Облака.

…сердце бешено стучит в груди, пока ты, задыхаясь, тащишь в руках свою лопату, едва ли не роняя её при каждом повороте, и убегаешь, стараясь оторваться. Сколько уже ты пытаешься потеряться из виду? Добрых минут пять, скорее всего. И чего ж ты так полюбился этому уроду черножопому с зонтом.? Дыхание окончательно сбивается на очередном окне, через которое тебе приходится перемахнуть, чтобы увеличить дистанцию. Главное, чтобы не- Ты, словно в замедленной съёмке наблюдаешь, как перед твоим лицом пролетает злополучный зонт, мгновенно растекающийся впереди чёрной жижей. Кажется, ты вляпался по полной? Мозг отключается ровно в ту секунду, когда слизь меняет цвет и вновь поднимается, формируя уже сидящую в печонках высокую фигуру подозрительно китайской наружности. Сколько ж ему- им? лет-то, интересно, если… э. Как обращаться-то нормально хоть, господи. Ладно, не суть важно — тебе, вообще-то, сейчас очень сильно прилетит по уже слегка кровящей башке этим самым зонтом, на который ты залип от искреннего испуга. Или… не прилетит? Раскрыв рефлекторно зажмуренные глаза, ты разгибаешься и обнаруживаешь довольную рожу с миниатюрным хвостиком на затылке, словно бы неожиданно телепортировавшуюся сюда через портал. Нет, серьёзно, ты даже не заметил, как он тут оказался. Ву Чанг, кажется, был в своей степени точно так же озадачен, что и даёт вам немного времени для того, чтобы буквально удрать сквозь очередной из порталов Фионы. Как она так удачно подгадала расположение? Но опасность ещё не миновала, ведь охотник с тем же успехом может и- Ты слышишь характерный треск сломанного прохода, из-за чего тунель перед вами двумя (даже четырьмя, учитывая тот факт, что Ву Чанг состоит из двух душ и в тот момент точно так же стоял перед противоположным входом) исчезает. Либо сегодня ему не слишком везёт, либо вы его чрезмерно взбесили. Возможно и то, и другое. — Чёрт, это было близко… Лука, ка- Вот же подарок судьбы, Бальса развалился на земле, тупящим взглядом уставившись в небо. Окончательно отшибло мозг? — Л-лука, боже мой, ты в порядке?! — Небо. Ты останавливаешься на месте, поджав одну руку к груди. Кажется, охотник на другом краю территории, но сердце всё равно почему-то отбивает ритмы хардбаса. — Что… ты о чём? — Тут небо красивое. Я никогда особо внимания на него раньше не обращал, а сейчас чёт… тянет аж. Ситуация паршивая, да и момент вообще херня для подобного, но… я устал. Ничего не хочу уже просто. Всё болит, а каждый раз одно и один сценарий: возвращаемся сюда же, просто обстановка разная. А небо одно и то же. Словно и не носились днём ранее от ящера этого хренового. Временная петля, чистой воды. Ты растерянно моргаешь, смотря на Бальсу сверху вниз. Кажется, всё нормально, но ты всё равно сильно беспокоишься за него сейчас. Ты тоже устал, но выбора-то и нет особо? Только если пытаться снова. Возможно, когда-нибудь вам действительно повезёт, и вы выберетесь из этого места, а пока — придётся снова, снова, снова, снова и снова подвергать себя риску травм как физических, так и моральных. — Да блин, даже облака точно такие же! Вон там собака, играющая с мячиком, а тут — почти что рожа Наиба! Такая же кривая и похожая на статую с острова Пасхи, хе. Лука тычет пальцем в небо, очерчивая что-то, пока ты всё более неловко и потерянно стоишь, не понимая, что происходит. Наконец, до него доходит, что ты не собираешься самостоятельно подходить, и тот присаживается на земле, хлопая рукой рядом с собой. — Ну брось ты эту лопату хоть на секунду, прости господи, ложись! Хоть на облака посмотришь, пока солнце в глаза не жжёт. — Но… — И чё «но» то? Эндрю, зайчик мой, нам всё равно, скорее всего, каюк и в этот раз, почему бы и не расслабиться перед армагеддоном? Перед смертью не надышишься, но нам много и не нужно. — Я… ах. Ладно. Ты аккуратно прислоняешь свою единственную принадлежность, не считая одежды, к стенке и сначала нелепо присаживаешься рядом, поджав коленки к себе, а после следуешь примеру Луки, поджавшего ладони под голову и упавшего обратно на спину, и аккуратно откидываешься назад, стараясь не повредить и без этого раскалывающуюся от беготни и ударов тупыми предметами голову. Правда атмосферу тут же нарушает всё-таки соскользнувшая со своего места лопата, громко звякающая при падении, но ты проигнорируешь это сейчас. Гораздо интереснее сейчас другой вопрос. — А… разве облака не должны двигаться? — Должны, ващет. Но, я уже сказал, что тут небо странное, хоть и красивое. Вон та псина, кстати, а вон и вторая псина в капюшоне. Я ж не первый раз смотрю уже, такими темпами даже заучу все! — Это… действительно очень странно. Но, думаю, это даже будет полезно. Память тренируется. — Ага. Кстати, мне сейчас получше даже! А то я не мог даже имена запомнить раньше, а теперь вон: половину точно знаю не только на лицо! — А… так вот почему ты меня Лопатником звал первые две недели? — Так точно, мистер Крейс! Ты тихонько хихикаешь, переводя взгляд с неба на Бальсу и замечая, что тот тоже лыбится. А ведь он так похож на котечку, когда так делает… даже небольшие клычки есть, да и моська почти та же! После небольшой очень тёплой паузы, в твою голову почему-то приходит не самая подходящая к моменту мысль, мучавшая тебя давно, но слегка изменившаяся ввиду новой информации. — Лука… — М? — он поворачивает голову в твою сторону, не прекращая довольно и расслабленно улыбаться. — Чего такое, Эн? — Если тебе уже лучше, не значит ли это, что ты начнёшь вскоре вспоминать и другие вещи? — В смысле. — Ну… ты рассказывал, что тебя посадили за что-то, о чём ты даже и не помнишь в подробностях, а поэтому и не знаешь, был ли действительно виновен. Что будешь делать, если это и правда сделал ты? Лицо бывше-нынешнего заключённого быстро сползает в задумчиво-обеспокоенное. Он снова поднимает взгляд в небо, упираясь в него, словно бы облака неожиданно сложатся в буквы и слова, которые подскажут, что делать. Спустя очередной молчаливый перерыв, Лука закрывает глаз (а) и глубоко вздыхает, после вновь устремляя взор вникуда. — Да даже если и так — какая разница? Я серьёзно изменился от последнего, что вообще помню про себя. Скажи, что я был каким-то богатеньким мальчиком, разъезжающим по миру, чтобы поглядеть на выставки — не поверю. Даже если и вальнул я его тогда, поменяется ли то, что он мёртв? Неа. Так что расслабься: я не думаю, что наврежу кому-то намеренно. И не навредил бы, на самом деле, но я правда до сих пор без понятия, что произошло в тот день. В твоей головушке проносится целая куча мыслей одновременно, сливающаяся после в одну единственную, которую ты сейчас очень сильно хочешь высказать. — Даже если ты и правда убил его, я не думаю, что отвернусь от тебя. Ты чётко видишь, как на его лице секундно застывает удивлённо-растерянное выражение, постепенно сменяющееся в очередную расслабленную кошачью улыбку. — Зашибись. Ну, теперь могу и не бояться, хе-хе! *** Пока вы провалялись, восстанавливая силы, дамы уже успели расшифровать остававшиеся машинки, о чём вас оповещает громкий звук сирены. Ближайшие ворота оказались всего лишь в пятнадцати метрах, а потому вы едва ли чем через две минуты уже чувствуете дуновения свежего ветра, движущего облака по небу. — Девчонки уже, кажется, удрали. Пойдём? — Лука воодушевлённо-заинтригованно смотрит на тебя, щуря и здоровый глаз при этом. Он что-то задумал? — А… думаю, да. Пошли, пока он не вернулся… — Ага, прям в ворота свой зонт поганый кинет! В задницу б себе запихнул, господи. Ты уже собираешься пройти за ворота, как чувствуешь, что твою руку кто-то перехватывает. Естественно, этим 'кем-то' оказывается Лука. Пару мгновений вы проводите в коллективном ступоре, после чего Бальса, едва ли не подпрыгивая, подходит ближе к тебе. — Чего завис? Погнали уже! -…ну… погнали, полагаю? Ты уже давно не чувствовал такого приятного тепла в руках и на душе. Едва ли не с самого детства? Это жутко сбивает с толку, но… ты не против. Складывается ощущение, что ветер настойчиво старается выгнать вас побыстрее на свободу, чему вы абсолютно не сопротивляетесь, спокойно продвигаясь вдоль широкого коридора. Тебе очень понравился этот конкретный матч. Видимо, всё-таки есть здесь что-то хорошее.