Рекомендуется к прослушиванию ♫ Alex Chou — Hard to Let Go ♫ Ты исчезаешь, но все еще прячешься в моем сердце. Ты можешь просто позволить мне быть эгоистичным и не отпускать тебя?
Утренний туман обволакивал землю, навевая сны и опасно замедляя плотное движение на дорогах. Уже поднявшееся солнце едва пробивалось сквозь слой пелены, словно превратившей весь мир в бескрайнюю равнину. Город будто находился среди темных облаков, как в начале самых обычных страшилок, и эта мрачная картина как никогда идеально подходила под состояние души Ван Ибо, который стоя на балконе с самым хмурым выражением лица теперь не смог бы точно предположить, в какой момент в его жизни все полетело по одному месту.۩۞۩
С Сяо Чжанем, самым красивым и замечательным человеком на Земле (по версии Ван Ибо и его любимой бабушки) он познакомился еще далеких восемь лет назад. Будучи стеснительным и совершенно отстраненным от других людей и от окружающего мира в целом, Ибо и подумать не мог, какое неожиданное чувство в нем зародит новый учитель рисования, который без зазрения совести улыбался своей широкой, ослепительной улыбкой, проникая во все темные уголки бедного юношеского сердца и напрочь вытесняя оттуда всю тьму. Ибо злился, когда взгляд учителя не был направлен на него. Психовал, видя, как не только он, как оказалось, внезапно оказался под сильными чарами очаровательного гэгэ, и многие из учеников то и дело вертелись возле него, подсовывая записочки с сердечками. Пинал кусты и пни позади школьного двора, проклиная свою нерешительность и трусость. И искренне завидовал девчонкам, которые абсолютно спокойно могли томно вздыхать при виде Чжань-гэ, чуть ли не падая без сознания от сильного головокружения от белоснежной улыбки. Тогда Ибо для себя сделал необычное открытие, о котором никогда прежде не задумывался — оказывается, он жутко ревнивый. И невероятный собственник. И дело было даже не в мельтешащих возле Сяо-лаоши настырных учениках, вовсе нет. Дело было в учителе литературы, Сюань Лу, которая кидала весьма очевидные взгляды на мужчину, не забывая при этом время от времени облизывать губы. Ибо каждый раз передергивало от такого поведения девушки — какое бесстыдство! Таращиться на Чжань-гэ, будто на аппетитный, хорошо обжаренный кусок мяса. Хоть при людях постыдилась бы! Но что радовало парня — Чжань-гэ практически на такие выпады и признаки симпатии никак не отвечал. Он улыбался всем, в том числе и Сюань Лу, своей дежурной улыбкой, но его выражение лица никоим образом не выдавало каких-либо ответных чувств. Стандартная вежливость. Каждый раз мужчина осторожно отодвигал руку девушки, когда та распускала по поводу и без свои чересчур длинные клешни, и Ибо просто жутко злорадствовал, едва не потирая руки от удовольствия. Ко всем ученикам Сяо-лаоши старался относиться одинаково — никого не выделять, не обижать, но и не баловать чересчур. Ибо даже не пытался навязываться, не бегал за ним с высунутым языком, как главный герой любой стандартной ванильной дорамы, вовсе нет. Он лишь продолжал любоваться мужчиной на каждом уроке, будучи не в силах отвести от него своих влюбленных глаз. И пару раз Чжань-гэ действительно ловил на себе эти долгие взгляды, даже иногда прерывался и останавливал лекцию на полуслове, и почему-то краснел, отводя глаза в сторону. И для Ибо это тоже была своего рода блистательная победа. Когда на втором этаже начался ремонт и многие учителя переходили в другие кабинеты, этажом повыше, Ибо сам предложил Чжань-гэ свою помощь. Он уже слышал, как некоторые мальчики из его класса так же порывались помочь гэгэ, но тот уверял их — ничего сложного, он прекрасно справится и сам. Да, после этого идти и предлагать свою никому не нужную помощь было действительно глупо, но Ибо хотел кое-что проверить. Ему жизненно важно было прояснить одну важную деталь, которая не давала покоя и мешала спать по ночам. Если вспоминать вкратце — Сяо-лаоши эту проверку прошел на «отлично». — Ван Ибо, — осторожно начал мужчина, неловко улыбаясь и словно не зная, куда деть свои руки, на которые у Ибо был своего рода фетиш, — мне правда крайне неудобно отвлекать тебя от твоих дел. У вас на носу экзамены, которые гораздо важнее, чем… — Сяо-лаоши, — уверенно произнес Ибо, тщательно маскируя дрожь в голосе, — я не знаю слова «неудобно». Знаю слово «надо». Позвольте мне помочь вам, правда. На лице Чжань-гэ все еще плещется неуверенность, но он все равно смущенно улыбается и еле заметно кивает головой, обескураживая Ибо, который уже вполне был готов отправиться за дверь за излишнюю настойчивость. — Я буду тебе благодарен, — улыбается мужчина, передавая юноше несколько сложенных друг на друга коробок, — можешь рассчитывать на положительную оценку по моему предмету. — Чжань-гэ, — недовольно ворчит Ибо, стреляя из-под челки мрачным взглядом, — если вы думаете, что я помощь предложил именно из-за этого… — Не думаю, — мотнул головой мужчина, все так же ослепительно улыбаясь, совершенно не щадя бедное сердечко Ван Ибо, которое билось через раз. — Но это мое право — отблагодарить. И пусть Ибо в тот день устал, как побитый пес, и выглядел, как прожеванный фарш, выплюнутый на тарелку, но один факт перебивал всю усталость — Чжань-гэ отказал всем, кто хотел ему помочь, а Ван Ибо позволил. Значит, не все потеряно, и все то поведение Сяо-лаоши, когда он ловил на себе томные взгляды и начинал заметно нервничать и краснеть, что-нибудь да значит. А что именно — Ибо во что бы то ни стало собирался выяснить. Начал парень с малого — да, рисовать у него получается, мягко говоря, не очень. Но он искренне старался вложить всего себя в то «произведение искусства», над которым корпел почти неделю. И если Чжань-гэ, обнаруживший в пятницу у себя в шкафчике небольшое полотно с нарисованным на нем зайцем в обнимку с сердечком был удивлен, но и виду не подал, что заметил микроскопическую подпись художника в самом левом краю. Ибо же теперь каждую неделю оставлял по рисунку в самых разных местах — в шкафчике, среди тетрадок, которые Чжань забирал домой, один раз даже в карман куртки умудрился засунуть очередное свое творение. И неизменно наблюдал — изменилось ли что-нибудь во взгляде, в поведении Чжань-гэ. Не стал ли он смотреть как-то по другому, ведь не зря Ибо будто невзначай, абсолютно ненавязчиво чиркал свою подпись на каждом полотне. Но либо Чжань-гэ действительно этого не замечал, либо он вообще не смотрел на рисунки и сразу их выкидывал, о чем даже думать не хотелось, либо тщательно скрывал свои эмоции. Ван Ибо в один момент даже начало казаться, что мужчина избегает его взгляда, и от одной этой мысли по спине пробегал холодок. Только этого не хватало. Он не собирался пугать Чжань-гэ или ставить его в неловкое положение. Он просто не мог больше сдерживать свои чувства, которые словно распускавшиеся по весне нежные бутоны, рвались наружу. Хорошо, с рисунками — мимо, значит, самое время для более решительных действий. Не получив в очередную пятницу ни рисунка, ни намека на него, Сяо Чжань даже не знал, что именно сейчас происходит в его душе — радость или разочарование. Совершенно глупо было ждать от этого светловолосого юноши с серьгой в ухе какой-либо серьезности, ведь мужчина понимал, что такое — первая юношеская симпатия. Когда колени трясутся, руки холодеют, а в голове одни хаос и безумства. Поиграл, наскучило, отстал — думал Сяо Чжань, в десятый раз проверяя шкафчик на наличие рисунка, который он, как бы не хотел в этом признаваться, действительно ждал. Однако вместо рисунка прилетел совершенно иной тип искусства, заставляя волноваться еще больше. Сяо Чжань нахмурился — он свою сумку ни на секунду не оставлял без присмотра. Когда этот негодник вообще успевал? Твои глаза — словно бездонный океан. Тонуть стану — спасешь ли меня? Какой бы темной ни была ночь, Не страшно — твои глаза освещают мир. Сапфиры и бриллианты сияют так ярко, Но по сравнению с твоими глазами — меркнет все. Сяо Чжань, нервно елозя на неудобном стуле, пытался удержать в дрожащих руках скомканный листок, который, без сомнений, перечитывали бесчисленное количество раз перед тем, как подсунуть адресату. В горле образовался комок, а лицо заливала краска — именно так и выглядел бедный Сяо-лаоши со стороны. Рисунки рисунками, шутки шутками, а такого поворота он явно не ожидал. Кажется, кое-кто и впрямь пытался доказать всю серьезность своих намерений. Теперь же на уроках Чжань ловил на себе не просто влюбленный, восхищающийся взгляд, а что-то иное, тревожное — от него ждали ответа, сигнала, хоть какой-то реакции. Ван Ибо совершенно не умел маскировать свои чувства, так что все было написано на его прекрасном, бледноватом лице. И от этого становилось жутко не по себе. Даже возвращаясь по вечерам домой пешком, мужчина постоянно оглядывался и внутренне пинал себя под зад — ты не в любовном романе, Сяо Чжань, чтобы тебя преследовали по пятам и кричали о любви. Ты в суровой реальности, где юношеские чувства сгорали так же быстро, как и появлялись. Оставаясь один на один с самим собой в пустой холостяцкой квартире, Сяо Чжань спрашивал себя — нравится ли ему Ибо? Не как ученик, человек, талантливый юноша… а нравится ли по-настоящему? И тут же возникал ответ — а как этот парень мог не понравиться? Пепельные волосы до плеч, которые Ибо нервно заправлял за ухо каждый раз, когда они ему мешали рисовать. Оверсайзные рубашки с совершенно дикими молодежными принтами, в которых Сяо Чжань ничего не смыслил. Красивое, маленькое лицо с чувственными губами и слегка раскосыми глазами. А уж эта серьга в ухе и вовсе рождала в душе Чжаня что-то преступное, темное. Что-то, чего мужчина очень сильно боялся. Сяо Чжань даже не собирался врать себе и убеждать, что все это мимолетно, что он увлекся молоденьким красавчиком, который всегда разгуливал по школе с ледяным выражением лица, чем повергал сверстников в шок и дикий ужас. Стоило вспомнить, что лишь при виде Чжаня вместо льда образовывался румянец, а зрачки моментально расширялись, сдавая Ибо с потрохами, как по телу пробегал табун мурашек. Не мог Ван Ибо просто притворяться… ну вот не мог, Чжань был в этом уверен. Однажды он уже ошибся, сделав вывод, что Ибо смотрит так на всех, особенно на девчонок. Но Ван мать его Ибо просто ни на кого больше и не смотрел, и ни с кем не разговаривал. В большинстве случаев казалось, что ему просто насрать на все, что происходит вокруг него. Даже если бы в аудиторию внезапно ворвались BTS c предложением стать участником их группы, Ибо бы и вида не подал, наверно. Продолжал бы равнодушно пялиться себе под ноги. Но даже несмотря на все очевидные факты искренней симпатии Ибо в его адрес, Чжань не собирался это поощрять. Более того, о своих чувствах он заикаться тоже не собирался. В конце концов, это полная бессмыслица — ему уже двадцать восемь, а Ибо всего шестнадцать. Кроме краха, эту затею в будущем ничего бы больше не ждало. Чжань надеялся, что чувства Ибо пройдут, и он воспылает страстью к какой-нибудь симпатичной однокласснице… или даже однокласснику, чего уж стесняться. И как бы не было больно, Сяо Чжань надеялся, что он сможет это пережить. Должен, по крайней мере. Однако сам Ван Ибо ничего переживать не собирался. Близилась весна, и вдруг как гром среди ясного неба на очередном педсовете прозвучало предложение директора, Лю Хайкуаня, соорудить вылазку в местный лес, где совсем неподалеку располагалась тропа здоровья. — Ребята усердно трудились, участвовали во всех городских соревнованиях и мероприятиях, — начал мужчина, многозначительно оглядывая коллег. — А мы даже не сводили их в театр, хоть и планировали это мероприятие почти месяц. — Мы просто не до конца все продумали, — виновато потупилась Сюань Лу, украдкой кидая взгляды на Чжаня, — мест было мало, и нам ничего не осталось… — Не трясись, я не собираюсь никого отчитывать, — директор поднял руку, — я всего лишь напоминаю вам, как важно иногда поощрять учеников. Это полезно для них же самих. Чжань, а ты что думаешь? — Я? — Мужчина удивленно захлопал ресницами. — Я… согласен с вами. Это важно. Лю Хайкуань почти на сто процентов был уверен, что Чжань согласился машинально, даже не вслушиваясь в их разговор — в последнее время учитель рисования словно постоянно витал в тяжелых раздумиях. — Хорошо, — подытожил директор, хлопая по столу, — поступим следующим образом — младшие классы отпустим на каникулы, как и планировали, а старших выведем на природу. Пускай хоть немного расслабятся перед предстоящими экзаменами. — А насчет палаток? — Учитель физкультуры, Юй Бинь, нервно поправлял очки. — Мы же могли бы с ночевкой пойти, правда? Уверен, я смогу придумать несколько развлечений. — А это хорошая мысль, — улыбнулся Хайкуань, — так даже лучше. Тогда договоримся насчет машины и обсудим список провизии. Лу, милая, надеюсь, ты понимаешь, что еда — на тебе. — Я с радостью, — закивала девушка, краснея и накрывая ладонь вздрогнувшего Чжаня своей. — Чжань же может мне помочь, правда? Одна я за неделю не управлюсь. — Если это так необходимо, — неуверенно кивнул директор, одними глазами извиняясь перед Сяо Чжанем, который будто на пороховой бочке сидел и ждал чирканья спички. — Не забывайте отчитываться в чате. И ребят предупредите, что выдвигаемся в ближайшие дни. Проклиная все на свете и в первую очередь чертового Хайкуаня, который прекрасно знал, как долго Чжань пытался от нее хоть немного отдалиться, мужчина волочился за без умолку болтающей Сюань Лу, не прекращая хмуриться и раздумывать над планом побега. Нет, ему совершенно не было дела до того, что сейчас бешеные скидки на баклажаны, которые он терпеть как ненавидел, и так же ему глубоко наплевать было на то, какую именно одноразовую посуду покупать — белую или с цветочками. Но он все-таки был джентльменом, и предпочитал отмалчиваться либо просто кивать, иногда невпопад. Главное, чтобы эта вылазка в свет побыстрее закончилась и он смог развалиться дома на своей широкой кровати в обнимку с Орешком, своим любимым питомцем. По итогу освободился он только через три часа, мрачно волоча за собой огромные пакеты, пока Суань Лу шла впереди вприпрыжку и не перестала щебетать о всякой девчачьей ерунде. Да, сегодня Сяо Чжань узнал, что такое хайлайтер и консилер, а его психике был причинен немалый вред. Жизнь уже никогда не будет прежней. Вежливо отклонив предложение Лу посидеть в какой-нибудь кафешке и поесть мороженого, мужчина на всех парах мчался домой, уже мысленно залезая в душ и смывая с себя весь пережитый сегодня стресс. Осторожно дотронувшись до локтя правой руки, мужчина зашипел — скорее всего, там будут синяки, ведь Лу только и делала, что резко хватала его за руку каждый раз, когда видела что-то, по ее мнению, слишком забавное. Уже развалившись на кровати, Чжань устало выдохнул — кое-какой плюс в этой беготне все-таки был, ведь за весь день он даже не вспоминал про Ибо и его не совсем невинные взгляды. Последнее письмо с дифирамбами его внешности, которое он вынул из нагрудного кармана пиджака, будто жгло кожу, и мужчина невольно подумал, что это его персональное проклятье за какие-то грехи в прошлой жизни. Да Ибо и сам, в принципе, выглядел как сплошной грех. Едва отложив записку к остальным рисункам, которые Чжань бережно хранил (сам не понимал, зачем), мужчина вдруг нахмурился. Стрельнула мысль — поход в лес же, точно! И именно ему, Сяо Чжаню, этот придурок Хайкуань вверил класс, в котором учился и Ибо. А ведь Чжань его еще за Лу не простил! — Полное фиаско, — простонал Чжань, зарываясь носом в подушку, чувствуя, как холодный мокрый нос еле ощутимо коснулся его щеки. — Жалеешь меня? — Мужчина усмехнулся, осторожно поглаживая своего любимца. — Твой папочка так крупно попал, ты не представляешь… — Мяу, — отозвалась кошка, продолжая ласкаться и виться возле хозяина. Тот резко перевернулся на бок, чтобы лучше видеть своего питомца. — Вот и я о том же! Вот мог ведь Хайкуань мне другой класс вверить… теперь сутки придется находиться рядом с Ибо. Какой же я неудачник! — Мррр, — будто подтверждая последний эпитет хозяина в его адрес, мурлыкнула кошка. Мужчина заметно погрустнел. — Знаю, я точно неудачник. Мне и без того было тяжело, а еще и после этих писем и рисунков как теперь в глаза ему смотреть буду? На другом же конце города, даже не догадываясь о метаниях и душевных переживаниях Сяо Чжаня, совершенно искренне радовался Ван Ибо, для которого эта вылазка на природу, да еще и с ночевкой, да еще и под контролем Чжань-гэ была сродни шанса откуда-то свыше. Юноша был полон решимости наконец-то поговорить с мужчиной, ведь первых шагов он, судя по всему, точно не дождется. Да Ибо и не ждал — когда дело касалось Сяо Чжаня, обычно принципиальный и гордый Ван Ибо готов был эту самую гордость засунуть в задницу и поступать так, как велит сердце. Он не готовил речь, не репетировал перед зеркалом, не прокручивал в голове варианты развития событий, совсем нет. Он лишь собирался сказать правду. Чистейшую, ничего не утаив. Просто в какой-то момент Ибо решил, что держать в себе столько эмоций даже немного опасно для здоровья. Заветная суббота подкралась совсем незаметно для Сяо Чжаня, который до последнего надеялся на помощь небес, и очень даже заметно для Ибо, для которого эти три дня казались вечностью и невозможной пыткой. И нет, небеса явно хрен положили на надежды Чжаня. Нет, не хлынул ливень, не начался ураган, инопланетяне тоже не прилетели. Как жаль. И у Хайкуаня, конечно же, не было ни единой причины свернуть бурную деятельность и отменить долгожданный учениками глоток воздуха. Одним словом, Чжань страдал в гордом одиночестве. Сюань Лу позвонила уже десять раз за утро, уточняя, точно ли ей не заезжать за Чжанем и сможет ли он самостоятельно добраться до импровизированного лагеря. Конечно, путь был не близкий, да и рюкзак был тяжеленный, но мужчина сразу же отказался. Лучше он будет трястись на заднем сидении такси, провонявшего потом и слушать байки очередного таксиста, чем снова окунется в мир бьюти процедур и всевозможной косметики. Второй раз такого потрясения Чжань точно не выдержит. Однако помощь пришла, откуда не ждали — Хайкуань любезно настоял на том, чтобы Сяо Чжань поехал именно с ним, заодно решив искренне извиниться за трехчасовой марафон шопинга с Лу, в который он втянул учителя рисования. Естественно, Чжань не мог на него злиться — Хайкуань был мирным человеком, абсолютно искренним и честным, и явно не строил коварных планов свести его с Лу. К тому же, они были знакомы довольно давно, и Чжань прекрасно знал, что тот никогда не желал ему зла. Спустя час утомительной дороги впереди наконец показалась финишная прямая — мост вывел прямиком на живописную поляну, окружённую изгибом реки и лесом. Она словно была готова гостеприимно приютить юных горе-туристов. Здесь уже стояли палатки, и ребята занимались обычными делами походной жизни — кто-то собирал дрова, кто-то готовил на костре импровизированный обед типа маршмеллоу на палочке, а кто-то мыл посуду в речке. — Надо же, — присвистнул Хайкуань, припарковываясь неподалеку, — я думал, мы первые приедем. — Это же Юй Бинь, — засмеялся Чжань, — он в пять утра уже готов был, в 4:52 в чате спрашивал, сколько баллонов воды ему брать с собой. — Чудак, — усмехнулся директор, — всегда знал, что спорт вредит мозгам. Чжань широко улыбнулся, отстегивая ремень и через окно наблюдая за веселым Бинем, что-то объяснявшим небольшой группе учеников, которые внимательно его слушали. — Он просто ответственный слишком, да и мероприятия такие просто обожает. Хайкуань кивнул, соглашаясь. — Надо будет подумать о премии. Причем, всем вам. — Надо, — засмеялся Чжань — вот от чего, так от премии он точно не откажется. Выпрыгнув из машины, Чжань немного поприседал, желая хоть немного размять затекшие конечности. И пока Хайкуань терпеливо разгружал машину, мужчина все никак не мог перестать всматриваться в каждое лицо на поляне. — Твоих еще нет, — словно ответ на его вопрос прозвучал голос Биня, — должны скоро приехать. Звонил Чжочэн, матерился, как черт, и вопил, дословно «почему в этой сраной глуши негде заправиться». — Я его предупреждал, — спокойно проговорил Хайкуань, откидывая мешавшую челку, — он должен был о таких нюансах позаботиться заранее. Юй Бинь от души расхохотался, заставляя мужчин следовать его примеру. — Да я тебя умоляю, это же Чжочэн! «Заранее» это не про него. Этот петух даже на свадьбу собственную опоздать может! — У тебя устаревшие факты, — голос Ван Чжочэна словно раскат грома пронесся над поляной. — Ах ты сухарь малосоленый! Чего на звонки не отвечаешь? Между прочим, это ты во всем виноват! — Я? — Глаза удивленного Биня, казалось, вот-вот выкатятся из орбит. — Схерали? — А кто мне вчера говорил «да насри ты на будильник, ты по-любому сможешь встать самостоятельно». — Ну, сорян, — Бинь отвесил шутливый поклон, — я не знал, что ты реально прислушиваешься к советам. Мужчины продолжали обмениваться колкостями, а Чжань, приняв выгодную позицию за спиной Хайкуаня, внимательно всматривался в ребят, выпрыгивающих по одному из автобуса. Видимо, он на что-то отвлекся или просто не заметил, но сейчас среди собравшихся на поляне учеников Ван Ибо точно не было. — Вот и последняя компашка прибыла, — удовлетворенно кивнул Юй Бинь, жестом подзывая к себе Чжаня. — За главного у вас будет Сяо-лаоши, со всеми вопросами к нему, пожалуйста. Искренне надеюсь, что вы завтра поедете домой с целыми конечностями и со всеми пальцами. Начинайте разгружаться, палатки уже все готовы. Восторженные ученики наперебой кричали Чжаню слова приветствия, девчонки строили глазки, Сюань Лу то и дело норовила хоть как-то прикоснуться, а Чжань хотел только одного — телепортироваться к себе в кровать. А еще хоть мельком увидеть Ван Ибо. Но лучше в кровать. — Я взяла с собой зефир, — щебетала Лу, оттаскивая мужчину подальше от шумной компании, — буду рада поделиться. — Спасибо, — с кислой миной выдавил Чжань, сокрушенно вздыхая и думая о том, как вообще выживет в таком месте, в таких условиях и с такой компанией. Он еще ни разу не ходил в походы и уж точно никогда не ночевал под открытым небом. Кстати, об этом… — Сразу определитесь, кто с кем будет в палатках, — напомнил Бинь, отправляя в рот очередной кусочек обжаренного маршмеллоу, — чтобы потом вечером переполоха не было. Чжань нервно сглотнул — ну не будет же Лу и впрямь предлагать ему разделить одну палатку на двоих? Она же довольно благоразумная. — Ты не против потесниться? — Женский голос выводит из раздумий, и Чжань тут же берет слова о благоразумии обратно. Ситуацию спасает, опять-таки, святой Хайкуань. — Дамам предоставляем отдельные палатки, — тоном, не терпящим возражений, оповестил директор. — А Чжань может спать с кем-то из парней. Если что, я тоже один, кстати. — Спасибо, — на этот раз улыбка Сяо Чжаня была искренней, и он еле загасил в себе неуместный порыв расцеловать Хайкуаня. — Мне все равно, где спать. Лишь бы вам было удобно. А Юй Бинь вовсе не шутил, когда обещал продумать увеселительную компанию до мелочей — ребята поднимались на небольшую гору по канатам, разбирали и собирали винтовку, учились разжигать костер, попутно выслушивая подробный инструктаж, как вести себя на природе. Чжань, по просьбе Хайкуаня, стоял в стороне и фотографировал — школьный стенд опустел еще три месяца назад за отсутствием свежих новостей. Чжань очень любил фотографировать, но снимал он в основном природу, красивые пейзажи, а не чересчур возбужденных и раскрасневшихся учеников. Внезапно мужчина чувствует спиной прожигающий взгляд, и даже чуть не роняет фотоаппарат, когда резко разворачивается всем корпусом — а вот и Ван Ибо собственной персоной. — Ибо, — недовольно бормочет Бинь, — ты опять за свое? — Что такое? — Хайкуань, тут как тут, подбегает к месту «происшествия». — Оу, Ван Ибо… я думал, вы решили пропустить наше мероприятие. — Он опять на своем байке, — сетовал Бинь, — когда-нибудь он точно себя угробит, помяни мое слово. — Не говори так, — примирительно улыбнулся Хайкуань, опуская руку на плечо Биня. — Ван Ибо, надеюсь, вы осознаете в полной мере, какой опасности себя подвергаете. Вам всего лишь… — Шестнадцать, — пробурчал Ибо, нервно всматриваясь в спину Чжаня, который сразу же отвернулся, едва только юноша слез со своего железного коня. — Я все осознаю. Прав нет, но есть шлем. Родители в курсе, но им плевать. Еще вопросы? — Мне кажется, ваши друзья вас заждались, — Хайкуань в своем репертуаре никак не мог довести этот напряженный разговор до откровенной брани. — Можете помогать остальным разбирать вещи. По всем вопросам к Чжань-гэ, он сегодня у вас за главного. Ибо кивнул, пролетая мимо мужчин, попутно усмехаясь словам директора о друзьях. Нет у него здесь друзей, да и не было никогда. Черт, совсем не так он себе планировал этот момент. В его мечтах Чжань во все глаза восхищенно наблюдал за тем, как он вальяжно подъезжает к поляне на своем любимом черном байке, как эффектно снимает шлем и поправляет свои пепельные волосы. Да, все так и должно было быть. Но вышло, как вышло. Чжань-гэ отвернулся сразу же, как Юй Бинь подбежал к байку, по традиции возмущаясь таким поведением юноши. Причем Ван Ибо мог поклясться — он заметил на лице старшего самый настоящий страх. Восхищением тут и не пахло вообще. А Чжань же бездумно пролистывал фотографии, даже не всматриваясь в них, и пытался унять бешено колотящееся сердце. Дерзкий Ван Ибо на байке в кожаной куртке… за что ему такое наказание? Внезапно тишину безмятежного весеннего дня разрезал резкий крик: «Сюда, скорее!». Ребята одновременно замолкли, с ужасом всматриваясь в сторону леса, откуда доносился крик. Хайкуань мгновенно выпустил из рук набор пластиковых стаканчиков, тут же хватаясь за сердце — а он и не заметил, что Чжочэна давно не было видно. Ведь судя по голосу, это был именно он. — Спокойно, — директор поднял руки, чуть повышая голос, чтобы привлечь внимание, — без паники. Я сам туда схожу, а вы займитесь костром. Откинув рюкзак, болтавшийся на спине, в сторону, директор напрямик помчался туда, откуда доносился крик. Заглянув буквально под каждый куст, за каждое деревце, мужчина нервно всматривается вдаль, пытаясь уловить хоть какое-то движение. — Чжочэн! Отзовись! Теперь идея выбраться на природу, да еще и с детьми совсем не вызывала восторга, как это было три дня назад. Директор уже мысленно поклялся собрать манатки и валить куда подальше из этого места, как из кустов неожиданно вывалился растрепанный Чжочэн, протягивая ошарашенному Хайкуаню свою ладонь. — На, покушай. Я ягодки нашел. Даже всегда спокойный и стрессоустойчивый Хайкуань прямо здесь и сейчас готов был своими же руками задушить этого идиота, который бессовестно хохотал и жрал какие-то подозрительные ягоды. — Ты совсем из ума выжил? Я думал, тебя медведь доедает! — И ты, как благородный рыцарь, решил меня спасти? — Чжочэн внимательно вглядывается в мрачного Хайкуаня, из глаз которого буквально вылетают молнии. — Прекрати расчленять меня взглядом, мне еще автобус завтра вести. — Идиот, — еле слышно выговаривает директор, разворачиваясь спиной к мужчине, но тот моментально подхватывает Хайкуаня под локоть. — Чего? Мне не послышалось? Святой Хайкуань умеет ругаться? — Чжочэн раскатисто рассмеялся, все еще не выпуская руку директора. — Надо этот день пометить в календаре розовым фломастером. — Я не святой, — выдохнул Хайкуань, предпринимая очередную попытку освободиться от железного захвата. — Отпусти. — Для меня — святой, — тихо отозвался Чжочэн, ослабляя хватку. — Не пущу. Директор медленно оборачивается назад, встречаясь с многозначительным взглядом Чжочэна, и тут же опускает глаза, что тому совсем не нравится. — Я тебе уже все сказал по этому поводу, — еле слышно шепчет Хайкуань. — Почему же ты снова… — Я не согласен. И я не отстану, — решимость читается во взгляде Чжочэна и скользит в его действиях, и Хайкуань чувствует себя растерянным… и растоптанным. — Я тебе докажу, как ошибочны твои решения. Обещаю. — Чжочэн, ты где, паскуда? — Юй Бинь, как всегда, совсем не стеснялся в выражениях. — Где мой powerbank? У меня 3 процента, и клянусь, если ты сейчас мне его не отдашь, я сниму колеса у твоего автобуса! Бинь нетерпеливо переминается с ноги на ногу, мастерски делая вид, что совершенно не удивлен тому, с какими лицами выскочили из-за деревьев Чжочэн и Хайкуань — раскрасневшиеся, взлохмаченные. — У кого-то был секс, — прыснул Бинь, пока Чжочэн, матерясь себе под нос, пытался выудить из рюкзака заветный powerbank. — Даже завидую. — Ты охуел или да? — Казалось, всегда энергичный и бодрый Чжочэн, не отставляющий издевки в свою сторону без ответа, действительно был выжат, как лимон. — Давай ты забираешь то, зачем пришел и молча валишь, а я обещаю, что не разукрашу золой ночью твое лицо. Идет? — Я так и знал, — фыркает Бинь, поспешно удаляясь, от греха подальше. — С ножом теперь спать буду. Чжочэн, наконец, остается наедине с самим собой и позволяет себе тихонько простонать от досады — знал бы он тогда, два года назад, что за красивой внешностью и потрясающей выдержкой скрывается еще и невероятное упрямство, ни за что бы не влюбился. Хотя нет, кого он обманывает? Не было бы у него выбора в любом случае. — Ты в порядке? — Чжань осторожно опускается на бревно рядом с Хайкуанем, который сейчас явно душой совсем в другом месте. — Все хорошо? — Да, — неуверенно тянет директор, выдавливая из себя улыбку, которой Чжань не верит ни на долю секунды. — А что? — Да так, просто, — Чжань пожимает плечами. — Ты только что в котелок с водой для чая закинул соль. — Черт, — директор хлопает себя по щекам, — сегодня не мой день. — Ничего страшного, я принесу еще воды, — с готовностью вскакивает Сяо Чжань, подбирая с земли пустой котелок, но тут же тушуется под взглядом карих глаз — Ибо даже с далекого расстояния способен заставить его дрожать всем телом. — Не утруждайся, — Бинь выхватил у Чжаня котелок, — воды навалом. Я сегодня утром двадцать баллонов привез. — Куда тебе столько? — Чжань рассмеялся, толкнув друга в плечо. — Выкопаем местечко под озеро? Мужчины рассмеялись, и Чжань даже как-то успокоился, повернувшись назад — среди копошащихся возле костра парней Ибо уже не было. Терпкий запах мяты, чабреца и спелой земляники приятно щекотали ноздри — ни за что на свете Чжань не смог бы отказаться от чая. Зеленый у него дома закончился, в супермаркет он не заходил, но Хайкуань довольно мило предложил ему угоститься его любимым чаем с фруктами. Поблагодарив мужчину, Чжань пересел обратно на свой участок бревна и уже собрался было и дальше наслаждаться чаепитием, как вдруг кое-что заметил — Чжочэн как-то странно на него смотрел. Почувствовав удивление Чжаня, мужчина тут же отвернулся, сухо проговорив, что собирается принести еще немного дров. Бинь прокричал ему вслед что-то вроде «удачно заблудиться в лесу», но тут же замолк замечая, как Хайкуань стремительно бледнел с каждым словом. — Странные вы все, — прохрипел Бинь, отсаживаясь подальше, ближе к костру. — Лучше на сварку смотреть, чем на ваши кислые рожицы. Чжань устало выдохнул, оборачиваясь назад — они расположились где-то в пятнадцати метрах от той полянки, где располагались палатки и где сейчас во всю носились ученики, время от времени смеясь и громко переговариваясь. Чай вскоре был выпит, причем уже остывшим, костер догорал, Юй Бинь давно уже похрапывал у костра, а Хайкуань, извинившись, удалился к себе в палатку, а Чжань все так же сидел и не сводил глаз с тлеющих углей, стараясь не задумываться о том, как сильно будет ныть его спина завтрашним утром. Если он вообще сможет уснуть. А спать, кстати, не хотелось от слова совсем. Отложив в сторону стаканчик, мужчина поднялся на ноги, и немного осмотрелся. В принципе, было еще не так темно, да и фонарей было много. Захватив по пути с бревна свою куртку, Чжань неспешно направился в сторону леса, желая хоть немного оставить позади себя гул бодрой молодежи. Чжань неожиданно рассмеялся — странно, но он всегда думал, что ночью в огромном лесу при лунном освещении должно быть жутковато, потому что ты один на один со своими страхами. Но картина, представшая перед его глазами, жуткой не выглядела. Наоборот, Чжань невольно залюбовался полной луной, россыпью звезд на небе, покачивающимися от легкого ветра верхушками деревьев. На секунду мужчина представил себя героем какой-нибудь новеллы, которому признаются в любви под звездами. И снова, сам того не желая, мыслями Чжань возвращался к Ибо. И даже не знал, бесило его это или на самом деле всерьез волновало. Местность при тусклом свете луны простиралась далеко — сколько хватает взору. Проходили чередой облака, закрывая луну тонкой волнистой пеленой, и все небо наполнялось чем-то темным. Облака то полностью прятали в себе луну, то вдруг выпускали, и она светилась, озаряя небольшую полянку. Чжань поежился — ветер стал холоднее, самое время возвращаться назад и постараться поспать хоть немного, хоть пару часов. Мужчина внезапно напрягся — он мог поклясться, что слышал хруст веток под чьими-то ногами совсем вблизи. Холодок побежал по спине — Юй Бинь же тогда про медведей пошутил, правда же? Дрожащими руками вытащив из кармана смартфон и включив там фонарик, Чжань напряженно всматривался в ту сторону, откуда доносился подозрительный хруст. Мысленно пообещав себе больше не разгуливать в таких местах в одиночку, мужчина осторожно двинулся туда, с какой стороны пришел, но в темноте отыскать путь к отступлению было не так просто. — Я не ем людей, — раздался тихий голос за спиной, и Чжань от страха уронил телефон вместе с курткой, в которую вцепился мертвой хваткой, так и не додумавшись накинуть на себя. — Твою мать, Ибо, — выдохнул мужчина, испуганно шарахаясь от усмехающегося парня, — я слишком старый для таких пранков. — Чжань-гэ всегда выглядит на восемнадцать, — без раздумий отвечает Ибо, шагая на более освещенную часть поляны, останавливаясь буквально в двух метрах от учителя. — Лаоши знает какой-то секрет молодости? — Если бы знал, все равно не поделился бы, — Чжань все еще внутренне злится и пытается унять бешено стучащее сердце, совершенно не замечая, что не он один сейчас был крайне взволнован. — Жаль, — тихо проговорил Ибо, — интересный разговор бы получился. — Что ты здесь делаешь? — Теперь очередь Чжаня сыпать вопросами. — Я думал, ты давно уже спишь. Ибо, словно кот, объевшийся сметаны, растягивается в довольной улыбке. — Вот как? Лаоши думал обо мне? Сяо Чжань тут же прикусил язык практически до крови — ему бы не помешало сначала свою мысль обдумать, а уж потом выплевывать наружу. — Я имел в виду всех учеников, — спешно поправил мужчина, но улыбаться Ван Ибо все равно не перестал. — И к чему такие замечания? Я разве не должен думать о своих учениках? — Чжань-гэ, — в голосе Ибо сквозила сталь, и мужчина даже неосознанно вобрал голову в плечи, будто Ван Ибо мог ее откусить. — Я не хочу ходить вокруг да около, я вообще-то хотел с тобой поговорить. «Только не это» успел подумать Чжань перед тем, как Ибо сделал еще несколько шагов вперед. Одному Богу было известно, что на уме у этого подростка. Вспоминая про рисунки, проникновенные письма и собственноручно написанные стихи (Чжань пробовал искать в интернете, но его ждало фиаско — парень действительно написал их сам), сердце начинало трепетать, а руки, сжимающие смартфон до хруста, мелко дрожали. Нет, двадцативосьмилетний мужчина совсем не должен так реагировать на своего ученика. На своего несовершеннолетнего ученика, стоит заметить. — Чжань-гэ? — Взволнованный голос вырвал мужчину из пелены раздумий. Тот резко развернулся к юноше, все еще не решаясь поднять на него взгляд. — Ты уверен, что сейчас самое подходящее время? И место? — Какая разница, — пожал плечами Ибо, — где именно я скажу тебе, как сильно ты на меня влияешь. Вау, это что-то новенькое. Чжань во все глаза таращился на Ибо, который выглядел более чем серьезно. Словно он в любой момент был готов подхватить Чжаня и унести куда-нибудь в другое место, где они могли бы поговорить. — Я твой учитель, — напоминает мужчина, — несомненно, я на тебя влияю. — Правда? А я вот никогда не смотрел на Бинь-лаоши так же, как на тебя, — Ибо, кажется, испытывает выдержку Чжаня, потому что еще немного, и тот сбежит с этой поляны. Если, конечно, вспомнит обратную дорогу. — Ты издеваешься? — В глазах Ибо загорается какой-то опасный огонь, и дурацкая мысль о том, что таким юноша выглядит еще более горячо, определенно не подходит под данную ситуацию. — Тебе нравится издеваться, да? — Я не издеваюсь, — слабо отнекивается Чжань, наконец, накидывая на плечи куртку, — я просто не понимаю. Ибо вздыхает так громко, словно всем своим видом желая показать, как сильно его бесит тормознутость Сяо Чжаня. — А ты подумай, — юноша прищуривает глаза, — я рисовал для тебя, я писал тебе стихи, я оставлял письма. Ни на какие мысли тебя это не наводит? Конечно, наводит, и Чжань с самого начала знал и понимал, что этого разговора не избежать. Но все же мужчина не ожидал, что он состоится прямо сейчас и прямо здесь. Но Ибо, словно танк, судя по всему, отступать не собирался. — Мне продолжать или ты тоже что-нибудь скажешь? — Ибо явно был настроен довести разговор до конца. В голосе звучала явная обида, правда Чжань пока не понимал, что происходит и как на это реагировать. — Окей, молчишь, значит… значит говорить буду я. — Ибо, я… — Я думаю о тебе с самого первого дня, как ты появился в нашей школе, — на одном дыхании проговорил Ибо, крепко сжимая кулаки, чтобы не сорваться и не накинуться на старшего со всем, что у него накопилось на душе. Но слава Богу, в темноте Чжань ничего этого не видел. — Я никогда не стал бы тебя доставать, вторгаться в личное пространство, бегать за тобой по пятам… потому что не считаю это правильным. Я не умею… выражать свои чувства, — юноша с каждой фразой, казалось, терял свою уверенность, а голос уже заметно дрожал. — Не умею объясняться. Рисунки, стихи, письма — единственное, что я придумал. Хотя и боялся, что ты даже читать это не будешь. — Я сохранил все, что ты мне отдал, — честно признался Чжань и, сам того не осознавая, вызвал на лице Ибо искреннюю улыбку и даже некоторое облегчение. — У меня не поднялась бы рука выбросить то, над чем ты долго старался. — Если ты сейчас скажешь, что сохранил все из-за жалости, я точно расплачусь. — Ибо… — Я знаю, что мои чувства не безответны, — с вызовом произнес Ибо, буквально вырывая у Чжаня почву из-под ног — к такому повороту он готов не был. — Я не слепой. И я не идиот. Ты смущаешься каждый раз, когда я на тебя смотрю. Ты краснеешь, у тебя трясутся руки. В конце концов, ты сохранил рисунки. Не психанул, не кинул мне их в лицо, не постарался вправить мозги. Ничего из этого. Дальше продолжать? — Ибо, — дрожащим голосом проговорил Чжань, с отчаянием осознавая, что все крепкие словечки, заготовленные заранее, просто-напросто вылетели из головы. Сейчас перед Ибо стоял не уверенный в себе лаоши, а растерянный и разбитый человек. — Ты плачешь? — Ибо резко сократил расстояние между ними и неуверенно взял мужчину за руки, взволнованно заглядывая в глаза. — Чжань-гэ? Полностью поглощённый собственными чувствами и попытками сдержать слёзы, Чжань даже не заметил, как Ибо подошёл к нему совсем близко, опаляя лицо своим горячим дыханием. — Чжань-гэ, — почти умоляюще прошептал Ибо, сжимая руки мужчины еще сильнее, — скажи уже что-нибудь. Пожалуйста. — Ибо, — наконец, Чжань вернул себе возможность говорить членораздельно, — то, что ты говоришь… оно пройдет, понимаешь? Хватка Ибо стала еще сильнее. — О чем ты говоришь? — Я знаю, что такое первая влюбленность, — прошептал Чжань, — и знаю, как она скоротечна и мимолетна. Поверь мне, через год ты будешь смеяться над этой ситуацией, в лучшем случае. А в худшем — никогда о ней не вспомнишь. Чжань еще не договорил, но Ибо уже изменился в лице — резко отстранился, чтобы получше видеть бледное лицо напротив. — Я считал, что ты умнее, — жестко парировал юноша, и Чжань не знал — принимать ли это высказывание за оскорбление. — Ты обладаешь способностью видеть будущее? — Ибо… — Я не люблю, когда мои слова и поступки ставят под сомнение. Если я говорю, что серьезен, значит, я серьезен. Если говорю, что люблю, значит, люблю. — Что? — Чжань застыл на месте, ошарашенно вглядываясь в поблескивающие в темноте глаза Ибо, которые горели решимостью. — Ты только что сказал… — Сказал, — согласился Ибо, делая шаг вперед, — могу повторить, если хочешь. — Ибо… — Просто скажи, в чем проблема, — мягко перебил Ван Ибо, вдохновляясь мыслью, что будь Чжань-гэ противно рядом с ним находиться, он давно бы оттолкнул, накричал и ушел. — Я постараюсь понять. — Ибо, мне двадцать восемь. — И что? Ты выглядишь на восемнадцать, не больше. — Ибо, я серьезно. Между нами большая разница в возрасте. Мы оба парни. Я твой учитель. Продолжать? — Чжань неосознанно передразнил Ибо, но тот даже не отреагировал. — Боюсь, кроме боли нам это все ничего больше не принесет. — Так, стоп, — перебил Ибо, опуская руки Чжаню на плечи, — я правильно понял? Ты пытаешься сейчас тактично меня послать не потому, что мои чувства невзаимные… а из-за моего возраста? — Для тебя этого недостаточно? — Сяо Чжань удивленно хлопал ресницами, даже не пытаясь скинуть чужие руки со своих плеч. — Это не шутки, Ибо. — Я понимаю. Но с тем бредом, что ты наговорил до этого, не согласен. Если мне шестнадцать, то я не могу кого-то по-настоящему полюбить, так, что ли? — Ибо… — Ты думаешь, я просто развлекаюсь? Закидаю признаниями, записками, а потом свалю в закат? — У меня и в мыслях такого не было! — Врешь, Чжань-гэ. А врать ты не умеешь. Сяо Чжань даже не знал, что на такое можно ответить. Ван Ибо будто видел его насквозь и читал его мысли, мгновенно их озвучивая. Не было ни одного шанса хоть как-то увильнуть от его вопросов и невероятного напора. Мужчина не ожидал, что в такое положение его поставит шестнадцатилетний юноша, который говорил серьезные и разумные вещи. Будто старше был он, а не Чжань. От ответа мужчину спас, как всегда, Юй Бинь, с которым Чжань должен был спать в одной палатке. Блять. — Чжань? Чжань, мать твою, ты где? — Мне спрятаться? — Ибо рефлекторно дернулся, но выпускать руки Чжаня не торопился. — Или проводить тебя обратно? — Не стоит, — мужчина спешно выдернул руки, машинально засовывая их в карманы куртки. — Иди, пока Бинь не дошел до нас. Ибо кивнул и, задержавшись на несколько секунд, будто проверяя, в порядке ли Чжань, двинулся в противоположную сторону. — Учти, Чжань-гэ, — раздался тихий голос, — разговор не закончен. — Ибо, — Чжань щурился, вглядываясь в темноту, но никого не видел. Но слышал прекрасно. — Я докажу, что я серьезен. Обещаю. Последнее слово было произнесено с таким чувством, что даже когда Бинь его тряс за плечи и ругал за легкомысленные ночные прогулки, не забывая напоминать, что Чжань не ребенок и ему уже двадцать восемь (знал бы он, что за этот вечер мужчина буквально возненавидел эту цифру), он все еще не мог прийти в себя. Даже дойдя до палатки, забравшись в нее и завернувшись в плед, мужчину не перестало трясти. Ван Ибо его любит. Именно любит. Он так и сказал. Прямым текстом. — Я не люблю, когда мои слова и поступки ставят под сомнение. Если я говорю, что серьезен, значит, я серьезен. Если говорю, что люблю, значит, люблю. Черт, Ибо был гораздо смелее и храбрее, чем Чжань. Он произнес вслух то, что мужчина никогда бы не осмелился озвучить. Становилось стыдно за собственную трусость и нерешимость. — Прекрати так громко вздыхать, — проворчал Бинь, переворачиваясь на другой бок. — Я начинаю стрессовать. — Прости, — прошептал Чжань, устраиваясь поудобнее. Сегодня спать он точно не будет. И конечно же, как и предполагалось, вместе с недосыпом Чжань получил жуткую боль в пояснице и мигрень. За ночь он здорово продрог и не смог сомкнуть глаз, потому что чертов Юй Бинь шесть раз пытался отжать у него и без того маленький плед, при этом постоянно норовя закинуть на мужчину свою ногу или руку. В будущем Чжань пообещал себе больше никогда не соглашаться делить территорию с Бинем. А в перспективе — вообще не ввязываться в подобные мероприятия. Ибо мужчина видел только мельком. Словно чувствуя на себе взгляд старшего, юноша на долю секунды обернулся, натягивая на лицо что-то на подобие улыбки, и скрылся за ближайшими деревьями, на прощание помахав парням. После событий вчерашней ночи Сяо Чжань теперь даже понятия не имел, как после этого общаться с Ибо и как вообще смотреть ему в глаза. Зато Ибо, казалось, никакой проблемы не видел. Как и обещал, юноша медленно, но верно доказывал свои чувства буквально каждый день. Юноша провожал его домой по вечерам, а когда Чжань был особенно занят, проверяя работы до самого вечера, Ибо приносил ему любимый зеленый чай со всякими вкусняшками. Пару десятков раз получив твердый отказ, Ибо все же убедил мужчину в том, что идея подвезти Чжаня на своем байке не такая уж и убийственная. Чжань чувствовал себя влюбленной школьницей, когда неловко обнимал Ибо за талию, пытаясь удержаться на несущемся по пустой улице железном коне. Глаза слезились от ветра, вынуждая опустить голову, и он не видел довольное лицо Ван Ибо, который внутренне мечтал о том, чтобы руки Чжаня обнимали его так до конца жизни. Ибо посвящал ему песни, выступая на сцене на различных школьных мероприятиях и фестивалях. Подбирая чрезвычайно романтичные песни, что для него было непривычно, юноша не сводил глаз с единственного зрителя, мнение которого было для него бесценно. Едва заметив среди слушающих Чжань-гэ, Ибо уже полностью отдалялся от окружающего мира и никого больше не видел, кроме своего учителя. Ибо вызвался помочь в перестановке кабинета, хоть и был жутко занят, несмотря на протесты Чжань-гэ. — Я не позволю тебе таскать тяжести, Чжань-гэ. У тебя слишком тонкая талия. В такие моменты Сяо Чжань терялся окончательно и не находил слов. Ибо мог одним взглядом и фразой обескуражить и лишить дара речи. Сяо Чжань не слишком задумывался о том, что же будет дальше. Он предпочитал не заглядывать так далеко и просто жить сегодняшним днем. С того разговора в лесу прошло уже больше пяти месяцев, но Ибо, как и обещал, сдаваться не собирался, хотя Чжань до последнего надеялся, что тот был недостаточно серьезен. Ван Ибо четко давал понять всем клеящимся к нему девушкам, что его сердце уже давно занято. Он не позволял ничего лишнего — ни взглядов, ни прикосновений. Ни-че-го. Лишь на Чжань-гэ он смотрел с прежней нежностью и искрящейся любовью, от которой подкашивались ноги и сбивалось дыхание. Помимо остальных знаков внимания, заботы и признаний, Ибо откуда-то раздобыл номер Чжаня, и теперь каждое утро и каждый вечер мужчине желали доброго утра и спокойной ночи. Судя по ехидному выражению лица Биня, Сяо Чжань догадывался, кто именно слил его номер. Чжань был не против. Раньше ему никто не писал таких милых пожеланий хорошего дня, никто о нем не заботился, разве что, кроме мамы. — Почему ты ходишь в одной рубашке, Чжань-гэ? — Ибо недовольно смотрел на дрожащего Чжаня, который медленно переместился к батарее вместе со столом. — Признаю, ты выглядишь круто в ней… но в помещении по вечерам холодно. — Знаю, — простонал мужчина, потирая лоб, будто пытаясь избавиться от мигрени, — утром было солнечно, и я торопился, поэтому выскочил в таком виде. — Больше так не делай, — на плечи опустилась мягкая куртка, заботливо принесенная Ван Ибо специально для Чжаня. — А пока ты доделываешь свой план, я тебе принесу чая. Ибо исчез за дверью, а Чжань, словно ребенок, тщательно пытался сдержать рвущиеся наружу слезы. Он и не предполагал, что такая вроде как обычная забота может тронуть его до глубины души. Еще никто так себя с ним не вел. — Ты чего, Чжань-гэ? — Голос где-то справа заставил мужчину вздрогнуть. Ибо смотрел на него взволнованным взглядом. — Ты не заболел? — Нет, — Чжань слабо улыбнулся, накрывая руку Ибо своей ладонью. Тот даже вздрогнул от подобного проявления нежности — раньше гэгэ себе такого не позволял. — Просто устал. Ибо… — Да, Чжань-гэ? — Спасибо, — искренне прошептал мужчина, отпивая ароматный зеленый чай — у Ибо он получался даже лучше, чем у него самого. — Обо мне никогда никто так не заботился. — Я буду, — улыбнулся Ибо, — пока тебе не надоест видеть меня рядом с собой. — Ибо, — Чжань дернулся, но юноша не дал ему ни секунды на размышления. — Я отвезу тебя домой, Чжань-гэ. Подожду внизу. И нет, отказы не принимаются, на улице уже темно. Пей чай, остынет. Чжань понимал, что чем больше времени они проводили вместе, чем больше Ибо старался подобраться поближе, забираясь в самые темные уголки его сердца, тем сильнее мужчина привязывался к юноше, чувствовал настоящую зависимость. И он прекрасно знал, какой болью это может закончиться. Чжань-гэ старался не думать о плохом, а сконцентрироваться на самом главном — через неделю будет день рождения Ибо. Мужчина начал думать об этом еще месяц назад, но до сих пор понятия не имел — что ему можно подарить? — Для меня ты — самый важный подарок, не парься, — и вновь Ибо безошибочно прочитал все, что было в мыслях Чжаня, — больше мне ничего не нужно. — Ибо, так не бывает. Восемнадцать лет бывает один раз в жизни. — Как и тридцать, — хихикнул Ибо, — так что не переживай. Ибо зовет его к себе домой, и Чжань старается не думать ни о чем неприличном. Но получается у него это из рук вон плохо. — Перестань трястись, — Ибо нежно поглаживает его по щеке, — это я должен волноваться. — Почему это? — Чжань искренне восхищается тем, как Ибо умело держит себя в руках, не выдавая своих настоящих эмоций. — И почему я здесь один? — Ты не один, ты со мной. — Я знаю, но… — Я понял, о чем ты спросил, — нервно выдохнул парень, поднимая на старшего многозначительный взгляд, — на день рождения я мог позвать лишь дорогих мне людей. Я и позвал. — Ибо… — У меня больше никого нет. Родители в Чунцине, друзьями я не богат. Ты — единственный, с кем бы я хотел провести этот вечер. И все остальные вечера в моей жизни. Чжань только и успевал, что пораженно вздыхать — Ибо просто напрямую говорил все, что думал, абсолютно ничего не утаивая. Хотел бы Чжань уметь выражать свои мысли так же смело, не краснея при этом, как спелый гранат. — Когда ты такой, я даже не знаю, что ответить, — смущенно улыбнулся Сяо Чжань. — Заставляешь терять голову. — Ты не обязан ничего говорить, если не хочешь, — кивнул Ибо, — я не заставляю. Просто чувствую, что должен быть честен. — Кстати, — вспомнил Чжань, поднимаясь с дивана, — совсем забыл про подарок. — Чжань-гэ, — нахмурился парень, — я же просил… — Помню. Но это мое право, так ведь? — Мужчина торжественно вручил Ибо большую коробку, обмотанную нарядной подарочной бумагой. — Я правда не знал, что тебе подарить. Надеюсь, тебе это пригодится. — От тебя я буду рад принять в подарок даже втулку, — пошутил Ибо, распаковывая коробку. — Серьезно, что угод… блять, — парень, замерев, восхищенно уставился на новенький, блестящий мотоциклетный шлем. — Это просто… вау. Чжань-гэ… — Я долго выбирал, — заметил мужчина, улыбаясь. — К сожалению, я в этом ничего не смыслю. — Это… лучшее, что я мог получить в свой день рождения, — Ибо действительно выглядел счастливым и широко улыбался. — Спасибо, Чжань-гэ. — Только пообещай, что будешь осторожен на дорогах, — обеспокоенно проговорил Чжань, чувствуя, как земля вновь уходит из-под ног — Ибо нежно, словно боясь спугнуть, обнимал его со спины. — Я слишком за тебя беспокоюсь. — Мне приятно, — прошептал парень, опаляя чувствительную шею своим горячим дыханием. Чжань нахмурился. — Приятны мои страдания, да? — Нет. Приятно, что ты за меня волнуешься. Значит, я для тебя не пустое место. — Ибо, — грозно рыкнул мужчина, разворачиваясь к парню лицом, — хватит выдумывать. Они простояли так довольно долго, просто всматриваясь друг другу в глаза, словно пытаясь прочитать чужие эмоции, чувства, увидеть ответы на свои вопросы. Чжань видел перед собой очаровательного парня, смотревшего на него большими карими глазами, в которые мужчина смотрел, словно зачарованный. А эти взмахи длинных ресниц, чувственные губы, дергающийся кадык… Сяо Чжань чувствовал, как внутри все сжимается. Так необычно, так приятно. — Чжань-гэ, — дрогнувшим от волнения голосом произнес Ибо, машинально облизывая губы, — если ты не перестанешь на меня так смотреть, мы поссоримся. — Что? — Чжань сморгнул наваждение и удивленно уставился на Ибо, который не сводил глаз с его губ. — О чем ты? — Я тебя поцелую, ты меня ударишь, и нам обоим будет грустно. — С чего ты взял, что я тебя ударю? — Чжань поймал себя на мысли, что и сам не отводит взгляда от губ Ибо. Тот удовлетворенно хмыкнул. — Значит, ты не против? — Не против чего? — Чжань-гэ. Ты опять начинаешь. — Я так и не понял, — игриво прошептал Чжань, вплотную приблизившись к Ибо, — не против чего, Ибо? Надо же, подумал Чжань, за секунду от уверенного ухмыляющегося парня Ибо превратился в растерянного мальчишку, который тяжело дышал, словно загнанный в угол зверь. — Хватит меня дразнить, Чжань-гэ. Я могу тебя расстроить. — Постарайся не расстраивать. Пожалуйста, — последнее слово Чжань буквально выдохнул Ибо в губы, и тот окончательно потерял голову. Старший кинул ему вызов, а Ибо с удовольствием его принял. А правила игры ему были прекрасно известны. Чжань и не помнил, кто из них первый подался вперед, но секунда — и он осознал, что целует парня, о котором думал столько времени… нежно и в то же время со всей страстью, которая пылала у него в груди и вырывалась наружу. Слишком долго он держал в себе целый вихрь чувств, слишком сильно они его разрывали изнутри, заставляя мучаться бессонницей и пить ненавистный ему кофе. Сяо Чжань слегка застонал, когда Ибо впился в его губы с неистовством изголодавшегося зверя, принуждая их раскрыться. Целовался он неумело, но с большим энтузиазмом и страстью, что сносило мужчине крышу так сильно, что в голове стоял колокольный звон. Старший доверчиво предался рукам, которые осторожно обнимали его за талию и поглаживали спину, будто успокаивая. И все же, в этой напористости Чжань чувствовал совершенно точно одно — безграничную нежность, исходящую от Ван Ибо. Чжань не помнил точно, сколько времени они простояли в объятиях друг друга и как долго они целовались. Он знал одно — губы прямо сейчас саднят и горят от жарких поцелуев и страстных укусов. Будто очнувшись, Ибо нехотя отстранился от старшего и судорожно выдохнул, отчаянно вглядываясь в глаза напротив. — Я тебя не разочаровал? — Ибо, казалось, действительно очень сильно волновался, а Чжань не понимал, почему. — Ты о чем, Ибо? — Чжань совершенно ошалелым взглядом смотрел на раскрасневшегося Ибо. — Это был лучший поцелуй в моей жизни. — Правда? — Глаза Ибо загорелись от такого комплимента. — Я рад. Просто это был… я никогда никого еще не целовал. — Подожди, — Чжань шокированно уставился на развеселившегося парня, который был очень собой доволен, — то есть я только что… — Украл мой первый поцелуй, — договорил Ибо, кивая. — И я этому рад. Никому другому я бы такого не позволил. — Ибо, — Чжань разрывался от испытываемых чувств, и юноша успокоил его нежным поцелуем. — Ничего не говори, Чжань-гэ. Давай просто постоим так еще немного… С каждым днем Ибо убеждается — нет, ему все это не приснилось. Чжань-гэ действительно не отталкивал его на протяжении почти двух лет, и не отталкивает сейчас. Парень все еще не мог поверить, что мужчина позволил себя поцеловать — такое Ван Ибо и во сне не снилось. Это было далеко за пределом мечтаний. Парень с гордостью признается самому себе — он сдержал обещание. Он дал слово показать свои чувства делом и словом, и он старался держать его. Чжань-гэ должен понять, что для Ибо он не развлечение юношества, не прикол какой-то, не мимолетная симпатия или глупая влюбленность. Чжань-гэ — самый дорогой человек в его жизни. Самый нужный. Самый любимый. Последний год обучения позади, приближается осень, а Ибо все так и не определился с поступлением — сразу три университета готовы были гостеприимно принять его в качестве своего студента. — Ибо, время идет, — напоминал Чжань, — ты все равно должен будешь что-то выбрать. — Не хочу, — словно капризный ребенок, дулся Ибо. — Не хочу никуда уезжать. Понятия не имею, как я буду без тебя выживать. Нет особой разницы, куда ехать. Все равно там тебя не будет. — Ты же понимаешь, что у меня здесь работа. Ученики. Бурная школьная жизнь, — мужчина вздохнул. — Хайкуань собирается впихнуть мне еще один класс. Понятия не имею, как я с этим справлюсь. — Я уже злюсь, — буркнул Ибо, складывая руки на груди. — Вот появится какой-нибудь наглый подросток, влюбится в тебя и будет писать стихи. — Ты только что признал, что ты был наглым? — Чжань широко улыбнулся — Ибо был слишком ревнивым. Абсолютным собственником. — Ты же не хочешь сейчас сказать, что не доверяешь мне? — Доверяю, — мирно произнес Ибо, поворачиваясь на правый бок, чтобы получше видеть Чжаня. — И да, я был наглым. А как иначе завоевать твое внимание? — Я буду ждать, — искренне проговорил Чжань, нежно проводя рукой по мягким волосам Ибо. Тот прикрыл глаза, наслаждаясь лаской. — Буду думать о тебе каждый день. Не думай, что ты один не хочешь расставаться на долгий срок. Я тоже не представляю, как буду здесь один, без тебя. Чжань не врал — близился конец лета, и ему становилось по-настоящему страшно, ведь он уже не представлял себя без Ибо. Тот проник в самую душу, в глубь сердца, засел глубоко в мыслях и преследовал во снах. Зависимость. Наваждение. Ибо категорически был против, но Чжань настоял на том, чтобы проводить парня до аэропорта. Для этого он даже взял день отгула, внутренне понимая, что часа не хватит на то, чтобы они попрощались. Ибо обнимал его так крепко, что мужчина даже не осознавал, дышит он сейчас или нет. — Я в тебя верю, — прошептал Чжань Ибо в ухо, опаляя его своим горячим дыханием. — Приложи все усилия. И не забывай мне писать и звонить хоть иногда. — Иногда? — Ибо усмехнулся. — Я тебя достану своими звонками, ты еще отстать попросишь, вот увидишь. — Это вряд ли. И все-таки, скажи, ты почему не хотел, чтобы я сегодня тебя проводил? — Ты не подумай, — виновато прошептал Ибо, — я не имел в виду, что не хочу тебя видеть. Просто… прощаться по телефону легче. Когда я вижу тебя наяву, я не хочу уходить. Не хочу уезжать. Все, кроме тебя, становится чем-то тусклым, блеклым, неважным. Я боялся, что… просто не смогу улететь от тебя. — Ибо, Ибо, — Чжань чувствовал, что глаза щипят от подступающих слез, — хватит меня добивать. Все будет хорошо, слышишь? Ты будешь учиться, я буду работать, мы будем общаться, переписываться. Я всегда буду тебя поддерживать, слышишь? Ибо смотрел на него с такой нежностью, в то же время с невыносимой грустью, что Чжаню становилось физически плохо. Ибо нервно сглатывал, кадык дергался от волнения, а руки, обнимающие мужчину за талию, слегка подрагивали. — Чжань-гэ, — севшим от волнения голосом прошептал Ибо, — я люблю тебя. Я буду стараться. Обещаю. — Я тебе верю, — Чжань нежно улыбнулся, обнимая в ответ. — Я тоже тебя люблю. Ибо резко отстраняется, неверяще вглядываясь в улыбающееся лицо Чжань-гэ, будто ища там подтверждение тому, что только что услышал. Лицо озаряет счастливая улыбка, и парень буквально светится изнутри — таким его Чжань видел крайне редко. — Я думал, что умру, но в ответ ничего не услышу. Чжань возмущенно охает, подталкивая Ибо вперед — не хватало еще, чтобы парень пропустил свой рейс. Чуть позже, сидя у себя дома, на удобном диване, обернутый в плед, Чжань слушал уже пятое по счету голосовое сообщение от Ибо. От кого: Ибо 23:11 голосовое сообщение Чжань-гэ, я долетел! Знаешь, когда ты сказал, что любишь меня, я чувствовал себя большим везунчиком. Потом почувствовал себя везучим еще раз, когда понял, что успел занять последнее место в общаге. Представляешь? От кого: Ибо 23:14 голосовое сообщение Я еще даже не успел вещи распаковать, а уже сижу, пью зеленый чай, который раньше никогда не пил, и думаю о тебе. Не думал, что заскучаю уже через четыре часа. Хотя нет, ерунду говорю — я скучаю каждую минуту. От кого: Ибо 23:17 голосовое сообщение Тебе завтра на работу, а мне в универ только послезавтра. Постарайся выспаться как следует. И береги спину! Не поднимай ничего тяжелого. И кстати… спасибо тебе за все. Совсем забыл сказать тебе это лично. От кого: Ибо 23:22 голосовое сообщение Я уже безумно скучаю. Любуюсь на ночь нашими совместными фото. Хотел бы я увидеть тебя прямо сейчас. Крепко обнять. Поцеловать. Надеюсь, ты мне сегодня приснишься. Я положил твое фото себе под подушку. От кого: Ибо 23:22 голосовое сообщение Люблю тебя, Чжань-гэ. Люблю. Очень сильно. Чжань честно хотел записать ответное голосовое, но он каждый раз стирал свое сообщение и сдерживал слезы — голос дрожал, а сердце разрывалось на тысячу кусочков. Жить без Ван Ибо оказалось действительно мучительно. Мужчина сидел на занятии, мельком поглядывая на занятых рисованием учеников, и горестно вздыхал — среди этих ребят не было того, кто смотрел бы на него с искренней нежностью и искрящейся любовью. Никто не подкладывал рисунков, не подкидывал записок, стихов. Отсутствие Ван Ибо ощущалось очень остро. Даже чересчур остро. Юй Бинь прекрасно видел состояние своего друга и не мог молчать. — Ты выглядишь дряхлым стариком. Соберись, — мужчина толкнул заснувшего прямо на педсовете Чжаня в бок. Тот недовольно засопел, без зазрения совести опуская голову на плечо Биня. — Я в норме. Полностью здоров, хоть и не совсем бодр. — Зачем тебе здоровье в твоем возрасте? — Юй Бинь тут же получил больной тычок по ребрам. — Ай, чего физической силой хвастаешься? — Дай подремать хоть немного, — проворчал Чжань. — Я не помню, когда нормально высыпался в последний раз. Бинь коварно усмехнулся. — А чего это мы по ночам не спим? Ван Ибо же улетел, — мужчина тут же пожалел о своей шутке — едва только он произнес «Ван Ибо», как лицо Чжаня помрачнело еще сильнее. — Прости, — виновато пробормотал Бинь, — это было жестко. Кстати, ты не в курсе, что там у Хайкуаня с Чжочэном? — А что такое? — Чжань приоткрыл сонные глаза. Юй Бинь многозначительно подмигнул, переходя на шепот. — Я слышал, как они ссорились на прошлой неделе. Чжочэн просил его выслушать, а Хайкуань просто-напросто отказывался это делать. И вот седьмой день я наблюдаю, как между ними летают искры, а порох все не взрывается. Я бы хотел узнать, какого беса они так психуют. Но Хайкуаня я, конечно же, беспокоить не посмею, а Чжочэн сразу пошлет меня нахер. Вот и мучайся в неведении. — Ничего страшного, — пробормотал Чжань, устраиваясь на стуле поудобнее. — Между друзьями бывает всякое. Сам понимаешь. — Ага, — согласился Бинь, зевая. — Но все равно они какие-то странные. Спустя полгода Чжань и вовсе стал походить на ходячий скелет. Может потому, что из-за большой загруженности он даже не успевал толком поесть. А может из-за того, что разные мысли слишком сильно грызли его изнутри. — Чжань, скажи мне честно, — обеспокоенно всматривался в него Хайкуань, — когда ты ел в последний раз? — Пять минут назад, — невозмутимо ответил мужчина, и он не врал. — Со мной все в порядке, правда. — Я сделаю вид, что поверю тебе, — кивнул мужчина. — Если что, ты же знаешь, я всегда готов помочь или выслушать. — Спасибо, — улыбнулся Чжань — он был действительно благодарен директору. Ван Ибо тоже не давал скучать, присылая по двадцать своих селфи в день. Иногда он присылал видео, где виртуозно катался на скейте, а один раз даже прислал ролик, где в полутьме без футболки танцевал под какую-то медленную музыку. Чжань еле досмотрел до конца, а после ему пришлось долго торчать в холодном душе, чтобы хоть как-то успокоиться. Что себе позволял этот маленький чертенок? Пытался соблазнить и вывести из себя даже на расстоянии тысячи километров. — Еще несколько месяцев, — повторял Чжань каждый день, как мантру. — Всего каких-то четыре месяца. И он сможет увидеть Ибо. Сможет прикоснуться к нему, услышать его глупый смех. Сможет поцеловать сладкие губы, о которых мечтал все это время. В конце апреля Чжань смог понемногу выкроить себе побольше свободного времени — большинство учеников посещали разные факультативы, ходили на подготовку к экзаменам к другим преподавателям, а Чжань корпел над учебным планом, который на него повесил Хайкуань, дико извиняясь и прося помощь. Уж кому, а директору мужчина отказать точно не мог. На часах было уже почти четыре, когда Чжань практически покончил с этим дурацким планом, в процессе выпив почти два литра зеленого чая и истрепав свои нервы. Устало выдохнув, мужчина распрямился, с тихим стоном потирая спину — она снова начинала беспокоить, хотя последние три месяца Чжань о ней даже не вспоминал. Распечатав необходимые документы и убрав их в папку, Чжань поднялся с места. По пути домой еще нужно было заглянуть в продуктовый, купить себе поесть, но самое главное — купить корма для Орешка, которая сильно скучала без хозяина и спала с ним в обнимку последние несколько месяцев. Убрав ненужные листы бумаги в нижний ящик стола, мужчина наклонился, но тут же чуть не потерял сознание от неожиданности. — Вау, Чжань-гэ, с этого ракурса ты выглядишь… интересно. Медленно, словно в фильме ужасов, Чжань оборачивается назад… чтобы тут же утонуть в глубине любимых карих глаз. — Ибо, — успевает выдохнуть мужчина перед тем, как оказывается стиснут в крепких объятиях. Сяо Чжань порывисто обнимает парня в ответ, все еще не веря своим глазам. Ван Ибо, его Ван Ибо обнимает его прямо сейчас, невесомо целуя в шею, вызывая дрожь и мурашки по телу. — Не дрожи, — шепчет Ибо, нежно поглаживая по спине, — иначе я буду плакать. — Не буду, — шепчет Чжань в ответ, но понимает — Ибо просит о невозможном. — Ты когда прилетел? И как… как вообще здесь оказался? — Прилетел час назад, — парень опустился на стул прямо напротив Чжаня, и между ними сейчас был только стол. — Даже домой еще не заезжал. Не мог удержаться, Чжань-гэ. Скучал, как сумасшедший. — Кому ты это говоришь? — Чжань мягко рассмеялся. — Я и сам скучал не меньше твоего. Знал бы мужчина, как сильно на Ибо действовала эта улыбка. Парень смущенно кашлянул, осматривая кабинет так, будто видел его впервые. Причем, что-то явно изменилось. — Перестановка? — Ибо прищурил глаза. — Кто помогал? — Сам, — признался Чжань, чувствуя, как в Ибо начинает разгораться ревность. Все по классике. — Тебя здесь не было, я выкручивался, как мог. — Твоя талия… — Ибо нервно сглотнул, скользя жадным взглядом по фигуре старшего. — Она… просто… — Знаю, — хихикнул Чжань, помня, как парень обожал раньше сжимать пальцами его талию, будто измеряя ее. — Она тонкая. — Идеальная, — прошептал Ибо, возвращаясь от талии к глазам Чжаня. — Чжань-гэ, прошу, не мучай… позволь мне… — Все, что захочешь, — уверенно произнес Чжань, улыбаясь и будто подбадривая парня. — Все для тебя, Ибо. Не в силах сдерживать себя Ван Ибо, опираясь локтями о стол отрывается от стула и медленно наклоняется к Чжаню, накрывая его теплые губы своими, которые слегка подрагивают от волнения. Ибо словно спрашивает разрешения, боясь продолжать, и Чжань медленно приоткрывает рот, судорожно выдыхая и испуская стон наслаждения от каждого поцелуя, в которые Ибо вкладывал все свои чувства. — Чжань-гэ, — шепчет Ибо в перерывах между поцелуями, — без тебя было хреново. — Знаю, — прошептал Чжань в ответ, ловя чужие губы, кусая и оттягивая. — Без тебя было еще хуже. Ибо осторожно хватает старшего за шею и притягивает к себе, впиваясь в его губы своими. Они целуются более настойчиво и требовательно, словно восполняя все упущенное время в дали друг от друга. И когда Ван Ибо, наконец, поднимается со стула и не разрывая поцелуя, обходит стол и подходит к Чжаню, тот забирается на стол, устраиваясь там поудобнее и притягивая Ибо к себе поближе за воротник рубашки. Парень скидывает с мужчины пиджак одним ловким движением и пробирается руками под рубашку, касаясь обнаженной спины Чжаня, вычерчивая там пальцами одному ему известные узоры. — Я думал о тебе двадцать четыре часа в сутки, — признается Ибо, смотря в глаза Чжаню с такой невероятной нежностью, что тот готов расплакаться на месте. — Я не знаю, что ты со мной сделал. Я не был романтиком никогда, и объясняться в чувствах не умел. — У тебя получается прекрасно, — выдохнул Чжань ему прямо в губы, — я готов кончить на месте прямо сейчас. — Вау, Чжань-гэ, — в голосе Ибо сквозит веселье, — не знал, что ты такой развратник. Я вообще таких слов не знаю. — Ты виноват. Ты сделал это со мной. Ответственность брать будешь? — Сомневаешься? Их губы снова сливаются в поцелуе, и проворные пальцы Ибо принимаются расстегивать рубашку Чжаня, не забывая уделять внимания пухлым губам. Когда рубашка, наконец, падает на пол, Ибо буквально не мигая осматривает тело старшего, периодически облизываясь. — Чувствую себя куском мяса, — хихикнул Чжань, когда Ибо осторожно лизнул его сосок. Тот только усмехнулся. — Все правильно. Я собираюсь тебя съесть. Осторожно подхватив Чжаня на руки, парень усадил его на ближайшую парту, опускаясь перед ним на колени. Не отрывая взгляда от старшего, Ибо полным желания взглядом смотрел снизу вверх, сводя с ума и без того раздраконенного Чжаня, который уже готов был ко всему. — Я покажу, — прошептал Ибо дрожащим голосом, — как сильно я по тебе скучал. Прямо сейчас и покажу. — Ибо, — Чжань даже не успевает среагировать, как его штаны приспускают вместе с бельем. — Что ты… Настойчивые пальцы Ибо нежно сжимали его бедра, когда он все так же стоя на коленях притянул Чжаня поближе к себе. Положив дрожащие руки парню на плечи и закрыв глаза, Чжань запрокинул голову назад, пытаясь сдержать стон наслаждения. От влажного и жаркого прикосновения языка к своему члену у него перехватило дыхание, а мир перед глазами резко потемнел. По мышцам плоского живота пробежал огонь наслаждения, а ноги предательски задрожали. Никогда прежде никто не делал такого с его телом и душой. Ибо медленно поднимался вверх, прокладывая дорожку из поцелуев на стройных бедрах, на плоском животе, на груди, на шее. Парень будто хотел попробовать всего Чжаня на вкус, не упустив при этом ни сантиметра желанного тела. — Ибо, — порывисто выдохнул Чжань, закатывая глаза от накатывающего наслаждения, — откуда ты… когда ты так… — Смотрел видео… много читал, — Ибо был весь красный, вспотевший, с растрепанными волосами. Но чертовски красивый. — Я не хотел тебя разочаровывать. — Иди сюда, — Чжань нетерпеливо притянул парня за шею, впиваясь страстным поцелуем в искусанные им же пухлые губы. — Чжань-гэ, — шепчет Ибо, — поехали ко мне. Умоляю… — Ну уж нет, — выдохнул мужчина, — у тебя мы уже были. Теперь моя очередь… Ибо даже не помнит, как именно они добрались до дома Чжань-гэ. Помнит только, как прижимал Чжаня в лифте к стене, пробираясь холодными пальцами под рубашку и осыпая чувственную шею влажными поцелуями. Ввалившись в квартиру, они все еще продолжали целоваться в коридоре, застряв там на добрых десять минут. Кто кого вел в спальню, было уже и не вспомнить. Однако мгновение, и Чжань лежал на белых простынях, абсолютно обнаженный, а Ван Ибо, тяжело дыша, смотрел на его тело как на величайшее чудо на свете. Как на самое дорогое, самое сокровенное. — Чжань-гэ такой красивый, — завороженно шептал парень, прикасаясь осторожно, нежно, как к фарфоровой вазе. — Слишком красивый… Оторвавшись от сладких губ старшего и судорожно вдохнув воздух, Ибо начал опускаться влажными поцелуями по его подбородку и шее, поглаживая грудь, словно снова пробуя на вкус его плечо, ключицы, шею. Он действовал осторожно, немного неопытно, со всей искренностью и страстью, на которую был способен. Парень прекрасно видел и чувствовал, насколько сейчас Чжань-гэ хорошо, а если учесть, что хорошо ему было именно благодаря Ван Ибо — это ощущение было убийственным по своей силе. Мысли путались, сердце билось так часто, будто готово было выпрыгнуть из груди. Ибо выцеловывал живот любимого человека, чувствуя, как под его прикосновениями вздрагивают мышцы, как старший невольно елозит ногами по постели, издавая приглушенные стоны. Ибо опьяненно улыбался, иногда глядя на своего Чжань-гэ, на его приоткрытые губы, на соблазнительную родинку под губой, которая была его собственным проклятьем, на красивую шею, начавшую покрываться влагой от возбуждения. И восхищался. Влюблялся снова и снова, все сильнее и сильнее. Терял голову окончательно. — Чжань-гэ такой вкусный, — шепотом произнес Ибо, облизываясь и не сводя затуманенных от желания глаз от отзывчивого мужчины под ним. Тот зашипел и выгнулся, застонав и еще сильнее впившись пальцами в покрывало. Ван Ибо прекрасно понимал эту реакцию, ему самому сейчас было тяжело — мозг плавился, и он был готов взорваться от испытываемых чувств. — Ибо, я сейчас умру, — хрипло вырвалось у Чжаня, и тот нежно провел пальцами по белоснежной груди, словно успокаивая и давая понять, что он здесь, рядом. — Я не позволю этому случиться, Чжань-гэ. Сяо Чжань словно умирал и воскресал одновременно. Горячие губы и язык Ибо творили с его телом такое, о чем он даже не мечтал. Мужчина метался, шипя сквозь зубы, и это было неконтролируемо. Было слишком хорошо. Слишком жарко и невыносимо. Ибо внутренне дрожал, выкладываясь по максимуму, чтобы его гэгэ было хорошо. Чтобы он на всю жизнь запомнил их первую ночь. Первую близость в жизни Ибо. Парень даже понятия не имел, что может быть так хорошо. Так жарко, так волнительно. Спустя час Чжань лежал на кровати, все так же полностью обнаженный, вспотевший, и поглаживал Ибо по волосам, пропуская мягкие пряди сквозь пальцы. Мужчина вдыхал аромат волос до боли любимого человека, пока тот напряженно вслушивался в биение сердца своего гэгэ, периодически приподнимаясь и оставляя на груди старшего нежный поцелуй. — Не знал, что ты из тех людей, которые любят нежности после секса, — хихикнул Чжань и тут же возмущенно вскрикнул, когда Ибо укусил его за сосок. — Это незаконно, Ибо! — Я никогда не следовал законам, Чжань-гэ, — усмехнулся Ибо, проводя кончиками пальцев по тонкой талии своего гэгэ. — Я просто делаю то, что считаю нужным. Сяо Чжань ощущает себя парящим над землей от счастья — Ван Ибо каждый день теперь забирает его с работы, спит рядом с ним, обнимает со спины, время от времени целуя в шею и шепча какие-то милые глупости, от которых Чжань плавился, как сырок. Ибо дарит ему цветы, буквально раздуваясь от гордости, носит на руках в ванную, когда у старшего болит нога, заваривает ему любимый зеленый чай. А Чжань каждый вечер старается радовать своего Бо-ди очередным кулинарным шедевром. — Вау, Чжань-гэ, — Ибо удивленно смотрит на старшего, — не знал, что у тебя столько скрытых талантов. — А сам-то? — Чжань тихо смеется, качая головой. — Ты хоть знаешь, сколько раз я пересматривал ролик, где ты танцуешь полуголый в темноте? Знаешь, сколько раз я запирался в ванной и баловался холодным душем? — Тогда, — Ибо встает с места, облизывая губы и томно смотря на мужчину, — я могу тебе все показать вживую. Ибо действительно танцует для него в тот вечер, и Чжань еле сдерживается, чтобы не наброситься на парня, словно голодный волк на беззащитную жертву. Ибо не перестает его поражать. По вечерам он настойчиво пытается научить своего Чжань-гэ кататься на скейте, крепко держа его за руку и подбадривая. И когда с десятого раза у Чжаня все получается, как надо и Ибо его хвалит, мужчина чувствует настоящую гордость. Однажды ранним утром Чжань просыпается от какого-то странного ощущения. Что-то неясное и неуловимое. Неужели он проспал? Мужчина кидает взгляд на настенные часы и хмурится — всего лишь половина шестого утра. Слишком рано. Ибо мирно посапывает рядом, так мило надув губы во сне, что Чжань борется с желанием впиться в эти губы нежным поцелуем. Поежившись от холода, Чжань потирает сонные глаза и чувствует на лице какой-то холод. Ошарашенным взглядом мужчина скользит по своей руке, будто видит ее впервые. Кольцо. У него на пальце гребаное кольцо. Чего, блять? — Ибо, — Чжань трясет парня за плечо, и тот мгновенно открывает глаза. И что странно, Ибо не выглядит сонным. Совсем наоборот. — Прости, Чжань-гэ, — парень виновато улыбается, — я так и не собрался с духом спросить напрямую. — Спросить? — Чжаня подводит голос, и он чувствует, что в горле высохло. Прокашлявшись, мужчина повторяет вопрос. Ибо улыбается своей самой очаровательной улыбкой, и Чжань понимает — он попал. Ибо знает его слабое место, и бьет по нему без пощады. — Я не представляю без тебя жизни, — искренне произносит Ибо, поднося руку Чжаня к лицу и нежно ее целуя, задевая кольцо. — Я прошу тебя остаться со мной на всю оставшуюся жизнь. — Ибо, — Чжань теряется — жизнь его к такому не готовила. Ему только что сделали самое настоящее предложение. Предложение, мать его! — Если ты не уверен, — осторожно подает голос Ибо, моментально погрустнев, — я могу просто… — Я согласен, — Чжань выдыхает это до того, как мозг успевает все как следует обдумать. — Я согласен, Ибо. Ибо застывает на долю секунды, а после с счастливым смехом заваливает Чжаня обратно в постель под тихие визги, щекоча и целуя везде, куда мог дотянуться. Ибо чувствует себя самым счастливым человеком на земле. И Чжань с этим на все сто процентов согласен. Он уверен — несмотря ни на что, перед ними в будущем простирается большая дорога, полная счастья и радостей.۩۞۩
6 лет спустя. Наши дни.
— И что теперь? — Неожиданно спросил Ибо, приоткрыв свои красивые карие глаза, в которых плескалась боль… и отчаяние. — Не молчи, Чжань-гэ… просто скажи мне, что будет дальше. Чжань сидел на маленьком диванчике, неизменно сжимая в руках бутылку с холодным зеленым чаем, который всегда носил с собой. Даже когда находился дома. Холодный, словно сталь, голос разрезал тишину. — Я уже все решил для себя, Ибо. Другого выхода нет. — Абсурд, — мрачно проговорил Ибо, сжимая жестянку с пивом практически до треска. — Ты просто решил пойти по самому легкому пути. Чжань посмотрел на мужа отсутствующим взглядом, вдруг осознав, что его эмоции сконцентрировались внутри него и только и ждут, чтобы выплеснуться наружу. Но мужчина искренне надеялся, что этого не произойдет и ему удастся сдержать их в себе. — Я так больше не могу, — старший резко вскочил с места и принялся расхаживать по гостиной, будто пытаясь таким образом хоть как-то успокоиться. — Я устал, Ибо. Я просто устал. — Устал? — Ибо мрачно наблюдал за метаниями мужа. — От чего ты устал, Чжань-гэ? От меня? От семейной жизни? От секса со мной? От чего, Чжань-гэ? — Я хочу развестись, — голос Чжаня предательски дрогнул, выдавая его с потрохами. — Я уже решил. — И когда ты принял такое решение? Скажи, мне очень интересно, — Ибо раздраженно повел плечами. — Расскажи, я послушаю. — Ты прекрасно знаешь, что я думал об этом уже давно. Это не должно было стать для тебя неожиданностью. — Мы занимались любовью полчаса назад, Чжань-гэ, — напомнил Ибо, поднимаясь с кресла. — Я целовал твое тело, смотрел тебе в глаза и видел там такое же сильное желание, как и у меня. — Ибо, — предупреждающе рыкнул Чжань, — что ты… — А потом я брал тебя прямо на кухне, на столе, и не один раз. Мы спалили наш завтрак… — Замолчи! Замолчи, Ибо, ради Бога! Чжань прикрыл рот рукой, чтобы подавить внезапный приступ тошноты. Пошатываясь, мужчина с трудом, спотыкаясь, подошел к бару и трясущимися руками налил себе виски. Мужчина терпеть его не мог, но сейчас вдруг почувствовал неодолимую потребность ощутить его обжигающее действие в своих жилах. Ибо беспомощно наблюдал, как его муж с трудом проглотил спиртное и закрыл глаза, пытаясь сохранить контроль над собой. Он физически ощущал эмоции Чжаня, яростно рвавшиеся наружу. — Я не понимаю, — тихо начал Ибо, — почему ты ставишь меня перед выбором. Ты прекрасно знаешь, что я к тебе чувствую. — Раньше знал, — согласился Чжань, кашлянув — виски обожгло горло. — А сейчас… понятия не имею. Ты ведь не со мной, тебя нет дома. Ты с парнями в гараже, на своих незаконных гонках, иногда можешь на сутки застрять в ментовке… а хрен знает. Ты где угодно, но не со мной. — Я уже говорил тебе, — Ибо выглядел усталым и раздавленным, и еле держался на ногах. — Я перестану участвовать в нелегальных гонках. Но следующее соревнование я пропустить не могу. — Отлично, — безэмоционально отозвался Чжань, — меня это уже не касается. Пусть теперь за тебя беспокоится кто-то другой. А я устал. Мое сердце не железное, Ибо, а у терпения всегда есть предел. Чжань уже третий год жил с ощущением невероятной ненависти к байкам и любому опасному виду спорта. С тех пор, как Ибо познакомился с какими-то уличными стритрейсерами, он только и делал, что пропадал на улице, участвуя в различных гонках — легальных и не очень. Постоянно впутывался в нелепые ситуации, и Чжань пару раз даже забирал его из полиции, краснея и бледнея от вопросов полицейских. Особенно когда выяснялось, что они женаты. Ибо уломал Чжаня посмотреть на их гонки со стороны, и это был первый и последний раз. Чжань на полном серьезе думал, что его сердце разорвется от страха и волнения. Он совершенно не понимал, что может Ибо нравиться в этой откровенной попытке самоубийства. — Ибо, — раз за разом повторял Чжань, — будь осторожнее. Однажды мое сердце не выдержит. — Какой ты глупый, Чжань-гэ, — смеялся Ибо в ответ, — что там такого страшного? Чжань боялся. До смерти боялся за Ибо. Если бы с ним что-то случилось, мужчина бы не пережил. Не смог бы этого вынести. Но Ибо будто в упор не видел, в каком состоянии находится его муж. Он продолжал обещать остановиться, но все так же пропадал неизвестно где по ночам. Чжань просил, умолял, увещевал, предупреждал. Но однажды у него просто лопнуло терпение. — Я не собираюсь с тобой разводиться, — уверенно проговорил Ибо, внимательно изучая профиль Чжаня. — Этого не будет. — Посмотрим, — отозвался Чжань, устало выдыхая и потирая спину — снова дикие боли, которые могли мучать ночами. Ибо сочувственно наблюдал за каждым действием старшего, желая только одного — оказаться рядом и прикоснуться. Но сейчас делать этого точно не стоило. Чжань резко повернулся к Ибо, будто порываясь что-то сказать… или сделать. Но так ничего и не предприняв, мужчина развернулся и направился к спальне, громко хлопнув дверью. Ибо с тихим стоном сполз по стенке, опускаясь на холодный пол — в какой момент все хорошее, что было между ними, разрушилось? Ибо знал ответ на это вопрос. Едва только его затянуло в историю с гонками, вся жизнь будто с ног на голову перевернулась. Да, Ибо обожал гонки, обожал высокую скорость, обожал байки. Но Сяо Чжаня он любил гораздо больше. Больше, чем что-либо в этой жизни. И он точно не собирался вот так вот просто отпускать из своей жизни человека, которого безумно любил на протяжении всех восьми лет — с самого дня их знакомства. Срать на эти гонки. Главное — Чжань-гэ. Жаль, что до него эта мысль дошла так поздно. Когда Чжань уже принял решение. Осторожно приоткрыв дверь в спальню, Ибо бесшумно проник внутрь, не желая раздражать Чжаня лишний раз. Тот сидел спиной к двери и что-то просматривал в своем смартфоне, время от времени тихо всхлипывая. И лишь когда Ибо бесшумно подошел поближе, заглядывая через плечо, его словно током прошибло — Чжань просматривал их общие фотографии. Ибо хотелось ударить себя по лицу. Сильно. Больно. Чтобы мозги встали на место. Чжань вздрогнул и замер, спиной чувствуя на себе обжигающий взгляд. — Чжань-гэ, — дрожащий голос Ибо нарушил тишину, — скажи хоть что-нибудь. Поговори со мной. Пожалуйста. Мужчина продолжал сидеть на том же месте, в той же позе, почти до хруста сжимая в руках смартфон. Ибо отчаянно хотелось его обнять. — Чжань-гэ, прошу, посмотри на меня. В его голосе звучала мольба. Отчаяние. Сожаление. Жалость шевельнулась в душе Чжаня, но он не поддался этому чувству и покачал головой. — Нет. Ложись спать, завтра рано вставать. Ибо тяжело вздохнул, вслед за Чжанем растягиваясь на кровати. Старший лежал к нему спиной, всем своим видом показывая, что видеть он Ван Ибо не желает. И это приносило большую боль. Чжань заснул уже спустя пять минут, и Ибо ему даже позавидовал. Сон никак к нему не шел, зато тысяча и одна мрачная мысль бередили душу, задевая свежие раны. Где-то спустя час Чжань проснулся, и обеспокоенно зашевелился на кровати. — Ибо, ты не забыл поставить будильник на семь утра? — Сонный мужчина повернулся к парню, который уже более двадцати минут любовался потолком. — Мы не можем опоздать на собственный развод. — Я уже сказал, я не пойду, — проворчал Ибо, стискивая зубы и закрывая глаза. — И ты никак меня не заставишь. Чжань моментально завелся, подскакивая на месте и сверля своего пока_еще_мужа гневным взглядом. — Ибо, мы уже говорили об этом. Ты хотел свободы, так? Я тебе ее даю, вот она, на блюдечке, бери! — Я не это имел в виду под «свободой». — Это уже не имеет никакого значения, — мужчина раздраженно повел плечами, позволяя расстегнутой ночной рубашке сползти с плеча. — Я ждал этого дня месяц, там были очереди, так что… Ибо, что ты делаешь? Ибо даже не слушал Чжаня, жадным взглядом скользя по обнаженному плечу и стройным ключицам. Парень гулко сглотнул — у них не было близости почти три месяца, и Ибо просто сходил с ума и буквально лез на стенку. Он знал, что Чжань-гэ наказывал его за легкомыслие, но это было слишком жестоко. — Я не смогу без тебя, — прошептал Ибо, приподнимаясь на кровати, тем самым вводя растерявшегося Чжаня в ступор. — Неужели ты просто можешь взять и все забыть? — Ибо… — Нам было хорошо вместе, — Ибо осторожно протянул руку и коснулся рукава рубашки Чжаня. — Тебе ведь было со мной хорошо, да? Я всегда прикладывал все усилия для этого. — Ибо, не нужно, — воспоминания душили мужчину, и он неловко дернулся, желая поправить на себе рубашку, но вместо этого он случайно стянул ее с плеч полностью, и теперь Ибо мог любоваться стройным, загорелым телом. — Не смотри, — пробормотал Чжань, пытаясь прикрыться руками и одеялом, но Ибо ему не позволил. Взяв лицо мужа в свои ладони, Ван Ибо притянул его к себе, целуя нежно и осторожно. Когда их губы встретились, Чжань побежденно и глухо застонал, пытаясь всеми силами оттолкнуть парня от себя. Ибо поцеловал сильнее, глубже, присваивая стон мужчины и его дыхание, его губы и его вкус. — Давай объявим перемирие на одну ночь, — порывисто прошептал Ибо, страстно целуя Чжаня в губы — в каждый уголок и один раз, сильнее, в самую середину. — Просто доверься мне на одну ночь, Чжань-гэ, доверь мне свое тело. Пожалуйста. Я не разочарую тебя. Несколько мучительных мгновений Чжань и правда сопротивлялся, явственно борясь с собой. А затем с тихим, молящим звуком поднял руки вверх и притянул Ибо к себе, чтобы быть как можно ближе. — Я ненавижу тебя, — шептал старший в перерывах между ласками, — ненавижу… — Я знаю, — шептал ему в ответ Ибо, мгновенно затыкая поцелуем. Отстранившись, Ибо так жадно осматривает загорелое тело Чжаня, что тот буквально стонет, нетерпеливо притягивая парня к себе. Ван Ибо обнимал мужа за талию, покрывая страстными и жаркими поцелуями шею и плечи, постепенно спускаясь ниже, оставляя дорожку поцелуев на нежной коже. Мужчина тяжело дышал, откинув голову назад — ощущение горячих губ на груди и торсе было великолепным и сводило с ума. Спустившись ниже и задев подбородком кромку пижамных штанов, Ибо поднимает голову, будто спрашивая разрешения, и тут же за долю секунды спускает их вниз, вырывая у Чжаня сладкий стон, когда тот чувствует горячее дыхание прямо на своей плоти. Ван Ибо начинает двигаться осторожно и медленно, гуляя язычком по уздечке, а руками в это время продолжая поглаживать стройные бедра. Парень наслаждался каждым миллиметром сладкой плоти, не желая пропустить ни одного мига. Сяо Чжань сладко стонал, тяжело дыша, и оттягивал мужа за волосы, отчего тот заводился еще больше, абсолютно теряя голову. Ибо получал невероятный кайф, когда его любимому человеку было хорошо. Ибо целовал его все ниже и страстнее. В голове молотком била мысль — Чжань-гэ в его объятиях. Он полностью отдался ему сегодня. И черт, как же Ибо скучал по этим безумным ощущениям, по этой страсти, по этому шикарному телу. Ван Ибо продолжал ласкать старшего, сжимая в объятиях, от его рук не ускользал ни один уголочек желанного тела, и Чжань то и дело вскрикивал от обжигающей страсти. Ибо стал целовать шею и грудь, ласкал соски кончиком упругого языка и покусывал их, потом не спеша спустился ниже и Сяо Чжань ощутил его губы внизу своего живота. Он знал все слабые места своего гэгэ и беззастенчиво пользовался этим. Ибо двигался медленно, словно пытаясь растянуть удовольствие, пока Чжань сладко стонал под ним, закусывая губу почти до крови. А тот просто потерял голову от страсти. Все чувства, которые одолевали их изнутри, не выдержали напряжения. Словно лопнул воздушный шар. Словно взорвался вулкан. Ноги Чжаня обхватывали торс Ибо, пока тот двигался внутри него, наращивая темп, при этом не переставая целовать каждый сантиметр прекрасного тела. Страший крепко обвивал его шею руками, прижимаясь к нему всем телом, дрожавшим от наслаждения. Мужчина закрыл глаза и запрокинул голову, открывая шею для поцелуев и укусов, его руки скользили по влажной коже плеч и спины Ибо, ноги сцепились в замок на пояснице, и он был полностью открыт для сильных, резких толчков. Сам Ван Ибо тоже был близок, в его животе все сжималось и разжималось — одного взгляда на расслабленного Чжань-гэ хватало, чтобы буквально стонать от разрывающих сердце чувств. Каждый раз, когда он толкался вперед и задевал заветную точку, Чжань стонал так сладко, что у младшего просто сносило крышу. Чжань умирал и воскресал одновременно. Такие дикие чувства у него вызывал только Ибо, горячий рот, губы и язык которого прямо сейчас творили с его телом такое, о чем он даже не мечтал. Чжань метался, шипя сквозь зубы, и это было невыносимо. Невыносимо хорошо и жарко. — Чжань-гэ, — подал голос Ибо, еле дыша после очередного раунда — одним они не ограничились. — Я люблю тебя, Чжань-гэ, — голос дрогнул от волнения, и Ибо почувствовал, как предательски соленые дорожки пробежали по лицу. — Ибо, — лежавший к нему лицом Чжань взволнованно протянул руку, дотрагиваясь до мокрого лица младшего, — ты что, плачешь? — Чжань-гэ, — повторял Ибо, как заведенный. — Я тебя люблю. Люблю, Чжань-гэ. — Я тоже, — растерянно выдохнул Чжань, не в силах сопротивляться собственному сердцу и чувствам. — Я тоже тебя люблю, Бо-ди. Но как же… — Я уже все решил, — Ибо привстает на кровати, присаживаясь перед Чжанем, который тоже приподнимается с места, — я больше не буду нигде участвовать. Нигде, где мне может грозить опасность. — Но как же соревнование, ты говорил… — Пока ты спал, я уже позвонил Цзяну, объяснил ему все. — И что ты сказал? — Сказал правду. Что не собираюсь просрать свое счастье из-за гонок, — Ибо пожал плечами. — Без гонок я не умру, а без тебя — запросто. Байк я оставлю, буду иногда кататься по городу, на безопасной скорости. Но на гонки — ни ногой. Твое спокойствие и твои нервы для меня дороже. Чжань нервно сглотнул, пытаясь хоть чем-то занять дрожащие пальцы. — Это выглядит так, будто я заставляю тебя отказаться от смысла всей твоей жизни, и… — Ты — смысл моей жизни, — Ибо осторожно берет руку Чжаня и прислоняет к своей груди. — Если не веришь, послушай. Оно тебе все скажет. — Ибо, — Чжань нервно хихикнул, — скажи, когда мы до такого докатились? Ван Ибо пожал плечами, хмуря лоб. — Думаю, без препятствий на пути и сложных испытаний серьезные отношения невозможны. Главное, что мы любим друг друга. — Иногда мне кажется, что из нас двоих старше ты, — улыбается Чжань, нежно поглаживая мужа по волосам. Тот хитро усмехнулся. — Я уже не мальчик, Чжань-гэ. Мне уже двадцать четыре. — Я могу шутить, что ты вырос на моих глазах? — Чжань снова сильно рискует, ведь расплата прилетает мгновенно — Ибо кусает его шею, оставляя там свою метку. — Ай, Ибо, ты чего? Теперь шарф наматывать! — Не стоит, — рычит Ибо, наваливаясь на мужа сверху, — пусть все видят, кому ты принадлежишь. — Ибо, уже четыре утра, — Чжань слабо сопротивляется, но Ибо было уже не остановить. — Завтра суббота, Чжань-гэ. А значит, так просто ты от меня не убежишь. Ну что, четвертый раунд, мой старичок?۩۞۩
— Кстати, — Юй Бинь что-то жевал на той стороне провода, — вы уже в курсе, что Хайкуань и Чжочэн решили пожениться? — Чего? — Ибо и Чжань выкрикивают это хором — Чжань сразу же включил громкую связь. Бинь громко рассмеялся. — Такой реакции я и ожидал! Сам чуть в обморок не грохнулся, когда узнал. Кстати, он собирался пригласить и вас, уже пригласительные начал строчить. Я подсмотрел… совершенно случайно. — Ага, — хихикнул Чжань, зная привычку друга совать свой длинный нос в чужие дела. — В любом случае, мы за них очень рады. Правда, Ибо? — Это… я в шоке, — выдохнул парень, мучительно представляя директора школы, в которой он обучался шесть лет назад, и водителя школьного автобуса. — Поверить не могу… охренеть как странно. Но я рад за них, правда. — Еще бы! Все, мне пора, кажется, эти мелкие уже пробежали все два километра, — послышалась шумная возня и какие-то крики. — В общем, буду рад вас видеть! Встретимся совсем скоро! — Пока-пока, — Чжань завершил вызов и охнул, ощутив горячие руки на своей талии. Ибо совершенно бесстыдно пересадил его со стула на свои колени, и теперь своей пятой точкой старший ощущал возбуждение Ибо. — Ты слишком ненасытный в последнее время, — проворчал Чжань, тая от нежных поцелуев в шею, — совсем озверел. — Будто тебе не нравится, — парировал Ибо, и Чжань не мог с этим не согласиться. — Ну что, поедем на свадьбу? — Конечно, — улыбнулся Чжань, и вздохнул. — Жаль, что мы в свое время не смогли организовать пышный праздник. — Не это было главным, — мудро заметил Ибо. — Мы тогда были моложе, ты загонялся по поводу разницы в возрасте… мы были рады одной мысли, что теперь принадлежим друг другу. — Мы и без кольца принадлежали друг другу, — кивнул Чжань, поворачиваясь к Ибо лицом и оставляя на его искусанных губах нежный поцелуй. — Прости, и… спасибо тебе, Ибо. Тот даже замер от удивления, совершенно забыв ответить на поцелуй. — Спасибо? За что? И за что ты извиняешься? — Прости, что не верил сначала в твои чувства, в серьезность твоих намерений. Спасибо за то, что не сдался. Спасибо, что сделал меня самым счастливым, — Чжань нежно целовал лицо Ибо, останавливаясь на щеках, скулах, губах. — Ты невероятный. — Тебе тоже спасибо, — усмехнулся Ибо, — что поверил мне и что дождался. Я люблю тебя, Чжань-гэ. — И я тебя люблю, Бо-ди, — Чжань улыбался счастливой улыбкой, крепко обнимая мужа. — И всегда буду любить.۩۞۩Конец۩۞۩