Мост

Федя думает, что твердо все решил, когда перелезает через проржавевшее ограждение моста, которое, казалось, стоит здесь просто для создания иллюзии безопасности. В пустой незапертой квартире на столе оставлена предсмертная записка, с близкими и родственниками он ненавязчиво попрощался ещё на той неделе. Осталось только одно дело — прыгнуть. Мост достаточно высокий, внизу глубокая река и сильное течение. Федя смотрит на темную воду, а затем переводит взгляд туда, где она окрашивается в яркие оранжевые и красные цвета — в ней тонет закатное солнце. Мост почти пустой поздно вечером, никаких пешеходов, изредка проезжают машины, которым нет дела до какого-то парня-суицидника, который хочет расстаться с жизнью таким образом, ведь это не их проблемы, и Логвинов их прекрасно понимает. Федя погружен в свои мысли: думает о том, что прыгать немного страшно, что мама, наверное расстроится, когда узнает о его смерти, что в квартире не убрано, что алый закат слепит глаза; и поэтому не сразу замечает подошедшего к нему парня. — Ты прыгать собрался, или закатом любуешься? — он дёргается и поворачивается на звук голоса. Пацану на вид лет шестнадцать, от него несёт алкоголем так сильно, что Федя аж морщится. — Закат красивый, достоин быть последним, что ты увидишь в своей жизни, — он отпивает из бутылки и опирается на ограждение. Логвинов рассматривает его. За плечами гитара, лицо все в небольших синяках, кровоподтеках и ссадинах, в руках бутылка дешёвой водки и рюкзак, из которого торчит голова плюшевой игрушки. Ну точно ребенок ещё. — Ты правда прыгать собрался? — спрашивает он, и смотрит вниз. — Ну да, тут высоко, думаю, ты точно утонешь, — голос его звучит пьяно, он допивает водку и кидает пустую бутылку вниз. Она летит буквально пару секунд, с громким всплеском ударяется об воду и исчезает в это же мгновение. — Быстро упала. — Парень, если ты собрался меня отговорить, то ничего не выйдет, мне уже всё равно, — серьезно говорит Федя и смотрит вниз для уверенности, но понимает, что пока этот пацан рядом, то он не сможет это сделать. Он не хотел, чтобы кто-то это видел. — Да я и не собирался, ну и будто ты стал бы меня слушать. Ты наверняка все решил. Может, мне присоединиться лучше? — рассуждает парень вслух и смотрит на почти потухший закат. — Сгорает, прямо как мои надежды на светлое будущее. Парень делает попытку перелезть, но Федя не даёт ему этого сделать, да и из-за того, что он в сопли, выходит у него не очень. Одной рукой Логвинов держится за ограждение, а другой отпихивает парня подальше. — Эй, эй, полегче, как тебя зовут? — Егор. — Егор, ты пьян и не осознаешь, что делаешь, тебе вообще лет сколько? — Семнадцать. — Ну и куда ты полез, Егор? — А ты? Они молча стоят и смотрят друг на друга минуты две, Федя все ещё держится за ограждение одной рукой, и за предплечье Егора другой. Логвинов рассматривает голубые глаза парня, мысленно отмечает то, что они словно стеклянные, такого красивого голубого оттенка, в которых невероятными бликами играет закатное почти севшее солнце. Он смотрит, смотрит, и не может оторваться, ловит себя на странном желании зарыться руками в волосы, поцеловать, прижать ближе, обнять и никогда не выпускать из своих рук. Егор смотрит на него и он видит отражение своего взгляда и своих эмоций в его глазах. Резко всё меркнет, всё, что волновало его до этого, что волнует его сейчас, всё, что заполняет мысли — Егор. Федя перелезает на безопасную сторону моста и все ещё держит парня за предплечье. — Ты ангел? Ты реальный? — спрашивает он и сильнее сжимает руку. Она теплая, Федя даже чувствует пульс. — Ну, с утра был вполне настоящим, — Егор смеется. — Ты что, передумал? — А ты? — Меня грозятся отчислить из школы, меня бросила девушка, родители избили меня и выгнали из дома, я в стельку пьян и расстроен, прыгать с моста было бы очень необдуманным, — Егор запинается на этом слове, — решением, так что да, передумал. — Я закончил университет и мне нечем платить за квартиру, потому что я не могу найти работу, от меня ушел самый любимый человек в жизни, и все это произошло так сразу, что я не знаю, что делать. Они некоторое время стояли молча, потом Егор снял с плеч гитару и сел на холодное асфальтовое покрытие, Федя последовал за ним. — И ты вот так сразу решил камнем вниз с моста? — Ты только что готов был перелезть и прыгать вместе со мной. Тебе семнадцать, у тебя ещё вся жизнь впереди, ты совсем уже? — Во-первых, я в слюни, — Егор пьяно улыбается и Федя готов поклясться, что это самая красивая улыбка, которую он видел в жизни. — Я сейчас вообще за свои действия не отвечаю, — парень придвигается ближе, и кладет голову ему на плечо, словно в подтверждении своих слов. — Во-вторых, а разве у тебя нет? Тебе на вид максимум двадцать пять, ты даже половину не прожил. Ты точно уверен в своем решении, м? — После твоего появления уже не уверен. Егор теплый, даже горячий, от него несёт алкоголем, он прижимается ближе и так и напрашивается на то, чтобы Федя его приобнял. Логвинов действительно задумывается над своими проблемами. Работа — ну, не обязательно искать работу по специальности, можно устроиться на довольно неплохую подработку в других сферах. Деньги — мама никогда не отказывала ему в помощи, так почему же откажет сейчас? А любовь… ну, кажется прямо сейчас сидит у него под боком и жмется все ближе и ближе. Если бы пару дней назад его кто-то спросил, верит ли он в любовь с первого взгляда — он бы ответил твердое нет. Но не сейчас. — Мне кстати, восемнадцать через… — Егор смотрит на свои разбитые наручные часы. — Три часа. Я должен быть в компании друзей, а не пьяный на каком-то мосту со всеми своими вещами. — Ну, ты хотя бы не один. Конечно, компания несостоявшегося двадцатидвухлетнего суицидника не самая лучшая, которую можно пожелать, но ничего лучше не нашлось, извини. — Ты самое лучшее, что случилось в моей жизни за последние пару лет, — Егор снова поднимает на него взгляд, и Федя не выдерживает, проводит пальцами по подбородку, притягивает ближе и целует, мягко, осторожно, и внутри сразу становится тепло, а из груди так и норовит вырваться радостный вскрик. Он прижимает Егора ближе, устраивает руку на его затылке, перебирает светлые мягкие волосы, а тот в ответ сжимает его футболку с такой силой, будто боится, что тот сейчас исчезнет. Губы у него горькие, отдают водкой, а целуется Егор очевидно в первый раз, но Федя с уверенностью может сказать, что это лучший поцелуй в его жизни. — Мы знакомы десять минут, но я люблю тебя, — говорит Егор, когда отстраняется и вновь прижимается ближе. — Ты только не исчезай, ладно? Я тоже люблю тебя, и не хочу сейчас внезапно проснуться и обнаружить, что я либо дома у себя в кровати, либо в больнице, вышел из комы. В ответ Егор щипает его за бок, а Федя дёргается и смеется. Парень начинает рассказывать ему что-то про свою жизнь, но вскоре его речь превращается в бормотание, а минут через двадцать Егор уже вовсю сопит у него на плече, обнимая за руку. Федя сидит так ещё немного, перебирает волосы, мурлычет что-то себе под нос. Становится темно и холодно, даже сонный парень рядом морщится, и Федя вызывает такси на предпоследние деньги. Поднимает Егора на руки, перед этим забрав все его вещи, и осторожно несёт в машину, подъехавшую точно к тому месту моста, где они сидели. — Можно поинтересоваться, что вы тут делали так поздно? — водитель выглядит добродушно. Федя укладывает Егора на заднее, а сам садится вперёд. — Любовались закатом, — отвечает он и улыбается, оглядываясь назад. Водитель кивает и везёт Федю домой. Егор мирно посапывает на заднем сиденье, и не просыпается всю поездку, только чуть-чуть шевелится и бурчит что-то под нос, когда Федя его поднимает на руки и несёт в квартиру. Логвинов прижимает его к себе, словно Егор — самое дорогое что у него есть в жизни. Дома он осторожно укладывает парня на свою кровать, предварительно сняв с него ботинки, а потом подкладывает к нему плюшевую собаку из рюкзака, которую Егор тут же обнимает. — «Ребенок», — улыбается Федя и проводит рукой по мягким светлым волосам. Он оставляет его спать, а сам идёт в комнату, в которой оставил предсмертную записку, а потом идёт в ванную и сжигает ее, даже не перечитывает. Федя молча сидит в ванной, обдумывает все прошедшие недели и сегодняшний день. Он и правда был потерян последний месяц, не знал, что ему делать и куда податься, запутался и всё это привело к пьянкам и суицидальным настроениям. Он понимает, что решение было необдуманным ни разу, что даже если бы Егор не подошёл, то он бы не смог спрыгнуть, слишком страшно ему было там, на мосту, слишком много лишних мыслей забивало голову. А потом появился Егор… И Федя честно до сих пор не был уверен в том, что этот парень — не его галлюцинация. Он возвращается в комнату, Егор всё ещё там, сопит на кровати, от него пахнет перегаром и чем-то таким… родным. Федя улыбается, ложится рядом, обнимает и думает о том, что на последние деньги купит завтра торт. Егор теплый, прижимается к нему, когда чувствует, что рядом кто-то есть и Федя всё же верит, что всё по-настоящему. Егор просыпается с жуткой головной болью. Он открывает глаза и не сразу понимает, где он, но постепенно вспоминает все события прошедшего вечера. На тумбочке лежит таблетка и стоит стакан с водой, а на второй половине кровати — чистая одежда и полотенце. В квартире тихо, поэтому Егор осторожно встаёт, выпивает воду почти залпом, потом уже глотает таблетку, а потом, проверяя каждую дверь в квартире, находит ванную и принимает душ, потому что ему самому становится плохо от амбре, которое от него исходит; да и выглядит он не очень: лицо опухшее, кое-где темнеют синяки, на лбу маленький след из засохшей крови. В ванной он находит даже нераспечатанную зубную щётку, поэтому чистит зубы и на всякий случай ещё раз умывается. Выходит из душа он уже одетый, посвежевший и ему действительно стало куда лучше. Федя обнаруживается на кухне. Он улыбается, когда видит Егора, подходит и обнимает. — Ты всё же настоящий, — шепчет он ему в макушку. — Ну конечно, — Егор прижимается ближе. — С днём рождения. Егор замечает на столе небольшой тортик, и готов поклясться, что это самый лучший торт в его жизни, и самый лучший день рождения в его жизни. Они с Федей сидят на кухне и обсуждают всё, узнают буквально всю жизнь друг друга, всех внутренних демонов, а потом целуются на балконе. Они подумают обо всем позже, сейчас, всё, что их волнует — это они сами.