Comeback

«— 11 лет вместе. И дальше вместе пойдёте? — Да» Мосты догорали за Жениной спиной. Олимпийские слёзы, гипс на лодыжке, рамка с её фотографией на столе Этери, две серебряные медали в бархатных коробочках. Она не хотела оборачиваться. Не хотела больше боли. Медведева думала, что там, за океаном, она забудет про «Хрустальный». Женя меняла все: причёску, одежду, стиль программ, окружение. Бежала от самой себя без оглядки, и все в ней кричало: «Посмотри, я уже совсем не та, что прежде!». Но щемящая тоска в груди каждый раз напоминала ей, что она движется по замкнутому кругу: нельзя стереть из памяти одиннадцать лет жизни. Женя проходила мимо Тутберидзе и одёргивала плечо каждый раз — много лет Этери до хруста в рёбрах сжимала в объятиях Медведеву, шепча на ухо нежные слова. Теперь она провожала бывшую спортсменку холодным взглядом. Так, будто просто прохожие. Будто и не было ничего. Ни привязанности, ни доверия, ни на двоих одних секретов. Ничего. Парадокс: были самыми родными, а стали самыми чужими. Женя помнила, как искрилась Этери, искренне улыбалась ярче любой звёзды, когда они вместе били рекорд за рекордом. Женя помнила и то, как навзрыд рыдала в Пхёнчхане, как дрожали её руки и тряслись плечи. Медведева закрывала глаза: это было слишком больно. Желание бродить по просторам своих воспоминай пропадало. Женя бежала так долго, что не заметила, как вернулась назад. Домой. Не заметила, как «Каренина» продолжилась в «Маскараде». Как услышала голос Этери, обращённый к ней, спустя два года и не почувствовала этого времени. Она была все той же Женей-в-кляре, которая валялась на льду и звонко смеялась. Тутберидзе смотрела «Алегрию» сосредоточено, внимательно. Ловила глазами каждое движение. Она видела то, за что когда-то полюбила Медведеву — бесконечное, непреодолимое желание бороться. Бороться, стискивая зубы. Бороться через боль. Бороться всегда. Медведева вернулась на родной каток. Перед глазами мелькало все её детство, проведённое здесь. Все её взлеты и падения. Все её слёзы, все её медали. Все её выученные прыжки. Все программы, которые были поставлены на этом льду. Она будто никогда отсюда не уходила, будто не прижила целую, совсем другую жизнь за два года. Пустота в душе Тутберидзе заполнилась — вернулась домой её родная Женя. «— У нас с Этери Георгиевной все хорошо»