорить и этот звук так похож на самые первые, несмелые фантазии о том, как Регис опускается перед ним на колени, расстегивает ширинку и пытается сдержать кашель, когда он кончает быстро. Но одного раза ему мало, он тянет мальчишку на себя, начиная возбуждаться от того, что скользкий от его слюны член легче пройдет внутрь, что мальчишке не придется шипеть от боли, выгибаясь в его руках. Фантазия снова подкрасилась ощущениями, как будто он переживал чувства Региса — его смущение, желание, щиплющую боль от распирающего его анус члена, желания насадиться глубже… М-21 тряхнул головой, понимая, что слишком долго смотрит на мальчишку, который и не собирается ему отвечать. Значит, он все-таки выдал себя? — Зачем… ты делаешь это? — неожиданно спросил Регис. ТСЧ. — Что? — Представляешь меня... так? От усиленных впечатлений о возбужденном Регисе повело в голове, он почувствовал, что опоры не хватает и все-таки впечатался рукой в стену над головой Региса. — Ты читаешь мои мысли? Регис сглотнул и медленно кивнул. М-21 едва сдержался, чтобы не выругаться. Что мальчишка успел увидеть? — И давно? Регис покачал головой. — Второй раз. — А первый? — На прошлой неделе за ужином, — сказал Регис. Значит, ему не показалось, что в его фантазиях их было двое! — Не ожидал… что ты пойдешь на такое. Еще и признаешься. Регис сжал кулаки и опустил голову, словно собирался приносить извинения. Ему? Регис считает, что чтение мыслей преступнее, чем увиденное в его разуме? — Ну? — подогнал его Регис. Мальчишка признался в проступке и ждал от него ответной откровенности. — Потому что я так хочу, — сказал он. У Региса появилась гримаса, словно М-21 его обманул. Поэтому он исправил двусмысленность: — Хочу тебя так. — Но… — Я знаю, что это невозможно, — он скрестил руки на груди, ожидая возмущения и порицания. Мальчишка прикусил губу. Помялся, переступил. Выдохнул. — Я… не обещаю, что смогу так, но мы можем попробовать… — сказал Регис. — Что? Регис подошел к нему, положил руки ему на предплечья и потянулся вверх. Зажмурился перед самым поцелуем и тронул его губы губами. Опустился на пятки. — Ты… — Я тоже представляю себя так, когда думаю о тебе.