медь и обсидиан

джинни помнит помнит васильковые, смеющиеся глаза, с неподдельной нежностью смотрящие на неё. помнит чёрные, как вороное крыло, обсидиановые кудри. помнит хриплый, лающий голос. джинни помнит /// снифтер с серебряным ромом, шкафы с выбитыми стёклами и пропахшее нафталином одиночество. джинни приходит сюда каждый год девятнадцатого июня — в день его смерти, и каждый год умирает сама. родовое поместье блэков ей наверняка радо также сильно, как когда она жила тут восемь лет назад. \\\ ей пятнадцать… …и она истово влюблена. она не спит по ночам, когда луна заигрывает с ней своими мягкими, обволакивающими лучами. когда гермиона, знающая о её беде, гладит её медно-рыжую голову и шепчет на ухо, что всё будет хорошо. ей пятнадцать и она сломана-переломана. /// гермиона растапливает камин в их комнате и говорит, что это обычная подростковая влюбленность. тогда почему ей сейчас так плохо? сейчас, когда прошло восемь ужасающих зим со дня его смерти… \\\ джинни приходит сюда раз в год. протирает везде пыль — также, как это делают маглы, чтобы остаться здесь наподольше, вытирает гранёные стаканы и цепляется взглядом за его инициалы. ей уже хорошо известно, какие были выведены его рукой, а какие — наверно, в минуты отчаянной злости на непутёвого сына, матерью. /// она носит под сердцем ребёнка от гарри и точно знает, что в нем тоже течёт кровь блэков. его кровь. они с гарри давно решили, что назовут малыша в честь его деда и крёстного будущего отца. только вот, по секрету, ей совершенно плевать на Джеймса.