Когда придет весна...

…Драко Малфой не может отвести взгляда. На щеках выступает румянец, а пальцы судорожно сжимают вилку. Поттер… Здесь. Хотя… Люциус Малфой понимающе улыбается уголками губ. Молодость, такая молодость. Реакция Драко вполне понятна. Ведь кажется его сын был в свое время заинтересован этим… Поттером. Темный Лорд скользит взглядом по собравшимся за столом. От его взгляда у Драко волоски приподнимаются на затылке, но он истинный сын своего отца. И он не посмеет осрамить фамилию Малфоев. А румянец был маленькой слабостью. Да, именно так. — Я доволен, Северус. Темный Лорд лишь мельком бросает взор на застывшего в дверях юношу. — Ты всегда умел ломать волю и тело. И пожалуй, я подпишу твое прошение. Будешь владеть своей игрушкой и распоряжаться как пожелаешь. Я сохраню ей жизнь. Снейп равнодушно отпивает глоток красного вина. И щелкает пальцами. — Благодарю, мой Лорд. Я привык как он согревает мне постель. И не хотел бы снова тратить время на нового. Раб плавно и покорно приближается к господину. И послушно опускается к ногам. Снейп небрежно пропускает отросшие волосы своей собственности сквозь пальцы с пятнами зелий и вновь возвращается к разговору о политике. Ночью Драко Малфой дрочит на то, что никогда не сможет быть его. Снейп никогда не подарит ему своего раба. Черт! И явно не даст попользовать. Брезгливый очень. Память услужливо вырисовывает картинки… Ужин в, подаренном Лордом крестному, доме, сам Темный Лорд, отец, еще несколько гостей… Практически обнаженный раб… Ответ крестного на невысказанный вопрос Драко, когда его взгляд остановился на губах бывшего мятежника: «Я люблю тишину»… На собственности крестного лишь кожаная юбка. Наножные золотые браслеты и клеймо владельца на плече. Ошейник крестный считает пошлостью. У собственности крестного губы прошиты красной нитью. И это наводит легкий ужас и вызывает возбуждение… У собственности крестного соски стоят колом и между ними протянута красная нить — явно не обошлось без магии. Крестный в совершенстве владеет Темной магией и что он способен сотворить со своей игрушкой остается лишь домысливать… Как и то, что видимо Поттер чем-то привлек такого мага, как Снейп. Иначе висеть и его голове прибитой к резиденции Лорда. Как висят головы грязнокровки, рыжего и еще нескольких других. Попавших в плен. *** … Обнаженный Гарри задушенно всхлипывает и запрокидывает голову, двигаясь на члене Снейпа. Зеркало отражает его всего: с его падением, клеймом и красной нитью на губах. Зеркало отражает его дрожащие ресницы, пальцы Снейпа на его бедрах и его возбужденный член. С покрасневшей головкой и с поблескивающем предсеменем. Сегодня Северус в хорошем расположении духа и ему позволено кончать сколько возможно. У Гарри вновь рождаются стоны наслаждения в груди — Снейп тянет нить и соски оттягиваются еще больше, порождая смесь боли и тянущего удовольствия… За окнами падают осенние листья. *** За окнами вьюга. А в доме тепло. Гарри упорно тренируется в магии, которую ему преподает Снейп. Особой, неподвластной каждому. Тьма лижет его кончики пальцев. Палочки у него уже давно нет. И видимо никогда не будет. Пот стекает по его вискам. Ментальная магия требует огромных затрат. Вечером их вновь посещает Темный Лорд. Гарри послушно сидит у ног господина. Драко жадно пялится на его губы прошитые красной нитью. *** Гарри тяжело под Северусом. И он загнанно дышит. Гарри ощущает каждым миллиметром кожи Северуса и вцепляется ногтями ему в спину, когда головка касается его простаты… *** В первый день весны резиденция Лорда взлетает на воздух. Вместе со своим хозяином. Гарри чувствует, как из головы словно вынимают горячий шип. И смотрит на возвращающихся из теплых краев птиц. Снейп с Малфоем и Лестранжем появляются чуть позже. Домовик подает праздничный обед. Гарри листает в спальне фолиант и размышляет о том, что власть все же перешла от безумца к самым богатым и влиятельным. Гарри знает что через неделю они переедут к морю. Он, Гарри, ведь любит море. Ночью Северус берет его три раза. И Тьма клубится вокруг них. Ночью Северус касается его губ, прошитых красной нитью и Гарри едва вновь не кончает. Через два дня домовик к нему приводит грязного и оборванного Лонгботтома. Тот скитался, боролся и проиграл. Лонгботтом бьется в крике, увидев Гарри, свернувшегося словно огромный кот на подушках, рядом с предателем. Лонгботтом кричит, что лучше смерть. Его не останавливает прозвучавшее в голове: «Я люблю его, Невилл». Гермиона сказала бы что это стокгольмский синдром. Наверное. Гарри пожимает плечами. Ему жаль подругу. Где-то на задворках души. Он сильно изменился. Лонгботтом в ужасе пялится, как Гарри одним слитным движением меняет позу, обвивает шею Снейпа руками и прижимается к его груди, а тот в собственническо-защитном жесте поглаживает его обнаженную спину. По спине Лонгботтома струится холодный пот. Что-то сжимает тисками его сердце. А потом… потом отпускает. «Уходи, Невилл. Уходи» Отпустил, вспомнив дружбу? Там, в прошлом? Или… Невилл понимает — ответов не будет. На негнущихся ногах он покидает гостиную, где его соизволили принять. И обернувшись в последний раз видит не Гарри, прильнувшего к Снейпу. Не его клеймо, не большую радужку изумрудных глаз, не прошитые нитью губы, от вида которых он кричал, кричал… Он видит Тьму. Тьму на двоих.