***
Дым от догорающих пожаров клубился над Хогвартсом. До боли яркое голубое небо проглядывало сквозь дымовые столпы. Такое красивое голубое небо, чистое и теплое. Оно казалось таким любящим и нежным, как и его глаза, когда он смотрел на нее. В ушах стоял звон, заглушающий стоны раненых, а в носу свербил такой горький запах полыни. Как много раз он задавался вопросом: "Если бы я просто лег здесь, она легла бы со мной, позабыв обо всем мире?". И вот он увидел ответ. Они лежали на мягкой траве, держась за руки. Вместе. Он видел ее широко открытые глаза, видел, как они лихорадочно бегали, пытаясь увидеть хоть что-то кроме темноты. Его большая рука сжала ее маленькую, пока еще теплую ладошку, словно говоря, что он рядом, что она может не боятся. И она медленно закрывает побледневшие от слепоты глаза. – Не закрывай их, прошу, – хрипло выдыхает он. Воздух с тихим шипением вышел между его потрескавшихся губ. И она послушно открывает бледно-карие глаза. Она ничего не видит, но смотрит прямо на него, она больше не боится.***
Forget what we're told Забудь всё, что нам говорили, Before we get too old Прежде чем мы станем слишком старыми, Show me a garden that's bursting into life Покажи мне сад, который только расцветает.***
Он помнил то лето в Норе. Тогда не было войны, тогда все были живы, тогда не пахло так невыносимо полынью. И только небо, до слепоты яркое и голубое осталось прежним. Тогда они лежали на опушке под яблоней, так же держась за руки, только ее ладони не были такие ужасно холодные, тогда ее глаза были ярко-карими, а вокруг слышался смех. В то лето они были счастливы. Она мечтала о том, какой у них будет замечательный сад, как по нему будут бегать их рыжие детишки, а в воздухе будет пахнуть полынью. Как жаль, что теперь этот запах ассоциируется у него со смертью. Тогда они верили в счастливую старость, тогда они верили в жизнь. На его лице промелькнула улыбка. Из уголка рта потекла маленькая капелька крови, и пусть ее рука с каждой минутой становилась холоднее, он был счастлив, ведь благодаря ей он знает, какая у них могла бы быть жизнь.***
We'll do it all Мы сделаем всё это, Everything Всё, On our own Сами. We don't need Нам не нужно Anything Ничего Or anyone И никого.***
В тот день они не отходили друг от друга. Война. Это слово так не вязалось с ними, оно так им не подходило. Хотя это слово не подходит никому. Яркое, голубое небо затягивалось серыми тучами, лица окружающих мрачнели с каждой секундой. Он смотрел вокруг и изо всех сил боролся с желанием закричать, запаниковать. Но она взяла его руку, и поднесла к своим теплым розовым губам, которые он так любил целовать. Ее непослушные волосы рассыпались по плечам, а рот растянулся в улыбке. Он помнил, как она сказала: –Я всегда буду помнить сколько у тебя веснушек, – и засмеялась, – Их тысяча сто двенадцать. Ровно. – А я всегда буду помнить твои глаза, – он помнил, как тревога моментально исчезла, стоило ему увидеть ее ярко-карие глаза. Он помнил, как сказал, – Мы всё сможем, нам никто не нужен кроме нас, мы всё сделаем.***
I don't quite know Я не вполне понимаю, How to say Как рассказать о том, How I feel Что я чувствую. Those three words Эти три слова Are said too much Говорят слишком часто, They're not enough Их не достаточно.***
Он никогда не умел говорить о своих чувствах, да и не хотел говорить. Так было до того, как он встретил ее. С каждым новым днём, проведенным рядом с ней, он боялся, что она не поймет, как сильно он ее любит. Все так легко разбрасывались теми тремя словами, и он не хотел их говорить ей. Не хотел чтобы их отношения были как у всех, ведь они действительно были особенными. Они были искренними и чистыми, они были вечными. И сейчас, лёжа рядом с ней на мягкой траве, он ни разу не пожалел, что не сказал этих трёх слов, ведь он нашел для нее особенные, те, которых будет достаточно. – Твои глаза такие, – кровь во рту мешала ему говорить, но он бы не простил себе молчания, особенно, когда ее рука с каждой секундой становилась холоднее, – Твои глаза такие прекрасные. Они как горячая карамель, ты знаешь? – А у тебя всего тысяча сто двенадцать веснушек, – ее голос раздался тихим хрипом, а рука стала ледяной. Последний выдох раздался тихим свистом.***
All that I am Все, кем я являюсь, All that I ever was Все, кем я когда-либо был, Is here in your perfect eyes, they're all I can see Здесь, в твоих прекрасных глазах, они — это все, что я вижу .***
В ее застывших белесых глазах отражалось солнце. И пусть они больше не светились карамелью, но для него они по прежнему были самыми прекрасными и тёплыми. Горький запах полыни наполнял нос, а ярко-голубое небо ослепляло. Вокруг было так много людей, но для него существовала только она и ее большие карие глаза.***
If I lay here Если бы я лежал здесь, If I just lay here Если бы я просто лежал здесь, Would you lie with me and just forget the world? Ты бы легла со мной, позабыв обо всем мире? Как много раз он задавался вопросом: "Если бы я просто лег здесь, она легла бы со мной, позабыв обо всем мире?". И вот мы видим ответ. На траве лежали двое. Фред Уизли и Гермиона Грейнджер. Их навсегда застывшие глаза были открыты, а уже холодные руки переплетены. Над ними простиралось ослепляюще голубое небо, а в воздухе витал горький запах полыни.