Fickle, vicious

- Ты набросился на меня! - Потому что ты сказал мне гавкнуть дважды, а потом поймать свой хвост! - Ладно, засчитано, - Барти развёл руками и расхохотался. Барти был странным. Люциан подумал так с самого начала и не изменил своё мнение до сих пор. Ещё когда тот только появился на границе их территории, Люциану в нос ударил этот странный запах. Что-то, очень похожее на аммиак и притом смешанное с дорогим алкоголем. Этот человек был опасен. И он таил в себе безумие. Но он был один, а их - целая стая, поэтому Люциан не торопился что-либо предпринимать. Только смотрел, как тот медленно приближается. Они представились друг другу, и Барти улыбнулся до того безумно, что за спиной у Люциана зашептались. Между тем, он всего лишь пожал ему руку и предложил прогуляться. - Ты хорошо знаешь эти места, - сказал он, и в глазах его блуждали нездешние огни, как будто черти сверкали из темноты чудовищными зрачками, но пока не спешили показываться во всей красе. - При разговоре необязательно присутствовать всем. - Что ты здесь забыл? - в лоб спросил Люциан, когда они прошли треть маршрута, который он наметил у себя в голове, и посмотрел на Барти. Он просил называть его "Барти", хотя это, конечно, неполная форма имени. "Но к чему этот официоз?" - спросил он и издал жуткий смешок. Люциана таким было не запугать, но это, признаться, сбивало с толку. И напрягало. Барти казался настолько непредсказуемым, что чисто для собственной сохранности хотелось впихнуть его хоть в какую-то поведенческую модель. - Ты наверняка слышал о нашем Лорде, - в голосе Барти прозвучало обожание и такая слепая преданность, что тут можно было даже не гадать: из-за этой самоотдачи безо всякого инстинкта самосохранения он влипнет не в одну паршивую историю. И, что самое ужасное, будет этому только рад. - Местами, - сдержанно отозвался Люциан. Безумец, который собирался развязать войну. Или уже развязал, просто пока не на таком заметном уровне. Люциана это мало интересовало до тех пор, пока к ним самим никто не лез. И так хреново жилось, не хватало только влезть в чужие разборки. - Он бы хотел заручиться поддержкой оборотней на будущее. Не безвозмездно, конечно, - многозначительно протянул Барти и повёл бровями. Чересчур подвижное лицо походило на искусно управляемую маску, и казалось, что стоит снять слой кожи - и под ним найдётся что-то совершенно другое. Люциан хрустнул пальцами, сдерживая желание попробовать сделать это хотя бы одним когтем, и звук в короткой тишине стал крайне громким и неприятным. - Нам не нужны ваши деньги, - фыркнул Люциан и буквально почувствовал, как волна звука, исходившая из горла Барти, изменилась: - А я говорю и не о деньгах, Люциан. Хотя и от них бы не спешил отказываться. - Выкладывай, - рыкнул оборотень, крайне не любивший недосказанности, и остановился. Листва под ногами всё ещё шуршала из-за ветра, осень была в самом разгаре. Шёпот настораживал и предостерегал, но Люциан не хотел отказываться от возможностей. Может, они все там и поехали крышей, но должны были понимать, чем заманить на свою сторону, иначе все эти переговоры закончатся кровью. Барти говорил о действительно приятных вещах. Они звучали как самая настоящая утопия, а жизнь научила Люциана не верить в счастливые концы. Но смена власти повлекла бы за собой и смену отношения, определённых законов. Если светлые маги знали, что грядёт война, то им точно не нужна была поддержка оборотней, иначе они заявились бы раньше. Действовать на опережение - отличная тактика, и они ею не воспользовались. Впрочем, всё ещё могло быть впереди, Люциан предпочёл не загадывать. Неважно, насколько мала вероятность, что они предложат что-то более привлекательное, нежели возможность спокойно жить. - И отомстить, - сладко пропел Барти. Он обещал, что лично найдёт козлов отпущения среди магов, чтобы оборотни могли сделать с ними что угодно в ответ на принятые в их сторону меры. Обратить и дать им почувствовать тот же кошмар, просто пытать сутками, мучить голодом, есть у них на глазах семью и маленьких детей. Никаких ограничений. - Всем надо периодически выпускать пар, - сказал Барти и подмигнул. Люциан скрестил руки на груди, окинул его оценивающим взглядом и обещал подумать. Барти вернулся через месяц. Он уже знал, какой ответ получит, а Люциан знал, какой ответ ему даст. - Знаешь, я мог бы обратить тебя прямо сейчас. В качестве уверенности, что это тоже будет в твоих интересах. Даже спустя несколько лет. Потому что никто из них не знал, сколько времени будет длиться битва за свободу, какую надо подготовить для этого почву. Барти, конечно, не был обычной шестёркой у Лорда: он хвалился своей меткой, говорил про ближний круг. Но каждому в этом кругу давали своё задание, а всё вместе пока было только в голове мага с амбициозностью шире всей планеты. - Я не нравлюсь тебе таким, какой я есть? - притворно надул губы Барти. А после неуловимо изменился и скользнул своим юрким влажным языком по губам: - Или так хочешь сделать меня своим? Подчинить себе? В доли секунды он оказался так близко, что Люциан мог бы заразиться его безумием через горячее дыхание на своём лице. Решив перейти от слов к действию, Люциан показал ему один прекрасный способ выпустить пар, который не включал в себя пытки и мор, а Барти показал, как можно быть змеёй, при этом оставаясь в человеческой шкуре. Потому что эта гибкость... чёрт бы побрал этого безумца, она просто выходила за грани разумного. - Если ты пошутишь про зверя в постели, я сделаю так, чтобы завтра ты не мог сидеть. - Я и так завтра не смогу сидеть, что мне терять? Барти очистил себя заклинанием, вернул на место одежду и запрокинул голову, завывая в небо. Люциан оставил след от своих зубов на безымянном пальце левой руки Барти и велел ему проваливать, пока вся стая не сбежалась сюда узнать, почему маг так верещал на весь лес. Он смотрел Барти вслед и всё ещё считал его странным, но теперь ему казалось, что он нашёл способ держать сумасшествие этого человека в узде. По крайней мере, пару минут. И если Барти ничего такого не имел в виду, подмигивая ему направо и налево при словах о выпускании пара, то он сам виноват. Но что-то никаких возражений ему не досталось. Даже напоследок и в письменной форме.