О взломщиках и запертых сердцах

Сердце Короля-под-Горой надёжно спрятано, укрыто под грудами золота и драгоценностей где-то под сводами Эребора. Там, где вот уже много лет хозяйничает дракон. Аркенстон. Камень, чей свет ярче сотен тысяч звёзд, камень, что манит, пленит волю и разум своего короля. Истинное сердце Горы. Владеть им — отдать свой рассудок. Владеть им — владеть народами. Но потерять себя. Затерянное сердце Горы не даёт покоя Торину вот уже много лет, так же как и Смауг занимает Одинокую гору и мнит себя Королём-под-Горой. Этот камень по праву должен принадлежать Торину, доказывать его права на престол и объединять их народ во имя их Короля. Их Короля-под-Горой. Торину кажется, что Аркенстон бьётся в его груди, вместо его собственного сердца, сердца живого, из плоти и крови. Сердца, что он надёжно запер когда-то на замок. Чтобы добраться до заветного сердца Горы, нужен ключ, что откроет потайную дверь. Этот ключ Торин хранит как зеницу ока, он не упустит момент, когда последний луч в День Дурина укажет на ту самую замочную скважину, что откроет ход внутрь горы, ход к Аркенстону. Ещё нужен взломщик на случай если дверь будет не так просто открыть, вор, что украдёт драгоценность рода Дурина прямо из-под носа у дракона Смауга. Вор. Торин с презрением произносит это слово. Аркенстон не должен быть украден, как какая-то обычная драгоценность, он должен быть его по праву! Даже если этот слишком много возомнивший о себе, жадный и охочий до золота змей так не считает. Но Гэндальф настойчиво убеждает его в необходимости предоставить эту работу некому взломщику. У взломщика не будет никаких ключей, Торин ни за что и никому их не отдаст. Их два — один ведёт к сверкающему светом тысяч звёзд Аркенстону, в самую глубь горы, второй — в сердце Короля-под-Горой. Торин бы уничтожил этот второй ключ раз и навсегда, чтобы никто и никогда не смог открыть то потаённое, скрытое за всей его королевской статью, решительностью, суровостью, упрямством и кажущейся на первый взгляд алчностью, то, что никак не может оставить его в покое. То, что загорается огнём воспоминаний о тех, кого он любил, о тех, кто любил его, о тех, кто заживо сгорел в пламени дракона, о тех, кто пал в битве при Азанулбизаре, о тех, кто ушёл из его жизни навсегда. Вот только не из сердца. Торин вспоминает, много вспоминает, часто. И приоткрывает ключиком свою душу. Но только наедине с собой. Для остальных он запер своё сердце на замок. И ключ умрёт, канет в небытие вместе с ним, так и не отворив дверь в сердце Короля-под-Горой. А другой ключ обязательно должен привести их к Аркенстону. И другого пути у них нет. У Торина нет. — Вор? Взломщик? Но, но я не взломщик и…и не вор. Что за условия, что я должен сделать? Я не пойду на это, всё это слишком не для меня, — Бильбо эта свалившаяся на голову новость совершенно не радует, и он более чем уверен, что откажется от всей этой кампании. Гэндальф снова со своими советами норовит убедить Торина взять в этот поход хоббита, этакого взломщика, что добудет гному его сокровище. Советы волшебника кажутся ненавязчивыми, но на деле призывают поступать именно по его слову. А Торину, между прочим, не нужно указывать как отвоёвывать свою родину. Он сам давно уже знает свой путь, Аркенстон зовёт его, и он обязательно будет им владеть. Ведь это единственное сердце, что есть у короля, что может быть у короля. Иначе он не король, а… Торин Дубощит. — Возможно, вам нужен кто-то другой. Определённо. Сомнений нет. В том, что кто-то другой не нужен. А если быть точнее, не нужен никто. У Торина ведь есть ключи от всех замков. И от того, что он сам защёлкнул давным давно. *** У воров всегда много инструментов, чтобы вскрывать всякие замки, без лишнего шума и внимания. Чтобы тихо и незаметно. У взломщиков всегда много инструментов, чтобы вламываться туда, где их не особо и ждали, а то и не ждали вовсе. Но чтобы взять то, что должно принадлежать не тому, кто владеет этим сейчас. У хоббита Бильбо Бэггинса, такого домоседа и тихони, на чью голову свалились однажды странноватый волшебник и тринадцать, кажется, на голову отбитых гномов, решивших соваться прямо в пасть дракона, нет ничего подобного, чтобы вскрывать замки и красть драгоценные камни. Тогда почему его упрямо считают первоклассным взломщиком и мастером своего дела? Откуда столько уверенности в нём у Гэндальфа, даже больше, чем у самого хоббита? Почему его не спросили, хочет ли он…ах да, спросили и даже договор предоставили — всё честно, и он даже честно сам всё подписал. Зачем, и сам не понял ещё. Вору нужно время, чтобы оценить место, которое он будет грабить, оценить как прочно заперта дверь, сколько на ней цепей и замков, и хватит ли у него инструментов и умений, чтобы всё открыть. Оценить, сколько там охраны, и как строго это место охраняется. Вору нужно время, чтобы оценить риски, и, в случае чего, вовремя отступить. У Бильбо нет этого времени, нет времени на раздумья. Есть долгая дорога впереди, таящая в себе столько, сколько жители Шира порой и не встречали за всю свою жизнь. Но зато есть время на то, чтобы убедиться, твёрдо решить для себя — он поможет Торину и остальным гномам вернуть свой дом, свою родину и вновь хозяйничать в Одинокой горе, как и подобает Королю-под-Горой. Обкрадывая чьё-то жилище, вор никогда не задумывается о своём собственном, если оно у него есть, конечно. Он не представляет себя на месте тех, кто обнаружит в своём некогда тёплом, уютном и любимом доме лишь сплошную разруху. А Бильбо понимает, как важно иметь свой дом, ценить его и оберегать. И если с ним происходит беда, то необходимо как можно скорее спешить на помощь. Ведь дом — это твоё сердце, с такой теплотой бьющееся в груди. И если ради возвращения Торину и гномам их родных чертогов придётся стать этим пресловутым взломщиком, Бильбо согласится. В конце концов любую же дверь можно открыть без ключа?