Маленькое солнышко

      Семнадцатое октября — самая середина осени, на ум сразу приходят красивые пейзажи в жёлто-красных тонах, тишина на улицах, ведь все на работе или учебе — одна благодать. Но не всё так прекрасно, как хотелось бы. Сегодня весь день просто отвратительная погода. Мало того, что с самого утра льёт, как из ведра, так под вечер началась самая настоящая гроза с громом и молнией, и вдобавок ещё и ветрюган сильный поднялся, из-за чего на улице находиться стало просто невозможно. Хотя что там, дома было тоже не очень приятно, только если под пледом, с кружкой горячего чая и любимой музыкой в наушниках, чтобы не слышать всего того, что устроила матушка-природа. Любой человек был бы рад оказаться дома в тепле и уюте, но только не Марк.       Марк просто обожал дождь, и поэтому сейчас он сидел на подоконнике в своей комнате и наслаждался всем тем, что творится на улице. В свои восемь лет он не боялся ни молний, ни грома — главное, чтоб в окно стучали капли дождя, заполняя весь дом приятным шумом, который Марк, кажется, готов слушать вечно. Только в такие минуты мальчик ощущает спокойствие, нет никаких дурацких мыслей или ещё чего-то — тишина да покой и больше ничего. И казалось бы, восемь лет, какие могут быть мысли, кроме как быстрее оказаться на улице и поиграть с друзьями или же побыстрее включить любимую игрушку на компе. Но, знаете, когда ты года два назад потерял маму, как-то становится совсем не до друзей или каких-то там игр. Но Марк, даже несмотря на его столь юный возраст, сильный и умный мальчик и понимает что к чему в этом неидеальном мире. В какой-то степени он уже начал отпускать это, хотя больно было всё так же, прям как тогда, в больнице. Но он справлялся, недаром говорят, что время лечит. И всё было бы хорошо, да вот только отец всё чаще стал говорить о какой-то Сыльги. Опять же, Марк не глупый, давно понял, что стоит ждать новых людей в доме. И, видимо, этот день настал. Сегодня в такой, казалось бы, прекрасный день, папа сказал, что его ждёт сюрприз. Марк сразу догадался, что сегодня его познакомят с его новой «мамой». Вот только мальчик не понимал одного: папа сказал о «сюрпризе» ещё утром, часов в десять, а уже почти восемь вечера — это было очень странно. Марк, конечно, мог просто пойти лечь спать, а завтра уже познакомиться с Сыльги, но он решил, что лучше уж сегодня с этим разобраться, чтобы ночью всё хорошо обдумать и попытаться принять это, завтра все равно выходной. И только мальчик подумал о том, что его отец задерживается, как на первом этаже послышались какие-то голоса. Громко вздохнув, Марк слез с подоконника и пошёл встречать гостей. Спустившись, он только хотел было поздороваться, как вдруг замер, увидев двух промокших взрослых, что так счастливо улыбались, смотря на какой-то кокон из одеял. — Эм…пап, — Марк всё-таки обратил на себя внимание, спустя несколько секунд. — Ох, Марк-и, — по отцу мальчика было видно, что тот безумно рад, но одновременно он очень нервничал, — как бы это… — Говори, как есть, отец, я уже не маленький. — В общем, это Сыльги, я давно про неё тебе рассказывал, и она моя жена и твоя… — Вот последнюю фразу лучше не говори, — резко превал Марк отца, а затем повернулся к выше названной персоне, — аджума, обидеть я вас не хотел, если что, но сами поймите, маму вы мне не замените. — Ох, конечно, — спокойно начала Сыльги, нежно улыбаясь, — я всё понимаю, Марк. И можешь обращаться ко мне просто по имени. — Хорошо и спасибо. В любом случае, вы теперь часть нашей семьи и, я так понимаю, на этом сюрпризы не заканчиваются, отец? — Да, — как-то громко выдохнул глава семьи, подходя с тем самым коконом к своему сыну, — Марк-и, это Донхёк — твой младший братик. — Боже, ну, приветик… — когда Марку передали ребёнка, он попросту застыл на месте, рассматривая такое маленькое, милое, кругленькое личико, единственное, что было в его голове так это, — маленькое солнышко.       По правде говоря, Марк не хотел даже знакомыми становиться с этой женщиной. Но увидев, что благодаря ей, на свет появилось такое маленькое чудо, как Донхёк, он готов и друзьями стать с Сыльги, пусть только позволяет не отходить никуда от этого солнышка и заботиться о нём. Как бы сильно Марк не любил дождь, но теперь в его жизни появилось маленькое солнышко, которое он ни на что не променяет.       С самой первой встречи Марк всё своё свободное время тратил на новоиспеченного младшего братика. Мальчик даже гулять ходить стал значительно реже, ведь дома его ждало маленькое солнышко, по которому за весь день он успевал дико соскучиться.       Приходя домой со школы, Марк сразу же бежал к Донхёку, что обычно в такое время был с Сыльги, брал малыша на ручки и уходил с ним к себе. Ынхо с женой первое время пытались забирать Донхёка обратно, чтобы Марк мог отдохнуть и спокойно заниматься своими делами, не отвлекаясь постоянно на малыша. Но это они думали, что старший вечно отвлекается, пока однажды не зашли в очередной раз к тому в комнату и не увидели следующее: Марк сидел на своей кровати, одной рукой держал Донхёка, что мило сопел, другой же делал какие-то записи в своей тетради и, покачивая головой в такт, напевал какую-то приятную мелодию. — Марк-и? — намиловавшись вдоволь такой картиной, Сыльги всё же дала о себе знать. — М, да. — Что делаете? — спросил Ынхо, заходя в комнату и подходя к сыновьям. — Математику. — Хёк-и не мешает тебе? — Как он может мешать? — на самом деле Марк никак не мог понять, почему родители каждый раз приходили и забирали его солнышко, — Эй, ну только не надо его забирать. Он правда мне ничуточки не мешает. — Уверен? — Да, пап. — Ладно, мы пойдём, — тепло улыбнулась Сыльги, утаскивая мужа из комнаты, — занимайтесь.       Когда до Марка дошло, почему же каждый вечер у него забирали ребёнка, он так удивился. Ну, то есть, как это маленькое чудо может мешать?! По правде говоря, Донхёк для Марка был источником сил и вдохновения. Он мог прийти домой чертовски уставшим или жутко расстроенным после какой-нибудь контрольной, например, но как только он видел его любимое солнышко, брал его на ручки, обнимал, целовал, Марк прям чувствовал, как вся энергия, что исчерпалась за весь день, быстро возобновлялась. Даже если Донхёк капризничал и плакал, старшему всё равно всё устраивало, главное, чтобы малыш был рядом. К тому же, сам малыш будто чувствовал своего брата и с ним был всегда спокоен. Сыльги даже как-то заметила, что Хёк-и и спит лучше со старшим. Именно под таким предлогом Марк иногда забирал малыша к себе на ночь. И по этой же причине через некоторое время он начал уговаривать родителей, чтобы Донхёк наконец перебрался в комнату старшего, на что те всегда отвечали одно и то же: « Скоро, Марк-и, очень скоро.» И эти скоро наступили только на трёхлетие Донхёка.       Что в месяц, что в год, что в пятнадцать лет Донхёку всегда было комфортно рядом с братом. Ведь Марк всегда рядом, всегда поможет, поддержит, утешит, а если надо, то может и просто посидеть в тишине с ним — даже этого иногда хватает, чтобы привести мысли в порядок и отдохнуть после тяжёлого дня. Надо отметить, что Марк для Донхёка был тоже некой подзарядкой, они словно подпитывали своей энергией друг друга, когда это было нужно. Один из них может прийти к другому в абсолютно любое время: будь то раннее утро; день, когда у обоих уроки; глубокая ночь — неважно, каждый из них всегда найдёт помощь и поддержку от брата. И даже если весь мир обернётся против одного из них, второй, не раздумывая, встанет на сторону первого и будет того защищать до самого конца. И как бы хорошо всё ни было, всегда есть какое-нибудь «но».       Если говорить о каждом из мальчиков по-отдельности, то это два абсолютно разных человека. Марк — тот самый парень, которого знает чуть ли не каждый второй в школе. Благодаря своей общительности у него много друзей, что, на самом-то деле, не особо удивительно, всё прекрасно с учёбой, хоть Марк и не отличник, нет проблем ни с учителями, ни с кем-то ещё из школы, и ко всему прочему он ещё и капитал команды по баскетболу. Ну и не сложно догадаться, что помимо большого количества друзей, у Марка было просто огромное количество фанаток. И если сначала Марку это всё даже немного нравилось: внимание девочек, да и не только, подарочки и всякое такое — то сейчас парня это откровенно бесило, он даже в туалет нормально не мог сходить. И вроде в чём проблема, скажи ты им и всё, но увы. Марк тысячу раз говорил, что ему это всё не нравится, и просил перестать его доставать, но люди, похоже, глупые и не могут понять таких элементарных вещей, что от них хотят, из-за чего Марку иногда просто-напросто неприятно находиться в школе. В такие дни он очень благодарен своему лучшему другу Джонни, который в такие моменты просто уводил Марка куда-нибудь подальше от толпы не самых умных людей. Познакомились два друга в средней школе: Джонни переехал в Корею из Америки в середине учебного года, он плохо знал язык, и ему было трудно в новой школе. Но ему повезло, в первый же день к нему подошёл Марк и предложил помощь, ведь тот сам пережил в своё время переезд в другую страну. Так и познакомились два иностранца, что вскоре стали не разлей вода. Что Марк, что Джонни, очень дорожили их дружбой, ведь за всё это время они стали самыми настоящими бро, которые всегда протянут руку помощи друг другу. Хоть парни и не рассказывали о всех своих проблемах друг другу, ведь они мужики, сами справятся. Но иногда, когда они собирались за баночкой пива, могли и поговорить по душам, и рассказать что-то, что уже давно терзает их. Будь то непонятная симпатия к парнишке из параллельного класса или же усилившееся с каждым годом далеко не братская любовь к своему младшему брату.       Если старшему брату неприятно находиться в школе бывает только иногда, то вот младшему тут не нравится большую часть времени. Он не был изгоем или что-то в этом роде, нет, у него была парочка верных друзей, с которыми он уже несколько лет вместе, Донхёк к тому же был отличником, в отличие от брата, и любимчиком почти у всех учителей. И вот, какие могут проблемы у такого хорошего мальчика, вроде бы и, правда, никаких, если бы в мире не было мудаков. Ладно с миром, не было бы их хотя бы в его классе, было бы всё гораздо проще — его бы никто не травил и не доставал по поводу и без. На самом-то деле, Донхёк очень милый и добрый паренёк, он всегда поможет одноклассникам и не только, если тем нужна помощь в учёбе или ещё в чём-то. Он так же был верным другом: с Джено и Джемином он познакомился ещё в младших классах, у мальчиков сразу завязался разговор, после того дня так они стали лучшими друзьями. Знаете, эта троица была из тех друзей, что никогда не расставались, они всегда и везде были вместе, они ничего не скрывали друг от друга, если у одного что-то произошло, то об этом обязательно узнают остальные два, причём в тот же день. Парни или пидружки, как они сами себя называли, очень часто собирались у кого-то из них на ночевку, они просто обожали это. Ночевки для этой компашки были чем-то особенным. На них они будто попадали в другую вселенную, где есть только эта троица. Каждую такую ночь парни узнавали что-то сокровенное друг о друге, что-то, что давно сидело в ком-то из них. К слову, одна такая ночевка закончилась тем, что Джено и Нана, прозвище Джемина, начали встречаться, а вот последняя обернулась признанием Донхёк в том, что ему, походу, нравится его старший брат. — Я дома! — донёсся из прихожей слегка грустный голос Донхёка, — Мам? Пап? Марк-и? Я один дома что ли? — Хэчан-и? Ты что-то рано сегодня…что-то случилось? — обеспокоенно спросил Марк, подойдя к своему брату.       Между делом, Хэчан — это прозвище, что дал старший своему брату ещё при первой их встрече. Если дословно, то Хэчан — полный солнца или что-то в этом роде. Марк с самого начала говорил, что Донхёк — маленькое солнышко, поэтому то его мозг и выдал однажды такое подходящее Хэчан — Я…я просто устал, не бери в голову, — Донхёк лишь отмахнулся и, подойдя к старшему, упал к нему в объятья, желая получить дозу заботы и любви, — и я же просил меня так не называть, когда… — Мы одни — у родителей какое-то внеплановое совещание, — Марк стоял, обнимал младшего и улыбался, как дурак, вроде бы ничего необычного, простые обнимашки, но для него это всегда что-то особенное, — кушать хочешь? — Угу, — очень тихо ответил Хёк, наслаждаясь запахом такого домашнего хёна и утыкаясь носом куда-то в шею. — Тогда иди переодевайся, а я пойду готовить. — М-м, не, давай ещё так постоим. — Солнышко, давай топай, я тоже голодный, — не хотя, но Марк всё же отстранил от себя Хёка и направил в сторону лестницы. — А солнышко получит поцелуй? — Как только оно переоденется, так сразу.       Услышав последнюю фразу своего брата, Донхёк аж побежал наверх, чтобы быстрее вернуться. Когда-нибудь Марк перестанет умиляться своим братом, но явно не в этой жизни. Проводив Донхёка взглядом, старший пошёл на кухню. Парень не хотел прям сильно заморачиваться, поэтому решил просто сварить рамен и сделать простенький кимпаб. Пока Марк возился с овощами, краем уха он уловил тихий топот босых ног на лестнице, что означало одно — его братик переоделся. Он даже повернуться не успел, как почувствовал руки на своей талии, а по позвоночнику побежали мурашки от чужого дыхания на собственной спине. Отложив всё ненужное, Марк развернулся в руках младшего и прижал того к себе, зарываясь одной рукой в мягкие волосы и начиная их перебирать, это всегда успокаивало, причём как самого Донхёка, так и Марка. — Тебе так нравится ходить в моих футболках? — улыбнувшись, спросил Марк, когда увидел, во что именно переоделся его брат. — Угу, — и снова очень тихо, Донхёк будто боялся, что его кто-то услышит. — Хэчан, что случилось? — Я же уже сказал, что ничего. — Хэчан, — старший немного отстранился и, взяв Хёка за подбородок, заставил того посмотреть ему в глаза, — я же вижу, что тебя что-то беспокоит. Просто расскажи, ты же знаешь, что мне можешь доверить всё, что угодно. — Я…ты вообще-то обещал мне поцелуй, — Донхёк понимал, что этот разговор неизбежен, ведь брат всегда видел его насквозь, он просто хотел немного его отсрочить. — Ну что за ребёнок, ей Богу.       Марк пока не стал напирать с этим, Хёк всё равно расскажет, что произошло рано или поздно. А сейчас можно и расслабиться. Аккуратно подхватив Донхёка на руки и усадив его на столешницу, Марк начал осыпать лицо младшего поцелуями, прекрасно зная, что Хёки это просто обожает. И каждый раз, когда Марк так делал, Донхёк будто выпадал из реальности, он просто сидел и так нежно улыбался, что казался самым счастливым человеком на всём белом свете. Вероятно, так и было. Когда старший поцеловал уже буквально каждый миллиметр личика своего брата, он перешёл на самое сладкое, на губы. Марк до одури обожал целовать губки Хэчана, они у него были такие мягкие и сладкие, ещё и со вкусом арбузика благодаря любимому бальзаму младшего, из-за всего этого у старшего просто сносило крышу.       Иногда старший настолько терялся в ощущениях, что забывал абсолютно обо всём, он просто наслаждался всем этим и мог целоваться просто часами — это без преувеличения. И самым офигенным в такие моменты для него был, как ни странно, конец, когда Марк медленно отстранялся от Хёка, между их опухшим от такого долго поцелуя губами тянулась тонкая паутинка слюны, изо рта будто начинал идти пар от накалившийся обстановки, а по комнате разносилось тихое сбившееся дыхание Хэчана, что находился словно в прострации и пытался прийти в себя. Только в такие моменты Марк мог наблюдать своего брата таким расслабленным, немного беспомощным и чертовски сексуальным. Он бы и сейчас не прочь так сделать, но, к сожалению, нет, в любой момент могли вернуться родители, а ни Марк, ни тем более Донхёк не были пока готовы открываться родителям, хотя друг другу они открылись почти три года назад.       К слову, осознание того, что им обоим нужно серьёзно поговорить пришло к каждому из них почти в одно и то же время, но первым решился, на удивление, Хэчан. Это была самая напряжённая и в каком-то роде даже пугающая ночь в их жизни. Благо, она закончилась наилучшим для них образом, собственно, поэтому то они сейчас и целовались, а не просто разговаривали по душам, как обычные братья. Но никто из них об этом, естественно, не думал, особенно Хэчан.       Донхёк почти сразу же, как только почувствовал на своих губах губы своего хёна, притянул Марка к себе, закинув на того ножки, и стал блуждать руками по его телу. Из-за того, что старший был капитаном команды и у него было очень много тренировок, тело у Марка было просто прекрасным. Красивые подкаченные руки с вечно выпуклыми венами, что сводили иногда Хёка с ума; широкая мускулистая спина, за которой было не страшно спрятаться; эстетичные кубики пресса, которые младший при любой возможности обводил своими тонкими пальчиками; подтянутая попка, что вечно приковывала к себе чужие взгляды; длинные спортивные ноги, которые были частенько открыты из-за любви Марка к шортам — всё было просто прекрасно и с каждым днём становилось всё лучше и лучше. Марк тоже не отставал от младшего и, опустив свои сильные руки на его бёдра, несильно сжимал их, ловя губами тихие стоны Хэчана, и постепенно подымался выше, забираясь под футболку. Если Марк был спортивного телосложения, то вот Хэчан наоборот. По сравнению с Марком он был крошечным и худеньким: с тонкими маленькими ручками, что идеально гармонировали с руками старшего; с плоским мягким животиком, который Марк любил целовать не меньше, чего его губы; с красивыми ножками, которые некоторые из зависти назвали бы женскими, но никто не отрицает, что они чертовски привлекательны, особенно бёдра и ягодицы, которые так и хочется потрогать, что, собственно, и делает Марк при любом удобном и не очень случае. Донхёку, к слову, это нравится ничуть не меньше, чем старшему.       Почувствовав нехватку воздуха, первым отстранился Хэчан, опустив голову и сильнее прижимаясь к старшему. Он был так рад, что Марк ничего не спрашивает сейчас, а просто ждёт. Хёку и правда это было нужно. — Это всё из-за Сынквана, — тихо начал Хэчан, когда Марк отстранился от него и вернулся к готовке. — Опять этот мудак? — Угу, он сказал кое-что, — Донхёк прижал ноги к себе и уткнулся в них, делая тем самым свой голос максимально тихим, — он увидел в телефоне нашу с тобой фотографию и…и… — Эй, всё, что угодно, помнишь? — Марк вновь отложил всё и вернулся к Хёку, беря его за руку и заглядывая ему в глаза, когда младший вдруг замолчал. — Он спросил, каково это быть сучкой собственного брата. Я…я растерялся, ничего не ответил, и он выдал что-то типа: «Ха, я что, прав?!» Все начали ржать, кто-то пытался ещё что-то сказать, а я просто убежал…потом меня, правда, догнали Джено и Нана, и оказалось Джено врезал Сынквану и все сразу успокоились, но…но я просто сбежал, я даже не пытался оправдаться, я… — Эй, эй, всё хорошо! — Марк сразу же обнял Хэчана, как только заметил слёзы в его глазах, и начал успокаивать, — ты всё правильно сделал. Поверь, если бы ты начал оправдываться, всё могло обернуться ещё хуже. Так что всё отлично. А Джено красавчик и отличный друг. И вообще, этот Сынкван не стоит и волоса твоего, я уж молчу про слёзы! Понял меня?! — Угу, — ответил Хэчан, шмыгая носом, — спасибо, Марк-и, я люблю тебя. — Я тебя тоже люблю, солнышко, — увидев улыбку на любимом личике, Марк тоже улыбнулся и крепко-крепко обнял его, так крепко, что Донхёк начал просить о пощаде, — ладно-ладно, всё, отпускаю. — Ух, я выжил, — засмеялся Хёк, почувствовав свободу. — Ну тебя, — старший тоже не сдержал лёгкого смешка и вернулся всё-таки к готовке, — давай, наконец, поедим, окей? — Да-а-а! Я безумно голодный!       Доделав последние приготовления, Марк вместе с Хэчаном накрыли на стол и, наконец, принялись за еду. Долго, за разговорами, они не сидели, как обычно любят это делать, сегодня не тот день. Закончив с обедом, парни быстро всё убрали, Донхёк вымыл посуду, что накопилась за весь день, и они уже направились наверх, как Марк резко поднял Хэчана и, заставив младшего обхватить свой торс ногами, переместил свои руки с талии на ягодицы, несильно сжимая их и начиная выцеловывать его шею, получая в ответ на такие провокационные действия тихие стоны. Хэчан же медленно таял от удовольствия и сильнее прижимался к брату, чтобы чувствовать его как можно больше.       Парни не сразу сообразили, куда они шли и зачем, но через время Марк заметил, что стоять как-то неудобно и направился в их спальню, ни на секунду не прекращая свои ласки. Они были настолько увлечены друг другом, что не замечали буквально ничего вокруг и никого. Парни даже не услышали, как открылась входная дверь и Сыльги крикнула на весь дом, что они вернулись. Родители, конечно, очень удивились, когда увидели на лестнице своих целующихся детей, но не стали им мешать, прекрасно зная, что рано или поздно они сами всё расскажут. — А я тебе говорила, что не может быть братская любовь такой сильной! — начала вдруг Сыльги, когда они с мужем оказались на кухне. — Боже, ладно, будет тебе кофе-машина. Довольна? — сколько бы лет ни прошло, Ынхо никогда не запомнит, что спорить со своей женой нельзя, ведь та всегда каким-то образом оказывается права. — Более чем. — Как думаешь, когда они нам скажут про свои отношения? Или хотя бы начнут намекать, не знаю. — Думаю, скоро…очень скоро, — ответила Сыльги, мягко улыбаясь и вспоминая, какие её сыновья счастливые, когда вместе.       Оказавшись в комнате, Марк, всё так же не отпуская младшего, приземлился на кровать и, немного отстранившись от Хэчана, дал тому возможность удобнее усесться. И как только копошение со стороны младшего прекратилось, Марк вновь прильнул к столь любимым губам и пробрался руками под футболку младшего. — Хён, — отстранившись, Донхёк вдруг засмеялся и стал убирать руки старшего, — щекотно же! — Прости, — через смех ответил Марк, но руки пока не спешил никуда убирать, — просто так захотелось это сделать, что я не смог удержаться. — Ах ты! — Донхёк был полон возмущения и жажды мести.       Не тратя ни секунды, Хэчан начал безжалостно щекотать своего брата, наслаждаясь сладкой местью по полной программе. Комната наполнилась громким смехом двух парней, что так любили иногда вот так вот подурачиться, будто они всё ещё маленькие дети без каких-либо проблем. Мужественно вытерпев несколько минут этой сладкой пытки, Марк решил напомнить Хёку, кто здесь старший брат. Одним резким движением Марк оказался поверх Хэчан, который немного испугался такой внезапной смене позиций, так ко всему прочему ему ещё и руки над головой задрали. Вот в такие моменты, когда он становился абсолютно беспомощным, Донхёк очень жалел, что у него такие тонкие ручки, что без каких либо усилий помещаются в одной руке старшего. И в итоге Хэчану ничего не остаётся, как строить щенячьи глазки и молить о пощаде. — Хён, одумайся, — умолял Хэчан, надеясь на благосклонность старшего брата, — пожалуйста, не надо! — Ты так редко называешь меня хёном, — Марк тепло улыбнулся и, перевернувшись на спину, уложил Хэчана сверху, — даже не привычно как-то. — Марк-и мне нравится больше, — расслабившись, Хэчан устроился поудобнее на своём брате и, немного приподнявшись, продолжил, — а хён хочется говорить только при каких-то определенных обстоятельствах. — А Минхён совсем не хочется говорить, что ли? — немного грустно спросил Марк, медленно перебирая волосы младшего, причём у него было точное ощущение, что на его груди лежит не его брат, а маленький котёнок. — Не правда! Мне хочется тебя так называть, просто…просто в очень особые моменты… — Ха, ладно, — старший ухмыльнулся и, наощупь найдя руку брата, взял её в свою и, притянув, поцеловал, — надеюсь, я доживу до этих моментов. — Доживешь, куда ты денешься, — хихикнул Донхёк и прижался к груди Марка, вслушиваясь в тихое и такое родное сердцебиение, — кстати, а почему, я как ни окажусь под тобой, ты всегда нас местами меняешь? М? — Не знаю, просто мне так больше нравится. Ты же такой маленький, как котёнок прям. — Ну вот и зачем ты сказал про котёнка?! — немного приподнявшись, Донхёк начал возмущаться и дуть губки, желая показать, как сильно он недоволен, — Ты же прекрасно знаешь, что я очень хочу нам котёнка! Марк, блин! — Ну, прости, солнышко! — Дурак! — немного громко выпалил Хёк и, приняв сидячее положение, не сильно, даже больше в шутку, ударил Марка в грудь. — Ну, прости, мой хороший, ну, — старший пытался вымолить прощение, и чтобы немного ускорить сей процесс, притянул Хэчана обратно к себе и начал очень медленно осыпать его личико нежными поцелуями, — ты же всё равно меня любишь, да? — Так нечестно! — Хёк пытался сделать вид, что он возмущён и обижен, но это было бесполезно, потому что Донхёк чертовски любил, когда Марк его вот так целовал, — Это читерство! — Ты не ответил на мой вопрос, малыш, — у Марка сейчас был такой томный голос, что даже он сам его не узнал. — Люблю, — Хэчан просто плавился от удовольствия в этот момент, — очень люблю.       Услышав, наконец, то, чего так хотелось, Марк мягко улыбнулся и прильнул к таким манящим губам своего брата. Поцелуй вышел практически детским, он был совсем невинным, без какого-либо намёка на пошлость, только чистая любовь и нежность. — Я тебя тоже очень сильно люблю, Хёки, — сказал старший, отстранившись от брата буквально на пару миллиметров, и после быстро чмокнул того в нос.       Получив очередную дозу поцелуев, Хэчан с счастливой улыбкой на лице примостился на груди у брата. После недолгого молчания, которое абсолютно никого не смущало, комната наполнилась двумя тихими голосами, что начали обсуждать повседневную рутину, планы на выходные, учёбу, как говорится, обо всём и понемножку. Парни так увлеклись разговорами, что совсем не заметили, как наступил вечер, они в очередной раз оказались в их собственном мирке, где, кроме них двоих, ничего не имело значения. Но в дверь неожиданно постучали, и на пороге комнаты появилась улыбающаяся Сыльги. — Мальчики? — Да, — в голос ответили братья. — Идёмте кушать. — Сейчас спустимся, — ответил Марк. — Иногда мне кажется, что они с папой всё давным-давно знают, — выдал Хэчан, когда они остались вдвоём. — Может быть, — мягко улыбнулся старший, смотря на место, где пару секунд назад стояла Сыльги.