Cреди них

Альва нравилась Ромулу с самого начала их совместной работы на этой вулканической станции. Хоть и 90% времени им всем приходилось проводить в защитных костюмах, для удобства окрашенных в разные цвета для каждого исследователя, Ромул все равно любовался своей коллегой за работой и тихонько таял, когда удавалось разговориться на отвлеченные от работы темы и пошутить. У него даже выработался рефлекс на этот ярко-розовый цвет, в который был окрашен ее «скафандр» - он замирал, как только мельком видел эту ни с чем несравнимую фуксию, сразу же хотелось все бросить и пойти догнать ее, спросить, что ей снилось сегодня, предложить пообедать вместе, и обязательно помочь по работе. Со временем их совместное времяпровождение стало почти традицией. Они все чаще проводили вечера вместе, пару раз даже ночуя друг у друга. Ромул осторожно прощупывал почву и заходил чуть дальше в своих ухаживаниях маленькими шажками, как только видел и понимал, что Альва позволяет ему это. Сложно сказать, когда именно они переспали, слишком уж счастлив был Ромул рядом с прекрасной исследовательницей, чтобы помнить о таких мелочах, как дни и месяцы. А в их первый раз ему казалось, что он сейчас умрет от переполняющих его эмоций, и Альва, удовлетворенная и насытившаяся их близостью, с удовольствием съест его, как паучиха. И, если честно, Ромул бы даже не сопротивлялся, окажись он вдруг в сладких объятиях, в которых ему суждено было бы стать едой. О, какой же восхитительной была Альва… Все в ней было с щепоткой загадочности, с чем-то внеземным и чужим, незнакомым и странным, но не отталкивающим. Она странно смеялась, могла от души заливаться смехом, при этом не размыкая губ, она странно прикасалась к вещам, даже к самым привычным, сначала будто проверяя их пробным касанием, а затем уже трогая их как положено. Ее походка была необычной, мягкой и плавной, что даже шаги тяжелых защитных ботинок были на порядок тише, чем у остальных членов экипажа. Она странно пахла, и это явно не был запах шампуня или парфюма. После их первой совместной ночи Ромул стал ловить себя на мысли, что он и сам как-то изменился. Появилась какая-то апатия ко всем остальным коллегам по миссии, привычная еда перестала казаться вкусной, внимание рассеивалось во время работы, но сфокусироваться на любых других делах получалось без проблем. Да и перед Альвой он перестал робеть как раньше, сейчас же чувствовал себя гораздо увереннее в ее компании, и порой ему даже казалось, что он безошибочно может угадать ее настроение без всяких слов. Она не говорила ему об этом – из-за работы они вообще сегодня не успели перекинуться друг с другом даже парой слов – но он знал, что она ждет его сегодня вечером. Смотрел в зеркальный визор ее ярко-розового шлема и просто знал, что сегодня нужно будет прийти в ее комнату на ночь. Будто телепатические волны навевали ему нужные мысли и ассоциации, что-то вроде предчувствия, но обостренного в несколько раз. С его поведением стало меняться и тело. Физические нагрузки теперь давались с гораздо меньшим трудом, и те вещи, что раньше приходилось перетаскивать из корпуса в корпус вдвоем, Ромул теперь мог унести и один, так что теперь за день он успевал делать гораздо больше работы в одиночку, чем с кем-то еще. Но что странно, при таком обилии нагрузок, как умственных, так и физических, ему стало меньше хотеться есть. Раньше он с нетерпением ждал, когда в их местной теплице наконец созреют овощи, и можно будет отведать свежих салатов и нормальных блюд вместо питательной ароматизированной пасты. Теперь же ему в принципе было все равно, что положить на язык, и в большинстве случаев Ромул находил питательную пасту даже более привлекательной – не нужно ничего готовить и мыть после, проглотил, да и иди себе по делам, великолепная штука. Совместные ночи с Альвой тоже стали другими, более страстными и игривыми. Оглядываясь на свои первые пару раз, Ромул стыдливо осознавал, что это была лишь игра со стороны его возлюбленной, где она великодушно позволяла ему двигаться только по стандартному скучному сценарию, а он, будучи счастливым дураком, довольствовался и этим. Как странно, что он даже представить тогда не мог, как хороши взаимные укусы, шипение вместо стонов, облизывания вместо поцелуев и небольшие царапины по всему телу, на руках, на груди, на спине, на боках. Какая же она прекрасная… Он не перестал так думать даже когда в одну из жарких совместных ночей живот Альвы вдруг разошелся, как по рваному шву, и из ее чрева вырвался горячий вздох, вторящий тому, что соскользнул с ее губ. Испугался ли он? Нисколько, лишь любопытно взглянул в темноту разомкнутой пасти, где в глубине поблескивали зубы и мокрый язык. Ромул ничего не сказал, решив сначала принести удовольствие любимой, а потом уже и спросить, если останутся силы. С их выносливостью они теперь могли извиваться на простыне до раннего утра, и успевать высыпаться за пару-тройку часов до начала рабочего дня. - Не притворяйся, что не заметил. – сладко прошептала Альва, как только ослабила хватку на талии Ромула, и тот лег подле нее. – Ты всё видел. И что будешь делать? Он видел сквозь ночную тьму, как прекрасно она улыбается. - Ничего. Встану утром на работу, как и всегда, принесу тебе еды в обед и снова вернусь сюда вечером. - Неужели не расскажешь остальным? Ромул ничего не ответил, но это и не было нужно. Так же, как он прекрасно понимал Альву – будто улавливая мысли – она сейчас понимала его. Она прекрасно знала, что ему не страшно, и что он никому и ни за что не растрещит о том, что видел сегодня. - Конечно не расскажешь, - она снова улыбалась, пододвигаясь к нему вплотную и устраиваясь поудобнее для сна. – Ты ведь теперь почти с ними не общаешься. Что кстати плохо, становишься подозрительным. Он принял к сведению – завтра провести день с другими коллегами. И вообще лучше начать разбавлять рабочий день общением с остальными коллегами, чтобы не навлекать лишнего внимания на его королеву. А через несколько месяцев старательной конспирации, меняться стала уже Альва. Ее запах изменился, как и ее движения – она стала медленной и даже неповоротливой, стала налегать на еду, от которой раньше отказывалась, тяжело дышала во время занятий любовью и в целом даже как-то… отяжелела. Ромул гладил горячее тело своей королевы и не мог скрыть своего восхищения, смешанного с любопытством. Надо же, он станет папой через какое-то время! Эта мысль заставляла его улыбаться чуть ли не до слез даже сейчас, когда он пытался наощупь найти то место, где внутри себя госпожа сейчас вынашивает малюток. Однако несмотря на его радость, она выглядела совсем несчастной и обеспокоенной. - Страшно, - ответила она на его немой вопрос, когда Ромул мягко лизнул ее в щеку. – Команда не даст разродиться и убьет детей, даже если как-то удастся справиться с родами. Радость мгновенно сменилась холодной злостью. - Придумаю что-нибудь. Может, можно скрыться в вентиляции? - Я больше не помещаюсь туда. - Что если рассказать им? - Заберут детей на опыты, а нас уничтожат в лучшем случае. Тяжелая тишина повисла в их комнате. Радостная новость быстро омрачилась черными тучами, надвигающимися из будущего. Они оба думали над тем, какие еще есть выходы из сложившейся ситуации, и молча обнимали друг друга, пока тепло не сморило их в тяжелый сон. Последнее, о чем Ромул подумал, было то, что придется избавиться от всех их коллег и друзей, желательно как можно скорее, чтобы к рождению детей станция была достаточно безопасна. Их всего лишь восемь, но провернуть всё так, чтобы никто из них ничего не заподозрил, будет непросто.