Apnea

Впервые, меня посетила мысль, что я могу тебя потерять. И тогда я испытал доселе неведомый мне страх. Не тот, что пробирается холодом в душу, заставляя метаться по клетке, словно раненый зверь, нет. Тот страх был намного сильней. Он растоптал остатки гордости, и лишь расстояние не позволяло пасть к твоим ногам, забыв о чести, о статусе, о положении в обществе, о семье, и даже о том, что я чертов Малфой. Страх изуродовал мысли, внушая неизбежный крах моему, отточенному до мелочей, мирку. Ужас угнетал любую надежду, таившуюся в завтрашнем дне, уверяя, что он просто не наступит без тебя. Вдох-выдох, кажется я вовсе не дышу, грудь распирает от щемящей боли. Ещё один вдох. Легкие наполнены до предела, но я не чувствую насыщения кислородом. Выдох. Я задыхаюсь. Головокружение плохо влияет на координацию. Сила земного притяжения больше не действует… она бессмысленно слаба перед притяжением наших тел. Вдох. Сердце остервенело бьётся в грудной клетке, будто птица в неволе. Выдох. Боль снимает одно твоё прикосновение. Я все ещё задыхаюсь, но уже не больно. Твой поцелуй — анестезия. С тобой рядом, мне всегда невероятно сложно напоминать себе о простой потребности организма, как воздух. Вдох. В голове появляется вопрос — чувствуешь ли ты тоже что и я? Выдох. Я слышу твоё тяжёлое рваное дыхание, переходящее на стон и понимаю, да, кажется, и ты забываешь как дышать. Эта мысль упоительна. Вдох. Очередной толчок в твое горячее нутро, с такой силой, будто это наш последний раз. Выдох. Время беспощадно. Его так мало, когда ты рядом. И тебя так же мало. Всегда. Вдох. Я взлетаю до самых облаков и также резко падаю, разбиваясь на миллиарды мельчайших частиц, слыша твой полукрик полустон, который ты так отчаянно пытаешься заглушить кулаком. Я снова напоминаю себе, что пора выдыхать, иначе просто взорвусь. Выдох. Перед глазами все темнеет, а затем, словно фейерверк, миллионы огней мельтешат перед глазами. Приятное тепло разливается по телу, когда я не в силах больше это терпеть, изливаюсь в тебя с нечеловеческим гортанным рыком, войдя в тебя до самого упора. Каждая клетка моего тела, будто, оголена и любое твое прикосновение равносильно прикосновению раскаленного добела металла. Но эти прикосновения необходимы мне. Ты тот, кто не даёт мне покоя и в тоже время успокаивает. Вдох-выдох. Дыхание выравнивается, становится тихим, практически бесшумным. Короткая передышка и безумие накрывает новой волной… Каждый раз, когда рядом с тобой проходит кто-то (и не дай Мерлин попросит закурить или заговорит), я чувствую как готов бросаться и рвать этого незнакомца на части, выгрызать его сердце зубами, просто потому, что он смотрел на то, что принадлежит мне, напрочь позабыв о своем аристократическом происхождении и о том, что я чертов Малфой. Я схожу с ума, когда чья-то рука касается твоего запястья, даже если ты всего лишь добродушно помог прикурить, но ведь ветра нет. Пламя от зажигалки даже не колыхнулось. К чему было это прикосновение? Зачем трогать чужое? И молча, стискивая зубы, я повторяю себе, как мантру — «Он тебя любит, он тебя любит.». Я доверяю тебе, несомненно, я готов доверить тебе свою жизнь. Я бы мог сам лично вложить в твою руку кинжал и повернуться спиной, зная, что ты никогда не всадишь его в меня. — Он тебя любит, — снова и снова я повторяю себе и уже сжимаю руки в кулаки, потому что невыносимо смотреть, как ты улыбаешься другому. Пускай это всего лишь вежливая улыбка и она ничего не значит, но черт возьми, никто не должен видеть эти ямочки на щеках — они только мои. Но ведь ты чертов Поттер, Мальчик-который-выжил, герой войны и тот, кому удалось победить Темного Лорда. Каждый сранный незнакомец таращится на тебя, как на кусок мяса, а в худшем случае позволяет себе сказать слова благодарности или похвалу. Для чего? Зачем ты позволяешь себе разговаривать с тем, кто принадлежит мне? Но находятся и такие смельчаки, которые считают, что слов недостаточно, чтобы поблагодарить святого Поттера. Им необходимо прикоснуться к тебе — пожать руку, похлопать по плечу, или самое ужасное — обнять. В такие моменты, я перестаю себя контролировать. Я не могу здраво рассуждать, меня полностью покидает память и холодный разум. Единственное, что движет мной — это отвоевать свое, защитить от чужих глаз и мерзких рук, скрыть ото всех и спрятать где-нибудь, где еще никогда не ступала нога человека. В эти мгновения, мне не нужна палочка, я не боюсь запачкать руки в крови. Во мне бушует ярость. Дикая, смертоносная и необъятная ярость, которая пробуждает каждую клетку в моем теле, позволяя использовать всю свою силу, полностью отключая человечность. Но по иронии судьбы, жизнь способна наносить не менее болезненные удары, сломить тебя изнутри, уничтожить твою веру и полностью отобрать твой смысл в этой самой жизни. И как бы сильно ты не оберегал своё, наступит день, когда ты не сможешь оказаться в нужном месте и в нужное время. Ты будешь бессилен перед самой смертью. День, когда это случилось ничем не отличается от других — я как всегда, ожидаю тебя у главных дверей Министерства. Ты мракоборец и заканчиваешь позже меня, к этому я давно привык. На Лондон опустились сумерки, а с ними и тучи. Начинается дождь — обычное явление в этом городе. Закурив очередную сигарету, я сильнее кутаюсь в мантию. Вечер выдался довольно холодным, к тому же, резкий ветер, неприятно колет кожу лица и рук. Последняя группа мракоборцев покинула министерство, но даже среди них я не вижу тебя. Какое-то смутное ощущение тревоги прокрадывается мне в сердце, сковывая его ледяными оковами. Странное чувство возникшее из ниоткуда и не сулящее ничего хорошего. Я пытаюсь вспомнить, что было дальше, после того, как кто-то трансгрессировал с твоим телом на руках, прямо перед главными воротами Министерства, но в голове лишь отчаянная пустота, пробел в воспоминаниях. Я помню кровь на своих руках, и она принадлежит не мне. Больше всего на свете, я боюсь опустить глаза, потому что это подтвердит мои худшие опасения: кровь на моих руках — твоя. Сама мысль о том, что ты можешь умереть от такой нелепой вещи, как шальное заклятье кажется мне абсурдной, твоя смерть…особенно твоя смерть была самой абсурдной вещью в мире. Возможно, я смотрю в твои потухшие, но все такие же безумно красивые зеленые глаза несколько часов. Я чувствую, как твое тело становится холодным, безжизненно холодным. Я укрываю тебя, в безумстве стаскивая с себя мантию, пиджак и рубашку, насквозь промокшие от дождя, в надежде согреть твое безжизненное тело. Прижимаю тебя к себе, укачивая как дитя. Переполненный яростью, я кричу, одинокий в своем безумии, я бью по твоим щекам и прижимаюсь к твоей груди в надежде, что это сердце ещё будет биться. Реальность жестока. Когда я окончательно прихожу в себя, понимание, нет, осознание всего произошедшего ударило в голову, как двойная порция огневиски неопытному мальчишке, который пробовал его впервые, я все-таки смог оторваться от тебя. Но я не смог отдать им твоё тело. Ты даже после смерти будешь принадлежать мне. Только мне. Мужчины не плачут, мужчины молча кричат и рыдают без слез. Без тебя я задыхался. До боли в лёгких я глотал кислород, но каждый раз мне этого было мало. Боль настолько сильная, что я прячу мысли о тебе в глубине своего сознания. Иногда, у меня почти получатся заключить их в мягкие стены наркотических зелий — почти в таких же заперт сейчас я сам. С каждым днём я зарываю воспоминания о тебе все глубже, засыпаю толстым слоем земли, но даже несмотря на это, ночами я все ещё просыпаюсь с пронзительным криком, видя во сне безжизненные пустые оболочки, которые пару мгновений назад были твоими глазами, наполненными жизнью. Забыть тебя навсегда, моя единственная цель. Забыть и больше не любить. Знаешь, я никогда не прощу тебя за то, что ты бросил меня. Не прощу того, что ты заставил меня пережить, пройти все девять кругов ада, снова и снова. Ты так эгоистично оставил меня совсем одного бороться с этой болью, выживать в этой войне со своими дьяволами, которые буквально пожирали меня изнутри, каждый день. Ты мог воскресить меня одним лишь прикосновением и мог уничтожить одним лишь словом. Ты проник в мою душу, научил любви, позволил почувствовать себя нужным, а затем взял и жестоко бросил меня, как ненужного щенка. Из-за этого, слышишь, за все это я никогда тебя не прощу. Никогда.