Арьергард

Я сидел в частично разрушенном здании и в очередной раз проверял оружие со штыком и также снова смотрел, крепко ли закреплены бронепластины на груди. Мое нахождение тут занимало уже около получаса, ожидая сигнал от других солдат. Все, что окружало меня, — это грязь, мусор и капающая вода с потолка, которая с каждым разом все громче и громче стучала по шлему на голове. У нас задание — захватить конвой вражеского войска, который перевозит что-то неопределённое. К сожалению, разведка не определила, что это конкретно. Знаем только, что груз очень ценный, ведь идёт в сопровождении колонны солдат и нескольких единиц лёгкой бронетехники. Я посмотрел в лужу, которая натекла подо мной. Передняя костно-металлическая пластина заменяла мне лицо, а пара глаз внимательно изучала собственное изображение через линзы. Шлем плотно прилегает к голове и по бокам, закрывая ушные раковины, вместе с затылком. Острые плоские и узкие зубы тянулись почти по всей передней части лица. По бокам, чуть ниже середины, в шлем были встроенные отверстия для баллонов системы фильтрации кислорода. Белое лицо или что-то, что называли лицом, как рассказывал нам наш офицер. Я ещё раз вытащил обойму из автомата и проверил её, после чего снова вставил обратно и передёрнул затвор. Прямоугольное оружие в моих руках представлялось «вершиной геометрической простоты», обычный прямоугольник, с затвором, рукоятью и крюком, без выпирающего дула или прицела, ведь в наши глаза и так были встроенные системы наведения, которое синхронизировалось с оружием. По поводу формы оружия, так сказал мне другой мой напарник по взводу, который услышал один раз такое выражение от другого офицера. Он пытался долго мне объяснить описание «вершина простоты». Позже он сказал, что ничего плохого, что я так долго не мог понять, что он мне объяснял. Офицер так же долго пытался описать это и ему. Мозг все продолжал попытки осмыслить понятие данного неизвестного выражения, но в какой-то момент до меня дошло, что голова занята чем-то глупым. Я мог бы даже сказать, что чисто бессмысленным занятием был нагружен мой мыслительный центр. Здание, в котором я находился, было чем-то вроде торгового центра. Множество маленьких и крупных дыр в стенах и даже в потолке, через которые пробивался свет, тускло освещали помещение, окрашивая его в серые тона снаружи. Погода как всегда была облачная из-за загрязнения пылью атмосферы. Недостаток солнечных лучей изжил большую часть растений, из-за чего начали развиваться новые виды, потребляющие более маленькое количество света. Я никогда в глаза не видел эти самые растения. Фотографии и некоторые картинки, а так же изображения на видеозаписях, которые нам иногда крутили Офицеры, — это всё, что я видел. Они показывали какие-то странные зелёные... вещи. Я не мог их как-то описать, да и они были мне безразличны. Я сидел на лавочке под стеной. Чуть правее меня был вход в магазин с разбитыми окнами и какой-то одеждой, которая медленно тлела под тяжестью времени, и это всё было на втором этаже, ведь на первом натекло много воды из-за того, что первый этаж был слегка углублён в землю, где-то на половину. Ещё раз проверив винтовку, я медленно встал, схватившись левой рукой за поручень скамейки, выпрямился и, немного подвигав плечами, встряхнулся и попытался вздохнуть поглубже, чтобы прийти в порядок. Взяв оружие и закинув его за плечи, я потёр фаланги пальцев, они были холодными, жёсткими, хотя я плохо ощущал большинство вещей, в основном жёсткость, холод или боль. Я устремил взгляд на дыру в потолке и изучал бетонный занавес. Как и множество предыдущих раз, пытаясь понять, что же находится за ними. Я не знаю, тогда я не был создан. Ещё немного пораскинув мыслями, динамик в моем ухе затрещал, и пришлось сосредоточиться на слухе: — Зе пятьдесят четыре, на позиции? — Так точно. — Конвой был замечен. Он медленно двигается вдоль улицы недалеко от твоей точки ожидания. Мы стягиваем людей ближе к этому району, а так же готовимся получить поддержку с воздуха. Смени позицию на более близкую к сектору Д-3 и ожидай приказа к началу атаки. — Принято. Убрав руку от уха, я быстрым шагом развернулся налево и побежал к двери, которая находилась в конце этажа. Открыв её, я поднялся по лестнице на крышу. Лёгкий ветер колыхал шинель из углепластика на моем теле поверх брони, пока взгляд внимательно изучал крышу, но на ней не было ничего интересного, за что я мог бы зацепиться. Взяв смертоносный инструмент в руки, быстро подбежал к краю крыши и посмотрел на улицу внизу. Здесь было пусто. Серые и частично разрушенные дороги, столбы, стены и окна других зданий. Местами то туда, то сюда летал какой-то мусор. Куски бетона и тёмные пятна на стенах и асфальте, вот, в принципе, и все. Подняв взгляд, я посмотрел на крышу здания напротив и, немного отойдя от края, взял разгон и одним прыжком перепрыгнул на другую крышу, погасив инерцию небольшими соплами в обуви. Выпрямившись, снова побежал уже к противоположному краю здания, но уже будучи на полпути, пригнулся и начал медленно подползать к нему, после чего достиг конца крыши и немного приподнялся. Я увидел тот самый конвой, который медленно двигался по правую от меня сторону на запад. Человек двадцать, которые шли по десять единиц в паре метров от техники. По одному джипу спереди и сзади с тяжёлыми энергетическими пушками и лёгкими пулемётами. Посередине двигались два грузовика. Один просто тащил за собой прицеп с чем-то большим, накрытым какой-то натянутой тканью. За ним тяжело бронированный грузовик с чем-то, что сокрыто от взгляда. Шагающие вдоль машин солдаты были бледными фигурами разной комплектации. Несколько более мускулистых и крупных держали что-то похожее на ручные пулемёты. Единицы поменьше держат лёгкие штурмовые винтовки. В их лицевых пластинах не было ничего, кроме шести глаз по три штуки на одной половине лица. Приблизив взгляд с помощью линз, я внимательно осматривал каждый отдельный глаз, которые двигались сами по себе, пристально изучая пространство вокруг себя. Практически вся их броня была целиком бледно-жёлтой, видимо являясь укреплённой основой для экзоскелета этих бойцов. Вернувшись обратно в лежачие положение, я принялся ждать. С минуты на минуту должна начаться атака. Рация в ухе вновь затрещала: — Зе пятьдесят четыре, ты на месте? — Нахожусь на крыше соседнего здания справа от конвоя. Ожидаю приказов. — Сейчас подлетит истребитель и уничтожит боевую технику. Он зайдёт сзади, чтобы не попасть под огонь машин. При возможности убьёт пару противников. Продолжай ждать, как только прилетит истребитель и откроет огонь, сразу начинаем атаку, коммандос. — Принято. Повернув взгляд в сторону горизонта, откуда должен появится истребитель, через минуту, я увидел аппарат, похожий издалека на летающею плоскую личинку с маленькими толстыми крыльями ближе к днищу посередине корпуса. Под носом висело несколько импульсных пушек, которые направились в сторону конвоя. Подлетев ближе, истребитель начал обстреливать конвой, сразу уничтожив джипы, которые от выстрела снарядов, резко сжимались в области попадания, словно от попадания железного шарика в пластик. Под очередь выстрелов попало несколько солдат, одного из которых резко располовинило на две ровных куска, от чего верхняя часть туловища стремительно полетела вперёд, а второй, лишившись ног, упал на землю, после чего под ним начала собираться лужа чёрной крови. Безногий солдат поднял оружие и одним выстрелом подбил истребитель попаданием в двигатель, который тем временем развернулся и вновь направился в сторону конвоя, но будучи повреждённым, начал пикировать на таран, влетев в прицеп второго грузовика и расплющил одного солдата, не сумевшего увернуться от падающей на него машины. Истребитель упал, поддержки с воздуха мы можем более не ждать. Увидев прыгающие и выбегающие фигуры союзников, я встал и последовал к ним вниз, нацелив оружие на одного из противников, открыл огонь. Приблизившись к земле, я приземлился раньше, чем худощавая фигура передо мной упала. Беззвучно и легко. Резко собравшись с мыслями я сразу же отпрыгнул назад, разбив последние остатки витрины и так пострадавшего магазину, тело оказался за креслом и, пригнувшись, открыл огонь, пока другие солдаты прыгая в укрытия и стараясь отбиваться, падали один за другим. Одному из них оторвало руку, и как только до него дошёл этот факт, он повернулся в мою сторону. Пробегающий рядом солдат из моей группы нацелился на безрукого, но тот резко прыгнул к нему, и впечатал ногой его голову в бетонный пол рядом с витриной. Он поднял взгляд и посмотрел на меня, после чего резко впрыгнул внутрь магазина и попробовал ударить меня целой рукой, я же в свою очередь, заблокировал удар оружием. Меня откинуло назад и, проехав спинной по полу магазина, направил винтовку на него и начал методично дырявить его грудь, но он лишь так же угрожающе надвигался на меня. Внезапно подбежавший солдат в шинели, забежал внутрь через дверь и воткнул в его предплечье штык своей винтовки и одним выстрелом снёс голову. Медленно упав набок, труп освободил лезвие винтовки. Лицо, перемазанное кровью, посмотрело на меня и молча кивнув, направил ствол в сторону улицы и сделал ещё несколько выстрелов. Я встал и почувствовал, что ноги держат крепко. Выбежав через входную дверь на улицу, я был готов продолжить бой, но все уже было кончено. Десятки трупов усеивали улицу. Пока одни проверяли степень тяжести ранений, другие уже подходили к грузовику с большим закрытым прицепом. Внезапно один из трупов поднял оружие и выстрелил в грудь другому солдату, после чего тот упал замертво. Я выпустил очередь противнику в голову, и тот вновь лёг, но уже замертво. Опустив оружие, я подошёл к разбитому корпусу истребителя, и, открыв кабину, заглянул внутрь. Распластанный труп пилота свисал головой вниз, ведь аппарат приземлился и влетел в здание вверх дном. Кровь медленно сочилась из тела, которое в районе груди пробило частью конструкции. Множество глаз, которые были расположены вдоль всей головы наблюдали за множеством экранов, которые показывали картину снаружи. Его тощее и худощавое бледное тело было без ног и на вид очень хрупким, было сильно искалечено. Специально выращенный только для того, чтобы пилотировать корабли. Толстый кабель, видимо для подачи кислорода, тянулся от небольшого баллона к его лицу. Ткнув пальцем в его круглую голову, тот лишь безвольно покачал ей из стороны в сторону. Внезапно раздался хруст, и голова упала с громким стуком вниз. Вытянув уже свою голову из нутра корабля, я поставил на место люк кабины и отошёл. Вернувшись к остальным, я наблюдал, как солдаты пытаются открыть дверь, но видимо замок крепкий, а вскрывать силой опасно. Неизвестно, что может быть внутри. Вдруг резко сорвавшийся с крепления объект под тканью встал и, можно сказать, выпрямился. Освободив себя от некоего подобия плаща, перед нами предстал здоровенный корпус тяжело бронированного бойца, с танковыми пулемётами на каждую руку. Стоящий в три метра единица, поднял оружие и, открыв огонь, начал сметать бойца за бойцом. Я прыгнул тем временем за корпус джипа и пытался выглянуть из-за угла, чтобы рассмотреть врага. Здоровенные белые пластины, и эта голова, от которой тянулись толстые кабели, уходящие в корпус. Его глаза так же бегали из стороны в сторону, разглядывая нас. Из-за его спины вылезло два щупальца с тонкими иглами, которые, устремившись вперёд, проткнули двоих рядом стоящих солдат. Подняв их в воздух, он резких движением своих манипуляторов, кинул одного в стену справа от себя, а другого впечатал в асфальт. Пули, летевшие в его броню, не наносили ему какого-то серьёзного урона. Вдруг резкий луч рассёк воздух и оторвал ему левую руку, с маленьким, но очень громким взрывом. Я оглянулся и увидел, что с крыши какого-то серого здания, стреляло двое солдат которые прицеливались для нового выстрела противник упал, но, резко встав, он вытянул голову и, сделав выстрел излучателем во рту, одним моментом испарил часть здания, оторвав стрелку обе руки. Я вытащил из-под шинели гранату и, нажав на кнопку, кинул в сторону гиганта. Не успев упасть, она взорвалась прямо перед его лицом. Он упал последний раз и больше не принимал попытки снова подняться или открыть огонь. Я вышел из укрытия и медленно подошёл к этой машине, но внезапно эта громадина подняла здоровую руку, после чего он попытался выстрелить, но пригнувшись, я избежал прямого попадания и уже сделал залп в его голову, он снова опустил конечность. Внезапно грудная пластина раскрылась и из-под неё вылезли металлические тонкие манипуляторы, видимо являющимся чем-то вроде ремонтных инструментов. Они начали заваривать отверстия в броне и заливать пеной раны на месте левой руки, останавливая кровопотерю. Видимо, он был больше машиной, чем живым существом. Осмотревшись, я увидел несколько голов других солдат. Мои союзники прятались в ожидании конца боя. Меня напрягала активность инструментов, которые продолжали быстро ремонтировать корпус этой машины. Я повернулся обратно, смотря в сторону, куда стрелял гигант. Он зацепил угол грузовика, и подойдя, заметил, что из-за выстрела часть креплений бронированной двери испарилась. Но ничего не случилось, так что скорее всего груз не настолько хрупкий или опасный. Я подошёл к дыре и осмотрелся с помощью фонарика на винтовке, но внутри были лишь странного вида контейнеры, похожие на капсулы, так что я заполз внутрь и, выгнув спину, уже стоял в полный рост внутри. Было темно, но с помощью фонаря начал изучать внутренности ящика и, увидел высокие капсулы вблизи, которые были расставлены вдоль стен. Подойдя к одной из них, принялся изучать рукой трубки и крепления самой капсулы. Она были высотой в человеческий рост, может чуть выше. Увидев небольшую зелёную кнопку справа от капсулы, я решил нажать на неё, чтобы проверить что же все-таки находится внутри, предположив, что это её откроет. Аккуратно и неуверенно нажал на неё, из капсулы внезапно вырвался пар, с громким шипением. Отскочив, я поднял оружие и, нацелив, его на объект моих опасений, и теперь было лишь ожидание. Дверь капсулы отворилась, и на пол стала выливаться странная розоватая жидкость. Пластина начала двигаться вверх. Упёрлась в потолок, громкий скрип и спустя секунду из углов выскочили искры, и пластина перестала предпринимать попытки открыться в слишком маленьком помещение. зависший в таком положении, я аккуратно, будучи пригнутым, приблизился к контейнеру. Убрав винтовку и взяв руками дверь, и напрягая мышцы, оторвал её, после чего кинул в сторону и заглянул внутрь капсулы. Я увидел тело непонятного мне существа. Гуманоидного. Голая бежевая броня покрывала тело неизвестного мне объекта. На груди я увидел выпуклые округленности, которые оканчивались розоватыми наростами. Подняв взгляд выше, я увидел тонкое и очень аккуратное лицо с маленький штукой формы пирамидки с вытянутым верхней частью, под низом которого было пару отверстий и парой глаз рядом с этой штукой. По бокам я видел маленькие странные штуки, похожие на рацию, встроенные в голову, должно быть, ушные раковины. Там, где находился рот, был облеплен странным мягким материалом, похожим на мясо. На вид мягкие и пухлые и бледно розовые. Подойдя ближе, я внимательно изучал каждый сантиметр этого объекта. С его головы падали длинные и очень тонкие провода, которые доставали до плеч. Они были чёрными. Я поднял руку и аккуратно ткнул пальцем в мягкую область лица под глазом. Палец с лёгкостью проваливался, но через мгновение почувствовал сопротивление, а потом и твёрдость. Немного поводив пальцев по лицу, изучал его на жёсткость. Я не понимал что это за костюм, ибо сомнение по поводу его эффективности в сопротивление ударам или выстрелам были очень высокими. Глаза существа открылись и внимательно посмотрели на меня. Тёмные точки посреди глаз сузились и я резко отпрыгнул назад, выставив вперёд ствол оружия. Существо заорало очень высоким голосом, стараясь вжаться в стенки капсулы как можно глубже. Несколько проводов которые тянулись из её тела, открепились и безвольно повисли внутри камеры. Через несколько минут, видимо, существо устало кричать и просто опустилось на колени. Через момент я услышал очень тихий и неуверенный вопрос: — Т-т-ты не с-с-собираешьс-ся м-меня убивать? — дрожащим и тонким, можно даже сказать, робким голосом спросило нечто. Кое-как напрягши голосовые связки, я спокойно и прямо ответил: — В нашу задачу входило только захватить груз, который был внутри этого и второго грузовика. Но второй перевозил боевую единицу в активном состояние, которая достаточно эффективно уничтожило около семи солдат из отряда, к которому я принадлежу. — Это... жто радует. Хотя и не сильно, особенно если учесть, что я почти ничего не поняла. Где мы? — спросила она уже немного успокоившись. — Город Брикс. Сектор Д-4. Тут проходил военный конвой, на который мы совершили нападение. Прицеп был повреждён, и я залез внутрь, чтобы исследовать ради чего мы тут. — Нападение? Значит вы умирали? — все так же неуверенно спросила она. — Не знаю. Для нас концепция смерти очень туманное и малопонятное выражение. Всего лишь состояние, при котором боец или машина теряют свой функционал. Губы существа лишь слегка дрогнули. Я решил начать задавать вопросы: — Почему у тебя такой ненадёжный костюм? Он на вид и ощупь слишком неустойчивый к повреждениям. — Костюм? О чем ты? — оно осмотрело своё тело и, резко вскрикнув, начала прикрывать свою грудь и область между ног, где почему-то располагалось странная прорезь. — Что случилось? — задал я с интересом вопрос. — Как что? Я же голая. Мне стыдно! И тут холодно! — громко говорила она. — «Голая», «стыд»? Это как? Она лишь недоуменно уставилась на меня с явным вопросом в глазах. Я лишь наклонил голову, не понимая этого взгляда. Её глаза были белые, с маленькими зелёными кружками и чёрными точками, которые то уменьшались, то увеличивались. — Так... что это за костюм? — указал я пальцем на покрывающее тело мягкую ткань. — Это моя кожа. Ты что, никогда не видел человека? — громко спросила она. — Человек? Прошу простить, но я такую разновидность боевых единиц не знаю. В курсе про существование лишь нас, и существ составляющие пехоту, которая сопровождала конвой, мы называем их просто врагами, — спокойно ответил я. — Разве ты не человек? Если нет, то что ты такое? Киборг или робот? — Судя по вашему виду, возможно в какой-то степени я им и являюсь, но большинство моих генов складывают основу из человеческих, но модифицированных. Это было сделано с целью вывести более устойчивый и выносливый вид солдат, которые после кибернизации, обучаются и вступают в регулярный патруль и военную часть, где мы служим, выполняя приказы начальства до самой смерти. — Какой... какой кошмар. Разве это не ужасно для вас? — «Ужасно?» Не имею понятия о таком термине. Мы живём, воюем и умираем. А также выполняем задания, которые время от времени к нам поступают. Иногда проходим принудительную модификацию и смену обмундирования. — И... тебе не грустно когда т-твои сослуживцы умирают? — Обыкновенная халатность командования, несерьёзное отношение к боевым действиям и просто превратность судьбы. Кроме того, чтобы забрать экипировку, мы более чем сообщить о потери боевой единицы ничего больше не делаем. — спокойным голосом говорю я. — Э-это так жестоко, по отношению к вам. Я лишь сильнее согнул голову в сторону. — Ты не испытываешь грусти или злости при виде трупов твоих товарищей? Тебе все равно? — Нет. Ничего. И я не знаю термина «товарищ». Только «сослуживец», «напарник», или же «член отряда». Ну, и просто «союзник», а «злость» или «грусть» тем более впервые слышу. — Какая холодная прагматичность, — сказало существо. — И вообще, у тебя есть какая-то одежда, тут к слову говоря, очень х-х-холодно! — сказало оно дрожащим голосом. Я не знал что я мог бы ей дать, потому снял свою шинель и подал ей. Оно резким движением взяло мою одежду и закуталось в неё. — А что это за странные выпуклости у тебя на груди, — спрашиваю я, пытаюсь ткнуть пальцем в район этого тела. Она лишь отскочила и сильнее прижала руки к груди, после чего сказала: — Ты что, никогда не видел женскую грудь? —смущено спросило оно. — Женскую? — неуверенно переспросил я. — Ну, женщина. Самка, если по научному. Представительница женского пола. Она, ей. Вот всякое такое, — она смотрела внимательно, изучая моё лицо, и вдруг уголок её рта задрожал. — И вообще, что ты сам такое? —спросила она указывая пальцем на меня. — Я киборг, гуманоид. Если я правильно понимаю, смесь человека, — сказал я указывая пальцем на неё, — и машины, — сказал я, стуча пальцем по лицевой пластине.— Значит, эти страшные зубы и большие чёрные глаза — просто последствия смешивания генов человека и ещё чего-то? — спросила она, аккуратно указывая пальцем на мой рот. — Если тебе интересно, можешь потрогать мою лицевую пластину. Она приподнялась и, медленно приблизившись, пальцем начала водить по моим зубам. — Они... Такие острые. Тебе удобно ими жевать? — спросила она, аккуратно ощупывая кончики зубов. — Нам дают специальные батончики с большим количеством белков, жиров, витаминов и даже железа, для общего укрепления костей. Как внутренних, так и внешних. Кальций в том же числе. — Иии... Ты просто отгрызаешь от них куски и проглатываешь? — неуверенно спросила она. — Примерно так и происходит в основном. — Ааа... Как тебя зовут? — спросила она с явным интересом. — З пятьдесят четыре.. а тебя? — Это же не имя, а позывной. У тебя нет настоящего имени? — Мне неизвестно понятие имени. Нам от нашего создания дают лишь позывной, который выбивают нам на лбу, — с этими словами, я снимаю каску и показываю надпись которая была напечатана на лбу, а именно «З-54». — Вот как. Ну... без имени как-то неудобно. Давай я назову тебя... Зап? — неуверенно спросила она. — Зап? — неуверенно переспросил я. — Ну, первая буква позывного, «а» первая буква алфавита и первая буква цифры. — Много «первого», — подметил я. — Прости... я не знала, как тебе лучше объяснить без всей этой тавтологии. — Значит, Зап. Что ж, ладно. — Приятно или не очень познакомиться. Я Лилли, — сказала она протянув мне руку. Я лишь вопросительно посмотрел на конечность, не понимая, что от меня требуется. — Обычно в качестве приветствия люди жмут друг другу руки. — Ага... — неоднозначно ответил я и, вытянув руку так же, Лилли схватила её и «пожала» — У тебя такой странный голос. Как ты разговариваешь, не раскрывая рта? — У меня голосовой вокодер, встроенный в горло. К нему осторожно подсоединены голосовые связки, и на основе колебаний и плотности связок, устройство определяет какой именно голос и какой громкости он должен быть, — сказал я, указывая на небольшой аппарат у себя в горле. — Значит... У тебя нет языка? — Языка? Она открыла рот и высунула кусок розовой плоти. Я в ответ отрыл свою пасть и продемонстрировал ей ряды зубов и пустую ротовую полость, которая оканчивается дырой, ведущей в глотку и далее. — Это... выглядит так мерзко. Я закрыл рот. — Твой язык выглядит для меня приблизительно так же. — Это же в каком смысле? — Затрудняюсь ответить. Она надула часть лица и показала кончик языка. — Что ты это надула? — спросил я, указывая пальцем на напухший участок губы. — Это? Щеки же, — удивлено ответила она, указывая тоненьким пальцем на свою правую «щеку», — не знаешь что-ли? — Вот оно как. Как ты могла заметить, кожи у нас нет. Экзоскелет. Я говорил. — Ну да... ты прав. Глупый немного вопрос. Значит, ты не знаешь, что такое грудь и соски на ней, ну иии... — неуверенно зависла она. — разрез меж ног? Она мгновенно покраснела и крепче поджала ноги, закрыв таким образом и грудь. Обхватив руками ноги, она покраснела и отвела взгляд в сторону. — Ты... ты видел, да? — неуверенно спросила она все ещё смотря в бок. — Видел что? Разрез? Да, заметил и имею некоторые вопросы по поводу того, зачем это нужно? Какой-то модуль? С чем он должен стыковаться? Посмотрев на меня и резко развернув голову, она ещё сильнее покраснела. — С-с-стыковаться? Откуда ты знаешь про такие вещи? Извращенец! — выкрикнула она, проглатывая нервно слова. — Не понимаю. Про какие вещи? Что такое «Извращенец»? И почему ты покраснела? Это вирус? Смертельно? Может мне лучше отойти? Её взгляд стал более мягким и спокойным и, громко выдохнув, она приобрела стандартный бежевый цвет лица. — Ну да. Ты же, наверное, не понимаешь таких вещей. Слушай... а у тебя вообще есть... ну... это? — Что «это»? Оружие? Оно у меня в руках. Надо перезарядить, кстати. Я вытащил обойму и вставил новую. Дёрнув затвор, закинул её за плечо. — Ну, нет. Я имею в виду штуку, которая должна быть между ног, — сказала она указывая пальцем на мою промежность. — Не совсем понимаю, о чем ты. У меня есть небольшой агрегат для мочеиспускания и отверстие для дефекации. — Н-н-не надо таких подробностей, — сказала она, вновь схватившись руками за лицо. — Все ещё не понимаю. Я пользуюсь ими только для утилизации отработанных материалов внутри тела, не более. — Ну, мне все ещё кажется, что ты можешь «его» использовать для того, что я подумала. — Чего подумала? — Неважно! Мы не будем о этом говорить! — сказала она, ещё сильнее заливаясь краской. — Получается... в других капсулах тоже люди, похожие на тебя? — спрашиваю я, указывая пальцем на них. — Ну, наверное. Я плохо помню, что было до того, как ты разбудил меня, — сказала она, трогая пальцами левой руки свои провода. — Кстати, а где остальные твои друзья? — Друзья? Не знаком... — Часть твоего отряда, я имела в виду. — А... они снаружи. Наверное ещё осматривают трупы и собирают снаряжение. — Мародёрствуют? — спросила она, подняв правую часть лица над глазом. — А это? — спросил я, указывая пальцем на лицо.— Ты про бровь? Это брови. С помощью них человек обычно выражает эмоции и чувства. Ещё это называют мимикой. — Провода на голове? — спросил я, указывая пальцем на голову. — Волосы же! — Слишком много незнакомых слов. — Забудь. Так, а твои союзники мне не навредят? — Я скажу, что ты безопасна. У тебя же нет скрытого оружия внутри тела? — Н-нет... даже если бы и было, я бы вряд ли им воспользовалась. — Возможно, — неоднозначно выдавил я. — Слушай, — начала было Лилли, — а что вообще происходит? — спросила она, то и дело оглядываясь по сторонам. — Не уверен в точности. Мы стремительно уничтожили конвой, несколько машин, одного боевого синтета, и я открыл ящик с тобой внутри. — Я имею в виду снаружи, в мире. — Трудно сказать, да и сейчас не совсем подходящее время. — Да, ты, наверное, прав. Слушай, а можно у тебя спросить? — сказала Лилли, смотря прямо на меня. — Что конкретно? — Ты не испытываешь страх? — «Страх?», — все так же в путанице переспросил я. — Ну, ты не испытываешь ощущения, когда ты сражаешься, и в тебя стреляют. Сильное желание убежать, скрыться, прыгнуть в укрытие. — Никак нет. Только желание не умереть прежде времени, чтобы выполнить задание и убить несколько противников. — Вот это твое «желание» и есть чувство страха. Понятно? — Я допускаю... подобное, — с сомнением согласился я. — Неважно. Когда придут твои товарищи? — То-ва-ри... а, другие солдаты. С минуты на минуту. Я думаю, они уже закончили обыскивать трупы. — Невероятно... Ну, в общем, скажи чтобы не стреляли, хорошо? Мне не очень хочется умирать. — Страшно? — спросил я, смотря в её глаза. — Очень... — лишь тихо ответила она. — Я понял. Подожди. Приложив пальцы к рации в ухе, я активировал его и начал говорить: — Отряд «Затмение», приём, отряд «Затмение», ответьте. Короткое шипение и голос ответил мне: — Отряд «Затмение» на связи. Кто говорит? — З пятьдесят четыре. — К двадцать три. Что вам нужно? И что вы обнаружили внутри грузовика? — Докладываю. Внутри были обнаружены капсулы с живыми биологическими единицами, — после этих слов Лилли лишь грозно посмотрела на меня, — не вооружены. Не агрессивны. А также не опасны. — Что конкретно за единицы? — Люди. Они находятся в капсулах в состоянии ближе к анабиозу. — Люди? Я понял, принято, ожидайте. Я доложу базе и попросим прислать транспортёр для перевозки капсул. — Также есть один пробудившийся человек. Она неопасна, так что передайте другим солдатам не стрелять. — Она? Человек? — обескуражено повторил голос. — Долго объяснять. Просто скажите другим не стрелять. — Вас понял. Отбой. — Отбой, — короткий треск, и голос замолчал. — С кем ты говорил? — К двадцать три. — Знаешь что? — спросила Лилли. — Что? — поинтересовался я. — Я назову этого «Куч». — Почти как «куча». — О... и впрямь. Тогда «Кеч». — Ассоциации отсутствуют. — Вот и славно, — сказала Лилли и растянула губы почти что до ушей. — А ты... — уже хотел спросить я. — Улыбаюсь. Понимаешь? Когда людям весело, они улыбаются. Хотя тебе, наверное, сложно понять такое. — Так точно. Через несколько минут я помог Лилли аккуратно выбраться из грузовика. Сняв с ног сапоги, я дал ей, чтобы она не ходила голыми ногами по асфальту, так что пришлось снять с ближайшего тела сапоги и надеть их. — А это разве правильно? — Они ему уже не нужны. Мне пригодятся больше. Не пропадать же вещам зря. — Да... ты, наверное, прав. — Я более чем рационально рассуждаю. Он мёртв, а я жив. Ему не нужно, а мне надо. Не думаю, что ему будет неуютно без сапог. — А у вас разве одинаковые размеры? — Мы практически клоны. А что? — Просто вопрос. Как его хотя бы зовут? Я наклонился к лицу солдата и снял с его головы шлем. На лбу красовался символ «Д-93». —Его можно было бы назвать «Дуд». — Не давай имена мертвецам, это выглядит странно. — Прости... — сказала Лилли и наклонила голову. — Мне без разницы. Просто странно. К нам подошёл солдат и внимательно осматривал Лилли. Буквально сантиметр за сантиметром изучая её тело, пока она пыталась кое-как прикрыться шинелью. — Что это за костюм на ней? — спросил солдат, указывая на неё пальцем, а сам смотря на меня. — Кожа. Это вроде как природное покрытие на теле у людей. — Люди... — неоднозначно ответил тот и ушёл по своим делам. — Никто из вас не знает про людей? Вообще? Ни один? — Возможно, кто-то и знает. Но я не уверен. Рядовые единицы пехоты и коммандос, вроде меня, скорее всего не в курсе. — А тут холодно. И сапоги неудобные. — Ничего другого предложить не могу, одежда в магазинах истлела, — сказал я, снимая шинель с трупа и надевая на себя. — Почти все твое тело — это механизм? — спросила Лилли, осматривая моё тело. — Часть — панцирь-экзоскелет, — ответил я, постукивая пальцем по телу. — Не поняла, — растеряно произнесла Лилли. — Больше машины, не люди, да и гены изменены, так что даже если бы соотношение плоти было выше, вряд ли можно было назвать нас людьми. — А какое соотношение органики и металла? — Не знаю. Я не задумывался никогда, да и узнал про понятие «человек» пять минут назад. Чтобы ты поняла, мы живём как правило меньше пяти лет. Мы сражаемся, выполняем приказы и умираем, я тебе уже говорил. Никто из нас никогда не думает над такими вещами, ведь нам это просто кажется глупым. — Это как-то грустно. Неужели ты никогда не задумывался, почему небо си... — на секунду она запнулась и посмотрела вверх, — серое... Да! Небо серое! Ты не думал никогда над этим? Или почему всегда облака на небе? Или почему холодно? Тепло. Зачем вокруг все эти вещи? — Нет. Я не думаю практически ни о чем. Только о том, как поесть, как поспать и как выжить. А также как правильнее выполнить приказ, — соврал я. — Какой неприятный способ существования. — Мы не жалуемся, Лилли. Нам все равно. Просто делаем то, что от нас требуется. Ни ненависти, ни боли. Возможно, страх. — А сожаление? — Не знаком с подобным... — Ладно, ладно. Я поняла. Только не повторяй эту фразу. Она меня начинает раздражать, — сказала Лилли показывая мне ладони. — ...термином. И со словом «раздражение» я тоже не знаком. — Оххх... Как же с тобой сложно, Зап. — Мне очень непривычно слышать это... позывное. — Имя, — гневно крикнула Лилли. — Имя... Да... Но для остальных я все ещё зе пятьдесят четыре. — А для меня Зап, и точка, — сказала она и снова надула щеки. — Как бы это сказать, ты выглядишь так, что вызываешь у меня определённое чувство. — Оно приятное? — Наверное, — неуверенно ответил я. — Радость? —улыбаясь, спросила Лилли. — Возможно. — Смех? Тебе смешно? — Это как? — Когда улыбаешься. Как я, смотри! — сказала она, растягивая лицо в области уголков рта, как делала ранее, — тебе хочется сделать так же? — Кажется, что да, но не совсем. — Ну вот, ты радуешься, — сказала она, подойдя ко мне, размахивая руками. —Не подходи так близко. Меня это... пугает. — Наверное, смущает. Хотя подожди... Она задумалась. — Ты считаешь меня красивой? — спросила Лилли, странно смотря на меня, моргая глазами. Я моргнул в свою очередь, но она вряд ли заметила это через линзы, так что пришлось ответить: — Не... — СТОП! Я поняла. Ну ладно, тогда попробуем так... Тебе кажется, что мой вид не отталкивающий? — Не думаю, ведь я не отталкиваюсь. — А приятный? — Это как? — Когда, например, смотришь на вещь, и она кажется тебе чем-то хорошей. На внешний вид. Понимаешь? — Думаю, да. В таком случае, я могу сказать, да. Ты кажешься мне привлекательной. — А ты вот нет. Ты выглядишь очень страшно. И другие тоже, — сказала она, оглядываясь на других солдат, которые лениво слоняются туда и сюда. — Даже он? — спросил я, поднимая за голову мёртвого вражеского бойца, который лежал рядом. — У него шесть глаз и даже нет рта. Как он питается? — Возможно, прямая загрузка пищи в желудок. — Фу, это отвратительно, — возразила Лилли, показывая язык. — Зато удобно. — Я так не думаю. — Тебе просто привычнее питаться таким образом. Мы питаемся чуть иным. А они вообще неизвестно как. — Это, наверное, одно из немногих утверждений, с которым мне будет трудно не согласиться. — Именно так, — лениво ответил я. Я отпустил голову, и она с глухим стуком ударилась об землю, а Лилли тем временем оглядывалась и увидела труп здоровенного синтета и также истребитель влетевший в здание. — А тут была страшная битва, похоже. — Более чем. Кстати говоря. Я отцепил гранату от трупа, лежащего рядом со мной и подошёл к корпусу киборга. Его маленькие манипуляторы продолжали ремонтировать корпус. Я нажал на гранату и, с размаху ударив, оставил её внутри груди. Отойдя, через пару секунд грудь машины разворотило, и нас обрызгало кровью. Лилли успела прикрыть голову шинелью, пока кровь мелкими ручьями стекала по моему шлему. — Тебе что, совершенно все равно на то, что ты измазан в чужой крови? — Привычное дело, — спокойно ответил я. — К таким вещам я скоро не привыкну. — Вряд ли тебе придётся. — Кстати, а что со мной будет? — внезапно её голос стал дрожать. — Не знаю, но думаю, что ничего плохого тебе не сделают. — Ты думаешь? — с надеждой спросила Лилли. — Мне кажется. Учитывая, что мы никогда не видели людей, ты предоставляешь некую ценность. В альтернативном случае нам бы просто дали приказ убить тебя и уничтожить грузовик. — Ты бы выстрелил в меня? — спросила она со страхом. Я лишь поднял голову и некоторое время размышлял над ответом. — Не являюсь полностью уверен. Но приказ есть приказ. Я был буквально рождён для войны и выполнения указаний. Но если бы у меня был выбор, я бы воздержался от бесцельной траты патронов. — Нууу... это радует на самом деле. Греет мне душу. — Ду... шу?.., — неуверенно протянул я. — Забудь, — настоятельно попросила Лилли. — Как скажешь, — уныло ответил я. Вдруг рация снова начала шуметь, и я услышал голос нашего командира: — К нашим позициям приближается вражеский десантный отряд для перехвата конвоя. Значит, будем снова сражаться. Приготовьтесь и займите позиции для обороны. Приблизительное время подлёта десантного корабля — около двух минут. Наше же подкрепление подлетит только спустя пять минут. — Принято. Будем готовиться. Отключив рация, я покрепче сжал винтовку в руках и посмотрел на Лилли. — Тебе нужно спрятаться. Если мы не выдержим вражеской атаки до прихода подкрепления, самое лучшее, что ты сможешь сделать, это убежать отсюда на расстояние ста метров или даже больше. Если подкрепление сможет разобраться с противниками, при случае нашего поражения, то сможешь улететь вместе с ними. Если же нет, то убежишь или улетишь уже с другими солдатами. Сомневаюсь, что они откроют по тебе огонь. Лилли лишь стояла и топталась на месте, ничего не говоря, потупив взгляд в пол. — Лилли? — окликнул я. — Ты можешь умереть, Зап? — спросила она с той же дрожью в голосе. — Никто из нас не может был полностью убережён от смерти. Единственное, что мы можем сделать, это вступить в бой. А сумеем мы победить или нет, вопрос другой. Но не время говорить. Спрячься и наблюдай с безопасного расстояния за этим местом. — Х-хорошо, — неуверенно сказала Лилли. Она отбежала на несколько десятков метров и, развернувшись, крикнула мне: —Зап! Не смей умирать! А иначе я обижусь на тебя! — кричала она, пока в уголках её глазах собиралась жидкость. — Не знаком с таким термином, — сухо выдавил я. Она продолжила бежать вдоль улицы, пока её силуэт исчез, как только она забежала за здание в метрах сорока от нашей позиций. Солдаты стали моментально, словно тараканы, которые остались единственным живыми существами в этом городе, разбегаться. Тем временем я забежал внутрь жилого здания слева от конвоя и быстро стал бежать вдоль коридора. Облупленное покрытие на стенах говорила о времени, которое беспощадно разрушало всё вокруг себя. Я обнаружил лестницу, на которой местами были крупные трещины, говорящие о том, что с года на год бетон отвалится и упадёт вниз. Что внутри, что снаружи, все было серым и безжизненным. Забежав на третий этаж, я ударом ноги выбил дверь и забежал в квартиру, откуда уже выбежал на балкон и пригнувшись, стал ждать. Белый пластик и грязные мутные окна окружали меня, вместе с кучей старых вещей на которых даже нет пыли. Короткая мысль, по поводу древности этого хлама отвлекла меня от тревожного чувства, которое я теперь мог определить как страх. На противоположной части балкона лежали коробки с такой же истлевшей одеждой и каким-то складными стульчиками. На подоконнике лежал странный синий круглый предмет с каким-то пеплом внутри. Поднявшись, я осмотрелся вокруг, после чего меня лишь вновь встретила серая безжизненная улица. Я сел и стал лишь ждать. Через минуту я вновь услышал голос по рации: — Видим корабль. Старайтесь не высовываться. Сейчас его попробуют подбить из гравитационного излучателя. После выстрела, я подам сигнал к атаке. Подкрепление будет через несколько минут. Нельзя дать им уничтожить грузовой корабль и десантные транспортёры с солдатами. — Принято, — кратко отчеканил я. Я убрал руку от рации и сжал руками оружие. Спустя пару секунд я услышал шум двигателей. Взяв странный круглый металлический предмет, я попытался в отражение разобрать что происходит. Корабль похожий на гигантскую черепаху с двумя большими винтами плавно держалась над землёй, прямо над вторым грузовиком. Брюхо машины раскрылось и из него начали по двое выпрыгивать солдаты. Внезапно резкий импульс смял переднею часть машины и корабль закачавшись, влетел в здание рядом, повредив один из винтов и перевернувшись, с грохотом упал на землю. Шестеро солдат очень плотной и массивной комплекции, похожие на предыдущих, но судя по виду предназначенные для каких-то более сложных операций, встали в шестигранник и выставили перед собой винтовки. Множество глаз изучали всё вокруг себя. В миг открылся огонь и по рации раздался лишь хриплый крик: — В бой! Я встал и начал обстреливать противников. В момент они пошли в рассыпную и скрылись в зданиях, так что теперь мне пришлось бежать в сторону лестницы. Я перешёл на тихий шаг и стал аккуратно, медленно, пытаясь не издавать шума, спускаться. Внезапно на ступеньки выбежал противник, он оказался прямо посреди третьего и второго этажа, после чего открыл по мне огонь. Я резко отпрыгнул назад, но он попал мне в правое плечо, я же выстрелил в ответ и продырявил ему голову. Тело упало спиной назад и начало сползать по стене вниз. Я встал и начал спускаться на второй этаж, а там на первый, в коридор резко забежал ещё один солдат, но очередь из винтовки заставило упасть его раньше, чем он успел выстрелить в меня. Теперь уже второе тело лежало на полу. Выпрямившись, я ощупал место ранения. Выстрел сквозной. Система жизнеобеспечения сама остановит кровь. Кое-как взяв оружие покрепче, я стал продвигаться к выходу. На улице вовсю трещал ручной пулемёт, и выстрелы были явно не с нашей стороны. Пригнувшись, я медленно подошёл к выходу, и взглянув за угол, я увидел как возле того корабля стоит крупные бронированный боец под два метра и стреляет из гигантского оружия куда-то в сторону. Он чем-то был похож на того синтета, но этот все же был поменьше и не с таким опасным вооруженим. Прицелившись, я выпустил короткую очередь ему в голову. Тот лишь закачался и развернувшись, открыл огонь уже по мне. Отпрыгнув назад, я снова услышал выстрел из винтовки, а потом резкий звук, как будто что-то перерубили. Пулемётный треск остановился и я аккуратно подполз к проёму двери. К пулемётчику вплотную подбежал такой же худой коммандос, судя по маленьким отличительным знакам — офицер. Он снял с пояса шпагу и рубанул прямо по шее пулемётчика острой стороной лезвия. Тот лишь отшатнулся и выстрелил в упор в тело офицера. Тот отлетев пару метров, упал на землю, а враг неуверенно стоял и захлёбываясь, хватался нервно за шею руками. Я встал и выбежал из укрытия, подойдя к тому, уже практически на метр. Его глаза нервно бегали и в миг остановились на мне. Он попробовал снова взять оружие, но ещё одна очередь в голову добила его. Бездыханное тело упало и уже не пыталось шевелиться. Я решил подойти к трупу офицера и снял с пояса ножны и подобрал клинок с земли. Я осмотрел его зеркально чистое и острое лезвие, а так же плотность стали. Внезапно на лезвие появилась капля, затем ещё одна и ещё. Я посмотрел наверх и понял, что идёт дождь. Надев ножны на пояс, спрятал меч и осмотрелся. Десантный корабль влетел корпусом в здание так же, как и наш и часть постройки обвалилась на аппарат, похоронив под собой несколько солдат, которые успели вылезти из машины, но не успели отбежать. Внезапно в корабль полетел пучок энергии и разорвав пространство вокруг, заставил взорваться посудину. Я оглянулся и увидел такого же как и я коммандоса, держащий в руках импульсную винтовку, как на том истребителе. — Там ещё были противники, так что лучше уж убедиться. Я лишь молча кивнул и посмотрел в сторону. Вдалеке уже был виден грузовой корабль и пару десантных. Я был уверен, что все обойдётся, и так случилось. Корабль вражеских единиц был крупный. Очень хорошо что его подбили ещё на подлёте, ведь внутри могло быть не меньше двадцати солдат. Нас бы просто задавили числом. Осмотрев улицу, я увидел пару новых трупов из моего отряда. Распластанные тела демонстрировали отсутствие конечностей и ещё несколькими тел рядом, но уже не нашими. Чёрная кровь вместе с водой заливала всю улицу, и моя обувь чавкала с очень странными звуками, почти что хлюпаньем. Оставшиеся солдаты из десантного отряда выбрались из укрытий, нас осталось около четырёх единиц, а корабли уже тем временем приземлились и бронированная пехота начала сразу выбегать из нутра машины. Грузовой корабль, который был похож на пчелу, которую нам как-то раз показывал офицер, аккуратно подлетел и остановился над грузовиком. Медленно опустившись, он захватил корабль толстыми и длинными металлическими клешнями. Подняв его над землёй, машина начала медленно подниматься и улетать в том же направлении, откуда и прилетела. Пехота стала прочищать территорию. Высокие, одетые в тяжёлую чёрную панцирную броню, и бледные костяные лица смотрели на нас таким же бездушным взглядом через линзы в маске, как и мы на них. Вдруг я увидел Лилли в сопровождении двоих солдат. Пока остальные осматривали территорию и оказывали помощь раненым, я подошёл к этим троим и стал говорить: — Рад, что с тобой все в порядке, Лилли. — Взаимно. Только вот вижу, рука пострадала. — Несущественное ранение, — лишь спокойно ответил я. — А что с тобой собираются делать? — спросил я, указывая на солдат. — Вместе в сопровождении этих двух отправят на вашу базу, я так поняла. Честно говоря, мне как-то тревожно. Но они вроде достаточно хорошо со мной обращаются. — Нам нужно улетать. Пожалуйста, пройдите с нами на корабль, дабы покинуть опасный район, — глухо произнёс стоящий справа от неё. Хриплый голос отчётливо говорил о достаточно большом стаже солдата. — А можно он будет со мной? — спросила Лилли, указывая на меня пальцем. Пехотинец справа стоял около десяти секунд и просто потупил взгляд в пустоту, после чего выдал: — Правилами это не запрещено... наверное. Позывной, солдат? — З пятьдесят... — Зап. Его зовут Зап. И никак по-другому. Тот лишь покосился на неё и , переключив взгляд, посмотрел на меня. — Будем иметь в виду. А теперь шагом марш. Мы теряем время, — грозно сказал солдат. — Как скажете. Зап? — намекнула Лилли, чтобы я пошёл с ней, подманивая меня рукой, после чего троица развернулась и направилась в сторону транспортёра. — Сразу за тобой, — уныло пробубнил я. Пока они отходили в десантному кораблю, солдаты вокруг занимались тем, что снимали снаряжение с трупов. Корабль похожий на «косатку», как говорил мне офицер нашего отряда, лежала на земле, раскрыв шлюз спереди. Мы вошли внутрь брюха этого стального существа и прошли в самый хвост, я сел и пристегнулся ремнём, чтобы не упасть в случае тряски. Как только вошли остальные солдаты, шлюз захлопнулся, и мы начали медленно подниматься. Несколько десантников, перемазанные кровью, израненные и на вид уставшие. Часть из них сидела, другие лежали устремив взгляд в потолок. Один из них держался за плечо, на месте которого должна быть правая рука. Наши бледные и безжизненные лица, скрытые за линзами глаза смотрели куда-то вдаль, изучая вещи, которые были так близко, и одновременно далеки для нашего разума. Так похожи на меня, но каждый из нас был далёк от друг друга на многие километры, хотя и могли быть выращены в инкубаторе рядом с ним, чуть ли не впритык стоящие. Тяжёлые дыхания через фильтры и глухой гул гравитационных двигателей. Единственный звук что окружал нас. Лилли было неуютно сидеть меж этих двух, тогда она ткнула пальцем в руку того, что слева от неё и попросила его встать. Тот не задумываясь, отстегнул ремень, поднялся, и она, взяла меня за рукав, и начала тянуть на себя, но из-за моего веса, получалось у неё плохо, и я решил сам подвинутся, заранее тоже отстегнув ремень. Тот посмотрев на нас, просто сел на уже пустое место. — К слову, почему здесь такое противное освещение. Оно очень гнетущее. — Не понимаю, о чем ты. Стандартное приглушенно красный свет как и во всех десантных кораблях. Он держит солдат в постоянном напряжение, что не даёт расслабиться в случае внезапного нападения. А то, что обшивка и внутренняя секциях сделаны из одного и того же металла чёрного цвета, лишь увеличивает напряжение. Наша нервная система специально переделана таким образом, чтобы выдерживать больше стресса по сравнению... — По сравнению с людьми? — неуверенно спросила Лилли. — Не уверен, но возможно. — Кстати, я все хотела спросить. Когда я зашла в здание, в котором пряталась, пока вы сражались, я увидела труп, похожий на одного из вас. Он врос в стену и был похож... словно на растение. — Это побочный эффект от искусственной мутации. Тело солдата, как и все его импланты и органы, начинают видоизменяться и искажаться, в конце концов превращаясь в что-то наподобие растения. Таким образом они фильтруют вредные химические вещества в воздухе, почве и воде, такой вот, «полезный» побочный эффект. Не совсем уверен, как это работает, но оно есть. — То есть, они очищают землю от... загрязнения? — Радиоактивного и химического заражения, да. — И это происходит только с умершими? — Это происходит и с живыми. — Как так? — тихим и возмущенным голосом спросила Лилли. — Срок нашей жизни не составляет выше пяти лет, это я тоже упоминал. Так вот, по истечению времени природные механизмы останавливаются, и вирус, который находится внутри нас, пробуждается, превращая в то, что ты сама видела. — Это... это ужасно. И что, ты тоже умрёшь таким образом? — спросила она, пристально смотря мне в глаза. — Я уже прожил три года из пяти. Рано или поздно это ждёт нас всех. Таким образом популяция нашего вида контролируется. А вот для чего и зачем, я не знаю. — И вам так просто говорят такие вещи? — Как сказал мне наш офицер: «Что мы знаем, что не знаем, все равно ничего не сможем изменить». Так что мы можем лишь просто делать то, что нам приказывают. — Это страшно, — с этими словами Лилли наклонила голову и перевела взгляд с меня на пол. — Другой жизни нам не дано. Мы лишь оружие, а самое лучшее, что может сделать оружие— стрелять. — Ну это же бред. У каждого из вас должна быть какая-то индивидуальность. Вот например посмотри на того парня напротив! — Парня? — Вот на того солдата, — резко поправила Лилли. На противоположной стороне от нас сидел пехотинец, потирающий свою винтовку. На оружие виднелись странные надписи, которые смутно, но все же знакомо имитировали слова. — Или на вон того! Она указала на другого солдата в хвосте, который что-то царапал на своём шлеме ножом. Царапины напоминали какие-то узоры. — Или хотя бы на того. На этот раз, она показывала на коммандоса. На того самого без руки. Он аккуратно окунал палец в рану, и рисовал собственной кровью на своём лице круги и символы, которые нечего не значили для меня. — Ладно, это пример не самый удачный, но все же. Оглянись, все они чем-то пытаются отличаться друг от друга. Может неосознанно, но они это делают. Да хотя бы у моего соседа справа на оружие царапины, которые похожи на числа! — Считает убитых? — Возможно. Тот лишь посмотрел на нас и спокойно ответил: — Считаю погибших сослуживцев, которые воевали рядом со мной. Лилли лишь издала странные шипящий звук сквозь стиснутые зубы и пробормотала что-то извинительное. — Не понимаю. За что вы просите прощения? — Не обращай внимания. Это люди. Подобные вещи у них в привычке. — Люди... — лишь непонятно выговорил он и, повернув взгляд в сторону, разглядывал что-то, что видел только он. — Кстати, а почему никто из них не обращает на меня внимания? — Потому что они обучены так. Возможно, у них есть интерес к тебе, но спросить они не могут. Для них подобная концепция немного непривычна. Все вопросы, которые они задают, касаются лишь исполнения данных им указаний. — Вот как, — сказала Лилли и замолчала на секунду. — А вы тогда?.. — Коммандос. Мы — специально обученные солдаты для исполнения более сложных миссий. — И только поэтому ты отвечал и задавал вопросы? — Не уверен. Думаю, данная ситуация была поверх моих возможностей, в плане сопротивления стрессу. К слову говоря, тебе нормально сидеть в окружение столь отличимых от тебя существ? — Честно говоря, — сказала она, вновь переведя взгляд на меня, — мне очень страшно. У вас такие... пустые лица. — У нас даже нет лиц. Под этой костной маской лишь, мышцы, сухожилия, мясо и остальные импланты. — Это мерзко. Получается у вас даже нет лиц под этими штуками? — Мы знали про концепцию «лица» или «лицевого», но что бывают такие лица как у вас — мы не знали. — И каково это узнавать столько новых вещей в столь короткий миг? — Даже не знаю... Лилли приблизилась к моему лицу вплотную и пристально смотрела на меня в ожидании ответа. — Не так близко. У меня дёргается рука. — Не отойду, пока не скажешь! — с этими словами она лишь плотнее подвинулась к моему лицу. Я взял руками её за плечи и насильно отодвинул от себя. — Если не хочешь, чтобы тебя ударили, не провоцируй меня или остальных. Я могу сказать, что «да», столько нового за один час сильно сбивает с толку. Но как только я попаду в более благоприятные условия, мои мысли придут в порядок, и я перестану думать о таком большем количестве бесполезной информации. Лилли лишь надула щеки и показала мне язык. — Не понимаю, что это значит... — Вот и не понимай. Все равно для тебя это «бесполезная информация», — с этими словами она скрестила руки на поясе. — Мне вот интересно. Сколько лет тебе? Она перевела взгляд снова на меня и вмиг стала более спокойной. — Ну, девятнадцать. А что? — Ваш вид так долго живёт? — Мы можем жить до ста лет и больше. — Невероятно. Вот это действительно вводит в состояние смятения. — Неприятно осознавать, что кто-то способен так долго жить по сравнению с вашими жалкими пятью годами? — Не сказал бы. Для нас жизнь — лишь короткое мгновение. Оно происходит как начало боя, и заканчивается как вспышка света из оружия, которым в тебя стреляют. — Очень поэтично как для существ, которые даже не знают, что такое эмоции... —смятенно сказала она. — Судя по твоим словам, мы вполне осознаем эти вещи в каком-то спектре. Просто никогда не задумываемся над этим, чем автоматически низводим это до чего-то несущественного. — И говорите вы... слишком сложно. — Как научили, так и говорим. — А куда мы летим, кстати? — Не знаю, к чему это, но мы летим в Канстор. Нашу базу и одновременно город. — Он похож на тот, из которого мы улетели? — Не совсем. Наш построенный уже по более новым технологиям. Ты ощутишь отличия, когда сама увидишь их. — А долго вообще лететь? — Около часа или двух. Зависимо от скоростей, которые мы держим. — Что же, тогда если ты не против, можно мне заснуть у тебя на коленях? Я наконец-то оторвал взгляд от пола и повернул голову в её сторону. — Броня твёрдая и жёсткая, не думаю, что тебе будет удобно. — А я твою шинель подложу, она, конечно, не очень мягкая, но все же. — Та которая на тебе? Но ты же ведь ей прикрываешь. — Я имела в виду твою! Снимай давай! Я молча кое-как снял в сидячем положение шинель, и сложив её, положил на колени. — Эх, а ведь у тебя даже щёк не видно. Так я могла бы подловить тебя на том, что ты покраснел. — Как ты, когда я разглядывал твою кожу? Она снова начала заливаться красным цветом, после чего легла, подложив удобней под голову ткань. Так она и улеглась на моих коленях, повернула голову в мою сторону. Её волосы аккуратно окутали мои колени, пока она медленно закрывая глаза, смотрела в моё брюхо. — Скажи, а ты что-то чувствуешь когда твои товарищи умирают, или ты кого-то убиваешь? — Разве что раздражение от факта потери численности нашего отряда, или же чувство удовлетворения от успеха и продвижения в заданных нам целях. — А ты защитишь меня, если вдруг мне будет угрожать опасность? — Я не уверен, но если тебе так важен ответ, то я постараюсь сделать так, что тебе не было причинено вреда. — Понятно... — с этими словами она закрыла глаза и в скором времени перестала двигаться, видимо уснув. Я поднял взгляд и увидел десятки глаз устремлённых на меня, а возможно и на Лилли. Через линзы понять этого было нельзя. — Так это и есть люди , о которых нам так малопонятно рассказывали, — сказал солдат слева от меня. — Похоже на то. Скажи, а что в них самое странное, что ты заметил, — спросил тот , что напротив. Я на секунду задумался и ответил: — Они дают нам имена. В трюме корабля повисло молчание, и лишь шум двигателей продолжал держать моё ощущение реальности, пока я аккуратно трогал голову Лилли, изучая на ощупь волосы и кожу. Судя по тому, что она только сильнее вжималась в мою шинель, она была не сильно против такого. — А ведь мои колени действительно неудобные...

***

Спустя какое-то время я почувствовал по толчку, что корабль начал плавно опускаться. Сфокусировав взгляд и аккуратно толкая Лилли, я пытался её разбудить. С большим нежеланием, она повернула свою голову к моему лицу и потирая глаз рукой спросила: — Мы что, уже прилетели? — спросила она и издала странный звук, при этом выпуская большое количество воздуха. — Что это ты делаешь? — Зеваю. Вы что, и такого не делайте? — Не понимаю о чем ты. — Неважно. Так что, мы прилетели? — Судя по всему, уже на подлёте к Канстору. Это База и по размерам небольшой город, построенный во время войны. Там же находится лаборатории в которых нас разработали и инкубаторы в которых выращивает новых единиц. И там же обучают и экипируют. У города хорошая обороноспособность, поэтому подлететь ближе чем на триста метров без регистрации практически невозможно. Гаубицы сразу начинают массированный обстрел по территории, не оставляя и камень на камне. Отсюда не видно, но земля под нам — это множество ям и воронок, наложенные на друг-друга. — Звучит страшно. А на что похож сам город? — Если я мог его описать? — я глубоко задумался и наклонил голову, как бы напрягая мыслительные процессоры в голове, — большой муравейник. Ты поймёшь когда увидишь. — А ты знаешь что такое муравьи? — неуверенно спросила Лилли. — Нам объясняли на что похож наш город и кто в природе занимается строительством подобных объектов. Но вот что такое муравьи в более детальных описаниях, нам не рассказывали... да и знать этого нам не нужно, — подтвердил я мысль скорее для самого себя. — Вот оно как. Корабль снова тряхнуло, что говорило о быстром снижение. — Почему тут такой спёртый воздух? — спросила Лилли прикрывая рот рукой. — В наши маски встроены очищающая воздух система, потому мы не чувствуем запаха или несвежести кислорода, ведь наш мозг рассчитан на более маленькое потребление кислорода. — А воняет чем? — удивлённо спросила Лилли. — Кровью, — коротко ответил я. Корабль в последний раз тряхнуло, и солдаты в кабине начали отстёгивать ремни безопасности. Шлюз открылся и в каюту ворвался свежий воздух. Пассажиры по одному выходили из транспорта. Мы отстегнули ремни, я надел обратно шинель, после чего мы встали и вышли наружу. Моему взору открылся гигантский неравномерный кукол сплюснутый в разных местах, с выходящими из него высокими зданиями и гигантскими серыми шпилями, которые устремляли свои наконечники в небеса, словно пытаясь их пронзить. Рядом с посадочной площадкой, которая находилась чуть дальше входа в сам купол, стояли гигантские турели рядом с которыми расположились и зенитное оружие для случая нападения с воздуха. Город был построен посреди пустоши, которые ранее были равнинами, потому структура была сделана форме купола, и оборона была так же выстроена вокруг периметра. Платформа под нами внезапно завибрировала и начала медленно опускаться под землю. — Слушай, а что это за шпили? — спросила Лилли указывая пальцем на постройки. — Это ретрансляторы которые получают данные со сканеров, которые передают информацию вокруг города, чтобы знать подход вражеских войск заранее. Платформа успела уехать под землю, и металлические пластины над нами закрылись, оставив нас во тьме. — Почему?.. — спросила Лилли обхватив мою руку. — Что ты делаешь? — Лучше ответь, почему темно? — Свет сейчас включится, подожди пару секунд. Фонари по углам сверху начали зажигаться и через каждые три метра включались новые. В момент туннель по которым мы опускаемся осветился. Серые стены приветствовали нас лишь молчанием. — А тут... очень много серого. И как-то холодно до жути. — Да. Я все ещё помню что на тебе только моя шинель и сапоги которые я снял с трупа. Кстати, если что, можешь не отдавать. Я не сильно привязываясь к вещам. — Хорошо, я поняла. А что со мной случится? — спросила она смотря на меня достаточно неоднозначным взглядом. Я уже хотел спросить, как Лилли меня перебила: — Перед тем как ты спросишь: Мне тревожно! — вымолвила она с ноткой раздражения. — Не знаком с... — Когда человек чувствует дискомфорт. Как например когда у тебя руку отрывают... Прости, по другому я не могу объяснить. Ну или, когда патроны заканчиваются. — Кажется я понял. Но я тебе сказал, что с тобой всё будет в порядке. Я так думаю. — Думаешь!? — громко спросила она. — Я не могу ничего утверждать. Я никогда не сталкивался с подобными ситуациями, и уж тем более, никто не предупреждал о возможности происходящего на данный момент. — Ну... это справедливо, — сказала она отпустив руку и отойдя на пару шагов. — Я постараюсь обеспечить твою безопасность, но от меня многое на зависит. Я надеюсь, ты это понимаешь. — Это ведь риторический вопрос. — Конечно, — после ответа, наступила тишина, которая нарушала гулом платформы. Лифт опустился до подземного уровня и перед нами начал открываться гигантский ангар с множеством транспортников и десятками истребителей. Внизу копошились небольшие отряды пехоты, а возле места, где должна остановиться платформа, стояла делегация из двадцати солдат и пристально смотрели на нас, ожидая когда лифт опустится. — Надеюсь они со мной ничего плохого не сделают, — сказали Лилли прижимаясь к моей спине. — Не думаю что если они хотели тебя убить, то специально для этого стали перевозить от самого Брикса сюда. Расстояние от первого до второго места не очень близкое. — Это конечно мысль правильная, но все равно как-то не по себе. — Рекомендую не нервничать, если тебя убьют, то нет смысла из-за этого переживать. — Ты никак не помогаешь! — крикнула Лилли и начала бить руками меня по спине. — Но это ведь правда и достаточно логично. — Ну... ты прав, но это все равно не помогает, — сказала Лилли и опустила руки. — Возможно. Платформа доехала до пола ангара и медленно въехала в квадратное отверстие в поле. Пехотинцы в миг окружили меня и крепко вжавшийся в мою спину Лилли. Внезапно солдаты которые стояли впереди расступились и к нам вышел, судя по одежде и боевым знаком отличия — офицер. Он подошёл ко мне вплотную и смотря на моё лицо, подождал пару секунд, после чего заглянул мне за спину и пытался всмотреться в лицо испуганной девушки, которая вжалась уже своим лицом в спину. — Значит, — начал он, — вы и есть тот человек из конвоя который обнаружили наши разведчики? Вы действительно похожи на повелителей, которые нами командуют. Прошу вас, не бойтесь. Вам никто тут не причинит вреда, в силу вашей исключительной важности, как и важности ваших соотечественников, которых уже достали и пробудили от анабиоза. На данный момент их приводят в порядок ото сна и подбирают одежду, дабы не ходить в непотребном виде, как собственно, стоите сейчас и вы. Можете не пытаться впредь разговаривать с более низкими по рангу солдатами, они не более чем исполняющие волю наших властителей, оружие и инструмент. — Н-н-но... ведь... — пыталась сказать дрожащим голосом Лилли. — Простите, что вы хотите сказать? — спросил офицер и подошёл ещё на шаг. — У них есть личность! Ваши солдаты отличаются от друг друга и у них есть индивидуальность. — У них даже нет имён, — холодно ответил офицер. — А у вас!? — уже со злостью спросила Лилли, смотря в его лицо. — Фон Тильштейн. А вот коммандос за которым вы стоите, не имеет имени. — Но у его зовут Зап! — Простите, как? Лилли сняла каску с моей голове и показала пальцем на гравировку на моем лбу. — Я сложила из первых букв его имя, и теперь его зовут Зап! — Что ж... — офицер на секунду запнулся, — тогда Зе пятьдесят четыре, отойдите и дайте забрать нашего дорого гостя. — Прошу простить меня, офицер. Но раз уж у вас есть имя и мне его выдали, то извольте впредь называть меня по этому позывному. — Имени! —крикнула Лилли. — Да... имени. Будьте великодушны, Сэр Тильштейн. — Так уж и быть, Зап. А теперь отойдите, иначе мы вынуждены будем применить силу. — Как прикажите. Лилли, пожалуйста, доверься офицеру, — сказал я и отошёл на пару шагов влево, держа её за плечо чтобы она не чувствовала себя так неоднозначно перед лицом вышестоящего. — Прошу вас, Мисс? — Её зовут Лилли, — быстро ответил я за неё. — Хорошо. Фамилия мне не обязательна. Прошу вас, Лилли, пройдите со мной. Вам нужно отдохнуть и узнать некоторые новые детали связанные с вашей персоной. — Только если вы обещаете не делать со мной или Запом ничего плохого. — Если таково ваше желание. — И у меня есть условие! — твёрдо заявила Лилли. — И какое же? — спросил Фон с явным интересом. — Возможность свободно передвигаться по вашему городу в сопровождение Запа. — Я постараюсь всё организовать, но не могу вам ничего обещать. Поймите, не я решаю тут всё что происходит. Лишь мои покровители устанавливают как и что тут будет, ведь они наши создатели. — Пожалуйста, просто не запирайте меня здесь. — Мы постараемся, но учтите, я не могу держать слово, поверьте мне, мисс Лилли. — Хорошо, только что вы собирайтесь делать? — Продемонстрируем вас нашим верховным командующим и предоставим вам более комфортабельные условия проживания. — Хорошо, я доверюсь вам. Позаботьтесь обо мне, — сказала Лилли приглушённым и подавленным голосом. — Поверьте, вы самый ценный ресурс для нас, в данном временном промежутке. Прошу вас, пройдите со мной и в сопровождение нескольких солдат. — Хорошо, я поняла. Зап, прошу, если у тебя будет возможность, навестишь меня? — Я постараюсь, — нервно ответил я. Лилли подошла ко мне и обхватив руками, крепко прижалась телом ко мне. Как только я хотел уже спросить, девушка ответила: — Я тебя обнимаю. Так выражают свои положительные чувства к людям. Я лишь попробовал обнять её в ответ. Грубо и неуклюже по сравнению с ней, но хоть как-то. Она отошла от меня и ушла в сопровождение Фона и нескольких солдат. Через полторы минуты, она дошли до конца ангара и скрылись в лифте, который уехал куда-то восвояси. Нам же нужно было ехать на специально грузовом лифте, откуда по коридорам мы пойдём в казармы, где залечим раны и восстановимся. Так мы и сделали. Собравшись в группу по четверо, мы зашагали в сторону погрузчика, который находился в стене справа от нас, прямо по середине, где стояли гигантская дверь, которая спустя минуту, отъехала вниз и мы вошли в достаточно просторное помещение. После того, как все солдаты вошли в машину, двери закрылись и мы поехали, но особенность этого механизма была в том, что он ехал горизонтально и вертикально, движение началось, мы ускорились.Серые стены из бетона и стали. Всё было одного цвета, как и тусклый белый свет из прожекторов и фонарей. Я оглядывался и смотрел на молчаливые лица моих союзников. Один из них развернулся лицом ко мне. — Слушай, а это кто вообще был? — Человек. Так они себя называют, если я правильно понимаю, мы с ними родственники. — Действительно? Очень противоречивое ощущение из-за понимая того, что у нас есть что-то общее с этим мягкотелым созданием. — Может они и мягкотелые, но очень хорошие. Лилли так точно. — Необычно думать, что у кого-то могут быть не позывные, а имена, хотя я вообще не понимаю отличий. — Да, это так. Но теперь у меня тоже есть имя. — И какого оно, иметь имя? — спросил тот с явным интересом. — Очень странно, бессмысленно, но приятно. — Приятно? Это как? — спросил солдат наклонив голову. — Представь, что у тебя заканчивается патроны, но ты внезапно находишь ещё несколько обойм. Вот это и можно назвать «приятно». — Хм, это действительно хорошо. Вот что значит, — говорил он шипящим голосом через вокодер. — Да. Или когда ты ешь. Чувство голода ведь неприятное, а когда сыт, то приятно. — Кажется я понял. Ты ведь сначала тоже не понимал, ведь так? — Да. Но я сегодня узнал много нового, и вместе с этим, сильно устал. — Понимаю, но не сильно. Ты ещё будешь встречать с этой мягкотелой? — У неё есть имя, солдат. — Да, есть. Ты прав. Лилли, верно? — Точно. Её зовут Лилли. Так и называй, если увидишь её вновь. — А других мягкотелых? Их ведь больше одного? — Если быть точным, их около двадцати. — Так мало. И как же называть других? — Вот этого я не знаю. — Ладно, — с этими словами он отвернулся и уставился в дверь лифта. Мы стояли молча наблюдая за дверью, пока мы ехали к нашим казармам, где мы наконец-то отдохнём, восстановимся и поедим. Спустя пять минут, нас тряхнуло и двери открылись, после чего все вышли в обширный прямоугольный коридор вдоль которого через каждые десять метров стояли широкие двери. За каждой такой дверью находилась казарма отдельного отряда. Солдаты пошли вперёд и начали расходиться по своим комнатам. Двери лифта закрылись и судя по гулу, он отправился куда-то в свою сторону. Я побрёл вдоль коридора к своей казарме и спустя пять минут, я увидел одно из множество бронированных дверей. Нажав на рычаг, дверь открылась в сторону, и я вошёл внутрь. Казарма не представляла из себя более чем обширный коридор с множеством лежащих на высоте метра капсул. Большие, тёмные, со множеством трубок и кабелей. Судя по синим огонькам, в некоторых из них уже лежали члены моего отряда. Красные сообщали о пустой камере. Пройдя к своему, я приложил руку к сканеру на капсуле и та раскрылась, откидывая крышку вверх, раскрывая мне своё чрево, но ничего не было кроме мягкой обивки и множество скрытых инструментов, которые залечивали наши раны, пока все спали. Сзади меня из пола поднялся шкаф, в котором я повесил свою форму и обувь, после чего спрятал оружие, закрыл дверь шкафа и тот опустился обратно в пол. Я лёг в капсулу и как только датчики обнаружили, что кто-то залез внутрь, крышка закрылась и меня поглотила тьма.