Неделимое

      Обучение в Гусу подходило к своему завершению. Этот год был насыщен событиями не меньше, чем предыдущий, и многое… очень многое изменилось. Анализируя произошедшее, можно было сказать, что несмотря на то, что изначально большинство событий несли негативный оттенок, по своему итогу они оказали положительное влияние.       Сычжуй, в очередной раз помогая Вэй Усяню с переводом древних книг на современный язык, погрузился в свои мысли и перестал писать, что не могло не привлечь замечающего всё отца, как уже мысленно называл А-Юань Усяня. Всё еще стесняясь обращаться к нему так вслух, в своих мыслях юноша с нежностью называл его подобным образом. Осознание того факта, что у него есть еще один отец, до странного грело душу мягким теплом и дарило ощущение защищенности. Он и раньше был под защитой Ханьгуан-цзюня, но сейчас эти чувства и восприятие всего в целом открыли новые грани любви. Любви к близким людям, к родителям, пусть они и не были родными ему по крови, но связь душ не менее крепка, чем кровное родство. А сам Вэй Усянь и вовсе считал, что духовные узы крепче любой кровной связи. Они не исключают друг друга, но дополняют, если люди того желают.       – Сычжуй, о чем задумался? – спросил Вэй Усянь. Сейчас они вдвоем находились в обители Старейшины Илин, в тех самых пещерах, наполненных древними книгами и артефактами.       – А? – встрепенулся юноша, – я… я задумался о событиях, произошедших за последние два года, о том, как они повлияли на всех нас… – задумчиво произнес А-Юань, – и о том, что мои друзья скоро уедут отсюда.       – Я тебя прекрасно понимаю, но Цзинь Лин не может остаться здесь, как и Оуян. Но ты же знаешь, что мы сделали всё, чтобы они могли посещать Облачные Глубины в любой момент, – ответил Вэй Ин.       – Меня и Цзинъи это очень радует. Было бы печальнее, если бы им для того, чтобы попасть к нам, каждый раз приходилось тратить кучу времени и сил. Связанные порталы – это наилучший выход, – согласился с ним Сычжуй.       – Нам просто повезло раскопать эти браслеты. Знаешь, я в который раз поражаюсь тому, что знали и чем обладали древние. Нам до них очень и очень далеко. И это понимание только раззадоривает меня и вызывает в душе неуемное желание исследовать как можно больше из наследия, оставленного ими, – Усянь подошел к столу А-Юаня и уселся на его краешек.       – Согласен. Они работали с различными видами энергий, и то, как умело переплетали их для собственных нужд, поражает до глубины души. Единая магия, изучением которой мы увлеклись, лишь вершина пирамиды всех знаний наших предков. Хватит ли наших жизней, чтобы познать хоть треть из всего того, что было доступно им? – задумчиво произнес Сычжуй.       – Я и Лань Чжань уже бессмертные. У нас с ним впереди целая вечность. Дело за вами, молодежь, – и Вэй Ин мягко щелкнул сына по кончику носа, на что тот фыркнул и зажмурился.       – Мы стараемся, – с улыбкой ответил А-Юань.       – Знаю, и вы уже близки к этому, но я всё же посоветовал бы Цзинъи и А-Лину немного подрасти прежде, чем получить бессмертие. Особенно Цзинь Лину. Он младше вас с Цзинъи, и его тело еще полностью не сформировалось, ему следует возмужать, прежде чем оно замрет, став бессмертным. Мо Сюаньюй обрел бессмертие в девятнадцать лет и теперь я всегда буду выглядеть юношей. Даже ты скоро будешь на вид старше меня смотреться, – с легким смехом завершил Вэй Усянь.       – Хорошо, мы так и сделаем, но в любом случае это произойдет всё равно не раньше, чем через два года у меня, а А-Лин и Цзинъи однозначно смогут достичь бессмертия еще позже, – произнес Сычжуй.       – Почему Оуян не захотел изучать путь бессмертия? – спросил вдруг Усянь. – Из-за Лань Сюли?       – Да. Она целитель и каким бы сильным ее ядро ни было, она не сможет постичь этот путь банально из-за того, что для нее на первом месте стоит совершенствование именно как целителя, а не как бессмертного заклинателя. Но кое-какие методики из единой магии для лечения людей она начала использовать. В любом случае Цзычжэнь и Сюли проживут долгую жизнь в любви, и это уже само по себе прекрасно, – ответил А-Юань.       – Не могу не согласиться с тобой, – серьезно произнес Вэй Ин. – У каждого свой путь и мы сами вправе выбирать, как именно пройти его. А-Юань, я давно хотел спросить, а что ты думаешь на счет решения старика Ланя относительно будущего вашей троицы?       – Ты о том, что нам придется жениться и завести детей?       – Да.       – Мы много думали и разговаривали об этом… – с некой задумчивостью в голосе ответил Сычжуй, – и решили, что ближе к условленному сроку начнем искать девушек, которые согласятся стать нам женами с условиями того, что мы не будем с ними заниматься сексом. Магическое оплодотворение решит проблему детей, а девушки получат все блага, что способны дать наши кланы. Думаю, что найдутся хорошие претендентки. Они получат наше уважение, заботу, богатство. Пожелают быть заклинательницами – пожалуйста, нет – их право, пусть занимаются детьми и бытом.       – А если они влюбятся в других мужчин? – спросил Усянь.       – И этот момент мы тоже обсуждали. Если произойдет подобное, то дети, рожденные от нас, останутся в наших кланах, а девушки будут освобождены от брака. Думаю, Лань Цижэнь не будет сильно возмущаться против подобного решения. Он уже должен был понять, что любовь нельзя запретить, – ответил А-Юань.       – Верное решение, – согласился с ними Усянь. Он сам был рад, что они с Ванцзи не были поставлены перед таким выбором, но у их любви был свой путь… однозначно не простой путь.       – А еще… – А-Юань вдруг смутился и умолк.       – Эй, говори давай, раз начал. До чего вы там еще между собой договорились? – с улыбкой спросил Вэй Ин.       – Еще… еще… дети – это ведь хорошо… У вас с отцом есть я, а у нас троих будут наши маленькие копии… Я думаю, что мне будет радостно подержать на руках детей Цзинъи и А-Лина, а им – моего ребенка… Смотреть на то, как они будут расти… мы сможем передать нашим детям знания и умения, которыми владеем… Мы втроем очень любим друг друга и считаем, что наказание Цижэня не кара небесная, как показалось вначале, а вполне себе логичное решение для однополых отношений.       – Мы с Лань Чжанем воспитали достойного сына, – растроганно произнес Усянь и полез обниматься к Сычжую. В этот момент гладкий белый браслет на его левой руке мигнул синим огоньком. – О, к тебе гости, – с улыбкой проговорил Вэй Ин и отстранился от юноши.       – Да. Ты же не против, что мы сегодня на ночь займем это место? – смущенно спросил А-Юань.       – Сычжуй, мы ради вас в спальне кровать заменили на другую, побольше размером, чтобы вашей троице было комфортнее, а ты такое спрашиваешь, – с легким смехом ответил Вэй Ин, а А-Юань покраснел до кончиков ушей.       – Спасибо, – прошептал юноша.       Вэй Усянь в ответ растрепал ему челку и встав со стола, отправился на выход из комнаты, в которой они занимались переписыванием книг. Поднялся со своего места и Сычжуй, вслед за ним направляясь к портальному залу, чтобы встретить своих любимых.       Эти браслеты, которые они обнаружили в еще одной пещере в этом месте, вход в которую был изначально скрыт, оказались более совершенными пропусками, чем уже имеющиеся жетоны. С помощью браслетов можно было перенестись сюда из любого места, где бы они ни находились и вернуться обратно в то же самое место; главное, чтобы браслет был заряжен светлой ци. Немного поработав с этими предметами, Вэй Усянь смог выяснить, что их можно связать в одну своего рода сеть – когда на браслете начинал мигать синий огонек, то это означало, что кто-то из включенных в группу обладателей идентичных браслетов воспользовался порталом и переместился в Облачные Глубины. Однозначно, у этих браслетов были и другие функции, но выяснить их на данный момент не удалось. На вид они выглядели как обычные украшения тонкой работы из белого нефрита, а по факту были редчайшими артефактами, которые позволили им оказываться рядом так часто, как позволят обстоятельства, и это не могло не радовать.       За этими мыслями Сычжуй дошел до портального зала и успел заметить, как в арку вошел Вэй Усянь и покинул свою обитель, уступая ее на эту ночь в пользование своим любимым младшим.       – А-Юань! – сбоку раздался радостный возглас, и Цзинь Лин резко сжал Сычжуя в объятиях. – Я соскучился!       – Вы только вчера вечером виделись, – пробурчал с той же стороны Цзинъи.       – И что? Почти сутки прошли, – с вызовом ответил А-Лин.       – Иди сюда, – произнес Сычжуй и протянул одну руку в сторону Цзинъи. Тот улыбнулся и с радостью обнялся со своими любимыми, – я тоже по вам соскучился, – с глубокой нежностью в голосе добавил А-Юань.       – Мы принесли ужин и «Улыбку Императора», – проговорил Цзинь Лин.       – Два кувшина, – с гордостью добавил Цзинъи.       – В Цайи были? – спросил Сычжуй.       – Ага, Лань Сичэнь отправил Цзинъи в лавку травника за заказом его супруги – для нее какие-то редкие травы привезли, а я увязался следом, ну мы в итоге прикупили кое-чего для себя попутно, – пояснил Цзинь Лин.       – Раз такое дело, тогда не будем здесь стоять, а займемся делом, – с улыбкой произнес Сычжуй, – я как раз проголодался.       ***       Они привыкли заниматься сексом при ярком освещении. Это позволяло видеть друг друга, ласкать взглядами каждую черточку желанных тел, замечать все эмоции, все чувства. Это стало привычным и неотъемлемым, словно иначе быть и не должно. Ушли стыд и смущение, канули в прошлое те моменты, когда раздвинуть ноги перед своим любимым при ярком освещении казалось чем-то до жути постыдным. Они изучили каждый уголок любимых тел, исследовали каждый сантиметр кожи и абсолютно точно знали все самые чувствительные места. Их занятия любовью превратились в наполненные страстью и взаимным доверием ночи, вечера… часы… Почти всегда втроем, и лишь иногда по двое, если Цзинъи или Сычжуй отсутствовали, занятые делами клана. Вскоре Цзинь Лину придется покинуть Облачные Глубины, но неожиданно появившаяся возможность посещать своих любимых в любой момент полностью убрала из их душ даже намеки на грусть или печаль. И каждая очередная близость не наполнялась эмоциями о скором расставании, а полнилась яркими красками страсти, жарким пламенем горящей в юных сердцах.       Цзинъи растворялся в своих ощущениях. Тело изнывало от желания, а губы горели огнем от недавних поцелуев. Стоя на коленях между бедрами лежащего на спине Сычжуя, он увлеченно ласкал губами его член, а его самого в это время сжимал за талию Цзинь Лин, ритмичными толчками проникая в него. Эта близость с привкусом откровенного бесстыдства туманила сознание, а тело требовало большего. Едва Сычжуй содрогнулся под его ласками, испытывая наивысшее удовольствие, а Цзинь Лин, ускорившись, излился в него, Цзинъи подтянул поближе к себе размякшего А-Юаня и, обмакнув пальцы в масло, торопливо подготовил тело своего любимого для себя. Сычжуй следил за ним затуманенными страстью глазами, прикусывая губы от новых волн желания, что проходили по телу под умелыми действиями Цзинъи. Всего несколько месяцев опыта и все их движения наполнились уверенностью, ласки стали чувственней, занятия любовью дольше, жарче, удовольствие ярче, а любовь крепче. Словно день ото дня они становились ближе друг другу, хотя, порой казалось, что куда уж ближе, ведь они знают друг о друге абсолютно всё, но каждый новый день приоткрывал новые стороны их любви. И сейчас, раз за разом входя в тело Сычжуя, Цзинъи увидел еще одну завораживающую деталь – откидывая голову назад и прогибаясь в талии, А-Юань будто становился еще сексуальнее, эти движения пробуждали в и без того горящей плоти еще большее возбуждение. Чувствовал это и Цзинь Лин – подобравшись к Сычжую, он приник в жадных поцелуях к его бледной коже шеи. Излившись совсем недавно, А-Лин уже вновь был готов продолжать – его возбужденная плоть, всё еще покрытая остатками масла после недавней близости, истекала смазкой и юноша, целуя своего любимого, принялся поглаживать себя. Видя это всё… ощущая податливое тело своей плотью, Цзинъи в несколько толчков довел себя до кульминации и, откатившись в сторону, уступил место Цзинь Лину, а сам принялся целоваться с А-Юанем, чей взор из-под полуприкрытых век обжигал не хуже пламени.       Скрестив ноги за А-Лином, А-Юань словно привязывал его к себе, заставляя двигаться резче, проникать глубже. Поддерживая любимого под ягодицы, Цзинь Лин входил в него почти грубо, заставляя выдыхать стоны в губы Цзинъи, что ловил их своими поцелуями. Едва А-Лин завершил, как Сычжуй, оторвавшись от Цзинъи, сел на кровати, а Цзинь Лина затянул к себе на колени. Зная любовь А-Юаня к этой позе, Цзинъи немного отодвинулся в сторону и протянул ему масло. Обмакнув в него пальцы, Сычжуй в несколько движений подготовил Цзинь Лина, который сегодня еще никого не принимал, но желал этого не меньше, чем его возлюбленные. Мягко проникая в него, мелкими толчками погружаясь в горячее тело, Сычжуй крепко-крепко прижимал к себе А-Лина, увлекая его в глубокий поцелуй, срывая стоны с опухших губ. Цзинъи с жадностью следил за ними двумя, лаская себя ладонью. Эта поза… одна для двоих, но смотреть… смотреть всегда так пленительно. Ласкать взглядом сжимающих друг друга в объятиях любимых, смотреть, как плоть Сычжуя проникает в тело Цзинь Лина, как тот дрожит в крепких руках А-Юаня, изнывая от удовольствия – один только вид всего этого всегда пробуждает в Цзинъи просто дикое желание, почти болезненное возбуждение, требующее слиться с такими желанными телами, вновь испытать наслаждение. Стоило А-Юаню излиться, как Цзинъи сразу же забрал у него А-Лина, чтобы в той же самой позе довести и себя, и Цзинь Лина до наивысшей точки блаженства.       Наскоро искупавшись, утомленные, опустошенные до дрожи в теле, они после всего долго просто так валялись на постели, касаясь друг друга в невинных ласках. Иногда срывали легкие поцелуи и сжимали своих любимых в мягких объятиях. Это единение, понимание желаний каждого из их троицы опьяняло не хуже вина. Каждый из них уже не представлял себе свою жизнь по-иному, только втроем, вместе и навсегда. Их любовь неделима, чувства нерушимы, а доверие абсолютно. И великое счастье, что у каждого из них чувства взаимны и нет недопонимания, которое может возникнуть порой по абсолютно незначительной причине.       – Сычжуй, Цзинъи, вы же будете приезжать ко мне? – через время спросил Цзинь Лин.       – А ты сомневаешься в этом, что ли? – с усмешкой произнес Цзинъи.       – Я сомневаюсь?! Из нас всех только ты можешь в чем-то сомневаться! – с вызовом ответил А-Лин.       – Конечно будем, – проговорил Сычжуй, притягивая Жуланя к себе и обвивая его руками и ногами, словно пряча за своим телом.       – Ага, но прежде, чем мы сможем пользоваться браслетами, чтобы перемещаться с помощью портала, надо будет прилететь своим ходом и сделать привязку к месту, – произнес Цзинъи, разваливаясь в свободной позе на спине и заложив руки под голову. Цзинь Лин выбрался из объятий Сычжуя и, развернувшись к Цзинъи, улегся ему под бок, положив голову на грудь, тот в ответ сразу же приобнял его, а Сычжуй, недолго думая, перебрался на другую сторону, прилег и приник к Цзинъи с другого бока, устроившись на его плече.       – Всё-таки эти штуки попались нам вовремя, и очень хорошо, что Вэй Усянь понял, для чего они и как ими пользоваться, – тихо произнес Цзинь Лин.       – Согласен, – ответил Сычжуй. – Мы бы и так виделись настолько часто, насколько бы позволяли обстоятельства, но теперь можно хоть каждую ночь проводить вместе.       – Я очень вас люблю, – вдруг произнес Цзинъи с дрожью в голосе.       – Ты чего? – встрепенулся Цзинь Лин.       – Ничего, – пробурчал Цзинъи в ответ.       – Цзинъи, и мы оба очень-очень сильно тебя любим, – прижимаясь к нему, произнес Сычжуй.       – Ты же помнишь, что наша любовь едина? Она неделима, – проговорил А-Лин.       – Конечно, помню. Любовь… ее нельзя разделить… Она – то единственное в этой реальности, что не делится на части… Она разная, но всеобъемлющая, существующая одновременно в целом и частном… одна и та же, пусть и в разном качестве. Любовь – это то самое неделимое, что составляет основу нашего мира. И наша любовь… она такая же самая, неделимая, – произнес Цзинъи.       – Именно, – жмурясь от удовольствия от нежной близости, ответил А-Лин.       – Именно. Наша любовь именно то самое неделимое, что лежит в основе основ любого из миров, – добавил А-Юань.       Впереди еще много событий, множество встреч и расставаний, разных дел и обязанностей, но, благодаря взаимным чувствам, нежности и искренности, которые пропитали саму суть отношений между юношами, все дни сплетутся в полотно многих десятилетий, наполненных этой привязанностью, этой такой искрящейся любовью.