Истоки

      Глубоко в Зеленолесье есть место, которое, как мне кажется, я буду помнить до конца своих дней; место, где я по-настоящему нахожусь в мире и согласии.       Здесь есть озеро, питаемое водопадом. Это не самый большой из водопадов, я видел и более впечатляющие, и более высокие. Я видел водопады, которые, казалось, падали с самых небес, разбиваясь о камни мощью самих Валар. Я видел водопады, бьющие по камню сильнее, чем любой молот, которым когда-либо орудовал Махал, и я видел безмерное величие могущества Ульмо. Но в этом месте красота живет в изяществе и грации. Водопад низок, и камни, на которые падает вода - мягкие и истертые. Это бурлящий танец, что поет и зовет: «Глядите! Глядите!», приглашая полюбоваться, как он журчит, играется и плещет.       Кругом - сплошь густая трава и плакучие деревья, полощущие ветви в воде. Небо сегодня мрачно: густая синь пестреет облаками неистовой белизны, что томно плывут по небосводу, пока более темные, более сердитые тени клубятся вперед, чтобы поглотить какого-нибудь заблудшего путника. Я опираюсь о валун, к которому всегда присаживаюсь: камень для меня маловат, но он проникает глубоко в сердце Арды, и я наслаждаюсь чувством песни в самых костях, когда прислоняюсь к нему. Моя удочка заброшена в вихрящиеся озера кристально чистой воды, и я не поймал ни единой рыбешки, но мне и дела нет.       Эльф рядом. Скрестив ноги, он сидит на траве, утопая в таволге, и принесенный ветром пух путается в его волосах. Он оперяет стрелы, и мысли его далеко, как и мои. Его присутствие здесь необязательно, и все же он здесь. Он принес инструменты, и они разложены перед ним на земле, хотя его внимание не сосредоточено на том, что он делает. Он изготавливает стрелы много лет - ему нет нужды думать об этом.       Я закрываю глаза и чувствую легкий ветерок в волосах и бороде, я чувствую на себе солнце. Листья подрагивают от сладкого ароматного ветра, и мягким мелодичным шелестом они звучат на фоне смеха воды, ниспадающей на воду. Я думаю, что из всех мест, где я побывал в королевстве этого принца рядом со мной, это самое лучшее.       - Как ты думаешь... - спрашивает он и замолкает, обдумывая свои слова.       - Тебе обязательно нарушать всякую тишину? – сварливо бурчу я. Он совершенно невозмутим, он продолжает неуклонно.       - Как ты думаешь, дерево, которое вырастило эту древесину, знало о цели, для которой она однажды будет применена? - спрашивает эльф. Он делает паузу, чтобы поднести одну стрелу к солнечному свету. Хорошо оперенная в зеленый цвет, она идеально прямая и верная: это творение мастерства.       Его вопрос вынуждает меня замолчать – мне никогда раньше не задавали подобных вопросов. Эльфы! Что заставляет их думать о таких странностях?       -Так же мало, как осознает свое предназначение мой топор, - говорю я. Он морщит нос и жестом отмахивается от моих слов, не сводя глаз со стрелы. Он снова подносит ее к свету, чтобы проверить, нет ли в ней хоть малейшего изъяна.       - Мне ведомо чувство камня и я не сомневаюсь в песне Ауле, но наконечник твоего топора сделан из железа, а железо ничего не чувствует.       Я молчу. Я думаю до тех пор, пока не начинает болеть голова, и эльф снова не замолкает. Теперь моя очередь, и он обладает терпением эльдар, готовый ждать до конца самих звезд, но мне не требуется столько времени.       - Ты знаешь мысли деревьев лучше меня, - отстраняюсь я. Он откладывает свою работу, и взгляд, которым я придавлен, тяжелый и разочарованный. Я чувствую искру раздражения тем, что это беспокоит меня хоть каким-либо образом, но я заталкиваю ее обратно и пытаюсь снова. - Думаешь, это вообще имеет какое-то значение?       - Я думаю об этом порой, - признает Леголас. Он возобновляет свою работу, смягченный моим ответом. Он размышляет над этим еще некоторое время. - Думаешь, Глоин представлял для тебя такую жизнь? Я знаю, что Трандруил не предполагал обо мне ничего подобного; он много раз говорил об этом.       - Пестовать сожаление – дело скверное, - остерегаю я.       - Это не сожаление, - не соглашается он, - сожаление предполагает выбор. Я родился во времена бдительного мира, и мой отец надеялся, что я стану ученым, но я стал воином. Он надеялся, что я не пойду по его пути, но я пошел. В этом нет ничьей вины, кроме Тьмы и времени, в котором я живу, но это дерево? Оно было всего лишь деревом. А теперь оно должно взыскать жизнь другого.       - Или истреблять мишени из соломы!       - Или использоваться как пробойник для чистки лошадиных копыт, - хмурится он. Я вздыхаю. Кажется, я еще не прощен за это.       - Если отбросить надежды наших отцов, никто не может знать, куда ведет его путь, - вывожу я разговор из неловкости. - Мы идем по дороге, уготованной нам Валар, по воле Эру, и наша задача – по ней шагать. Выбирает ли эта река свой путь к морю? Не выбирает. И с чего вдруг ты спрашиваешь о таких вещах? Ты портишь мне рыбалку, заставляя меня ломать голову над загадками. Уходи!       - Она в любом случае скоро будет испорчена, - говорит он мне без тени беспокойства. - Надвигается дождь, я чувствую его запах.       - Ты не мог догадаться понюхать его, когда у нас еще было время вернуться во дворец? – бурчу я.       Клянусь бородой, я не могу заставить эльфа понять необходимость готовиться к погоде. Он не будет искать убежища, когда пойдет дождь - он вымокнет. Он не станет откладывать путешествие из-за грозы, как не будет сидеть в тени, если окажется слишком жарко. Его взгляд на это таков, что погода – есть лишь то, что она есть, ее нужно принимать как данность, хорошую или плохую, и она не должна становиться на пути никакого дела. А на мой взгляд, нет никакого смысла иметь собственного эльфа, если он не догадывается своевременно упомянуть, что ты промокнешь, дабы этого промокания избежать.       Я начинаю собирать вещи. Если мне суждено промокнуть, я промокну по дороге в сухое место. Но мое хорошее настроение улетучилось, и хотя я понимаю, что это нелепо, я точно знаю, кого виню, и прямо сейчас он за мной наблюдает. Ветер в последние мгновения значительно усилился, и его волосы треплются вокруг лица, но глаза сверлят меня все тем же взглядом. Я выучил, что этот тяжелый взгляд – суть, когда он видит и слышит лишь то, что перед ним. Прямо сейчас он не слышит Песнь, и лес вполне может оказаться для него немым. Чаща ревет на ветру, слышит он это или нет, а он еще не двинулся с места, поэтому я поворачиваюсь, и мы скрещиваем взгляды. Я оставлю его здесь, если придется, но, в конце концов, я все равно услышу, что у него на уме.       - Ты толкуешь о том, чтобы идти по дороге, которая нам уготована, - говорит он, - и ты говоришь, что наша цель ясна и определенна. Отчего же тогда ты делаешься столь мрачен, когда мы попадаем в бурю по пути?       На мгновение я замираю в ошеломлении. Клянусь бородой, какое несчастье, должно быть, иметь мысли эльфа!       Я возвращаюсь к сбору вещей, не переставая ворчать, бормотать и фыркать. Я подхватываю свой рюкзак и удочку и оставляю его там. По непонятным причинам мое ворчание забавляет его, и я слышу мелодичный смех, что сливается с ветром. Его смех должен бы досаждать мне еще больше, но это не так, и от него на сердце становится легче.       - Я иду по этому пути, Леголас, но мне не обязательно при этом наслаждаться каждым камнем, о который я спотыкаюсь! - сообщаю я через плечо. Там его уже нет. Он снова подле, идет по дороге обратно во дворец рядом со мной.       Всегда идет рядом со мной.