Пепел

Голоса девочек встревожили гулкий переход, и Шион шмыгнул за столб, прижался к стене, спрятался в тени, отворачивая лицо. Девочки, болтая, прошли мимо — только разнопестрые тряпки платьев взметнулись да весело отозвались бубенцы на браслетах. Что они тут делали в такой час? Тайком выбегали за пределы Улицы? Тогда бы не смеялись так звонко и беззаботно, а, подобно Шиону, крались бы закоулками тихо-тихо, как мышки. Всё равно стоило дать знать Смоки. Его сестра, Лала, знатно дурила девчонкам головы, мало что сама — шальная... Заодно не придется врать, куда Шиона понесло поздним вечером. Проверять границы, вот куда. С разросшимся населением это была необходимая процедура. Помимо прочих забот. Иногда ужасно хотелось, чтобы они вернулись в прежние времена, когда их маленькая компания из трех мальчишек боролась за право существования. Приходилось тяжко, местами очень, зато каждый отвоеванный день приносил радость, любая найденная или украденная еда считалась деликатесом, и худой кров казался теплым домом. Обустроенная Безымянная Улица, по идее, являлась воплощением всех мечтаний, однако Шион знал, какое она бремя. Смоки врос в Улицу, отдавая ей все свои соки, идеалы и будущее. Улица убивала его, жестоко и равнодушно, а Смоки добровольно шел на жертву, спокойно улыбаясь. «Мы должны защищать наш Дом и нашу Семью, Шион». Иногда Шиону ужасно хотелось всё бросить, уйти, подобно Каину, только, сделав подобный выбор, он никогда больше не вернется сюда, как не вернулся Каин, никогда больше не увидит Смоки. Последнее было намного страшнее других возможных кар. Шион выбрался из перехода и вдохнул воздух Города — немного прелый, как залежавшиеся яблоки с примесью квашенной капусты, душный и пыльный. И всё-таки было в нем что-то неуловимо кружащее голову. Здесь, за пределами Улицы, начиналась свобода. Шион огляделся по сторонам и сверился по старому телефончику, переданному ему через десятые руки. В телефоне были адрес, дата и время и короткое, но такое заманчивое: «У меня есть то, что вам нужно». Знал бы неизвестный, что нужное Шиону лежало вне досягаемости и вне реальности этого мира, и все-таки забыть про приписку не получалось. Возможно, Шиону просто хотелось вырваться за пределы Улицы и вроде как не из придури, по уважительной причине. Звучало смешно — и невероятно заманчиво. Уговаривая себя не придавать особого значения всяким незнакомцам, Шион сделал всё, чтобы попробовать испытать судьбу. Под нужным адресом скрывалась раменная — ничем не примечательная и похожая на сотню других. Внутри оказалось немного посетителей — молодой мужчина в деловом костюме, женщина средних лет с маленькой собачкой и пожилая пара. Шион, не задумываясь, сел рядом с мужчиной. — Вы хотели встретиться со мной. — Для начала закажите рамен и поешьте нормально, — мужчина степенно тянул бульон и явно никуда не торопился. — У меня нет столько времени. — У вас такие строгие порядки? Однако вы все-таки пришли сюда. Расслабьтесь. Ваша спешка принесет больше вреда, чем пользы. Тем более если вы откажетесь от сотрудничества, ваша единичная вылазка никому не бросится в глаза. А если согласитесь — каждый день вы будете рисковать. — Вам не кажется, что ваше предложение уже представляется не в выгодном свете? — Я не собираюсь вам врать. Шион заерзал на месте. Ситуация была странной. Обычно такие мужчины, как этот — со знаком, относящим его к якудза, — действовали угрозами, шантажом, заоблачными обещаниями. Парочку подобных они безжалостно скормили Безымянной Улице — в буквальном смысле. — Рисковать ради чего?.. — Ваш друг ведь болен, верно? Неизвестной болезнью, очень похожей на туберкулез с осложнениями вплоть до летального исхода. Только вот туберкулез лечится, а чем лечить эту болезнь — непонятно. Вашему другу становится все хуже и хуже, он угасает на глазах — а вы ничем не можете ему помочь. Ужасное чувство. — Зачем вы так? — по Шиону словно проехались катком. — Я не предлагаю вам денег, их вы и без меня можете заработать добычей кристаллов. Я предлагаю лекарство, — мужчина улыбнулся и протянул визитку. На ней значилось одно лишь имя — Нобору. — Взамен на что? — Шион давным-давно вырос из той поры, когда верил, что чудеса случаются за хорошие поведение и дела. На Безымянной Улице в это не верил никто. — Вам нужно будет организовать на территории Улицы фабрику, где ваши рабочие будут производить Red Room. Мои люди дадут подробный инструктаж, будут снабжать вас всем необходимым и следить за процессом. Ничего сложного, правда? Шион уставился на свои руки — худые, с просвечивающимися венами и не сходящими мозолями. Что только Шион не делал этими руками... Грехом меньше, грехом больше — Шион давно не боялся небесной кары. Если бы бог существовал — он бы уничтожил Безымянную Улицу, как когда-то уничтожил Содом и Гомору. Шиону иногда ужасно хотелось это сделать самому. «Предложите мне не лекарство, а взрывчатку. Смоки не спасти, пусть умрет быстро вместе со своим детищем. Я лягу рядом». — На какой трафик вы рассчитываете? — Триста килограммов в месяц. По четыре-пять в неделю. В голове Шиона завертелись цифры и прикидки. Нужно будет набрать человек двадцать не из болтливых, можно и таких, у которых уже нет языка. Red Room считался престижным гранулированным синтетическим наркотиком, огромными партиями утекающим по стране и за пределы. На территории SWORD, их Города, он был категорически запрещен и все равно тек тонкими ручейками. — Когда я смогу получить лекарство? — В конце месяца по результатам работы, — мужчина вытер рот влажным полотенцем и протянул руку. — Скрепим договор? Шион смерил внимательным взглядом эту руку — ухоженную и обрамленную дорогими часами. Вряд ли сидящему мужчине, столь много знающему о внутренней кухне Безымянной Улицы, приходилось когда-нибудь много и грязно работать. Обычно — как сейчас — такие заставляли работать других. И другие часто оказывались им еще и должны. — Я предпочитаю доверять подобные вещи бумаге. — Хорошо, — мужчина улыбнулся и полез в кейс, обтянутый черной кожей. «Я ничего от вас не скрываю, вы сами делаете выбор и взваливаете последствия на свои плечи», будто подводил он черту. Шион соглашался не потому, что вдруг отупел и поверил в благородство якудза — глупость какая, на такое не купится и ребенок, — а потому, что Безымянной Улице нужна была встряска. И чем мощнее, тем лучше. Пусть покажет давным-давно сгнившее нутро. Хотя Смоки и это не образумит. Но всё-таки... Шион возвращался до странного спокойный и даже не старался прятаться. С особой ненавистью и трепетом вел подобранным железным прутом по сводам и трубам, по камням и облупившимся стенам, по развешанным всюду веревкам с бельем и крышам палаток. Дом встречал его тысячью звуков, скрипящих, стонущих, вздыхающих, причитающих даже, но ни одной живой души кругом, будто все испарились. — Тебе тоже не спится, Шион? Иди сюда, — Смоки сидел у костра, расцвечивающего его, убирающего вечную бледность с лица и озорно играющего в кротких мудрых глазах. Шион прикусил губу. Нахлынуло воспоминание, как они — тогда еще втроем — долго пыхтели, чтобы пламя разгорелось, а потом жарили украденные сосиски, бесперебойно смеясь. Ушло-ушло-ушло... И не вернется. Нечего и мечтать. — Красиво горит, — Шион пристроился рядом, пошебуршил угли, отчего огонь недовольно взвился и заворчал. — Словно бы феникс. Смоки улыбнулся. — Ты всегда любил эту легенду. Хотя Безымянной Улице ближе не солнце, а ветер. Мы не можем всех обогреть, зато можем каждому пришедшему дать свободу жить так, как хочется, невзирая ни на что. Шион посмотрел на его просветленное лицо давно смирившегося со своей участью человека. Тянуло закричать: «Почему же ты лишил свободы себя?» и «Я не дам тебе умереть». В воздух от костра взметнулся серый удушающий пепел.