Гарри Поттер и Красная нить

-Привет Ремус. – Слегка пиная сумку с вещами я не решался поднять глаза на своего профессора, он в этом году тоже вернутся к преподаванию не сможет. Это больно, когда дорогой человек сам себя доводит до такого состояния мне хочется сказать ему прекратить. Но правда в том, что я его понимаю, и если бы со мной делали все, то же что с Ремом, то может и я бы окончательно замкнулся в себе, а не просто отстранился ото всех. И возможно я эгоист, потому что все свел к себе, и наши ситуации вообще в корни сравнивать не стоит, но я не знаю тогда с чем с ревновать и как помочь и что сказать, чтобы действительно «помочь», а не выглядеть в глазах общественности хорошим, и это полная хуйня. Вздохнув и проведя рукой по шеи, я действительно раздумывал над словами ведь даже когда я шел сюда, когда совершал покупки и думал над те, как буду перемещаться в Берлин, я не мог заставить себя придумать нормальную речь, которую можно было бы сказать мужчине, которого изнасиловал другой мужчина, который до этого ещё в глубоком прошлом Ремуса обратил его жизнь в ад, и теперь решил снова это сотворить. И обиднее всего что у Люпина есть друзья, но что они могу, да ни что ничего не может, ты просто на едине со своим телом и тебе страшно, ты грязный и эта грязь она не отмывается она уже под кожей и хоть кричи не чего не изменить. Надо мной раньше издевались, и головой в туалет опускали, и за руки в кладовой с грязными тряпками подвешивали, заткнув рот одной из них. На меня даже как-то раз помочились парни, и это, уже не говоря о вечных толчках пинках и оскорблений в спину. Но даже вся та травля и рядом не стоит с тем, когда тебя насилуют, особенно страшно, когда ты знаешь насильника в лицо, знаешь и молчишь. Хотя в случае с Ремусом по всем шрамам следам насилия и наличие спермы внутри моего профессора буквально кричит о том, что с ним сделал Сивый, но Ремус молчит, он не сказал, что его изнасиловали хотя это и очевидно. – Я знаю, что с тобой сделал Сивый. – Я смутился, сказав это хотя это и странно мне же уже двадцать семь, я не должен смущаться. Но это не то смущение, когда тебе стыдно, скорее то, когда неуютно и хочется, честно говоря, плакать. – Что он позволил себе сделать с твоим телом, как на протяжение всего года он ощущал себя не уязвимым делая это с тобой. Мне жаль, правда жаль. – Честно я виню себя, ведь в отличие от остальных Ремус был близок со мной и с моей семьей он должен был переехать жить к нам, мы ему даже комнату подготовили большую с кроватью столом и тремя книжными шкафами, я даже купил новые шторы красивые синего цвета из бархата, но Ремус просто не пришел, а я был так занят собой и своими отношениями что просто ничего не заметил. Этих моих словно было недостаточно, сам понимаю, но честно, это было все на что я способен. Улыбнутся и сказать, что все будет хорошо, что мне искренни жаль, но это откровенная ложь. Я вот не в порядке хочу утопится в шампанском, пусть хотя бы смерть станет красивой! Потому что я ненавижу себя за слабость, ненавижу за то, что допустил это собой, ненавижу что не сопротивлялся! Ненавижу как самого себя так всех остальных, но больше всего я устал от того, что все должно быть нормально ведь никому нет никого дела до твоих чувств. Поэтому едва ли не все лето Ремус лежит в этой палате едва ли есть, и только и делает что спит и лежит просто взрослые не могут как-то исправить ситуацию. – Я знаю, что ты злишься, и ненавидишь себя, ведь в конце концов ты мужчина, но даже себя защитить был не в состояние, и теперь ты грязный. Ремус слегка дернул плечом, а значит он все же слушал меня, и это было приятно, ведь я действительно понимал чувства Люпина, как бы сильно мне этого не хотелось. Но меня тоже изнасиловали, и это уже не исправить. Я могу, конечно, прямо сейчас пойти к Мейсону и заявить на Малфоя как на насильника, но это будет его слово против моего, а кто я? Безродная овца, да у меня уже давно все зажило на теле, лишь на душе кошки все так же скребут. – Знаешь. – Скрестив пальцы в замок я слегка подался вперед хотелось провалятся под пол, не знаю спрятаться от глаз окружающих меня, и не важно, что на меня никто не смотрел. – Моя подруга мне сказала, не бойся падать, не бойся жить, пускай колени болят от падений и идет кровь. «Главное подняться…» —Так говорила Лукреция каждый раз, когда надо мной издевались в Академии, она протягивала руку и каждый раз это говорила, и я вставал, и сейчас тоже встал, наверное, это уже стало привычкой. – Но правда в том, мне плохо, иногда, я могу чесами сидеть в остывшей воде, и мочалкой натирать свою кожу до крови, но даже так всё ровно я остаюсь грязным. – Опустив голову ещё ниже, я в друг четко осознал, что я пиздец как устал. Меня изнасиловали в тот день, когда мой близкий друг, который улыбался словно солнце лежит в коме! А насильником оказался тот, кто сейчас продолжает жить в роскоши и печали не знать, является отцом парня за которого я безумно хочу замуж я бы даже готовить для Драко научился и не важно, что в процессе я бы мог остаться без пальцев для него бы я научился. -Я не могу делать глубокие вдохи, мне страшно. Не могу избавится от чувства его веса на своем теле, от его взгляда и рук, которые мяли мой тело. И, кажется, внутри меня как бы я не старался все вымыть остается его сперма, и это убивает, я и дальше буду так жить? – С моего носа на пол упала соленая слеза, а за ней и вторая, я не хотел плакать, но меня действительно это волновало, и я в первые об этом честно говорил. – Я давно не ребенок, и даже в детстве у меня такого не было, но теперь я панически боюсь спать без света, ощущение такое, что, если я буду в темноте одни, он придет и снова изнасилует меня. – Подняв голову я наклонил ту на бок стараясь снова улыбнутся, следя за тем, как мой профессор слегка развернулся, слушая меня. – И с такими мыслями у меня появилась бессонница. Оборотень сел в кровати и честно закапавшись в свои чувства, я не заметил, что Ремус не просто слушал меня он тянул ко мне руку. И смотря на раскрытую ладонь меня слегка передернуло возможно это было даже не заметно, но от одной лишь мысли что мне придется взяться за руку взрослого мужчины повергло меня в ужас. -Я пока не могу взять тебя за руку, не от того, что ты какой-то грязный, я не могу…- Я даже с трудом выношу прикосновения Сириуса и Питера, честно говоря, я запираюсь в комнате лишь только для того, чтобы меня никто не трогал. В последние дни я часто сидел один перед зеркалом и смотрел в одну точку разговаривая со свои отражение, хочется верить, что я подружился собственным монстром. -Я расстался из-за этого с Драко, не хотел, чтобы он трогал такую грязь как я…мерзко лишь от одной мысли так мерзко. -Кто тебя изнасиловали Гарри? – Рему смотрел на меня теми самыми обеспокоенными глазами родителя, который не уследил, потерял над ситуацией контроль и уже не мог ни чего исправить. Так же на меня смотрел Люпин в тот раз, когда я столкнулся лицом к лицу с Диментором, и тогда было по похожему страшно. — Это сложно. – Я не хотел говорить кто именно со мной это сделал, но мне безумно хотелось, чтобы Ремус встал чтобы понял, что не одному ему сейчас больно сложно, и страшно до такой степени что сама смерть кажется райским блаженством. – Смотри. – Я достал из кармана летней куртки помятое приглашение на свадьбу Драко, что с этой бумажкой уже не происходило, я и рвал ей и сжигал, и даже отправлял на дно Марианской впадины, но вот оно снова у меня все мятое и еда можно было прочитать и понять, что это за бумага. – Это случится в мой день рождения, я бросил его, а он добил меня. -Ты же правду ему не сказал. – Это не было вопросом, скорее уточнения факта, на который я тут же кивнул, из-за чего слезы тут же покатились по слезам, я бы хотел, чтобы Драко был моим мужем, больше всего на свете. – Почему? Вы же любите друг друга? -Иногда любви недостаточно, думаешь она справится со всем, но в момент истиной слабости понимаешь, нет, любви недостаточно. – Помогите, я запутался, потерялся и не знаю, что мне делать как теперь жить своей жизнью, когда той у меня нет. Мне страшно, я напуган и не знаю смогу ли снова стать таким как был сильным и слегка безумно бесстрашным. – Тот, кто изнасиловал меня, был отцом моего принца… -Люциус? – Сколько же отчаянья было в этом одном вопросе, видимо мой любимый оборотень не мог допустить такой мысли. – Вот ублюдок. – Поднявшись с койки Ремус метнулся к своей идеально сложенной одежды причитая и ругаясь благим матом, со стороны могло показаться что я был девочкой, а Ремус моим отцом и вот какой-то мужик надругался над принцессой отца. Но правда в том, что я не принцесса, и девственником был лишь физически морально я был еще тем сукиным сыном, и наверное, что правда, заслужил то, что со мной сделали. Я никогда хорошим парнем не был, я всегда пользовался девушками ведь было так весело играть с их чувствами. Но ещё больше я любил совращать натуралов, они как бы всегда говорили о том, что только с девушками и ни как иначе, но после просыпались, а мой член был все ещё у них в заднице. Я всем и всегда говорил, что люблю их, но честно, я даже не знал, как это любить, хотя и любил Эля и Лу с Мари, но только их. –Тебя изнасиловали, меня тоже поимели, знаешь Ремус дерьмо случается, этого, к сожалению, не избежать. – Подняв сумку с пола я сделал несколько шагов к своему профессору, и когда я уверено протянул ему спортивную сумку, в которой было все что могло пригодится в отпуске моему оборотню, я относился к нему как к взрослому другу, но не как к учителю. – Гермиону бросил её первый парень после их первого раза. У Рона разбито сердце, и он рассыпается в буквальном смысле, Седрик в магической коме и все из-за меня. А меня изнасиловали, как и тебя. – Ремус не уверенно кивнул в первые подтверждая, что с ним сделал Сивый, это было и не надо, когда все было столь очевидно, но все же было необходимо чтобы жить дальше. – Кто-то громко сказал, что, когда у тебя ничего нет, нечего и терять, давай сбежим? У меня ничего не осталось кроме таких же разбитых друзей. – Ремус замялся, тот который был уже полностью одет чтобы идти бить морду Малфою за несколько дней до свадьбы сына. – Я не говорю давай сбежим на всегда, просто хоть до конца лета, я устал быть жалким, и мои друзья тоже. – вытерев непрошеные слезы я кинул к ногам Ремуса сумку с вещами надоело её держать и уговаривать всех отдохнуть, когда это мне надо так же сильно, как и им, прошлый год сломал нас не хуже крушения Титаника. – Сейчас главное не сломаться даже когда сломался, не смотря на то, как тяжело! -И куда ты хочешь сбежать, и что это за сумка? – Вздохнув я принял старый совет Мари, который она дала мне в день похорон Лу, держи своё сердце в спокойствии, тебе предназначено лучшее, и я уеду к нему снова. -Берлин! Мы поедим к ведьме, которая врачует раненые сердца и разбитые тела, а в сумке нормальная одежда надоело что ты вечно жалось вызываешь, когда у тебя такое красивое тело и лицо. – И вот появилось то, что я люблю, улыбка на лице моего оборотня, значит все ещё не потеряно и разбитое все же можно склеить. -Всегда хотел в Берлин.